Чонгук мечтал о выпускном костюме, как Золушка о бальном платье. О том, как он будет кружиться в свете светодиодных ламп, собирая восторженные взгляды старшекурсниц и старшекурсников, а особенно одного, который даже не удосужился его пригласить.
И наплевать, что вместо бала, выпускной в колледже представляет собой бесконтрольную попойку в коттедже, с различного рода выпивкой, бассейном, наполненным холодной водой и напрочь беспринципными пьяными выпускниками.
Чонгук ведь и сам такой же.
Вместо платья золушки, он бы выбрал себе атласную рубашку и брюки, обязательно на подтяжках, что в последнее время стали его любимым аксессуаром, а ещё бабочка, красная и в горошек.
Не особо приглядный образ, как для того, кто собирался бы в дрязг напиться, но для того, кто хотел бы завоевать внимание одного особенного человека — вполне.
Только судьба не столь благосклонна и светодиодные лампы конечно есть, вот только освещают они припаркованную машину, отливающую в вечернем сумраке лиловым цветом марки — Ламборгини. Такая стоит, точно целое состояние, которое не в жизнь не скопить Чонгуку. Он уже, как настоящая золушка, только в начале сказки, бегает вокруг неё, натирая до блеска фары и запятнанный в разводах капот. Он и представить себе не мог, что работа, благодаря которой он оплачивал своё обучение все эти годы, заберёт у него самую важную его часть — выпускной. И возможно для кого-то, кто не Чонгук, это не последняя в мире трагедия.
Подтягивая лямки джинсового комбинезона, что ненароком спадают каждый раз, Чон шлёпает кедами по натёкшим лужам, не замечая, как пачкает локти в пене, несколько раз оборачивается по сторонам, на посторонние шумы, облегчённо выдыхая.
Никого.
Да в этой окрестности, в такое время, действительно никого не может быть, только Чонгук с его работой, которая в этот вечер стала проблемой. Окончательно вымочив свои ноги под напором из шланга, Чон откидывает его в сторону, зачёсывая мокрой рукой розово-карамельные пряди чёлки назад. Капли воды перетекают медленно по медовой коже под вырез на футболке.
Чонгук под конец учебного года мечтал явно не об этом. Не о том, что пока все веселятся, выслушивают поздравления от друг друга, смеются и горланят песни, он должен будет, не покладая сил, намывать машину, промокший до костей, желающий просто оказаться в тёплом пледе с кружкой горячего какао. Ему уже даже не нужны все эти праздники, не нужны толпы людей и визги, лишь бы наконец закончить с бесконечной, рутинной работой.
Хотя, на этот праздник жизни ему и пойти было не с кем, но посмотреть со стороны и выпить никто бы не отказался, а Чонгук что, хуже?
— Золушка, вы, кажется, заработались сегодня? — хриплый голос, где-то с конца аллеи, заставил Чонгука встать в боевую стойку и выглядеть весьма нелепо. Парень напротив, смотрящий на него из-под вьющейся чёлки, тихо улыбается, поправляя горловину своей выглаженной рубашки, так идеально струящейся вниз, отливая бордовым оттенком, тёмные брюки только добавляют антуража, как и на блеск начищенные туфли.
— Т-Тэхён? — сказать, что Чонгук шокирован появлением одного из желанных парней колледжа здесь, на автомойке, поздним вечером в выпускной, на котором он, наверное, должен был стать королём вечера, не сказать ничего. Белоснежные локоны уложены волосок к волоску, а мускусный парфюм изрядно бьёт в нос. Стоя под прямым углом света, направленном от фонаря, он выглядел слишком, слишком для неготового Чонгука, озадаченно хлопающего ресницами.
— У тебя, наверное, много вопросов, как и почему я здесь, — Тэхён делает один шаг навстречу, окидывая взглядом Чонгука, всего вымокшего и взъерошенного, напоминающего напуганного ребёнка, а не выпускника, вступающего во взрослую жизнь, — почему не на выпускном и почему сейчас?
Да, у Чонгука в голове именно эти вопросы. Ведь он так и не был приглашён Тэхёном, скорее всего, потому что тот не хотел видеть такую замухрышку рядом с собой, перед всеми этими людьми.
— Да, — Чонгук забывает напрочь о том, что руки вымочены, и обтирает нервно их об футболку, оставляя мокрые пятна, заставляя холодную ткань ещё сильнее липнуть к телу, — зачем ты пришёл?
Наверное, показать, кто ему не достался — больно.
Может быть, потешить своё самолюбие.
Но Чонгук не может отвести взгляда от слегка припухших губ, явно искусанных, напоминающих собой гранатовую сетку, ярко выраженных и подведённых скул, а ещё странно играющего кадыка.
— Спасти принцессу из заточения, — Тэхён распаляется в улыбке, — так, принцессу вижу, — Тэхён наигранно осматривается по сторонам, — а где мачеха?!
— М-мачеха? — Чонгук закидывает руку назад, нервно почёсывая затылок, это явно какая-то комедия.
— Ну да, мачеха, которая не пустила золушку на бал, ты что, не смотрел эту сказку? — Тэхён удивлён не меньше, чем сам Чонгук, — а, или тебя держит в башне злой дракон?! — Тэхён перекидывает холщовую, чёрную сумку, висящую за спиной к себе, впопыхах что-то рыская, — блин! Я не взял с собой меч! — слегка топает ногой, после вынимая пару бутылок вишнёвого сидра — любимого сидра Чонгука, — мы можем его подкупить этим!
Беря обе бутылки за горлышко меж пальцев, он протягивает руку с ними Чонгуку, осматривая его снова и снова, так, что хочется затеряться от этих глаз.
Чонгук нервно поджимает губы, осматриваясь снова и снова, может быть, это розыгрыш или Тэхён проспорил однокурсникам и сейчас выбежит толпа людей, которая оглушит их двоих протяжным и противным смехом. Чонгук жмурится, тяжело вдыхает несколько раз, но ничего…
Никакой толпы, смеющихся подростков, только
он и Тэхён, протягивающий ему бутылку с сидром, искренне улыбаясь.
— Знаешь, — Тэхён уже сам нервничает, — это должно было выглядеть вообще не так, я хотел прийти и пригласить тебя на выпускной, но, наведавшись к тебе домой, узнал, что ты на работе и сразу же ломанулся сюда, — Тэхён открывает бутылку об перекладину неподалёку, делая несколько громких глотков, — а тут ты, весь промокший, продрогший, ну прям так и хочется обнять и согреть! — Тэхён умиляется от одного только вида Чонгука, всё ещё не понимающего и ищущего в чём подвох.
— Так ты пришёл, чтобы забрать меня на тусовку века? — Чонгук наконец расслабляется, всё происходящее не похоже на розыгрыш, по крайней мере, он в это верит.
— Да, я хотел, — Тэхён делает многозначительную паузу, от которой Чонгук на секунду возвращается в реальность, где он брошенный и не особо важный, — но потом, увидев тебя, понял. Чёрт с ним, с этим выпускным, хочу провести время с тобой, так что… давай выпьем и, если захочешь, потанцуем прямо тут!
Чонгуку не слышится? Нет, это точно галлюцинация, он явно переработал, возможно, жар или тепловой удар, а может, всё и сразу. Тэхён не мог просто прийти и предложить такое, не в его реальности, не сейчас.
— Тэхён-и… — протяжно вторит Чонгук, — ты перегрелся? — потянув руку вперёд, чтобы ощупать лоб, но ойкает сразу, как только её перехватывают цепкие пальцы, прижимая ту к Тэхёновской щеке.
— Осторожно, — Тэхён слишком ловко подхватывает Чонгука под спину, — не поранься об мои скулы.
Чёртов Ким Тэхён и его вечные шутки о своей внешности.
— Ты правда хочешь провести этот вечер со мной, а как же тусовка? Друзья? — Чонгук даже более чем не решительный, но всё же цепляет пальцами холодную, покрытую испаринами бутылку, делая несколько маленьких глотков хмельного напитка. Вкус вишни раскрывается на языке, а вот алкоголь на голодный желудок заставляет тот сжаться до минимальных размеров и всё равно ощутить резкое расслабление.
— Разве не это я только что сказал? — Тэхён усмехается, сокращая расстояние до минимального, вглядывается в глаза напротив, заставляя сердце бешено биться и без того трепетать. Для Чонгука подобное чувство сравнимо с счастьем, непоколебимым и долгожданным. Если бы он мог, он, наверное, бы заплакал прямо сейчас, ведь Тэхён, его Тэхён не бросил его в такой день, не променял его на очередную в жизни тусовку.
— Почему ты меня не пригласил? — Чонгук обиженно отводит взгляд, хотя больше всего на свете хочет изучить им каждую деталь на лице Тэхёна, острые скулы и слегка впалые щёки.
— Это был мой план, — Тэхён почти прижимается грудью к Чонгуку, заставляя того слышать биение сердца или даже ненароком его ощущать, — я хотел провести этот день только с тобой, сбежать с тусовки, подальше от людских глаз, если бы я тебя предупредил, явно кто-то бы прознал про это, пустил слух, и после этого об этом знал бы весь колледж, — Тэхён видит, как брови Чонгука опускаются, а на лице меняются несколько эмоций недовольства, — нет, я вовсе тебя не стесняюсь, — торопится объяснить он, — просто вечер был бы испорчен, кто-то бы точно захотел увязаться за мной, — Тэхён поднимает Чонгука, заставляя того ойкнуть в который раз, и сажает на капот чужого автомобиля, ещё мокрого после мойки, разводит ноги в стороны, пристраиваясь между, заглядывая в дрожащие глаза, — а я хотел, чтобы этот вечер был только наш.
Чонгук до бесконечности счастлив, когда
чужие родные губы касаются его в долгом и мокром, от выпивки, поцелуе. Стараясь, как можно сильнее впиться в ответ, Чон хочет отогнать смятение и неловкость, которые сейчас господствуют в разуме. Разве это правильно? Вот так вот отдаться, на улице, человеку, который ещё утром заставил сомневаться в собственной важности, человеку, который придумал весь этот несуразный план и мог хотя бы дать малейший намёк на него.
Чонгук влюблён, это конечно.
Поэтому хрипит протяжно, ощущая прикосновения Тэхёна на своём теле ожогами, насколько аккуратными бы те не были.
— Ты издеваешься? — наконец удосуживается прокомментировать всю ситуацию Чонгук, пока Тэхён, явно, действует куда активнее, — на мойке?
— Да… — Тэхён трезвеет после вопроса, — как-то глупо получилось, — снова чешет затылок, — и не гигиенично… — добавляет следом.
Отставляет бутылку в сторону, вернее, себе под ноги, в надежде не разбить, и забирает следующую из рук Чонгука, подхватывает его под руки, прижимая максимально к своему телу и опускает на землю.
— Тогда потанцуем? — Чонгук не успевает ответить, как чувствует руку на своей пояснице, а другую, сплетённую пальцами с его. Чонгук молчит и не сопротивляется, пока Тэхён аккуратно ведёт его по кругу, Чонгук теряется в тёмных зрачках, пока Тэхён крепко прижимает его к себе. Это выглядело бы нелепо, для кого-то, кто не Чонгук.
Странная пара парней танцует неудачную пародию вальса, явно сбиваясь со счёта, прокручивая музыку лишь в своей голове.
Чонгук поверил бы в то, что это самый настоящий сон и происходящее с ним, ничего общего с реальностью не имеет. Но стоит зажмуриться и открыть глаза снова, Тэхён никуда не расплывается и лишь крепче прижимает к себе продрогшее, влажное от воды, тело. Романтики для кого-то в этой ситуации мало, кто-то бы посчитал Тэхёна сумасшедшим, вот так вот, танцевать вальс на мойке. Но этот кто-то не Чонгук.
Чонгук влюблён.
В уверенное ведение, хоть они оба знают, что танцуют неправильно, в пронзающий взгляд, который ни на секунду не выпускает Чонгука из своих оков. В крепкие руки на талии, а ещё хриплый шёпот в этом уличном полумраке. Волосы Тэхёна иногда колышутся от порывов ветра, он крепче жмётся к тёплой груди Чонгука, пытаясь согреть больше его, чем себя.
— Ты заболеешь… — с заботой тянет Тэхён, — нужно поменять твою одежду.
Чонгук долго смеётся, вызывая много вопросов в голове Тэхёна.
— Это ты так замаскировал предложение потрахаться? — из уст Чонгука это бранное слово, явно звучит не особо красиво.
Тэхёну уж точно так кажется.
— Нет, — короткое и явное, Тэхён уже который раз ведёт Чонгука по кругу и ни разу не спотыкается, позволяя тому иногда наступать себе на ноги и запинаться, сбиваясь с ритма. Тэхён явно не желает выпускать Чонгука из своих объятий, ни сегодня, ни когда бы то ни было ещё, — в такое время года очень легко заболеть.
— У нас есть вишнёвый сидр, алкоголь согревает, — усмехается Чонгук.
— Это ты так замаскировал отказ на моё, якобы предложение, потрахаться? — Тэхён смеётся, долго и до выступающих на нижние веки слёз, пока разъярённый Чонгук легко бьёт его по груди и что-то кричит о глупости его шутки, о тупости его самого. А ещё там было об испорченном, романтичном вечере, но испорченном ли?
Тэхён вёл Чонгука до момента, пока у второго ноги не стали совсем ватными от усталости и ему не пришлось почти отрывать его от земли, кружа в полёте. Посадив его, в который раз, на капот уже просохшей машины, Тэхён аккуратно коснулся пальцами вспотевшего подбородка, ощущая их общую дрожь.
— Предлагаю, — Тэхён тянется за бутылкой, удивляясь её целостности и сохранности, делая глоток и давая сделать глоток Чонгуку, дабы просто промочить горло, а сам не сводит взгляда, когда тонкие губы обхватывают горлышко, делая жадные глотки, — поменять тебе одежду, ну или просто избавить от этой, — Тэхён цепляет пальцами заклёпки на комбинезоне.
— Тэхён, мы на улице… — Чонгук театрально закатывает глаза, хотя сам себе врать не может. Его желание с каждой секундой всё распаляется.
— Хочешь сказать, ты не готов? — Тэхён ставит руки по обе стороны от Чонгука, облокачиваясь на машину.
— Ну… как тебе сказать… — наигранно тянет, облизывая поочерёдно нижнюю и верхнюю губу.
— У меня всё есть с собой, не скажу, что планировал трахать тебя в таком месте, думал мы поедем ко мне, — Тэхён с заботой убирает одну из прядок со лба Чонгука, — но мне кажется кто-то из нас не доедет, — Тэхён толкает язык за щеку, в не совсем приличном жесте, — и этот кто-то не я, — подгибает колено, проводя им по паху Чонгука, впитывая каждый стон. Чонгук дрожит, а ещё сомневается, сомневается и дрожит. Он хотел бы отдаться Тэхёну прямо сейчас, но боится.
Боится разочаровать своим неумением. Нет. Чонгук не девственник. Об этом позаботился кто-то, кто не Тэхён, но Чонгуку наплевать на прошлое, перед ним сейчас настоящее, в котором Ким-мать-его-Тэхён, явно просто так его сегодня не отпустит. В его глазах столько уверенности в том, что он делает. Вот бы кто-то отсыпал её немного Чонгуку.
Если бы только он знал, как Тэхён волнуется. Как не решался прийти сюда, услышать отказ и несколько нецензурных слов в придачу. О том, что бросил Чонгука в такой день, не пригласил на «тусовку века», не предупредил о своей затее, Тэхёну за всё это стыдно и в мире не хватило бы языков, для каждого: «Извини» — а для каждого: «Люблю» — и в миллионах галактик.
— Так это новое замаскированное предложение потрахаться? — Чонгук заливисто смеётся, стараясь разрядить обстановку.
— Это не замаскированное предложение, — Тэхён ведёт носом по шее Чонгука, — заняться любовью.
— Л-любовью? — Чонгук не знает, смеяться ему или плакать, да, у них явно была симпатия к друг другу, да какая там к чёрту симпатия, они не могли находиться рядом, в одной аудитории, настолько там накалялся воздух, от их совместного в ней присутствия. Изредка касались друг друга невзначай, кончиком пальцев или плечами, заглядывали друг другу в глаза, передавая негласно сотни признаний, только ни одного вслух.
«Я не хочу становиться достоянием общественности, не хочу, чтобы нас обсуждал весь колледж…» — каждый раз просил Чонгук, а Тэхён и не спорил, был готов сделать всё, о чём его попросят, пара влюблённых глаз.
— Да, чёрт подери! — смеётся Тэхён, отходя на несколько шагов назад, ловя недовольный взгляд, — столько недель, каких там недель, месяцев, неловких касаний, признаний и поцелуев, — Тэхён проводит подушечкой пальцев по губе, вспоминая каждый.
— Я тоже… — сам не понимая почему, хрипит Чонгук, — тоже хочу…
Возможно, им пора перестать сопротивляться этому наваждению, которое бесконечно тянет их к друг другу.
— У тебя был опыт? — аккуратно интересуется Тэхён, замечая, как Чонгук неловко краснеет, теряясь, переводит взгляд с места на места. Неужели нет?
— Д-да, — довольно быстро кивает несколько раз подряд, — но ты — другое.
Тэхён корит себя мысленно всё ещё за то, что повёлся на Чонгуковы просьбы, не рассказывать, держать в тайне их чувства, ведь ему всегда хотелось обозначить
их, как пару. Не сгорать от ревности, когда на Чонгука вблизи засматривался кто-то другой, посторонний. Нет, Тэхён далеко не собственник, но иногда эти парни или девушки переходили грань, касались Чонгука, когда тот явно был против, отнекивался и уворачивался от лёгких захватов. Чонгук видел взгляд Тэхёна на себе в эти моменты, а если не видел, то определённо чувствовал.
— Ты для меня — тоже. — хрипит на ухо Чонгуку Тэхён, опаляя горячим дыханием чувствительную кожу, заставляя того сжаться каждой клеточкой своего тела.
Сколько они ещё смогут держаться, вот так: в объятиях, кротких поцелуях и переглядах? У кого первым сорвёт крышу? Тэхён уже, если честно, не чувствует под собой тротуар, всё его ощущение целиком и полностью направлено в сторону Чонгука, он пытается уловить каждую эмоцию, каждый вдох и неловкие мазки пальцами по своей спине.
Чонгук боится. Странно звучит… Но даже после такого чувственного танца, после всех признаний и после такого явного доверия, страх обнажиться впервые перед любимым человеком — реальный, основательный, ни черта не надуманный. И что бы Шопенгауэр не писал в своих трактатах, Чонгук отчётливо понимает, что именно сейчас чувствует.
— Так значит, — Тэхён нехотя, но всё-таки отлипает от Чонгука, — автомойка тебе не подходит?
Зачем так шутить, понятное же дело что — нет.
— Шутка, — подхватывая Чонгука под руку, Тэхён аккуратно ведёт его в сторону крон деревьев, где помимо высоких елей, устремляющихся кончиками в небеса, набросанных по тропкам шишек, красуется красный скутер с сиденьем из кожаной коричневой обивки.
— А где же твоя тачка? Ты что, уже успел её разбить? — Чонгуку кажется, такая поездка более романтичной, чем на самом дорогом автомобиле мира, но это совсем не в стиле Тэхёна, вот ничего подобного.
— Подумал, украсить наш первый раз небольшой порцией романтики, — Тэхён улыбается, протягивая Чонгуку один из шлемов, вернее, один единственный, оставляя свою голову без защиты, за что сразу же получает оплеуху, — ну, держись! — вскрикивает так, словно под ним, как минимум KTM RC 390 ABS на 370 с лишним кубов, и если тот сейчас сделает хоть одно не верное движение, неукротимый спорт-байк ринется из-под двух неустойчивых тел.
— Мы забыли выпивку! — нервно тараторит Чонгук, готовый тут же соскочить с места, но его тут же усаживают обратно, подхватив рукой за бок.
— Плевать, дома есть ещё. — Тэхён не может отпустить Чонгука, не сейчас, ни когда бы то ни было ещё. Поэтому, убирая скутер с подножки, выезжает на лесную тропу, втягивая носом ароматы хвои, расслабляясь от каждого дуновения ветра. Чонгуку, кажется, наплевать, что его водитель выпил перед тем, как сесть за руль, явно больше двух бутылок сидра, или он настолько ему доверяет? Облокотившись на спину, Чонгук растворяется в бесконечной поездке, устало прикрывая веки.
Ничего не тревожит, совершенно. Чонгук даже забыл, что уже через двадцать минут его ждёт что-то невообразимо прекрасное, но в тот же момент такое пугающее. Тэхён, иногда поворачивает голову назад, поглядывая на спящего Чона, умиляясь подобной картине, и сам для себя подмечает, как тому идёт его рабочий комбинезон.
* * *
— Ну, — Тэхён подхватывает Чонгука под подмышки, снимая со скутера, — мы приехали!
Это явно не дом Тэхёна, ведь Чонгук был у него в гостях множество раз. А это деревянная хижина, весьма дорогая причём, кажется, в глубокой чаще леса. Выстроенная из дерева, с крышей покрытой мхом и фонарями, небрежно разбросанными по периметру. Чонгуку хватает всего одного взгляда, чтобы окончательно и бесповоротно лишиться всех чувств, а после вернуть их, когда Тэхён утыкается подбородком в его шею.
— Тэ… — Чонгук сентиментален сейчас, как ребёнок, а его слова звучат меланхолично особенно, — это прекрасно! Тэ! — Чонгук кидается на крепкую шею, повисая на ней на несколько секунд, забывая о страхе и своих сомнениях, о своей неуверенности.
— Это для нас, сегодня и завтра… — Тэхён аккуратно ведёт Чонгука под руку, не давая остановиться, лишь подхватывает холощовую сумку с кожаной ручки скутера.
Чонгуку боязно, но теперь уже, что-то сломать или испортить прекрасный вечер, а возможно и всю последующую жизнь. Тэхён успевает открыть перед ним дверь, пропуская внутрь, Чон на секунду жмурится, словно не хочет испортить сам себе сюрприз и открывает глаза, когда уже не чувствует обуви на своих ногах.
Сердце замирает, нет, крошится или колотится слишком быстро. Чонгук не в силах разобраться в собственных чувствах, пока Тэхён аккуратно стоит сбоку и просто ждёт.
Ждёт реакции и сам боится не угадать с сюрпризом.
Одна большая комната с настоящим, не искусственным камином, с потрескивающими в нём брёвнами, застланным перед ним полом кремовым пушистым ковром и с двумя креслами. Тэхён этот дом заказал, даже не осмотрев его внутри, он и сам хватается взглядом за каждую деталь, боясь упустить что-то. Особенно расставленные в вазах еловые ветки, которые пропитали своим ароматом каждый миллиметр дома. Это место действительно завораживает.
Но… меркнет, стоит ему взглянуть на поблёскивающие от восхищения глаза Чонгука.
Чонгука, что готов на месте прыгать от радости, хлопать в ладоши и буквально визжать. Для такого, как Тэхён, снять этот дом не стоило больших затрат, но такой, как Чонгук, будет благодарен ему за это каждую из прожитых секунд.
* * *
Двуспальная кровать, выполненная из того же дерева, что и весь дом, покрыта лаком, от чего бликует под светом ламп, стоящих на ножках в углах комнаты. Единственная и довольно просторная спальня не выбивается яркими оттенками, сохраняя в своём интерьере коричневые цвета. На полу расстелен такой же, как и внизу кремовый, пушистый ковёр, а где-то по правую сторону от изголовья стоят небольшие тумбы. Высокие окна, занавешены плотными, тёмными шторами, не пропускающими надоедливый солнечный свет в дневное время и лунный в ночное. С первого этажа доносится лёгкий аромат еловых веток.
— Знаешь, — Тэхён мягко ведёт рукой по спине Чонгука, лежащего напротив, прикрываемой только футболкой и поглядывает сразу же на крепкие бёдра, скрываемые за полотенцем, — я случайно увидел твои комментарии под некоторыми, не совсем приличными историями.
Тэхён не щадит, пока Чонгук сильно краснеет, утыкаясь лицом в подушку.
— Мальчики вроде тебя, не должны интересоваться подобным. — Тэхён снова толкает язык за щёку, зарываясь пальцами в мокрых, после душа волосах. А сам смеётся, вспоминая протяжные стоны Чона за дверью в ванной, он уже боялся, что тот справится и без него, пока всячески старался себя подготовить.
Чонгук бьёт его легко в оголённую грудь, а сам ведёт взглядом до брюк, фиксированных ремнём.
— Поможем друг другу? — Тэхён подмигивает, протягивая руку до основания головки, помогая Чонгуку развести ноги в стороны, удивляясь его податливости, а сам не отводит взгляда от бегающих из угла в угол зрачков. Чонгук мысленно готовился к этому, но, чёрт подери, кажется, не был готов до конца.
Чонгук сразу же стонет, чувствительность, нет, даже гипер-чувствительность, Тэхён хочет отдёрнуть руку, боясь сделать что-то не так, но продолжает, обхватывает головку по правой стороне, двигая ладонью сверху вниз, меняет положение и снова проводит. Подмечая, насколько мило смущён Чонгук, насколько он сейчас настоящий перед ним. Сминает футболку руками, откидывает голову в разные стороны, закусывая нижнюю губу почти до крови, не знает куда деть свои руки. Резко вздымает их к верху, хватаясь за грудь Тэхёна, вернее, пытается это сделать, надавливая на ту пальцами.
— Тебе не нравится? — Тэхён переживает, Чонгук это чувствует и наоборот.
— Н-нет, я хочу тоже… — Чонгук тянется руками к ремню на брюках, игнорируя дрожащие от неуверенности пальцы, Тэхён ему помогает, не бросает в такой момент. Но у обоих сейчас сердце из груди выпрыгнет, они то и дело переглядываются, Тэхён облизывает свои губы, нервничая, пока Чонгук, от того же самого их нервно кусает.
Наконец стянув тесные брюки со своих ног, оставив на секунду Чонгука без внимания, Тэхён ловит его восторженный взгляд, но тут же замечает пугливость. Возвращаясь на место, опускаясь на бок рядом с Чонгуком.
— Всё хорошо, Чонгук, я здесь, — Тэхён, как никогда заботлив и как никогда готов направлять, но будучи сейчас полностью обнажённым, перед тем, кого искренне любит, кому готов дарить каждый новый и следующий день, он сам до невозможности смущён.
Смущён Чонгуком, задыхающимся в хриплом стоне, стоит Тэхёну только коснуться головки его члена, уже не прикрываемого одеждой, стоит только пальцами провести по бедру, его лицо тут же заполняет краснота красок.
— Угу… — нервно кивает Чонгук, громко сглатывая, разлепляет глаза, дотянувшись рукой до члена Тэхёна, обхватывает его крепко сжимая в кольцо из пальцев, но тут же слышит недовольный стон.
— Сухо, Чонгук-и, неприятно… — произносит одними губами, пока Чонгук теряется в глазах напротив, впадает в ступор и перестаёт соображать, что ему делать.
— М-мне… — Чонгук спускается ниже, не заканчивая предложение.
Тэхён к этому был не готов, хотя весь вечер пытался доказать себе обратное. Чонгук языком мазнул по всей длине члена, обводя вены, вырисовывая по нему пресловутые узоры. Краснея и всячески пытаясь занять удобную позу между разведённых ног Тэхёна. Обхватывает неумело головку губами, повторяя себе, что он уже давно не девственник и первый раз у него уже давно был.
Но первый раз с Тэхёном — он другой.
Тэхён закусывает зубами палец, откидывая голову назад, а сам путается пятернёй во влажных волосах, ни на секунду не подталкивая Чонгука вобрать глубже, боясь сделать больно. Тепло. Чонгук водит по члену языком, иногда пытается насадиться на головку, сглатывая солоноватую смазку, старательно пытаясь не закашляться. Не поднимает взгляд на Тэхёна, боясь встретиться с его глазами, от одного только представления ощущает распускающиеся под лопатками мурашки.
Чонгук смущён, ему стыдно и одновременно хорошо с тем, кто в этот вечер с ним. Он снова и снова проводит языком по члену, сёрбает пару раз слюни и стыдливо отводит взгляд на посторонние звуки и свою реакцию на Тэхёна.
Тэхён буквально обезумел, стараясь до конца раствориться в ощущениях, раз за разом зачёсывает волосы назад, цепляется за прядки склеенные лаком и шире разводит ноги, уже толкаясь в податливый рот Чонгука, но останавливается каждый раз, как слышит мычание.
Поддёргивая Чонгука на себя за руки, Тэхён большим пальцем утирает слюни с его губ, осматривая растерянное лицо и глаза, бегающие из стороны в сторону. Чонгук напуган, напуган тем, что Тэхёну, возможно, не понравилось и поэтому он его остановил. Но дело совершенно в другом. Тэхён ныряет пальцами под бёдра Чонгука, стягивая тюбик смазки с прикроватной тумбочки, обильно поливая пальцы вишнёвым лубрикантом.
— Ты что, их по вкусу выбирал? — смеётся Чонгук в попытках разрядить обстановку и скрыть смущение.
— Почти, — Тэхён аккуратно разводит бёдра Чонгука, пристраиваясь пальцами к сфинктеру, надавливает на него подушечкой пальцев, перед этим обводя его по кругу, и ловит задушенный стон Чонгука, словно пытаясь им напиться. Чонгук сжимается, слишком сильно, пока Тэхён пытается его расслабить.
— Не нервничай, — Тэхён мягко целует его в плечо, — я рядом, — и медленно вводит указательный палец, двигая по чувствительным стенкам, размазывая лубрикант, ощущая ещё большее сжатие вокруг пальца, — Ч-Чонгук… если бы это был мой член, мне было бы больно…
Тэхён тихо умиляется, когда Чонгук снова бьёт его в плечо от смущения, а сам втискивается пальцами в плечо, слегка прикусывая то зубами. Это не его первый раз, но почему всё настолько чувственно? Что даже дыхание Тэхёна опаляет кожу, а нервозность и нерешимость сменяется лёгким возбуждением.
Тэхён не предупреждает, Чонгук снова ойкает, когда тот крепко хватает его за бёдра и переворачивает, подминая под себя. Откусывает зубами край упаковки от презерватива и растягивает его на своём члене, пристраиваясь между разведённых Чонгуковых бёдер.
— Если будет больно — скажи, не молчи, пожалуйста, я не хочу, чтобы ты терпел ради меня, — Тэхён проводит пальцем по щеке нервно кивающего Чонгука, пока он закрывает лицо рукой, вдыхая полной грудью, и в момент перестаёт дышать совершенно, когда головка оказывается наполовину внутри него. Тэхён двигается плавно, но Чонгук явно не хочет его пускать, теряется и вертит головой в стороны, — Ч-Чонгук-и, пожалуйста, расслабься, — снова просит Тэхён, не в силах войти резко, он не посмеет, не простит себе, если сделает больно, — слушай мой голос, Чонгук, слушай его, — Тэхён мягко ведёт по бедру, старательно пытаясь расслабить Чона.
— Ты ничего не говоришь! — возмущается Чонгук, когда Тэхён несколько секунд просто молчит, а сам пытается заставить себя немного расслабиться и пустить того внутрь. Им обоим до ужаса страшно сделать больно, навредить.
— Я тут, с тобой, и всегда буду, всегда… — Тэхён наклоняется вперёд, нависая над запотевшим и, кажется, слегка заплаканным лицом Чона, — чёрт, тебе больно? — Тэхён тут же отстраняется назад, ловя облегчённый вдох Чонгука.
— Н-нет, всё хорошо, правда! — Чонгук кивает несколько раз подряд, он не может позволить себе испортить такой вечер.
Тэхён кивает в ответ и снова вводит головку внутрь, руками придерживая бёдра Чонгука и делая ещё несколько движений вперёд. Сказать, что у Тэхёна сейчас сердце выпрыгнет, не сказать ничего. Близость с Чонгуком, чувствовать его настолько интимно… оно стоило всех ожиданий. Тэхён делает ещё одно аккуратное движение и ещё одно, пока Чонгук сипло стонет, тянет его на себя, вцепляется пальцами в волосы и прижимает к себе, словно мечтает уместить его в своей груди.
«Говорят, объятия — это попытка запихать человека в своё сердце»
Чонгук расслабляется и наконец стонет, впервые от лёгкого наслаждения, нет, боль никуда не делась, правда, присутствует лёгкий дискомфорт, но приятного куда больше. Тэхён отстраняется назад, обхватывает член Чонгука рукой и снова водит пальцами сверху вниз, заставляя того буквально теряться. Снова и снова, Тэхён покрывает член вишнёвым лубрикантом и скользит сверху вниз, размазывая смазку Чонгука по головке и зажимая её в кольцо из пальцев.
— Т-Тэхёни, я так долго не смогу, — хрипит Чонгук, глотая последние гласные, ощущая испарины и то, как липнет простынь к его вспотевшей спине.
— Я т-тоже, — вторит ему Тэхён, продолжая двигаться внутри и явно не намереваясь ускоряться, боится поранить. Тэхён поднимается вперёд и впервые охает от картины раскрывающейся перед его глазами. Вспотевший Чонгук с красной грудью и торсом, измазанными в слюне губами и заплывшими от желания глазами, стонет и жадно хватает кислород ртом, вдруг закрывает глаза рукой.
Чонгук смущён, всё ещё не может выдержать, когда Тэхён его так пристально разглядывает, попеременно двигаясь внутри.
Чонгук не выдерживает первым, прикрывая глаза и закатывая их до лёгкого жжения, ощущает, как головка вздрагивает и выливает белёсые разводы на живот. Тэхён смеётся искренне, поджимает его ноги, наваливаясь всем весом, делает ещё несколько толчков внутри, сплетая пальцы Чонгука со своими, кратко целует в мочку уха. Член несколько раз пульсирует внутри Чонгука, заставляя того вздрогнуть от неожиданности, а после облегчённо выдохнуть.
Тишина. Протяжные стоны и иногда вскрики прекратились. Лишь биение сердец и на фоне хриплое дыхание. Тэхён смотрит в глаза напротив, заплывшие то ли от любви, то ли от желания, и тихо наклоняясь вперёд, собирает поцелуем разводы слюней с полюбившихся губ.
— А как же, то… что я читал? — смеётся Чонгук, обтирая живот, предложенной салфеткой.
— У нас ещё много времени, — улыбается Тэхён, падая рядом, но сейчас ему бы окунуться в бассейн со льдом, — как минимум вся сегодняшняя ночь и немного завтрашний день, а потом… — Тэ переворачивается лицом к Чонгуку, мирно прикрывшему глаза, — немного больше, чем вся жизнь.
— Какой ты романтичный, когда потрахаешься, — Чонгук смеётся, падая лицом в плечо напротив.
— Ты такой момент испортил! — Тэхён нависает сверху, смотря на слегка перепуганное лицо, — я тут тебе в любви признаюсь, а ты!
— И я тебя, — сквозь полуулыбку отвечает Чонгук, — безумно, до жара в груди согревающего моё тело, на этой треклятой автомойке!
