Далёкие странники/Word Of Honor

Глава 51. Прошлое «В то время мы с Жун Сюанем и еще несколькими людьми были еще молоды и считали себя весьма способными. Как потрепанные птицы, мы часто вместе пили и обменивались приемами. Жун Сюань был самым опытным из нас с самым инстинктивным чувством понимания. Однажды, выпив, Жун Сюань внезапно начал философствовать: если люди, жившие на этой земле, не совершили ничего великого и просто жили тихой и безвестной жизнью, разве это не было прискорбной потерей?» Лун Цюэ все еще говорил очень медленно. Вдобавок к этому, каждый раз, когда он говорил, ему приходилось на время останавливаться; он мог быть слишком слаб, или эти события могли быть слишком далеким прошлым и требовали подробного воспоминания. Лицо Е Байи ничего не показало, но Вэнь Кэсин успокоился и на этот раз внимательно слушал. «Жун Сюань сказал, что мир боевых искусств обширен и глубок, и что каждая из высших техник различных великих сект Цзянху имеет свои сильные и слабые стороны. Каждые несколько десятилетий или столетий в мире заклинателей появлялся гений, они становились гроссмейстерами своего времени и основывали свой собственный клан. Хуашань, Куньшань, Цаншань и остальные были такими же. Тем не менее, их преемники часто были слабыми и лишь деревянно подражали учениям своих предков. По мере того, как каждое последующее поколение становится менее способным, чем предыдущее, будет упадок секты и дальше смерть секты. Тем не менее, каждая великая секта ценит свою бесполезную метлу просто потому, что она их собственная - они прячут свой кусочек кунфу на дне сундука, подальше от чужих глаз. По прошествии многих лет бесчисленные божественные навыки и высшие техники были потеряны со временем. Жун Сюань считал глупым создавать эти «секты»... » При этом Е Байи не смог сдержать своего морозного «хммм»: «Изначально эти слова были моими - этот негодяй всего лишь повторил их слово в слово. Не глядя на них, можно сказать, что все те, кто представляет себя из сект и считает себя весьма способным, определенно бесполезны. Они узнают только то, чему их учат другие, и могут усвоить только то, чему они научились. Чем они отличаются от обезьян, которых тренируют уличные артисты? Что касается высшей боевой техники, разве она не изобретена еще человеком? Чтобы ваш череп раскололся в борьбе за секретное руководство, написанное кем-то другим; Вы не только полностью заимствуете чужие слова, но и поклоняетесь им как мудрости. Вы думаете, что у кого-то еще два мозга, или вы чувствуете, что не вырастили один?" Чжоу Цзышу не смог сдержать легкий смех. Е Байи сразу же посмотрел на него и сказал: «Чего ты смеешься? Цинь Хуайчжан сбил тебя с пути, эта бесполезная штука. Услышав это, Лун Цюэ долгое время молчал, а затем сказал: «Старший действительно необычный человек, за гранью человеческого мышления». Затем он продолжил: «Он задумал план. Обсуждая в секрете, некоторые из нас согласились украсть боевые приемы наших соответствующих кланов и собрать их вместе, чтобы создать хранилище. Мы объединили бы эти техники и изобрели высшую технику, которая объединила бы сильные стороны кланов. Я создал механизм для военного хранилища, который в тех легендах был целым, законченным Лазурным доспехом. После открытия ключ все еще требовался. Лазурная броня была передана каждому из нас отдельно на хранение, а мадам Жун отвечала за ключ... » Е Байи снова прервал его: «Объединить сильные стороны кланов? В этом мире сильные и слабые стороны взаимосвязаны. Ничто не может быть исключительно выгодным без своих недостатков - то, что он сказал, - чушь собачья. Можно ли объединить Ваджру Пальмовый Удар и Барб Э'Меи? Может ли крупный и коренастый мужчина втиснуться в юбки миниатюрной девушки? Это логика, которую понимают даже дети - если вы действительно можете понять истинную философию боевых искусств, вы можете даже почерпнуть идеи из падающих листьев и цветов или подъема и падения волн. Если вы не можете, даже если вы украдете все классические руководства под небом, вы не более чем тот, кто копирует книги». Лун Цюэ молчал и только тяжело вздохнул. Среди немногих из них другие могли и не подозревать об этом, но Чжоу Цзышу было очень ясно: было ли это кражей секретных руководств другого клана или утечкой боевых приемов своего собственного клана посторонним, это были главные табу Цзянху. Услышав это, он понял, почему Герой Чжао Цзин был изгнан из своего клана столько лет назад, и не мог не спросить: «Те немногие люди, о которых вы упомянули, были ли они тогда последующим поколением элит пяти основных кланов? Например, представители поколения Чжао Цзина, Гао Чуна и Шэнь Чжэня? » Неудивительно, что Герой Чжао молчал о Лазурном Доспехе и даже в конце говорил о нем неоднозначно. Лун Цюэ кивнул и с мрачным смехом сказал: «Верно. Что смехотворно, так это то, что тогда мы все еще считали себя первопроходцами, которые разрушали все границы между кланами - и то, что произвел Жун Сюань, было половиной мантры культивирования шести гармоний». Бессознательно взгляды остальных сосредоточились на Е Байи. Чжоу Цзышу спросил: «Старший, что такое мантра совершенствования шести гармоний?» Е Байи нахмурился и на этот раз не использовал язык для длинных лекций: «Мантра совершенствования шести гармоний - это древний легендарный артефакт. Истинная мантра совершенствования Шести Гармоний фактически утеряна. Один ... мой друг случайно получил остатки от него и потратил двадцать лет на то, чтобы дополнить недостающие части, чтобы самостоятельно создать полную копию. Он был разделен на верхний и нижний свитки; Жун Сюань украл нижний свиток, тогда как верхний свиток оставался на горе Чанмин, и он ... мы его уничтожили.» Из его слов Чжоу Цзышу сразу же получил две части информации. Во-первых, это был человек того же поколения, который был близким другом Е Байи на горе Чанмин. Во-вторых, этот человек осмелился восстановить этот древний артефакт с помощью дополнительных материалов и, таким образом, определенно был экспертом. Он вспомнил слова Е Байи: «Когда я сказал, что был древним монахом?» И приподнял бровь, подумав:« Может ли этот человек быть настоящим древним монахом горы Чанмин? » Тогда была ли причина, по которой Е Байи оставил гору в покое во имя древнего монаха, потому что настоящий древний монах не мог выполнять эти действия, или это было... потому что он больше не был из этого мира? Эти мысли задержались меньше секунды, прежде чем промелькнули. Лун Цюэ продолжил: «Мы все читали эту половину древнего текста. Его содержание было действительно слишком глубоким, и никто не мог понять его полностью. В то время каждый из нас отказывался от еды и сна, чтобы жадно рыться в поисках информации в огромном море классических руководств. Мы надеялись найти хоть какой-то след, который поможет объяснить эту мантру совершенствования - ее привлекательность была слишком велика. Жун Сюань сказал, что если бы мы имели полное представление о знаниях из этой книги, мы бы имели полное представление о Вселенной и достигли бы истинного единства с ней». Это состояние существования передавалось легендами с древних времен. Каждый стремился к этому высокому уровню жизни на вершине мира, и никто не мог устоять перед искушением такого рода. Однако у этих вещей никогда не было своих так называемых «ярлыков». Точно так же, как самые редкие и ценные ингредиенты всегда росли в самых опасных местах, чем более могущественным мог стать объект, тем более беспощадно он испытывал людскую психику. Чем глубже техника боя, тем легче было отклонить ци. Даже Е Байи на этот раз замолчал. «Среди нас Жун Сюань зашел дальше всех и был тем, чья навязчивая идея имела самые глубокие корни. Он был почти фанатично одурманен этой мантрой совершенствования, но никто из нас этого не заметил, потому что в то время мы все были фанатично одурманены - пока однажды он не заявил, что, наконец, понял, что фундаментальная теория мантры культивирования Шести гармоний была «Перековать после разрушения; без прекращения новое не может существовать ». Е Байи был потрясен. Он пробормотал: «Что...» Рука Лун Цюэ немного дрожала - все его тело дрожало: «В мантре культивирования шести гармоний сказано, что «в самой экстремальной точке своего путешествия можно почерпнуть секреты вселенной ». Что это за« крайняя точка путешествия »? Это может быть избавление от боевых способностей, разрыв ваших собственных меридианов или даже конец вашей собственной жизни... » Самое странное выражение появилось на лице Е Байи, когда он спросил: «Все вы так думали?» Лун Цюэ только что кивнул, когда Е Байи внезапно громко рассмеялся. Даже когда он от души рассмеялся, его лицо оставалось неподвижным, а уголки глаз не могли сморщиться, несмотря ни на что. Вместо этого они неестественно дергались, создавая смутное ощущение трагедии: «Избавиться от боевых способностей, отрезать свои собственные меридианы, покончить с собой ... ха-ха, подумать только, что ты мог это придумать». По-деревянному Лун Цюэ рассказывал: «В то время мы все сошли с ума. Все стали более раздражительными и нетерпеливыми, особенно Жун Сюань. Он сказал, что для достижения чего-то первоклассного мы должны проявить первоклассную храбрость и осмелиться пойти по пути, который другие даже не осмеливаются представить... в то время Юй Чжуи уже была на тяжелой стадии беременности. Хотя это злое руководство повлияло на меня, я не пострадал до такой степени, что отказался бы от своей жены и ребенка, поэтому я был первым, кто отказался. Это было рискованное предприятие, поэтому они позволили мне наблюдать за ритуалом в качестве поддержки». Он глубоко вздохнул: «Они выбрали время и сидели по кругу. Если бы они не добились успеха, они пожертвовали бы сами по более высокой причине. Но неожиданно, когда он на самом деле пришел к нему, кроме Жун Сюаня, остальные снялись единогласно в последний момент». Е Байи морозно сказал, что другие практиковывают боевые искусства не более, чем идентичность и статус, или их амбиции для достижений, а не для самого боевого искусства. Это не стоит такого много риска. Только Жун Сюань, что негодяй, является настоящим дураком для боевых искусств. Что такое неожиданно по этому поводу? Лун Цюэ кивнул и сказал: «Он отторнил свои меридианы и остановил свое сердце. У него все еще была улыбка на лице, но он уже перестал дышать. Мы держали дыхание и ждали очень долгое время, но, наконец, мы, наконец, поняли, что он ошибался ... Мы проснулись от великого, фантастического сна, и все мы, все, стоящие или сидящие, были ошеломлены. Хотя мадам Жун не знала никаких боевых искусств, она была из долины целителей и спасла бессмысленную жизнь. Естественно, она не желала принять, что ее муж погиб вот так. Она успокоилась, достала восемнадцать серебряных игл и вставила их в грудь в Жун Сюаня. Для трех целого Шичена она сохранилась, сохраняя немного тепла в его груди и, удивительно, что некоторые мелкие дыхания. Мы все думали, что он жил, но он не мог пробудиться. Очевидно, он был коматозным. Слезы промывали лицо мадам Жун в течение трех дней. В конце концов, она решила вернуться к долине целителей, чтобы украсть руководство Инь Ян. Она не знала боевых искусств, и это было рискованное предприятие, поэтому я сопровождал ее в путешествие. Подумайте об этом, я лично привел эту вещь в этот смертный мир моими руками». Внезапно посмотрел на Чжоу Цзышу, губы затягивая, и впервые прервал долгую очередь, чтобы спросить: «Это ... Инь Ян Руководство, может ли это действительно спасти жизнь кого-то, чьи меридианы были разорваны?» Услышав это, Чжоу Цзышу был ошеломлен на мгновение. Он поднял голову, и его взгляд совпал с Вэнь Кэсином. Внезапно он почувствовал тепло в его груди - невероятно, был кто-то, кто постоянно удерживал травму, что даже великий шаман Наньцзян встряхнул голову и считается безнадежным в их мыслях. Почему он так беспокоиться? Ошеломленный, он думает, что все в этом мире были как будто незнакомцы, которые встречали случайно; Они были не более, чем гости из другого места, которые были бесполезны в той же ситуации. Может быть, что... Этот человек был на самом деле искренен? Еще раз, он повернул взгляд, но почувствовал, как на него смотрит Кэсин. Лун Цюэ холодно усмехнулся:  «Медицинская книга, по-настоящему священный артефакт. Такое место, как долина целителей, известная для спасения людей от болезней - не могли бы скрыть руководство от глаз? Это руководство Инь Ян - это техника передачи. Чтобы восстановить пульс человека, нужно обменять сердце пациента с бьющимся сердцем, которое было свежо вырвано из тела другого человека... Что это за священный артефакт?» Чжоу Цзышу спросил: «Мадам Жун действительно ...» Лун Цюэ долго молчал, а потом он вздохнул: «Это человеческая природа для ослабления близких связей и лечения незнакомцев. Она не была святой; Она была не более чем женщиной, которая предала свою секту для своего мужа.  Никто не может прокомментировать, были ли ее действия правильными или неправильными ». «Жун Сюань жил», - сказал Е Байя. «Да», сказал Лун: «Он не только жил. Я не знаю, было ли это совпадение, или если эта мантра действительно так действует странно, но после того, как он проснулся, истинная Ци в его теле пережила взрывной рост. После того, как когда-то переживала смерть, он действительно схватил эту половину руководства. Он даже не дал Мадам Жун шанс плакать на своем плече в рельефе при восстановлении человека, которого она потеряла, и направился к развитию в уединении сразу, чтобы восстановить верхнюю половину этой книги». Е Байи оценил: «Маленький зверь». Лун Цюэ продолжал: «Что бы ни случилось, я тоже не знаю подробно. Моя жена собиралась родить, и я сосредоточился на том, чтобы остаться рядом с ней. Это было чрезвычайно рискованно для нее. Доктор сумел тянуть мать и сына от ворот ада обратно на землю живых, но после этого ее тело было полностью истощено жизненной силой. Я остался рядом с ней на полгода; В конце концов, даже доктор был бессилен, чтобы сделать что-нибудь еще, и, наконец...» - Когда он говорил, слезы соскользнулись от углов его глаз. Он медленно потряс головой и сказал: «Я потерял всю надежду. Мой друг сопровождал меня в связи с моим возвращением, чтобы искать их, как я намеревался сделать свои ппрощания с ними... когда я вернулся в боевое эранилище, была уже война. Меч Жун Сюаня торчал из его груди, и руки Жун Сюаня были полностью покрыты кровью. Мы не знали, вернулся ли он из демонического безумия к чувствам, когда он только стоял в стороне и смотрел на всех в ослепе. В момент импульса этот друг мой поднял свой меч и повернулся на него. Я хотел остановить его, но было слишком поздно. К счастью, желание Жун Сюаня было потрясено - он не интересовался борьбой, и он бежал. К этому моменту броня уже исчезла без следа. Рядом с смертью, Мадам Жун передала ключ от боевого хранилища моему другу. Мы взяли клятву на смерть, чтобы никогда не раскрыть ни одного слова об этом в наших жизненных случаях, так что никто не мог открыть это боевое хранилище». Когда его голос стих, некоторые из них оставались тихими в течение длительного момента. Через хорошее время Чжоу Цзышу наконец спросил: «Тогда Жун Сюань сошел с ума и провернул дикость, спрятался в долине призраков от людей, охотящихся на него, и был осажден и его убили потом?» Лун Цюэ сказал: «К тому времени я уже вернулся в Усадьбу сарионеток, и больше не обращал внимания на смертельные дела. Примерно, что должно быть и как дела пошли, так это смерть заслуженная». Е Байи закрыл глаза, крепко захватывая рукоять меч байи обеими руками. Жилы на задней части его рук выпучены, и этоа рукоятка была раздавлена в пыль. Лезвие нарезало его ладонь и ударило, но он, казалось, не чувствовал это. Он просто повторил слова, разделенные паузу, «смерть ... заслуженная». Без предупреждения он повернулся и ушел. Его фигура вспыхнула, и не было никакого следа. От начала до конца Чжан Чэнлин только схватил некоторые части того, что было сказано и не понял остального. Видя, что они все молчали, он поднял смелость, чтобы спросить: «Дедушка, что ты собираешься делать?» Лун Цюэ долго размышлял над этим. Нащупывая угол мантии Чжоу Цзышу, он сказал тихим голосом: «Молодой человек, сделай доброе дело. Возьми свой меч и принеси мне прямую и удовлетворительную смерть. Незаконный ублюдок Лун Сяо не позволил мне умереть; теперь, когда он ушел на встречу с Королем Ада, я тоже могу спуститься туда и уладить с ним свои долги! " Прежде чем Чжоу Цзышу смог заговорить, Вэнь Кэсин подошел к нему, наклонился и осторожно поддержал тело Лун Цюэ. Протянув ладонь, он приложил ее к груди Лун Цюэ и сказал торжественным и уважительным тоном, редким для него голосом: «Я могу разрушить ваши меридианы в одно мгновение. Это будет довольно просто. Старший, подумайте об этом внимательно". Лун Цюэ заревел от смеха: "Конечно! Конечно, ты накапливаешь заслуги, делая доброе дело, делай это..." Он только что произнес слово «это», когда пальцы Вэнь Кэсина, которые были свободно помещены туда, внезапно проявили силу. Прежде чем смех Лун Цюэ прекратился, все его тело дернулось один раз, и эта улыбка осталась на его лице навсегда. Не смея в это поверить, Чжан Чэнлин ошеломленно сказал: «Дедушка ...» Вэнь Кэсин протянул руку, чтобы закрыть глаза Лун Цюэ, и помог ему лечь. Поглаживая голову Чжан Чэнлина, он сказал: «Не унижай его больше. Он был героем и должен умереть, как один из них». Он помолчал, а затем сказал Чжоу Цзышу: «Я хотел бы остаться ненадолго в качестве проводов для него». Чжоу Цзышу оперся на столбик кровати и, встав на ноги, ответил: «Конечно». Он собирался идти к двери, но Вэнь Кэсин крикнул ему: «А-Сюй, останься здесь со мной, чтобы поправиться от травмы». Чжоу Цзышу засмеялся: «Даже если я смогу выздороветь от этого, смогу ли я вылечиться от другого? Поскольку я не могу оправиться от него, я должен использовать день и есть, пить и веселиться сколько душе угодно, это больше, это того стоит... " Вэнь Кэсин с легкой улыбкой опустил голову и мягко сказал: «Тогда... относись  к этому как к проведению здесь нескольких дней со мной?» Чжоу Цзышу замолчал и какое-то время молчал, прежде чем, наконец, сказал: «Конечно».