М?
Китайский бро Ты ведь не ходил на блядки?Нет, я ведь говорил тебе, что останусь дома, предрождественские вечеринки мне больше нравятся в домашней атмосфере Ты сам то не ходил?
Китайский бро Аа, ну, окей, славненько И нет, я не ходил Ченлэ хмурится, даже от сообщений ощущая некую неловкость и будто видит, как Янян кусает губы и отводит взгляд. Китайский бро Слушай, может затусим? Давай, пойдем где-нибудь зависнем или вообще на неделю куда-нибудь смотаем? Никогда не делал внезапных road-trip? Это был даже не последний день учебы. Ченлэ просто пришел за кое-какой справкой в универ, для поликлиники и до сессии оставался еще месяц, а до рождества как раз неделя, но… это странно.Что не так?
Китайский бро О чем ты, все в порядке Так что думаешь? Ты где сейчас? Я могу одолжить машину у друга и сразу выезжаем Рандеву двух подружек, ну разве не прекрасноЯнян? Что происходит?
Китайский бро Да все в порядке Просто два друга поедут кататься по стране, наедине с природой, без телефонов, интернета, соц сетей и всяких там парней Минутная заминка и Ченлэ, не особо зависающий в соц сетях, заходит в какао толк, подталкиваемый странными словами Яняна, который явно пытался отвлечь его, но от чего, вот в чем вопрос. Ченлэ кусает губы, нервно пролистывая не самый интересный диалог, после чего заходит в инстаграм, но там только самые приличные фото, кажется… по крайней мере, у тех, кто есть у него в друзьях. В твиттере ситуация немного другая — там периодически всплывают рекомендации и Ченлэ по недавним твитам может понять, что вечеринка прошла относительно удачно. До тех пор пока Ченлэ не цепляется за одну несчастную фотографию. Юта, с какой-то симпатичной девушкой, милуется в уголке комнаты. Ченлэ бы засомневался, но он не смог бы не узнать его, даже если бы фотка была самого дерьмового качества, чего на этой фотографии, конечно, не наблюдается. Китайский бро Ты ведь не пошел смотреть, да? Леле? ЧЖОН ЧЕНЛЭ Внутри все сжимается, неприятно покалывая и он быстро встряхивает головой, натягивая улыбку, когда друг набирает ему по фэйстайму. — Да все в порядке, — тут же говорит Ченлэ, — они же просто говорят. — Леле, — сожалеющий взгляд и многозначное молчание. Ченлэ сглатывает, ощущая как холодок проходится по всему телу, задерживаясь на руках, а с лица, кажется, сходит вся краска, когда он сворачивает фэйстайм, переходя обратно в твиттер и судорожно ища в той же ленте знакомое лицо. И находит. — Слушай, Ле, все может быть совсем не так, давай я приеду? А? Леле? Ты же знаешь, всякое могло случиться, тебе нужно поговорить с ним, может… может он просто помогал ей с чем-то… Янян продолжает говорить, пока Ченлэ жадно хватается за каждую деталь фотографии. Щурящиеся глаза, взъерошенные волосы, блестящие и припухшие губы, а ворот белой футболки оттянут непозволительно сильно, будто кто-то специально тянул за него от всей души, открывая покрытые красными метками ключицы, а за спиной та самая миловидная девушка. — Ле… Ченлэ сдавленно всхлипывает, поджимая тут же губы и потерянно закрывая все предыдущие вкладки, возвращаясь к Яняну, — тот смотрит на него с самыми жалостливыми глазами, не зная, что еще может сказать. — Где ты? Я сейчас приеду. — Я- я в универе, забрал справку и жду Юту, чтобы выпить кофе… — Ох, Леле, тебе не обя- Слева раздается знакомый голос, зовущий его и заглушающий все остальные. Ченлэ смотрит себе под ноги, скидывая звонок, перед этим сказав Яняну, что перезвонит. Его притягивают в объятия, заставляя корни сакуры глубоко внутри, сжать крепко все органы. К освежающему запаху мяты, теперь примешан мерзкий запах зеленого чая… Кажется, Ченлэ его теперь ненавидит. Ченлэ продолжает кусать губы, когда Юта, отпрянув от него, слегка касается подбородка, надеясь встретиться с его глазами, но те на полпути задерживаются на несчастном вороте и руки сами тянутся. Пальцы цепляют помятую ткань и тянут вниз. Корни сакуры медленно покрываются чем-то красным, таким же ярким и ядовитым, как отметины на ключицах. — Ты с ней спал, — выдыхает еле слышно Ченлэ. — Что? — растеряно переспрашивает Юта, а внутри что-то резко обрывается, стоит Ченлэ поднять блестящие глаза. — Ты. С ней. Спал. И разворачивается, больно впившись зубами в губу, и ногтями в кожу ладоней, в попытке сдержать предательские слезы. Его душа и сердце растоптаны вместе с надеждой и верой. — Ченлэ, ты куда? Да, что происходит? — Юта зовет его, ступая следом. — Ченлэ! Поговори со мной- — О чем, — резко останавливаясь и чувствуя дыхание на своей шее, спрашивает надорвано Ченлэ, — о чем конкретно? Ты… ты спал с ней, Юта. И даже не отрицаешь. — А я должен? — защищается японец, жмурясь от сказанных им же слов. — Ты ведешь себя так, будто я изменил тебе, но мы даже не встречаемся. Ченлэ резко разворачивается и на минуту слезы отступают, давая место злости. Ченлэ хорошенько замахивается, ударяя старшего по груди несколько раз, а пара всхлипов все-таки вырываются. — Хватит, хватит придуриваться, что ничего не понимаешь! Ты, Накамото Юта, разбил мне сердце, а сейчас возмущаешься? Зачем вообще все это было? Зачем было давать мне надежду, если в итоге ты собирался спать с кем попало? — слезы постепенно застилают взор и он совершенно не видит удивленное и искаженное от боли, вовсе не физической, вызванной реакцией Ченлэ, лицо. — За что ты так со мной? Или может ты хотел потешиться надо мной сразу после? Так вот он я, влюбленный и разбитый, что же ты не смеешься? — Стой, — хрипит Юта, — Леле, постой… о чем ты говоришь? — Ченлэ продолжает всхлипывать, уже теряя силы в ударе. — Да остановись же ты и объясни, — восклицает Юта, ловя его ладони и все еще пытаясь поймать его взгляд, но Ченлэ будто и не видит его вовсе. — О том, что ты растоптал мою любовь и доверие к тебе. Видеть тебя не хочу. Ченлэ вырывает руки, спешно разворачивается и быстро шагает в сторону, оставляя Юту за спиной с жалким и таким же разбитым как Ченлэ «но я люблю тебя», только вся вера Ченлэ ушла, осталась где-то в вороте футболке Юты, рядом с омерзительными отметинами. Дыхание сбивается, а в груди все спирает, так что Ченлэ несколько раз постукивает себя по груди, забежав в туалет и ходя кругами. В глазах муть и белые вспышки, так что он несколько раз задевает плечом стены. На языке оседает горечь ссоры и рыдать хочется в голос, но он даже дышать нормально не может. Лбом прижимается к холодной стене и медленно оседает на пол, не слыша хлопнувшей двери и неуверенного голоса зовущего его. — Эй, эй, ты в порядке? Парень? — его разворачивают, обхватывая щеки и слегка потрясывая, Ченлэ мотает головой, хватаясь беспомощно за чужие руки и заходясь, наконец, рыданиями, словно прорвавшаяся плотина. — Эй, тш-ш, — к губам прижимают бутылку, заставляя выпить воды, а по спине поглаживают. Ченлэ судорожно проглатывает воду и всхлипывает вновь, размазывая по лицу слезы и смаргивая пелену с глаз. Парень перед ним опустился на колени, чтобы крепко держать за руки и позволять держаться за себя, смотрит на него обеспокоенно и поджав тонкие губы. — Получше? — тихо шепчет он. Ченлэ хочет кивнуть, но в груди так больно, а в горле ком слишком большой, — он так и замирает, с опущенными вниз глазами и слезами на щеках, а стоит парнишке придвинуться ближе и начать успокаивающе гладить по спине, как Ченлэ позволяет новой порции слез скатиться по щекам. — Я так люблю его…***
Ченлэ тогда плакал долго, а из университета они и вовсе вышли только спустя несколько часов. Джисону — парню, что тогда сидел с ним, а потом и до дома проводил, купив парочку бутылок соджу, чтобы просидеть с ним до ночи — он безумно благодарен. Юта не писал ему в тот день, но со следующего дня он будто с ума начал сходить, как и телефон Ченлэ, не перестающий жужжать от сообщений и звонков, но даже думать об этом было больно. Хотя… Ченлэ думал об этом даже если ничего ему о нем не напоминало. И как бы ему не хотелось вернуться в объятия Юты, он не мог пересилить себя даже глянуть в сообщения. Его гордость задели, доверие растоптали. Он тогда слышал то, что Юта сказал ему. Он слышал, что тот любит его, но знать, что за пару часов до этого он спал с какой-то девушкой — как минимум подвергает сомнению его слова. Ченлэ долгое время был уверен, что это взаимно и не просто взаимно, а что Юта знает и о его чувствах, а потом он получает такой плевок. Ченлэ доверился и ждал, а получил признание после такого, после того, как его чувства растоптали. И его злость поглотила его настолько сильно, въелась в его кожу и мысли, что Ченлэ не хотел принимать хоть какие-то варианты, кроме того, что уже был в его мыслях в тот день. Он не хотел ни слушать, ни думать. Просто потому что было настолько обидно, что губы дрожали каждый раз от мысли, что Юта предпочел какую-то девушку, а не его. Предпочел один перепихон, а не его чувства. Казалось, что за зимние каникулы, он успел перебеситься, но стоило ему, уже второкурснику, вернуться на учебу и встретиться с ним, как он тут же сбежал, поджав хвост, и вновь натыкаясь на Джисона, ставшего его спасителем. Юта пытался выловить его везде и почти двадцать четыре на семь. Но вечно прятаться он не мог. Юта все же смог поймать его. Погода была ужасная как в какой-то жалкой мелодраме. Снег падал большими грязными хлопьями смешанный с дождем, из-за этого пальто неприятно вымокло, а волосы слипшимися прядками лезли в глаза, когда его, спешащего домой, перехватили в одном из проулков по которому он шел обычно домой. — Ченлэ, пожалуйста, — у Юты взгляд затравленный, потерянный и разбитый. Ченлэ судорожно сглатывает, опуская взгляд на обхватившие запястье пальцы, которые Юта тут же убирает, быстро извиняясь. — Просто выслушай меня, ладно? Ченлэ молчит, но с места не сдвигается. Смотрит все так же под ноги и приваливается к стене, а Юта принимает это как согласие, тихо начиная: — Я люблю тебя, Леле, и мне так плохо без тебя… Тогда поцелуй меня… Ченлэ поднимает взгляд, смотря почти с мольбой. Поцелуй, Юта. — Мне очень жаль, что все так вышло. Прижми к себе или к стене, да к чему угодно, главное собой, так чтобы сбежать не смог, даже если хотел бы. — Я бы так хотел все исправить. Потому что я не хочу больше сбегать. Просто люби меня, Юта. Покажи мне, что ты действительно любишь меня, а не говоришь об этом в пустую. — Но я правда не знал, что это взаимно, если бы я знал, то- Все мысли Ченлэ присутствовавшие до этого в его голове, улетучиваются, и он опасно щурится, почти шипя, перебивая: — То что? Что бы ты сделал? — Ченлэ, — надломлено просит Юта. — Все знали, все наши друзья, все знакомые, да боже, даже чужие нам люди, видели все и я ждал, Юта. Ты понимаешь? — в горле словно раскаленная лава пролилась и слезы, как и в тот день, так и норовят брызнуть, но он держится, скалясь. — Как глупый влюбленный школьник бегал за тобой, потому что думал, что ты просто хочешь все сделать не торопясь, а ты пошел спать с какой-то- — Ченлэ обрывает себя на полу слове, поздно осознавая, что девушка тут не при чем. Встряхивает головой, сглатывает и уже тише, но не менее угрожающе, продолжает, — и все что ты можешь сказать мне сейчас, так это то, что тебе жаль? Юта выдыхает, начиная хмуриться и отступая на шаг, вызывая в Ченлэ еще большее разочарование, потому что… ну поцелуй же меня, Юта. Только вот Юта стоит на месте, теперь тоже щурится отзеркаливая взгляд Ченлэ, и что смешно, отзеркаливает полностью, со всей той горечью и печалью от происходящих слов и действий, покоящихся в его глазах, но усердно показывающие недовольство. — А что ты хочешь от меня услышать? Что именно я должен тебе сказать? — Издеваешься? Юта шумно вздыхает, достает из заднего кармана пачку сигарет и закуривает одну, вышагивая круги по переулку, но так и не подходя к Ченлэ, а все, что хочет Чжон, это лишь маленького проявления, хоть чего-то, потому что пустые слова сожаления ему не нужны. Они молчат с минуту, пока Юта не докуривает, потушив носком ботинка. Он облизывает губы, поджимая их после, и вновь подходит к Ченлэ. Младший почти вздрагивает от того, как потемнели его глаза, внимательно смотрящие на него. — Слушай, Леле, это была моя ошибка и мне действительно жаль; что я должен сделать, скажи мне, и я сделаю. Ченлэ распирает от злости, потому что хотеть должен не только он, разве сам Юта ничего не хочет сделать? В тоже время другая его часть истерично бьется внутри, прося одного лишь прикосновения. — Я не знаю, — Ченлэ отворачивается, жмурясь. — Я не знаю, Юта. Мне больно. — Так давай исправим это, — Юта осторожно обхватывает ладонями его щеки, поглаживая большими пальцами скулы и Ченлэ так хочется податься на встречу, — давай исправим все. Давай будем вместе? — А что мне делать с доверием? — Что? — Юта вновь отшатывается. — Доверие, Юта. Как я должен верить твоим словам? Юта не находит что сказать. Смотрит на Ченлэ вновь разбитым взглядом и просто не знает что сказать, а в голове Ченлэ тем временем крутится одна лишь просьба о поцелуе. — Твои слова — все, что у тебя есть? — Юта на это открывает рот, желая что-то ответить, но словно немой, так и смотрит на него, не проронив и звука. Ченлэ сглатывает, закусывает губу до крови и сжимает руки в кулаки, кивая самому себе, медленно разворачиваясь в сторону дома, но останавливается, пройдя пару шагов. — Я прощаю тебя. — И что это значит для нас? — Для нас, это значит, что ты для начала должен доказать, что твои слова не пустой звук. И, кажется, именно в этот момент, в головах у обоих что-то щелкнуло. Вспыхнуло как при замыкании, после ярких искр, после обидных действий и слов или же их отсутствия, а может они просто глупые или мазохисты, или же все вместе, но вернуться к тому, что у них было — уже не виделось возможным.