***
Из достаточно просторной кухни доносится приглушённая речь двух стран. Расположившись друг напротив друга за прямоугольным столом, они ведут непринуждённый разговор. Благо, тем для обсуждения накопилось немало. - Слышал, вы с Рейхом всё так же цапаетесь по пустякам, - внезапно начинает Китай, надавливая на больную тему для Союза. - Этот нацист совсем озверел в последнее время, - проговаривает Советы и корчит лицо, словно только что съел лимон, явно давая понять о нежелательности данного разговора. - Неужели после стольких лет вы всё ещё не можете найти общий язык? - вопрос звучит достаточно серьёзно, поэтому СССР немного напрягается. - Я вижу, как ты смотришь на него, друг мой... - И как же это? - внезапно обрывает Союз, не дав Китаю закончить свою мысль. - Не могу различить, но точно не так, как раньше, в послевоенные годы, - ответ не слишком порадовал Советы, от чего к горлу стало подниматься раздражение. - С чего ты вообще взял, что моё отношение к этой гниде подколодной хоть немного изменилось? - вопрос сопровождался лёгким прищуром и явным напряжением в голосе, но Китай продолжал игнорировать все изменения в поведении друга, как и нелестные слова в сторону Рейха. - Я заметил, что ты стал более задумчивым, первым заканчиваешь любые драки и перепалки с Нацистской Германией, избегаешь встречи с ним, всё больше погружаешься в себя, - "Твоя проницательность бесит" - тут же думает Союз, закатывая глаза, - даже сейчас ты не хочешь разговаривать о ваших отношениях. - заключил КНР. - Ты слишком много думаешь, пойду принесу что-то покрепче этого, - СССР кивает на полную кружку чая около собеседника, но не успевает сделать и шага, как его останавливают. - Я хочу помочь тебе, друг мой, прошу, скажи, что же тебя тревожит, - Советы вздыхает и понимает, что не может отказать старому товарищу, поэтому садится обратно на свой стул, поправляет горловину бежевого свитера и отпивает немного кофе из собственной кружки. - Я не понимаю, почему эта сволочь кидается на меня, как бык на красную ткань, - Китай про себя ухмыляется, вспоминая, что быки нападают на всё, что движется, а не конкретно на красное, но продолжает слушать. - Мне-то уже откровенно всё равно на прошлое, ведь что было, то прошло. Так почему же он не может смирится, оставив меня в покое? Неужели ему так хочется победить хоть в чём-то? Неужели ему так хочется моей смерти? - Союз опускает взгляд, уходя мыслями куда-то глубже, туда, куда не может впустить даже верного друга. - СССР, я не уверен, что он всё же хочет твоей смерти. - Тогда чего? Чего хочет его треклятая душонка? - внезапно срывается Советы, тут же себя одёргивая. - Может, он хочет показать, что не слаб и что может дать тебе отпор, если потребуется, - спокойно отвечает КНР. - Слаб? С чего я должен считать, что он слаб? Завоёванные им страны во время Второй мировой согласились бы со мной, - фыркает Союз, понимая, что после такой беседы, ему явно нужно будет выпить чего-нибудь покрепче кофе. - Его поведение слишком непредсказуемо даже для меня, что уж говорить о его мыслях и желаниях, но мой тебе совет: попробуй показать ему при следующей вашей встрече, что он не слаб, попробуй показать, что ты не собираешься нападать, а ему не надо будет защищаться, - Китай мягко улыбается, давая понять, что больше не собирается поднимать эту тему, ведь уже всё понял и сделал то, что мог. Дальнейшая их беседа вновь обретает непринуждённость и лёгкость, но в глубине души СССР понимает, что до следующей встречи с Третьим Рейхом этот разговор будет следовать за ним по пятам.***
Утро не задалось с самого начала. Поздняя осень пробудила Советы первыми лучами такого же позднего рассвета. Поёжившись от прохлады квартиры, Союз сел, переводя взгляд на будильник. Увидев короткую стрелку часов на 8 утра, СССР подскочил, мигом заправляя кровать и по пути больно стункувшись мизинцем, буквально забежал в душ, включил кран и вскрикнул от ледяной воды, хлынувшей прямо на разгорячённое тело. Закончив водные процедуры со стиснутыми зубами, Советы берёт что-то из холодильника, быстро этим перекусывая, хотя ему не помешал бы полноценный завтрак перед трёхчасовым заседанием стран. На часах уже 8:17. Поездка займёт ещё минут 15. "Придётся немного опоздать. Даже хорошо, что пропущу вступительную часть Англии, он всё равно первые 10 минут говорит, что очень рад всех видеть. Ничего важного, но поторопиться стоит." - думает Союз, уже спускаясь по лестнице и подходя к машине. К счастью, с ней не случилось никаких сюрпризов, но, встав в небольшую пробку, СССР понял, что рано радовался.***
Советы заваливается в зал заседаний весь запыханный и с чёрными тучами над головой, готовыми в любой момент сорваться на шквалистый дождь. На него смотрят с явным неодобрением, но он этого абсолютно не замечает, да и все знают, что в таком состоянии к нему лучше не прикасаться ни физически, ни ментально. Союз быстро извиняется, проходит к отведённому ему месту, устраивается поудобнее и погружается в мысли, посматривая на Третьего, который сидел в противоположном углу зала. Вид у него был вполне презентабельный, несмотря на недавнюю потасовку. Неужели разбитый нос и губа, а также несколько синяков уже зажили? Он хоть и страна, но после отставки его регенерация должна была замедлиться. Конечно травмы, нанесённые Союзом были не смертельны, но сошли бы они лишь за недели две. Буря в душе и желание покончить с постоянными схватками не запрещает Советам бить Рейха вообще. Да и это хороший способ снять напряжение, даже если бой неравный. В мыслях всплывает разговор с Китаем. "Показать, что я не собираюсь нападать, значит? Легко сказать, но сделать-то как? Немец же сам провоцирует. Не сопротивляться и дать себя избить? Бред. Да, это бред. Но может стоит попробовать... Ну уж нет, эта тварь ещё зазнается. Хотя..." Советы так и просидел до окончания собрания, мечась от одного варианта к другому. Все уже собирались и прощались, а Союз продолжал судорожно размышлять над своими действиями. В конце концов он решил, что была не была, начну, а там уж оно само дальше пойдёт. Но, подходя к немцу, он продолжал перебирать пути развития дальнейших событий. Третий взглянул на него с поднятой бровью. - Чего тебе, громила-переросток? Решил завершить начатое? - Советы едва заметно поморщился, у него было время привыкнуть к подобного рода оскорблениям. Он сразу понял о чём говорил Рейх. Вблизи всё ещё виднелись сходящие синяки. - Не перестаёшь радовать, пёс смердящий, мало того, что первый заговорил, так ещё и не набросился, как только я подошёл, - на лице Союза непроизвольно расплылась уничижающая насмешка. - Много чести, - выпаливает Третий, явно начиная закипать. - Неужели я настолько сильно в прошлый раз тебя отделал, что ты не хочешь обменяться даже парочкой ударов? - и тут немец не выдерживает и кидается на Советы. Тот блокирует первый удар, но нарочно подставляется под второй. Он чередует бреши и блоки, изредка отвечая, что не укрывается от глаз Рейха. Но Третий не останавливается, наоборот, бьёт с большим остервенением. "Пользуйся шансом, пока я добрый, в следующий раз ты получишь похлеще прошлого", - мелькает в голове Союза, но долго он не выдерживает. Заблокировав очередной уже слабеющий удар, хватает того за руку и обводит немца вокруг своей оси, зафиксировав и вторую руку. Теперь Советы стоит позади Третьего и "обнимает" того. Рейх приходит в себя с долю секунды и начинает неистово брыкаться. - Ты что творишь, русская свинья?! Жить расхотелось?! - срывается немец и потоки ругательств так и льются из его уст. Но Союз пропускает их мимо ушей, замечая, что Третий в таком положении кажется ещё меньше, несмотря на разницу в росте всего чуть больше 15 сантиметров. Он старается аккуратно удерживать пленника в своих объятиях, так как появляется чувство, что со жми он руку сильнее и послышится треск чужих костей. Рейх всегда выглядел хрупким, а сейчас, когда Советы может буквально ощутить эту хрустальность, хотелось уткнуться носом в его шею и действительно обнять. Без гнева, без злости, без ненависти, только иррациональная забота и спокойствие. А что ему мешает? Их новая негласная война, начавшаяся после окончания мировой? Это скорее что-то вроде вымещения своих мыслей друг на друге, ничего более. Вражда? Неужели это важно - продолжать враждовать? Столько воды утекло, столько времени. Они успели попробовать крови друг у друга и это ничем дельным не закончилось. Тогда к чему все эти напускные драки? Ни к чему, даже не для защиты чести. Эти надуманные причины и так достаточно подпортили им жизнь. И тогда Советы отпустил себя, обвил своими руками талию немца, продолжая удерживать того, и прикоснулся щекой к его шее. Рейх вытянулся словно струна, ожидая подвоха. - Неужели тебе это не надоело? - спросил русский. Третий слегка вздрогнул от ощущения вибрации чужого голоса, распространяющегося от спины к каждой клетке тела. - Что? - в недоумении переспросил немец. - Неужели тебе так нравится получать от меня? - Пф, я не... - он не успел договорить, как Союз перебил его. - Зачем ты продолжаешь кидаться, как пёс с бешенством? Ты хоть задумывался, что мы можем жить в мире, без гнева и злости, без перепалок и вечных драк, - честно говоря да, но Рейх никогда в этом не признается. - Почему бы не успокоиться? Война уже давно окончена, да и в ближайшие дни не намечается. Так к чему всё это? Разве мы не слишком стары для всего этого дерьма? - в конце Союз не выдерживает и ухмыляется. Третий бы с радостью всё закончил, прекратил, если бы знал, что происходит и как это остановить. Он бы наконец-то ушёл после встречи с русским целым и невредимым. Может быть и с неплохим настроением. Но он продолжал огрызаться и бросаться с кулаками. Ничего не менялось и Рейх привык. Привык к вечным побоям, к косым взглядам, к дракам и к такому к себе отношению. Это стало обыденностью. И сейчас, когда выдался шанс всё изменить, прыгнуть в неизвестность, немец замешкался, нужно ли это ему, ведь тогда весь его мир перевернётся с ног на голову. Сердце говорило да, но подсознание продолжало метаться. И тогда он шагнул в пустоту. Медленно расслабил чужую хватку, обернулся и прыгнул в новую жизнь.