* * *
Дома Эрвина встретил неожиданно насыщенный аромат еды. В другой ситуации он решил бы, что племянник подлизывается, но Армина всегда успокаивала готовка. Так и есть — прихода командора мальчик даже не заметил, увлеченно что-то помешивая на сковороде. Когда за спиной послышались шаги, он вздрогнул и чуть не вывернул на себя шкворчащее в раскаленном масле блюдо. — Осторожнее, — поутихшее было за день чувство вновь зашевелилось в животе, вызывая острое желание отобрать у племянника деревянную лопатку и ею же надавать по ладоням, чтобы был аккуратнее. — Прости, — Армин виновато втянул плечи, и, поправив сковороду, сконфуженно замер. — Ужинать будешь? — Буду, — кивнул Смит. Пока он переодевался и мыл руки, мальчик успел накрыть на стол. Ели молча, за исключением короткого: «Ешь уже», после почти десяти минут ковыряния блюда вилкой. Мужчина отлично понимал, что Армину, как и ему самому пару часов назад, кусок в горло не лезет. Но совершенно не считал это поводом голодать. — Я помою, — стоило Эрвину закончить, племянник подскочил как ужаленный и попытался забрать его тарелку. — Оставь, сам помою, — мужчина еле сдержался, чтобы не рыкнуть. — Иди к себе. Мне надо около часа — закончить документы, потом я к тебе зайду. Документы могли и подождать, но с каждой минутой Смит понимал: ничерта он не остыл за день. Если мальчишка откроет рот — он его просто пришибет. Успокоительных что ли выпить перед разговором? Или просто выпить?* * *
Час тянулся мучительно медленно, а к его исходу Армин осознал, что так и просидел на стуле, напряженно пялясь в стену. Он чувствовал, что дядя в бешенстве, и это пугало. Нет, Эрвин всегда мог отчитать или наказать за проступок, но сейчас Армин каким-то внутренним чутьем осознавал: он затронул что-то личное и опасное. В дверь постучали и юноша вскочил, спустя секунду понимая, насколько нелепо, должно быть, выглядит со стороны. А потом стало не до размышлений, потому что взгляд упал на тяжелый офицерский ремень, который Смит держал в руке. За шесть лет совместной жизни Эрвин порол его лишь дважды. Первый раз — буквально через пару месяцев после того, как дедушка отправил Армина к дяде в столицу. Тогда они с Эреном загулялись допоздна, заблудились, забрели на частную территорию и по утру измученному бессонной ночью и неизвестностью Смиту пришлось забирать невезучих подростков из отделения полиции. Второй раз это и поркой-то назвать было сложно. Все с тем же Эреном они пошли кататься на коньках на замерзшем озере и лед не выдержал. Когда Смит привез домой перемерзшего и насмерть перепуганного племянника, то пообещал выпороть, как только тот отогреется, чтобы в будущем и мысли не было в таких местах развлекаться, да еще по весне. Но весь вечер Армин продрожал, кутаясь в одеяла, а утром слег с лихорадкой, так что к моменту выздоровления Эрвин счел урок более чем усвоенным и юноша отделался десятком символических шлепков. В том, что сейчас все будет всерьез, Армин не сомневался, что есть сил стараясь не выглядеть слишком испуганным. Он уже, в конце концов, не ребенок, чтобы так ремня шугаться. Если Смит считает, что он заслужил — значит остается принять наказание и надеяться, что это вернет все на круги своя. — Рассказывай, — мужчина как-то устало присел на край стола и принялся внимательно слушать сбивчивый рассказ. Когда Армин упомянул о телефоне, брови сошлись на переносице, а кулак с ремнем на миг сжался сильнее. — Значит для этого тебе, по-твоему, нужен телефон? — говорил Эрвин тихо, но Армин все равно не осмелился поднять взгляд. — Понятно. Штаны снимай и ложись на кровать. Армин повиновался чересчур быстро, путаясь в застежках и краснея. Ответственность ответственностью, а раздеваться перед дядей почему-то было очень стыдно, хотя, казалось бы, чего он там мог не видеть? Устроившись ничком, Армин поспешил спрятать пылающее лицо в сгиб локтя. Удар был ожидаемым, но юноша все равно вздрогнул всем телом. Не то чтобы Эрвин хлестнул сильно, но болезненный жар не успел исчезнуть с кожи, когда ремень опустился снова. Через десять ударов — Армин невольно считал — Смит приостановил наказание, прислушиваясь, видимо, к сбивчивому дыханию. — Нужно объяснять, за что ты наказан — или сразу сам расскажешь? — выбор был невелик, суть юноша уловил. Сразу — значит все равно нужно будет говорить, вопрос лишь в том, как долго придется до этого подставлять задницу под ремень. — Я не был внимателен, — язык не слушался, потребовалось прочистить горло, прежде чем продолжить. — Отвлекся на дороге, хотя знал, что нельзя за рулем лазать в телефон. Машину твою разбил, подверг опасности Эрена, себя и тех, кто ехал спереди. Новый удар настиг внезапно, заставив тихо взвыть — на этот раз ремень полоснул в разы сильнее. Еще несколько таких же горячих полос легло ниже, заставив прикусить запястье и невольно задергать ногами. — И это все, в чем ты виноват? — кажется, голос мужчины зазвучал глуше и будто бы с легким надрывом. Три удара Эрвин дал на раздумья, и, видя, что ответить Армину нечего, задал наводящий вопрос. — Зачем тебе телефон, Армин? — Звонить, — не выкрикнуть удалось с большим трудом, теперь Смит порол по-настоящему больно. Не выдержав, юноша попытался закрыться рукой и заскулил, когда сильные пальцы дяди пригвоздили запястье к пояснице. — Так какого же лиха я узнал об аварии от чертового Ривая?! — Эрвин все же сорвался на крик. — Почему вместо звонка: «Эрвин, я разбил машину», я должен был услышать: «Твой племянник попал в аварию»? И лететь, молясь, что по приезду меня не пригласят на опознание. Как считаешь, о чем я думал, когда пытался до тебя дозвониться, слушал гудки и понимал, что кошмар, который я пытался забыть десять лет, вот-вот снова станет явью?! Голос сорвался, удары прекратились, однако сдерживать слезы Армин не мог. Не от боли — от осознания, ЧТО он сделал. С трудом приподнявшись на локтях, он взглянул на Эрвина. Тот его не видел. Уронив ремень на ковер, командор сидел на стуле, спрятав лицо в ладони. Плечи его тряслись. Поправив одежду и соскользнув с кровати, Армин опустился на колени около стула, отчаянно желая как-то утешить мужчину и не смея прикоснуться. Он был тогда ребенком, но отлично помнил первую встречу с дядей. Помнил мягкие успокаивающие руки, которым хотелось доверять. И по-старчески серое лицо с разом запавшими скулами и воспаленными глазами. В тот день Армин Арлерт стал сиротой. В тот день Эрвин Смит потерял сестру. Дедушка часто говорил, что его сын с женой всегда любили скорость во всех ее проявлениях. Они сотню раз могли разбиться, летая на мотоциклах, катерах или самолетах. А погибли в трех кварталах от дома, поехав в магазин и попав под колеса не справившегося с управлением грузовика. — Эрвин, — Армин каким-то чудом нашел в себе силы открыть рот. Но, когда рука командора мягко легла на затылок, притягивая и заключая в объятья, он вновь захлебнулся рыданиями и смог выдавить только тихое: «Прости». — Пожалуйста, Армин, не пугай меня так больше никогда, — глухо прошептал мужчина куда-то ему в макушку, гладя по спине и золотистым волосам. — Я не хочу больше хоронить любимых людей.* * *
Кофе перед сном Эрвин не одобрял, потому в гостиную он явился с травяным чаем. Армин лежал на животе и читал. Услышав шаги, он захлопнул книгу и сел, слегка поморщась. — Болит? — со смесью сочувствия и легкой насмешки поинтересовался мужчина, устраиваясь рядом. — Немного, — соврал Армин, поспешно утыкаясь в протянутую чашку и отчаянно краснея. Несмотря на то, что прошло больше двух часов, даже ткань домашних штанов причиняла определенный дискомфорт, а уж о своем решении сесть он и вовсе отчаянно жалел. Но после событий дня жаловаться на выпоротую задницу было как минимум неловко. — Держи, я поставил туда твою симкарту, — на протянутую ладонь юноши приземлилась маленькая черная коробочка. Телефон. Кнопочный. — Твой отдам в ремонт. Но не надейся его скоро увидеть, будешь с этим ходить, пока не научишься на звонки отвечать. — Угу, — неопределенно отозвался Армин, краснея еще сильнее и стараясь не ерзать. Ну вот, стоило дожить до совершеннолетия, чтобы тебя выпороли и отобрали телефон, как у провинившегося школьника. И возразить же нечего, заслужил. — Да не страдай ты, ляг, — заметив гримасу юноши и его попытки спокойно усидеть, мужчина слегка дернул его на себя, заставив полулечь боком, опершись на его плечо. Исполосованной коже и правда стало значительно легче, а вот чаем не облиться Армин ухитрился чудом. — Знаю же, что болит. — Это ерунда, — буркнул окончательно смущенный Армин. — Тебе с этой ерундой завтра сначала за руль, а потом в штабе сидеть, — фыркнул Эрвин, не давая племяннику встать. — Телефон ты у меня забрал, но за руль пустишь? — юноша чуть запрокинул голову, удивленно глядя на дядю. — Телефон это развлечение, а машина — необходимость, — Смит легонько потрепал племянника по волосам. — И потом, я готов поспорить, что больше ты такую глупость не сделаешь. Я прав, что доверяю тебе? В горле неожиданно встал ком и юноша быстро закивал. Не сделает. Не подведет. Потому что такое доверие нельзя не оправдать.