Ежень-20

Всё началось с того, что на местечковом рынке Кладбища Мамонтов в Снежной Степи какой-то недалекий имперец сожрал еженя. Ежень, судя по всему, попался не то очумевший после сезонной линьки, не то – просто бешеный. Словом, последствия этого ужина пришлось достаточно быстро ощутить всем континентам. Зараза распространялась стремительно и не поддавалась обычным способам лечения. Больной немедленно обрастал белой шерстью, острыми клыками до колен, полностью терял человеческий облик и порывался с утра до ночи кидаться снежками во всех, кого видел. А у некоторых больных, говорят, отрастал хвост. Лучшие лекари мира только разводили руками. Вирусу было присвоено кодовое имя: «Ежень-20». Новости оставалось узнавать только через чат фракции. Все даосские маяки были закрыты. Драконьими тропами теперь разрешалось путешествовать только со справкой от Знахаря (полученной не менее, чем за два дня до запланированного прыжка). Столбы дракона разгромили местные жители, потому что услышали, что они способствуют распространению вируса. Благодаря всему этому, Дан Эволь и Со Янсан оказались практически запертыми в доме на Привале Травников, где проводили «совершенно случайные» совместные выходные. Поначалу необъявленная семейная жизнь даже радовала Эволь: наконец-то она получила возможность наблюдать свою гориллу в домашних условиях, а не в режиме скачек через все заборы царств Ун и Пун, выбивая друг другу глаза в процессе и ломая прочие части тела. Но, как выяснилось, в быту Со Янсан был еще более невыносим, чем на свободном выпасе. Убедить его носить красивый раритетный красный платок из Тайной мастерской Черного леса оказалось еще сложнее, чем научить есть вилкой и ложкой. Постоянно дезинфицировать спиртовым раствором свою гигантскую алебарду он наотрез отказывался. Он забил все кладовки, чердак и подвал в доме тушами оленей, которые периодически начинали подтаивать и создавать нездоровую атмосферу. Он пристрастился к крепкой настойке, уверяя, что алкоголь – лучшее средство от вируса, ведь об этом ему рассказал еще главный специалист-вирусолог Юк Сон, которого не брала никакая напасть. И, наконец, когда Со Янсан напивался до определенного состояния, он снова заводил старую песню: «Где моя Со Энва, кто украл мою девочку?». Словом, ситуация обострилась настолько, что Эволь всерьез подумывала бежать в степь и там орать на горы. Или просить политического убежища у Гун Махэ; та, говорят, подбирала всех подряд. К счастью, главный ежень Го Биюн объявил о том, что источник вируса определен, и в самое ближайшее время все получат по баночке вкусного антидота, который уже добывают специально обученные группы людей в Пещере снежных троллей. И это была отличная новость, потому что, оставшись без связи с окружающим миром, Эволь очень сильно беспокоилась об оставшихся в трактире подружках, которые тоже вполне могли увлечься антивирусной профилактикой в виде пустынной горяновки, благо, ее у Э Харан стояли в подвале полные бочки. С точки зрения Со Янсана же, всё было просто прекрасно, не считая того факта, что Эволь постоянно подсовывала ему какие-то платки и тряпки и заставляла носить их, как намордники. Соблюдать социальную дистанцию в полтора метра не было никакой сложности – полтора метра ровно была длина его алебарды. Ближе и раньше-то никто подходить не рисковал, кроме чахлого паренька в зеленом костюме со странной прической вместо нормальной мужской гривы, в которой приличная горилла может найти всё, от кинжала до обеда. Со Янсану никакая зараза не грозила. Он был, как пелось в какой-то забугорной песне: «На карантинах, эх… и в офигительных штанах». На подтяжках. Человеческого облика у него и так особо не было, шерсти тоже досталось больше необходимого, а кидаться снежками он мог вне зависимости от времени года. А вот нервное поведение Дан Эволь его беспокоило. Она закатывала истерики по пустякам (подумаешь, голова оленя вывалилась из кладовки!), заставляла его мыть руки после каждого возвращения домой и угрожала съехать к Э Харан при первом же открытии даосских маяков. Хотя (чего Со Янсан никогда бы не сказал вслух, потому что чувство самосохранения присуще даже горилле) ей пошло бы стать маленьким симпатичным мохнатым еженем. Особая группа исследователей Снежной Степи однажды все-таки достигла Привала Травников. Правда, на это у них ушло очень много времени, потому что пришлось путешествовать пешком от самого Горного монастыря. Даосские маяки пришли в негодность за время карантина при отсутствии постоянной эксплуатации. На крыльце слегка покосившегося деревянного домика сидели два белых пушистых еженя. Один – злобный и с алебардой. Второй – одноглазый и в пеньюаре. Причем, одноглазый всё время бил первого красным платком, а тот в ответ начинал рычать что-то нечленораздельное, но похожее на слово «энва-а». Растерянные исследователи переглядывались. Они не были уверены в том, что этим существам нужен антидот, который они привезли с собой. Возможно, эти два еженя просто подхватили вредный человеческий вирус.