Шамбала

— Давай, надо волосенки твои, нахрен, в порядок привести, — говорит Роза-Робот вот так, без предисловий, и подталкивает зависшего Шершня в сторону ванной, тактично отворачиваясь, когда тот стягивает ублюдочный свитер. Яша оставляет только клетчатые шорты — для приличия (хотя какие могут быть приличия, если речь идет о Розке) — и лезет в покрытую ржавыми разводами ванну, неуютно ежась и подтягивая колени к груди. Он выглядит болезненно-худым, даже худее, чем обычно, бледным и измученным. У Розы-Робота что-то больно сводит в душе, хочется найти Крепыгину, хочется заставить ее ответить за все, что та сделала с его Яшей, но это потом. Все — потом. А сейчас ржавые капельки из крана звонко ударяются о поверхность ванны, облезлой от времени, отсчитывая секунды. И Яша молчит. Для привычной ругани не остается сил. Роза-Робот садится на борт ванны и задумчиво поворачивает краны, пока вода не становится достаточно теплой. Когда первые капли попадают на следы, оставленные ошейником, Шершняга шипит сквозь плотно стиснутые зубы. И тогда Роза тоже сдавленно хрипит, потому что ему и вправду больно за Яшку. Розка со вздохом закатывает до колена одну штанину, и, махнув рукой на вторую, перекидывает ноги через бортик ванны. Плотная ткань тут же пропитывается водой и липнет к телу. Касания Розы-Робота аккуратные и ласковые, почти нежные, когда он моет волосы Шершня, мягко втирая земляничный шампунь, накрывая ладонью глаза, чтобы не попало мыло, и бережно споласкивая рыжие пряди. Увлекшись этим занятием, Роза начинает тихо и рассеянно напевать что-то, и это пение…оно другое. Не такое, как на концертах, когда голос солиста разрывает зал. Это пение только для него, Яшки. Поэтому Шершняга все еще молчит, вслушиваясь в знакомый мотив, и, как ни старается, не может вспомнить, что это за песня. Он сонно вдыхает поднимающийся пар, про себя моля доброго Джа, чтобы не отключили горячую воду. Только не сейчас. Когда Роза в тишине закрывает за собой дверь ванной, ему на глаза попадается чертов зеленый свитер, и тогда гитарист, выругавшись, пинком отшвыривает его в сторону. Набравшая воды штанина все еще капает на пол. Через несколько минут Шершанский в Розином полосатом халате робко выглядывает из ванной и остается топтаться на пороге. Роза-Робот накидывает на его плечи махровое полотенце, ненадолго замирая в этом странном полу-объятии. И Яша сдается, с задушенным всхлипом слепо тычется Розе куда-то в ключицы. Он лихорадочно что-то шепчет, то и дело переходя на иврит, пока гитарист обнимает его сутулые плечи, запустив теплую ладонь в мокрые волосы, и выдыхает Шершняге в ухо всего одну фразу, которую не раз слышал бессонными ночами, которую знает уже давно: — Ani o’hev ot’ha…* Яшка все-таки отстраняется, глядя припухшими васильковыми глазами куда угодно, только не на Розку, который, наоборот, критически оглядывает Шершанского: — Не, так не пойдет, блин, тут это… постричь надо, нахрен, лохмы твои, ю ноу. И вот Яша уже сидит на скрипучей табуретке, а Роза возится за его спиной, поругиваясь и приговаривая: — Да не вертись ты, блин, а то лишнего стригану еще, ю ноу нахрен… А потом он снова начинает петь, и теперь Шершень может различить слова: — Я видел сон, в твоих купался локонах огненных… И Яшка тут же узнает эту песню про овеянную тайнами страну из древних легенд под названием Шамбала, находящуюся сразу и в Гималаях, и в пустыне Гоби немножко, и в самом сердце мира. Королевство-миф, где, по преданиям, усталые и страждущие души обретают покой, а тревожные мысли проясняются. Яша знает, он в книжке читал, а потом рассказывал Розке сбивчиво и сумбурно. — Все, из чего мои сомненья сотканы, тонко… Рыжие прядки одна за другой падают на пол под мерное позвякивание ножниц и спокойное пение, возвращая Шершанскому его привычный вид, и вместе с ними как будто исчезает и забывается пережитое. Все будто постепенно становится как раньше, но, срезав последние прядки, Роза не начинает хохмить, а только тихо и с облегчением вздыхает. Яшка эхом судорожно выдыхает в ответ. А потом он засыпает на диване под «Слезы сентября», кажется, все еще слыша краем уха, как Роза напевает «Шамбалу». Голова идет кругом, и Шершня слегка покачивает, когда он со внезапной усмешкой думает о том, что нашел свое потерянное королевство, свою сказочную землю. Его Шамбала там, где есть Роза-Робот, самый талантливый в мире гитарист, надежный друг, который хоть с того света вытащит, уверенный и непоколебимый Роза, который в рассеянном свете экрана клюет носом, но все равно не засыпает, пока не досмотрит до конца. Такой свой, родной и самый лучший. И завтра Яшка обязательно ему об этом скажет, но это потом. Все — потом. А сейчас Шершень закрывает глаза и легко проваливается в глубокий сон.