Отчаянный шаг

Мин Юнги, как он считал и верил, был порядочным и вежливым эльфом. Никогда не опаздывал на занятия, подкармливал зверушек в здешнем лесу, усердно учил травологию, был лучшим в стрельбе из лука и помогал младшим курсам. Да, порой он проказничал вместе с Чимином, который к последнему году обучения овладел ментальной магией. Они заставляли еду у других студентов исчезнуть, или, например, подкинуть мелких пикси в душевые комнаты. Он был достойным сыном своего отца, властителя лесных земель. Он обучался политике, ведению переговоров, ходил на курсы психологии и очень любил литературу человеческих философов. Пошатнуть его мир мог лишь… — Откройте эту гребаную дверь, суки, или я, клянусь, запущу вам стрелы прямо в очко, а наконечник смажу ебанным ядом! Нет! Перца да побольше! Ваши сраки будут полыхать! — орал, что есть силы Юнги, и колотил дверь руками и ногами. — Как у тебя сейчас? — раздался смешок над ухом, и эльф вскинул голову наверх, зло блеснув глазами. — Ты поразительно спокоен для того, кого заперли в этом тесном чулане, Тэхен, — прищурился Юнги. Ким Тэхен — заноза в жопе. Клыкастая, кровожадная заноза. Юнги понятия не имел, что у вампира на уме, однако тот вбил себе в голову попробовать кровь Мина на вкус во время его пика удовольствия, иначе говоря: — Я хочу сосать твою кровь, после того как ты отсосешь мне, — как гром среди ясного неба. Юнги тогда спокойно ел свой завтрак, когда за спиной раздались шлепки небольших крыльев, всполохи и твердая рука Тэхена плавно обвила тонкую талию эльфа, а грязная непристойность вылилась в острое ухо. Юнги подавился хлебом, запил его соком и вернул свое стойкое самообладание за одну секунду. Тэхен сел рядом и хищно скалился, сверля глазами милое личико эльфа и его прекрасные мятные волосы, как трава в ранних лучах солнца. Ходили слухи, что Ким был умелым любовником, ненасытным и неумолимым. Проверять, если честно, не хотелось. Юнги был милым эльфом, и с самой милой и нежнейшей улыбкой, на которую был способен в тот момент, запустил в Тэхена чесночным соусом. Чеснок для вампиров не смертелен, просто для их чуткого нюха он реально сильно воняет, и, пока Ким пытался побыстрее очистить мерзкую гадость от своей одежды, чтобы не пропиталось, Юнги с прямой осанкой неспешно покинул обеденный зал. Если Юнги думал, что это отобьет охоту у Тэхена или вразумит его, то ошибся. Тэхен караулил его после уроков, наблюдал за тренировками и даже по пятам ходил в лес. Все время источал ароматы афродизиаков, любовных зелий и свои природные соблазняющие гормоны. И быть может последнее в некоторой степени и подействовало, но Юнги — создание тонкое, с очень чувствительным обонятельным диапазоном до всякого рода зелий или ядов, а потому бегал от Тэхена, как от прокаженного, и ему даже видеть вампира не надо было — все флаконы, что он на себя выливал, пахли так сильно, что и в собственной комнате спрятаться нельзя было. Тэхена это раззадоривало. Он смотрел пошло, плотоядно, завораживал, посылал волшебные записочки с непристойными текстами и движущимися картинками. Бедные кончики ушей эльфа наливались румянцем, и только благодаря сильнодействующей кислоте он мог избавиться от этого срама. А потом все резко прекратилось. Юнги начал встречаться с Ким Сокджином. Ну как встречаться — делать вид, играть на публику, притворяться. Джин хотел заставить ревновать Намджуна, который в свою очередь встречался с Хосоком, но с Чоном у них было все несерьезно, или все сложно, короче, Мин особо в этом не разбирался. За достойную фикцию Джин отдал Юнги книгу рецептов самых сильнодействующих боевых ядов из библиотеки своего деда. Эта книга стоила целое состояние, потому такая ерунда, как фиктивные отношения, была выгодным обменом. Об обмане знал Чимин. Тэхен не знал. Тэхен смотрел убито, как Юнги и Джин пересекают вместе школьные коридоры, не в силах отвести взгляда. У него залегли круги под глазами, и сам он стал очень бледным, даже для вампира. Тэхен хочет Джина убить, вот только знает: брат Намджун не позволит, а Юнги он убить не сможет. Не хочет. Юнги сидит глубоко внутри, распускает сиреневые лепестки и утопает в его тяжелых мыслях. Тэхен стал надменным и злым. Оскорблял Юнги и его дружков, подшучивал над его вещами. Тэхен был быстрым и незаметным, умело заменял ингредиенты в зельях Юнги и гаденько посмеивался, когда на личико остроухого рассыпалась сажа от взрыва. Вырывал перья в его стрелах и смазывал тетиву лука клеем, с забавой и неприкрытой обидой наблюдая за тщетными попытками эльфа отцепить оружие от себя. Он не знал, где прокололся, но спустя пару недель, обнаружил всю свою одежду, укрытую зубчиками чеснока, и зеркало в полный рост с красивой витиеватой подписью «Посмотри, как на тебе смотрится чеснок. Ах да, ты же не сможешь». Ким раздраженно матернулся на непонятном языке и решил: это война. С тех пор о великом противостоянии милого эльфа и грубого вампира знали все ученики и учителя. И если первые стремились обойти парочку стороной, то последние неотрывно следили за каждым телодвижением, ведь, не дай бог, покалечат себя. Юнги, на самом деле, пакостил продуманно и со вкусом, чтобы Тэхен ощутил, но и не пострадал. Все таки Ким — сильнейший вампир, и очень вспыльчивый, а жить то хочется. А Тэхен испытывал какое-то извращенное удовольствие от того, что Юнги в кои-то веки обратил на него внимание. Болезненное, но все же внимание. Спустя целый семестр эти двое обнаружили себя запертыми в чулане. И заперли их не абы кто, а лучшие, блять, друзья. Юнги и Тэхен упустили момент, когда Чимин и Чонгук, друг вампира, по совместительству оборотень, подружились. Да ладно бы дело ограничилось дружбой, так эти двое выловили эльфа и вампира, поместили в тесную пыльную комнатку и нарекли, что пока они не помирятся, выйти не смогут. Ахуеть. Юнги еще раз попытался открыть дверь, но ему показалось, чем сильнее он стучит, тем крепче она становилась. В комнате было невообразимо темно, и, если у Тэхена зрение было отменным, то Мин, опираясь на свои скудные познания в заклинаниях, наколдовал слабую световую сферу, чтобы оценить их масштабы катастрофы. Старый чулан с поломанными швабрами и остатками тряпок. Курорт, мать его. Эльф шарил руками по каменной стене, надеясь отыскать какой-нибудь тайный проход, все-таки их школа — это старинное волшебное здание, тут по канону даже из чулана должно быть магическое спасение. — Не мельтеши, — буркнул Тэхен, осевший на холодный пол и откинув голову назад. — Не думаю, что тыканье в камни поможет выбраться отсюда. В его голос просочились непривычно тоскливые нотки, из-за чего Юнги на минуту завис. Растеряно смотря по сторонам, Мин пришел к неутешительному выводу: вампиреныш прав. — Сядь уже, — Ким впервые за долгое время смотрел на эльфа без привычной злости. Юнги медленно опустился, но колко сказать в ответ все же смог: — Я хотя бы попытался выломать дверь, хотя из нас двоих ты физически сильнее. — Может потому, что чертова дверь сделана из осины, да и вдобавок приправлена колдовством твоего дружка, что лишает меня сил, а мой дружок полудурок еще и руны тишины наложил, — хмыкнул Тэхен. Юнги бросил неуверенный взгляд на бледное запрокинутое лицо, нервно сцепленные пальцы и судорожно дергающийся кадык. — И как ты понял про руны? — Потому что все, что я сейчас слышу, — это стук твоего сердца, — его голос на секунду вздрогнул, но парень быстро взял себя в руки. Было тихо. Пахло сыростью и промозглой древесиной. Юнги честно не знал, как те двое поймут, что они помирились, или их будут держать тут пару дней, чтобы наверняка. Мысли были не особо веселые, но держать их он решил при себе. Последующие десятки минут прошли в молчании. Юнги отметил, что вампиры действительно существа бесшумные, и могут посоревноваться этим с эльфами. Он посетовал, что не прихватил сегодня из комнаты какую-нибудь книгу, чтобы отвлечься, и бросил осторожный взгляд на Кима. Тот сидел совершенно расслабленный и безмятежный, все так же откинув голову на каменную кладь. И его темные, как смоль, волосы практически сливались с темнотой комнаты. — Я тебя люблю, — внезапно разрезал тишину Тэхен и уставился на Юнги. — Ч… Чего? — переспросил Мин, будучи уверенным, что у него едет крыша, и начала мерещиться всякая чушь. — Я тебя люблю, Юнги. Уже три года, — невозмутимо повторил Ким. — Ты что? — вскрикнул эльф. Теперь он думал, что с ума сошел именно Тэхен, а застрять в безвыходной ситуации с обезумевшим вампиром не самое лучшее, о чем можно было мечтать. Если он выберется отсюда, то Чимину будет пизда. Тэхен усмехнулся и посмотрел в упор: — Мне действительно надоело это скрывать. И наша вражда тоже достала, — пожал плечами. — Я поступил глупо, когда впервые сказал тебе ту пошлую фразу. Это была шутка. Неудачная. Никто кроме тебя не нужен был. Бегал за тобой, приворожить хотел, но ты Джина выбрал и я… Я тогда взбесился, не знаю. Юнги нахмурился. — Мы с Джином понарошку встречались. Он хотел твоего братца приревновать. Тэхена словно колом в сердце ударили. Он дернулся, посмотрел пристально, неверяще, но Юнги ответил тем же долгим взглядом. Убедил. Завороженно наблюдая за мысленными метаниями вампира, эльф тихо спросил: — То есть ты не врешь? Ты действительно меня любишь? Тэхен услышал в голосе не доверительную усмешку, но стойко проигнорировал это. — Сильно. До безумия. Подыхаю бесконечно просто, только посмотрев на тебя. Юнги смотрит в сторону, глаза прячет в пол и утыкается лбом в колени, сворачиваясь в комочек. Мысли хаотично кружатся, а стук сердца слышит даже он сам. Тэхен ответа не ждет. Он давно не верит в взаимность, зато верит в искреннюю ненависть, а потому немного дрожит, когда спустя время Юнги голову поднимает и собирается с духом. — С ума по тебе схожу! — выпаливает эльф и тут же испуганно закрывает рот ладонью. Может Чимин и Чонгук в чулан какой-нибудь газ пустили, чтобы им мозги запудрить и заставить говорить правду? На лице Тэхена появилась недовольная гримаса. — Поиздеваться решил?! — Нет, честно, — эльф смотрит с вызовом, — поначалу действительно тебя ненавидел. Потому что влезает тут какой-то вампир в личное пространство, говорит всякие непристойности, кто хочешь бы растерялся. Развел руками Юнги и продолжил: — Но… Не знаю я в общем, что за гормоны ты там излучаешь, вот только проснулся я однажды и понял: нужен ты мне. Горько мне от того, что мы с тобой, как кошка с собакой бесимся, но смирился я, что с тобой либо так, но рядом, либо порознь. Ведь не может такого быть: эльф и вампир, вместе. В голосе неприкрытой печали столько, что можно захлебнуться. Эльф моргнуть не успел, как Тэхен уже подобрался ближе к нему, невесомо застывая над парнем. — Юнги, — выдыхает он, — можно мне… Мин пока не особо понимает, на что соглашается, но кивает, а Тэхен влюбленно смотрит, изранено проводит рукой по волосам. — Всегда было интересно, какие они на ощупь. Шелковые, — восторженно говорит. Опускает руку ниже, поглаживая острый кончик уха, от чего по телу табун мурашек пробежался, и Юнги тяжело сглотнул. — Тэхен… От собственного имени, произнесенное звонким, томным голосом, давно мертвое сердце забилось, затрепыхалось в бешеном ритме. Ким не в силах был сдержаться, водил по любимым острым скулам, губам, все еще не веря, что не спит. Эта реальность, о которой он грезил три года. Ничто для вампира, смерть для влюбленного. Его пальцы были мертвенно холодны, фарфором касались Юнги, и это было блаженное ощущение. — Ты измучил меня, Юнги, — проскулил Тэхен, цепко хватая того за подбородок, очерчивая указательным пальцем каждый бархат кожи. Юнги несмело приоткрыл рот, впуская палец внутрь. По подушечке пальца прошелся влажный язык, Ким судорожно втянул в себя воздух и убрал палец. — Что же ты со мной делаешь… — обхватывая его лицо обеими ладонями и притягивая к себе, но все ещё не прикасаясь к желанным губам. Хотелось немного растянуть момент, продлить чувство ожидания, потерзать себя сладостными мучениями. Они делили один теплый и спертый воздух на двоих. Тэхен прикрыл глаза и вдохнул травяной запах эльфа. Он пах сиренью, хвоей, черным чаем и… страхом. — Ты боишься меня? — Ким чуть отстранился, но руки убирать не спешил. Юнги суматошно замотал головой, двигаясь вслед за Тэхеном, чтобы вновь сократить расстояние между ними. Эльф приложил ладонь на холодную щеку, передавая ему свое тепло, и покраснел. — Я не боюсь тебя. Я боюсь тебя разочаровать, — он прикусил губу и потупил взгляд. Вампир заметно расслабился и поддавался незамысловатой ласке эльфа. — Я могу дать тебе время. Я подожду. Я привык тебя ждать, Юнги, — его голос дрожал от волнения. Мин жадно посмотрел на вампира: его глаза потемнели, становясь похоже на ночное небо, а в радужке и в зрачках светились звёзды манящие, призывные. Глаза Тэхена — необъятный мрак, отчего эльф просто сходил с ума. Он давно не видел такого Тэхена. Он забыл, а потому смотрел как в первый раз. В его глазах, сильнее чем земные ветра, плескалось мучительное желание. Прикоснуться, завладеть, попробовать. Это Юнги захлёстывает, утягивает на дно, и он порывисто обнимает ловкими пальчиками мускулистую шею. — Мы дождались. Приятное «мы» ласкает слух, Тэхен мимолетом улыбается и целует отчаянно, переплетая языки в невообразимом танце. У Юнги сладкий вкус, головокружительный запах и проворные пальцы оттягивают черные волосы, вынуждая хрипло постанывать прямо в губы. Тэхен поглаживает внутреннюю сторону бедра, приспуская свободные штаны эльфа. Юнги бьётся в нетерпении, царапается, подаётся ближе, телом к телу. Вампир впервые за долгое время может ощущать такой жар. Тэхена коробит, ломает. Он и представить себе не мог, что изящный, миниатюрный лесной эльф может выглядеть так испорчено. Блеск молочной кожи, температура тела, пошло приоткрытый рот, — Юнги похож на дьяволенка из преисподней. У Тэхена между ног всё наливается кровью, а от застёгнутой ширинки больно и неудобно. Тэхен поглаживает подтянутый живот, сжимает пальцами розовый сосок и втягивает ещё один хриплый стон близко-близко к потемневшим губам. Кусает за плечи, выпуская клыки. Не сдержался. Юнги сначала кричит от боли разрывающейся кожи, но вампир ранку зализывает, пускает яд, чтобы боль исчезла, и пробует кровь на вкус. Совсем немного. — Ты сладкий, — восторженно говорит он, облизываясь. Вампир бы испил его до дна, оставил укусы на самом видном месте, чтобы каждый знал — принадлежит Ким Тэхену. Тэхен подхватывает Юнги под коленками, разводит их в стороны и стягивает белье, целует мокро на внутренней стороне бедер и оставляет слабые укусы своих клыков. Юнги хнычет от этой ласки, нежной грубости. Он хочет момент продлить на всю их долгую жизнь, и ему совершенно плевать, что тэхеновые пальцы, смоченные слюной, сейчас требовательно просятся внутрь. И, когда проникает один единственный, Мин готов ослепнуть. Тэхен растягивает заботливо, умело, любовно. Юнги терпит, когда в нем уже два пальца. Терпит, потому знает: вампир не хочет ему боли. Он хочет чтобы было хорошо. Когда проникает третий, Юнги стонет в незамедлительный поцелуй, и это ахуенно, заключает Ким. Тэхен нежно надрачивает Юнги, когда подносит к растянутому колечку налитой кровью головку. Мин прогибается в спине чувственно, из-за чего Тэхен издает приглушённый рык, целует и входит дальше, глубже, резче. И стоны эльфа проникают прямо в губы, расползаются внутри, оседая на дёснах. Тэхен толкается в Юнги растеряв все тормоза, позабыв о своей физической силе. Но эльф выдерживает и не сдерживается. Стон сорвался с губ, громкий, откровенный. Ким усмехнулся и коснулся губами шеи. Оставил несколько влажных следов, сжав кожу губами, лизнул линию челюсти и повел языком выше, до мочки уха, которую тут же прихватил зубами, немного потянув на себя. Внутри обожгло новой волной наслаждения. Юнги задохнулся звуками, рвущимися изо рта, стоны и всхлипы застряли в горле, и он крепче прижал Кима к себе, чувствуя, как ногти входят глубже в кожу на спине, и слыша тихий рык, ощущая его собственным телом. Удовольствие отдавалось в каждой клеточке тела, отзывалось внутри, эхом звеня в ушах, и Юнги не слышал, что он говорил или что Тэхен говорил ему. Кажется, он бормотал какие-то признания, но это было неважно. Сейчас существовал их маленький мир. Вампир методично втрахивал его в промозглый пол, толчки были отрывистыми, но точными, и с каждым новым Юнги чувствовал, что он все ближе и ближе к разрядке. Тэхен дорвался, целовал его, гладил везде, где мог дотянуться, но самое главное — не выпускал любимые руки. Юнги задрожал в его объятиях, задышал чаще, срываясь на беспорядочные стоны. Было так ярко, словно мир в одночасье перестал существовать. Под зажмуренными до боли веками вспыхивало пламя, а в ушах застыл несдержанный стон Тэхена, и следом Юнги почувствовал теплую жидкость внутри себя. Тэхен не спешил выходить, а Юнги и не думал его выгонять. Чувство наполненности было таким правильным и необходимым сейчас, что оба негласно решили растянуть этот момент, отдышаться и продлить ещё немного эйфорию. Спустя пару мгновений деревянная дверь со скрипом отворилась. На следующий день Пак Чимин с удивлением обнаружил, насколько сильна эльфийская магия, когда из собственной комнаты его перенесло в самую глубокую чащу леса. Юнги, надёжно зафиксировав друга в воздухе, заблокировал магию вокруг парня, тем самым лишая возможности колдовать, и взял в руки увесистую книгу. Маг с ужасом узнал в ней любимый и интересный роман, которым он зачитывался последние пару дней. Эльф не спеша открыл последние главы, явно настраиваясь читать. Чимин тогда закричал, что есть мочи, что выполнит любое желание эльфа, лишь бы не знать заранее, как окончится любимая история. Юнги ответом был доволен и до конца года обеспечил себя домашними сочинениями по нелюбимым «заклинаниям». В то же время все студенты волшебной школы убедились, что вампир намного быстрее оборотня. Ким погонял волчонка на внутреннем дворе, и, когда у него с Юнги были общие занятия, демонстративно Гука игнорировал. А после, на самых ближайших выходных, когда Юнги нужно было проведать родителей, повел натерпевшихся мага и оборотня в самое дорогое кафе, отблагодарить за качественно проделанную работу. Чонгук заказывал много мяса, а Чимин выбрал самое дорогое вино, но для вампира это все было пустяки, по сравнению с тем, что его последний, отчаянный шаг сработал. Тэхен действительно заколебался от этой никчёмной вражды и бегством друг от друга, решив настойчиво оказаться наедине с любимым эльфом и признаться во всем, что творилось на душе. На столь приятный исход вампир в мыслях не рассчитывал, но верил всем своим мертвым сердцем. Потому что плевал на стереотипы и вполне допускал, что милый эльф и кровожадный вампир имеют место быть.