Мальчик с её глазами

      У мальчишки Поттера её глаза — настолько зелёные, будто в них заточено само лето. Взгляд из-под чёлки рассеянный, немного задумчивый, немного взволнованный. Гарри мнёт пальцами края мантии и вымученно улыбается, когда Макгонагалл называет его имя. Зал на секунду замирает, чтобы тут же разразиться громким шёпотом:       — Это Гарри Поттер?       — Это действительно он?       Улыбка на губах Гарри блекнет, когда он ловит на себе взгляд угольно-чёрных глаз. Северус смотрит на него непрерывно, так, точно душу пытается вывернуть, и мальчик сглатывает неприятный ком, позволяя надеть на себя Распределяющую шляпу. Большой зал едва не трещит от напряжения, повисшего над головами учеников. Замирают учителя. Северус крепче стискивает бокал, чтобы скрыть непонятное самому себе волнение. Шляпа всерьёз размышляет, прежде чем выкрикнуть неуверенное:       — ГРИФФИНДОР!       Стол красно-золотых взрывается от восторга, юные львята свистят и аплодируют, торжественно принимая героя в свои ряды. Герой вяло благодарит за поздравления и уворачивается от объятий, лишний раз боясь кого-то коснуться. Гриффиндорцы не обращают внимания на его причуды, и Гарри позволяет себе слегка расслабиться. Ест он мало, несмотря на изобилие пищи, всё время молчит и загнанным зверьком оглядывает Зал. Зелёные глаза блестят в свете сотен плывущих под потолком свечей.       Северус бросает последний взгляд на мальчишку и заливает в себя бокал вина. Дамблдор улыбается так, как улыбаются люди, чья жизнь идёт по чётко прописанному плану.       — Гарри попал в Гриффиндор, правда чудесно, Северус?       Снейп корчит старику презрительную гримасу и резко встаёт из-за стола. Аппетит отсутствует. Желание видеть несносного отпрыска Поттера — тоже.       Они не пересекаются до пятницы.       Два совместных урока Гриффиндор-Слизерин стоят в расписании последними. Звенит звонок. Северус берёт в руки журнал, ожидая, когда все рассядутся по местам. Исподлобья он наблюдает за Поттером. Где-то на задворках сознания он убеждён, что мальчишка сядет за самую первую парту, чтобы быть у всех на виду и напоминать, как им всем повезло учиться с ним в один год. Но Поттер, будто специально, садится за самую дальнюю парту; туда и свет-то почти не попадает, а уж тем более туда не обращаются заинтересованные взгляды. Рядом с ним садится Лонгботтом, этот неуклюжий недоумок. Видимо, Поттер нашёл себе равного по развитию.       Северус проглатывает сей язвительный комментарий и начинает знакомство с классом, перечисляя по журналу фамилии.       — О, да, — негромко произносит он, дойдя до определённой строчки. — Гарри Поттер. Наша новая знаменитость.       Слизеринцы во главе с Малфоем издевательски хихикают, прикрыв лица ладонями. Северус едва заметно улыбается произведённому эффекту и смотрит на мальчишку с задней парты. К его огромному недовольству, Поттер не поднимает глаз от своих рук, сложенных на парте, и Северус не может насладиться затравленным выражением на его лице. Его в равной степени злит это и подзадоривает.       — Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку, — говорит он. Класс мгновенно погружается в тишину, стихают все шепотки, перестают шелестеть пергаменты и скрипеть стулья. Северус гордился своим умением держать контроль над аудиторией. Дети выглядели как загнанные в клетку кролики, лишь двигали большими перепуганными глазами и боялись произвести какой-либо шум. Северус читает отработанную за годы речь, и голос его гремит, обрушиваясь на головы учеников. — Глупое махание волшебной палочкой к этой науке не имеет никакого отношения, и потому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки. Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства… могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть. Но все это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки, — грубо завершает он.       Класс замирает в недоумении. Северус самодовольно обводит каждого испытуемого взглядом и вдруг замечает, что Поттер что-то увлечённо выводит пером в тетради. Нечто в груди Северуса трепещет в предвкушении шоу: наконец, он проучит зазнавшегося мальчишку!       — Поттер! — неожиданно гаркает он, и первокурсник подскакивает от испуга, заляпывая чернилами тетрадь. — Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни?       Все взгляды обращаются на поднявшегося со стула Поттера. Где-то на первой парте тянет руку заучка Грейнджер, которая уж точно прошерстила учебники не по одному разу и знает ответ, но Северусу она неинтересна.       — Простите, сэр? — выдыхает мальчишка.       Его глаза за стёклами очков лихорадочно бегают по лицам сокурсников. Он поворачивается к Лонгботтому, но тот мотает головой из стороны в сторону — ответ не знает и он.       — Вы меня поражаете, Поттер, — ядовито выплёвывает Северус, чувствуя, как ненависть желчью поднимается по его пищеводу и застревает в горле. Необходимо выплеснуть её, иначе он задохнётся. — Спрашиваю ещё раз: что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни? — Лицо мальчишки бледнеет, он закусывает губу и отводит взгляд. — Не знаете, — довольно резюмирует Северус. Слизеринцы гнусно хихикают. — Так, так… Очевидно, известность — это далеко не все. Но давайте попробуем еще раз, Поттер. — Северус упорно игнорирует поднятую руку Грейнджер. — Если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать?       Лицо Поттера стремительно покрывается красными пятнами. Его руки судорожно взметаются к воротнику, ослабляют галстук, расстегивают верхнюю пуговицу рубашки. На лбу блестят капли пота. Слизеринцы вовсю шатаются от беззвучного смеха, а Северус лишь скалится довольно и широко.       — Вижу, сказать вам нечего, — тут он не выдерживает, в несколько больших шагов преодолевает расстояние, отделяющее его от задней парты, и буквально нависает над ошеломлённым гриффиндорцем. Даже Слизерин затихает, ожидая развязки. — Похоже, вам и в голову не пришло почитать учебники, прежде чем приехать в школу, так, Поттер?!       — Я… Я… — Мальчишка, не выдержав напора, шагает назад. Дыхание его становится частым и прерывистым. Руки взмываются к шее и начинают её растирать — позже Северус сильно сожалел, что не придал этому значения.       — Хорошо, Поттер, а в чём разница между волчьей отравой и клобуком монаха? — шелестит он. Класс погружается в такую тишину, какая бывает за несколько секунд до расстрела.       — Не… могу… — сипит мальчишка. Его грудь часто-часто вздымается, что не скрывает даже широкая мантия. Он рвано дышит, кожа шеи багровеет от кровавых царапин — Поттер пытался расцарапать горло, чтобы облегчить себе дыхание. Его трясёт, глаза лихорадочно блестят. Пот стекает с его лба по красному лицу.       И тут на Северуса снисходит озарение.       Ему семь. В соседней комнате громко скандалят родители, и мальчик жмётся в угол и закрывает маленькими ладонями уши, веря, что вместе с шумом пропадёт и ненависть отца к матери. Слышен топот, звон битого о пол стекла, крик, а вслед за ним — сдавленные вздохи. Северус ныряет за кресло как раз вовремя: пьяный отец, шатаясь и снося по пути вешалку для одежды, вываливается из кухни, медленно пересекает крохотную гостиную, распахивает дверь, впуская в дом холодный январский ветер, и покидает их жилище. Северус еле дышит от страха, что он сейчас вернётся. За стенкой вздохи перерастают в рыдание, и мальчик спешит на помощь маме, но замирает на пороге кухни. Пол усыпан белыми осколками посуды, рядом с раковиной старый исшарканный линолеум залит лужей крови. Северусу хочется думать, что он ошибается. Что это и не кровь вовсе, а виноградный сок, который никогда в их доме не водился. Ему не хочется замечать, что крупный осколок бывшей супницы весь перепачкан этим соком. Хочется думать, что родители во время ссоры случайно столкнули тарелку на пол. Только вот Эйлин, без сил лежавшая на этом самом линолеуме, была до одури реальна. И ткань платья на животе, пропитавшаяся алым, — тоже. Мама хрипит и пытается дотянуться до палочки, которая закатилась под ржавую раковину. Северус думает, что нужно помочь ей. Северус думает, что он должен быть хорошим сыном. Только вот тело не слушает Северуса. Мальчик стоит на пороге и ощущает подступающую к горлу панику. Сердце быстро-быстро качает кровь, дыхание прерывается. Беспокойство ударяет в голову, перед глазами всё плывёт, и мальчик перестаёт понимать, где он и что происходит. Ему мерещится хлопок двери и пьяный голос отца. Северусу страшно, он не хочет попасть под горячую руку, и потому забивается в угол кухни, надеясь остаться незамеченным. Крики родителей становятся громче, словно кто-то покрутил ручку магнитофона, но отец по-прежнему не появился на пороге, а мама не встала с пола. По закопченным стенам крохотной кухни скачут уродливые чёрные тени. Они хотят схватить Северуса за руку и вырвать из убежища. Но Северус знает, что там его ждёт пьяный отец, и потому он отбивается со всей страстью, со всей силой. Внезапно тени замирают, а затем резко обрушиваются на него, и Северус, не сдержавшись, кричит. Кричит так, что начинает болеть горло.       «Не может быть», — проносится в его голове единственная мысль, и Северус отступает от Поттера, тело которого тут же падает на стул. Снейп задумывается, не притворяется ли негодник, но слезящиеся зелёные глаза, полные страха и боли, твердят обратное. Лонгботтом с нескрываемым ужасом наблюдает за происходящим; он, вероятно, единственный в целом классе может видеть, что Гарри плохо.       — Мистер Поттер, идите сюда. Бегом, — Северус хватает не сопротивляющегося мальчишку за предплечья и поднимает на ноги, отмечая, что его тело чрезмерно лёгкое для одиннадцати лет. Мрачные мысли вламываются в голову Снейпа непрошеными гостями, подкидывая воспоминания из собственного детства.       Голод. Побои. Ругань. Боль.       — Я… сам… — кряхтит Поттер и пытается оттолкнуть Северуса, на что тот недовольно шикает и усиливает хватку. Любопытные гриффиндорцы и слизеринцы вытягивают шеи, чтобы увидеть разворачивающееся действо; заметив это, Северус притягивает мальчишку ближе к себе, скрывая среди чёрной ткани мантии, а после оборачивается к классу и рявкает так, что все подскакивают: — Мистеру Поттеру не здоровится. Всем открыть учебник и читать первые два параграфа. Когда я вернусь, у вас должен быть написан подробный конспект. Ясно? — Первокурсники растерянно смотрят друг на друга. Нервы Северуса сильно сдают. — Ясно, я спрашиваю?!       Поттер под боком вздрагивает. Угрозы наконец действуют, и класс тянется к учебникам и пергаменту. Северусу не до первокурсников, центр его внимания — мальчик со шрамом. Они стремительно выходят в коридор и несутся вдоль подземелий, пугая редкие портреты. Гарри кажется, что его уши набиты ватой — голос профессора едва ли достигает его слуха, но он различает слова «паническая атака», «директор», «разобраться», «ироды» и много, чрезмерно много брани.       Они останавливаются перед деревянной дверью. Снейп прикасается к ней палочкой, раздаётся звук, похожий на поворот ключа в замке, и дверь отворяется с тихим скрипом. Гарри не успевает осмотреться вокруг, да ему и не до этого — Снейп буквально силой усаживает его на стул и внимательно вглядывается в лицо. Ладони мальчика дрожат так, словно он сутки провёл в ледяной воде; Северус сжимает их своими руками и говорит-говорит-говорит, но Гарри его не слышит. В голове шумит кровь, щёки влажные и холодные, и конечно же это не слёзы — Гарри не стал бы реветь при чужом человеке.       — Всё хорошо, ты в безопасности, — твердит Снейп, и мальчик медленно фокусирует на нём взгляд. Профессор выглядит одновременно испуганным и злым, но руки его по-прежнему успокаивающе сжимают ладони Гарри. — Тебя никто не тронет.       Грудь мальчика сдавливает, и он громко кашляет, наклоняясь вперёд. Лёгкие горят. Горло жжёт. Внутри — ураган эмоций, сотканный из страха и боли.       — Гарри, посмотри на меня, — приказывает Снейп, и мальчик смотрит. Смотрит в пугающе чёрные, бездонные глаза, которые беспардонно вклиниваются прямо в душу.       — Сколько раз говорить тебе, что ты не должен получать оценки выше, чем у Дадли?! — верещит на весь дом Петуния, и шестилетний Гарри готов отдать всё на свете, чтобы она убрала ремень, страшно обвивающийся вокруг её руки.       — Но это была лёгкая тема! — пытается он возразить, о чём тут же жалеет. Лицо тёти звереет, перекашивается; она истерично замахивается и вслепую бьёт Гарри ремнём. Хлёсткий удар рассекает воздух и приходится по голому бедру. Мальчик кричит от боли и неожиданности, кожа на ноге зудит, краснеет и покрывается мурашками. — Не надо! — визжит Гарри, без сил съезжая по стене. Петуния бьёт снова. И снова. Гарри устаёт кричать, молить о пощаде, его голос сорван. Худые бледные ноги сплошь покрыты кровавыми засечками.       — Никогда, — шипит Петуния, нависая над ним, — никогда ты больше не посмеешь показать, что что-то знаешь. Ты такой же идиот, как моя уродка-сестрица и её хахаль. Безмозглый болван, который только и может, что пропалывать грядки и мыть посуду!       Гарри её не слушает — его голова тяжелеет, и он заваливается набок, сметая собой подставку для обуви.       Картинка перед глазами меняется, и вот Гарри уже восемь. Он со слезами на глазах колотит в дверь запертого снаружи чулана. Дома тихо. В его каморке нет света, еды, воды; по кушетке бегают длинноногие пауки. Он кричит во весь голос, барабанит в дверь, но ответом ему служит могильная тишина. Дом пуст. Дурсли уехали на три дня, заперев его на замок. Без воды и еды. Просто так. На третий день Гарри едва живой.       Гарри девять, и дядя Вернон рассекает его щеку кулаком, отчего мальчик, словно кукла, летит в стену. Его глаза опухли от слёз, из разбитых носа и губ струится кровь. Она густая и красная, и в этот момент Гарри больше всего ненавидит красный цвет.       — Как ты посмел сказать в школе, что мы плохо с тобой обращаемся?! — рычит Вернон, и Гарри скулит, по-настоящему скулит, когда видит, что дядя надвигается на него, сжимая кулаки. Мальчик дёргает ногами, пытаясь отползти, но в итоге загоняет себя в угол. От бессилия и отчаяния хочется умереть. — Как тебе совести хватило?! — Первый удар приходится по подбородку. Гарри валится на пол и не находит в себе сил подняться. — Мы дали тебе всё! Одежду, еду, крышу над головой! — Второй удар обжигает ухо. В голове Гарри что-то громко гудит, словно внутри зазвенел будильник. — Ты обязан нам за всё, что у тебя есть! — Рявкает Вернон. Его кулак впечатывается в скулу мальчишки, сдирая кожу. Гарри почти не чувствует боли, тут же проваливаясь в небытие.       Мелькают другие, однотипные воспоминания: Дадли, избивающий Гарри на потеху друзьям, мерзкая Мардж с её собаками, от которых мальчик часами прятался на деревьях, стакан воды и ломоть хлеба под дверью чулана — подарок на день рождения. Последним мелькает сегодняшний урок зелий, а именно перекошенное ненавистью лицо Снейпа, который смотрит на Гарри, как на врага народа.       Секунда — и вот мальчик выныривает на поверхность, вновь находя себя в незнакомой комнате. На корточках перед ним сидит ошеломлённый Снейп, его глаза блестят в жёлтом свете настенных ламп. Гарри кажется, что профессор плачет, но он отметает эту мысль, как нечто совершенно глупое и несуразное.       — Я их убью, — серьёзно говорит Снейп, и Гарри тут же понимает, о чём он. На мгновение в груди вспыхивают огоньки страха, но тут же исчезают, словно их окатили ледяной водой. — Они поплатятся за то, что сделали. Я обещаю.       Гарри отрывисто кивает и неосознанно сжимает руки профессора, который так и не выпустил его ладони. Он ожидает, что тот брезгливо отшатнётся, но Северус неожиданно подаётся вперёд и прижимает мальчика к себе, обнимая неловко, грубо, неумеючи.       У обоих на глазах стоят слёзы.