Часть 1
9 июля 2021 г. в 17:50
Джон Уотсон не помнил, как уснул. Сначала он перестирывал и наглаживал халат и форму, пытался вычистить сероватый налет на когда-то белых скрипящих сабо, грыз себя за то, что не нашел шапку, затем собрал все в пакет, умылся, долго бродил по маленькой съемной комнатушке от зеркала к шкафу, силясь вспомнить, не забыл ли что-то важное, несколько раз доставал из папки документы, будто переживая, что обнаружит на них чужое имя, а затем, увидев, как за окнами занимается рассвет, заставил себя прилечь и долго всматривался в циферблат будильника. Он слышал, как пробило 12, затем час ночи, два, а затем, видимо, провалился в беспокойный сон.
Джон проснулся без пяти шесть и ринулся к будильнику, испугавшись, что все проспал из-за разыгравшихся нервов. Он облегченно вздохнул, когда увидел, что мог спать еще несколько минут. Не став искушать судьбу, мужчина поплелся в ванную, но по пути все-таки прошуршал пакеты и проверил свой нехитрый набор из пары карточек да бумажек еще раз.
Двадцатипятилетний омега презрительно оглядел себя в зеркало. Он не пользовался косметикой, избегая нежелательного внимания, но и борода у омег не растет, поэтому на сборы уходило совсем немного времени. Возраст пока что позволял ему выглядеть вполне свежо даже после бессонной ночи, что было ему на руку. Нельзя было показывать слабость или сомнения будущему начальству. Он получил образование пять лет назад и с тех пор ни разу не работал по профессии, но все это время мечтал вернуться в медицину. Хотя бы в качестве медбрата.
Ах если бы не эти глупые правила. Если бы природа пожалела его и сделала обычной бетой, а не черт пойми какой омегой.
Конечно, окружающие считывали его как бету, ведь тонкий запах зеленого чая, который должен был стать насыщеннее и раскрыться к 18 годам, стал только слабее. Свой запах Джон вообще никогда не чувствовал, но старшая сестра Гарри, будучи альфой с более чутким обонянием, говорит, что он появляется у брата только во время сильного волнения, ощущается если нюхать вплотную, да и настолько не типичен для омег, что больше напоминает парфюм. Гарри сама была обычной альфой и западала на приторно-сладких омег (не всегда с таким же характером). Порой Джон, заходя в отчий дом и задыхаясь от тяжелого запаха сдобы и клубники новой пассии сестры, начинал чувствовать себя неправильным… дефектным.
Но мы имеем то, что имеем. Тогда Джон начал находить крупицы положительных моментов, на которых в итоге выстроилась вся его жизнь. Безумно хрупкая конструкция, способная рухнуть в любой момент…
Это произошло, когда его с позором выгнали с армейских сборов. Бездетные омеги до 30 лет не могли учиться на врачей, поэтому Уотсон понесся записываться служить Королеве на фронте. Его одногруппники-альфы были из бедных семей, потому учебу бы просто не потянули. И вот однажды Майк, расталкивая голодных студентов, прибежал за их столик и с сумасшедшей улыбкой начал махать руками и что-то мычать. Не найдя слов, он просто бросил на стол листовку и ткнул в нее пальцем. Трое за столом наклонились, вчитываясь в мелкий шрифт.
«Альфы и беты имеют право… бесплатное обучение… подготовка три месяца, год службы… без вовлечения в военные конфликты… база в Эдинбурге…»
Альфы просияли, Джон же, напротив, поник и вернулся к вялому ковырянию куска жесткого мяса. Ну конечно! Омеги не могут служить в армии, не могут учиться, у нас же голова забита членами и детишками. Тьфу.
Майк, заметивший перемену в настроении друга, мягко сжал его плечо.
— Я не забыл про тебя. Возьми это, — альфа передал ему пухлый конверт. — Советую сразу убрать подальше. Молодец, — сказал он, когда Джон спешно запихнул бумаги в рюкзак. — Не открывай его, пока не дойдешь до дома. Считай, что это мой подарок на выпускной.
В конверте оказались фальшивые документы. Он сверял их с настоящими, все было идентично вплоть до печатей и отражающих элементов, вот только в графе пол значилась совсем другая греческая буква — бета. Джон улыбался, любуясь ею, подцепляя ногтем, потирая пальцами, проверяя, не возникнет ли под тонким слоем бумаги ненавистная омега. Но все было по-настоящему: и буква, и счастье, переполняющее его ближайшие несколько месяцев.
Счастье длилось недолго.
Это армия и жизнь в казарме. Да, тут приходится подчиняться, потеть и терпеть. Это стресс для многих альф, чего уж говорить о юном омеге. Несмотря на отсутствие запаха и развитые мышцы, Джон оставался довольно субтильным и невысоким, миловидным и добрым. А изголодавшиеся альфы с кипящими гормонами могли позариться и на симпатичного бету, и даже друг на друга. Сначала удавалось отшивать словами, но, когда пришлось применить кулаки, несколько особо настырных альф поумерили свой пыл, однако про нарушение дисциплины настучали. И началось: расскажите о причине конфликта, Уотсон, неужели вы хотите вылететь, Уотсон, почему вы избегаете альф, Уотсон, Уотсон, Уотсон… Вы что, курили зеленый чай?
Какой-то умный индюк догадался взять анализ крови, и тогда все раскрылось. Его не брали в больницы и клиники Эдинбурга. Однажды Джон, проработав пару месяцев санитаром, попросился о повышении до медбрата и даже успел постажироваться пару дней. Но чертово сарафанное радио дошло до начальства, и он снова был уволен со скандалом. Тогда он понял, что нужно переезжать, желательно обратно в родной Лондон: город большой, а он человек маленький, сможет затеряться. А пока накопит денег, история уже забудется.
И вот он в старом городе, со старыми страхами и комплексами, идет на первое за долгое время собеседование на должность операционного медбрата. Пришлось продлить лицензию и пройти курсы, поэтому он был вполне уверен в себе и успел освежить знания. Все пройдет нормально, если у него не случится паническая атака. В любом другом случае результат его обрадует, ведь даже если его не возьмут, он сможет почувствовать, что сделал все возможное.