***
Глаза медленно разлипаются под звуки противно звенящего будильника, стучащего по ушам как отбойный молоток. Рука тянется к телефону, и пальцам не с первого раза удаётся попасть по нужной кнопке, чтобы выключить это безобразие. Ноги спускаются с кровати, и ступни моментально утопают в мягких домашних тапочках. Без особого удовольствия, под гнётом необходимости Антон всё же встаёт окончательно и медленно тащится в ванную комнату, пошатываясь и задевая мягкими боками углы. Уже через несколько часов солнце скроется за стеклянными небоскрёбами, что станет сигналом-призывом для многих городских сов. Он, Антон Шастун — известный диджей в не менее известном ночном клубе в Москве. Начинающий когда-то «по приколу» с простых сельских дискотек, включающий медляк, да различную имеющуюся попсу для местного контингента, виртуозно дополняя её чем-то своим. Каким-то чудом однажды попав в Москву на экскурсию от школы, парень, отбившись от своей группы по ошибке заскакивает в заведение, явно не предназначенное для школоты вроде него. Но то ли по своей простоте, то ли по глупости, Шастун, словно загипнотизированный, наблюдает за невероятно современным по тем временам диджейским пультом, манящим пацана переливом разноцветных огней и обилием различных кнопочек. А после, срывая мозг с предохранителей, подлетает к аппаратуре и внаглую начинает изучать её на практике, пока никто не видит. Что-то идёт не так, и из «спящего» в дневную пору заведения на полную катушку звучат такие биты, каких никому и не снилось (в не самом приятном смысле). Испугавшись не на шутку и сделав несколько безуспешных попыток всё отключить, Антон делает ещё одну, сваливая с места преступления, но оказывается позорно пойманным с поличным. Однако, вместе с нагоняем получает ещё и яркую визитку под смачный звук подзатыльника. «За безбашенность и нахальство» как ему тогда пояснили, выставляя взашей. И вот, спустя годы Антон Шастун работает в этом самом заведении, коим оказался элитный ночной клуб «More». Чудеса, да и только. Или нет?.. С самого детства мама говорила: «Береги свой тотем, он твой талисман удачи!», вкладывая в руку парниши связку ключей с брелоком в виде синего китёнка. Антон верил и практически не расставался с ним, перевешивая то на школьный рюкзак, то на чехол телефона, а теперь бережно носил на ключах недорогой, но собственной машины. За годы работы в клубе помимо неплохих денег парень имеет расшатанный режим дня, непостоянное питание, недосып и периодически пополняет коллекцию головными болями. Нет, сама работа его устраивает — отрывайся не хочу и зажигай толпу, получая за это шуршащие красные, синие и зелёные. Только вот стоит «пропеть первым петухам», как веселье заканчивается, и наступает серый рабочий день. На первых порах Антон пытался параллельно учиться в институте. Сначала очно, потом заочно. Не для себя — мама хотела, чтобы у сына было хоть какое-то высшее образование. Но как бы сильно Шаст ни любил маму и ни пытался везде успеть, ничего не получалось. Поэтому, выбирая из двух зол то, что приносило прибыль, парень мысленно извинялся перед родительницей и обещал себе, что обязательно окончит что-нибудь приличное, когда придёт время. Второй головной болью были элитные гости ночного клуба. Очень э л и т н ы е. Стучат по мозгам похлеще битов, когда наплывают и словно стаей хищников полностью оккупируют vip-зону, бар и его, диджея. Платят, правда, хорошо, но в тени любезной улыбки Шаста прячется такое отвращение к этим людям, что их хоть и не частые «визиты»-облавы отбивают какое-либо желание возвращаться в клуб. Особенно ярко среди элитной чёрно-золотой компании всегда выделяется лишь один — смоляные уложенные волосы, поблёскивающие от лака и бликов диско-шара, дорогой пиджак, свободно прикрывающий собой белую футболку с замысловатым принтом, чёрные, обтягивающие стройные ноги, джинсы с рваными коленями и добротные белые кроссовки. Образ мужчины идеально дополняет белоснежная улыбка, которая вполне может конкурировать с иллюминацией всего клуба, и солнцезащитные очки в изящной оправе с серебряной цепочкой, совершенно ненужные в заведении, но отчего-то постоянно покоящиеся на переносице. Однажды Шастун понял почему. Несколько лет назад, будучи новичком в «Море» и ещё плохо зная здешние правила, Антон ставил музыку на заказ, миксуя треки, словно коктейли в баре, по-настоящему кайфуя от процесса. Музыка бешено играла в порядке общей очереди, кто и сколько бы за неё ни заплатил. — Кислотный дижей, хэй! — окликнул кто-то Шаста, пока тот увлечённо кивал в такт музыке, придерживая наушники ладонью и не поднимая взгляда. — Здрасьте! — звонкий юношеский голос явно не мог перекричать музыку, хоть и пытался. — Поставь-ка нам вот это, малыш, — перед юношей оказался листок с названием трека и парой ярких купюр, однако Антона привлекло не это, а то, как его назвали. В родном Воронеже за такое обращение парня к парню дворовые могли и навалять. Поэтому сейчас «малыш» воспринималось довольно инородно. Лишь тогда удивлённый диджей посмотрел на странного посетителя. «Зачем тебе чёрные очки, клуб с пляжем перепутал?» — принимая «заказ», кивнул Шаст. Гость кивнул в ответ и растворился в танцующей толпе. Диджей ухмыльнулся и пожал сам себе плечами, продолжая пританцовывать за колонками. Спустя пару минут Антона снова окликают, но голос уже совсем другой, куда твёрже. — Хэй, диджей, — тот же мужчина по-хозяйски положил локоть прямо на аппаратуру, глядя куда-то в сторону, но обращаясь к Антону. — мы, вообще-то, ждём, ты в курсе? — В курсе. Здесь все ждут своей очереди. Подойдёт ваша — заиграет и ваш трек. — Шастун по-доброму улыбнулся, стараясь оставаться любезным. — Ха-ха! Малыш, ну ты шутник! — словно гром в небе разразился заливистым смехом брюнет, и по телу диджея пробежался неприятный холодок. Он тихо хихикнул «за компанию» своему отражению в солнцезащитных очках гостя, чем спровоцировал абсолютную тишину со стороны оппонента. — Ну, посмеялись и хватит. Давай ставь музыку, ребята ждут. — Извините, ваш трек заиграет, когда подойдёт его очередь. — Антон с сожалением пожал плечами, возвращаясь к микшеру. — Послушай сюда, парень, — грубо и без малейшего намёка на доброжелательность, брюнет приспустил очки, обнажая ясные голубые глаза, пропитанные блеском металла, холод которого Антон ощутил каждой клеточкой тела и замер. — Тебе заплатили — делай свою работу! — Я-я… — только и успевает вымолвить парень, когда к гостю подошёл высокий худой мужчина с острыми чертами лица в тёмном кардигане и положил ладонь на плечо «товарища». — Арс, не горячись. Видно же, что мальчик здесь недавно, пока ещё не в курсе, как тут всё устроено. — мужчина обратился теперь уже к диджею, — Тебя как звать? — Антон… — не отрывая взгляда от ледяных глаз напротив ответил парень. — Ан-тон, — по слогам чётко проговорил Арс, словно смакуя каждую букову. — Тош, смотри, мы ссориться с тобой не хотим, а ты, я уверен, не хочешь потерять работу. Поэтому сделай, что велено и разойдёмся друзьями, ладно? — Шаст оставляет слабый кивок, наблюдая за тем, как брюнет вновь натягивает очки на переносицу и отводит взгляд. — Вот и чудно. — Не вздумай сюсюкаться с ним, Паш, ты же знаешь, где такие в итоге оказываются… — фраза была поглощена танцующей толпой и растворилась в ней без остатка. В клубе заиграла Alice Merton — «No roots».***
Пятница — «элитный день», самый ненавистный день Антона за все эти годы, самый непредсказуемый. Никогда не угадаешь, приплывут сегодня гости в чёрном или будут охотится в другом месте. Сколько бы не пытался Шаст заметить закономерность их посещений, всё мимо. А потому стрессово — стой за своим микшером, да молись всем богам, даже если атеист — лишь бы не пришли. Однако, боги всё чаще бывают глухи, да ещё и на оба уха. Антон выходит из душа, наспех причёсывает мокрые волосы тонкими пальцами и залипает перед зеркалом, рассматривая розоватые синяки под глазами, ярко выраженные на бледном худом лице. Ему бы взять отпуск примерно навсегда, но с сохранением заработной платы, разумеется. — Хреново выглядишь, братан, — бросает своему отражению Антон, а затем щёлкает пальцами отодвигаясь и натягивая улыбку, — спасибо, братан! Мда… Если нормальные люди состоят на восемьдесят процентов из воды, то Шаст — на все сто из чёрного крепкого чая. Наивно верит, что этот якобы бодрящий напиток, похлеще кофе, растормошит плюшевое тело, разбудит ленивый мозг и придаст ярких красок настроению. А по факту — лишний раз в туалет сходить, ну серьёзно. Завтракает Антон ужином, в лучшем случае состоящим из пельменей со сметаной, в худшем, дай бог, пару яиц отварить. В принципе, холодильник у парня вполне себе полон: яблоки, молоко, батон колбасы и сосиски. Где-то в морозилке прячутся овощи, присланные мамой, и замороженные наггетсы. На одного да на съёмной хате достаточно. Сообразив на скорую руку яичницу, Шаст садится перед телеком и равнодушно пялится в рандомный ситком. Единственное развлечение, на которое у него есть силы. Иногда он думает перестать копить «на мечту», послать всё и вся, и уехать куда-нибудь на настоящее море, подальше от городской суеты. Он мог бы попросить у начальства побольше выходных или вообще отпуск, но понимает, что просто струсит спонтанно собрать вещи. Опять. Пока есть возможность зарабатывать неплохие деньги, он будет. В конце концов, эти бумажки никогда лишними не будут. Трудоголик, ну или просто дурак. Солнце мажет лучами по окну, сообщая, что пора бы уже ехать. Антон надевает свободную футболку и джинсы, одевает пальцы в любимые кольца, запрыгивает в кеды и хватает с тумбочки ключи. Оценивает прикид на твёрдую четвёрку, и, потирая счастливый брелок, покидает квартиру. Преданный жигулёнок уже ожидает своего хозяина, радостно встречая его, отзываясь на звон ключей и моргая фарами. Был бы хвост, ещё бы и им от счастья повилял, но увы. Ненавистные московские пробки. Обратно ехать будет долго… Иногда Шаст думает о том, что в Москве передвигаться в принципе куда быстрее пешком или на метро, но раз за разом упёрто садится в жигули — скопление людей где-то, помимо клуба, его больше пугает, чем привлекает. Чужой он в этом городе, как ни крути. Спустя полтора часа Антон подъезжает к чёрному входу. Не потому, что стрёмно парковать жигулёнок среди машин бизнес-класса, а потому что… Не, всё же поэтому. Детское время — всё. Пора отжигать по-взрослому. Шаст занимает почётное место за пультом, тщательно озирается по сторонам, выискивая в vip-зонах нелюбимых гостей, и не находя, спокойно надевает наушники и растворяется в музыке, которая будто бы волнами разбегается по заведению, морской пеной ударяя в стены, оставляя пузырчатый след. Если бы у него была супер-сила, то это точно было бы сотворение звуковых волн. Он не раз уже представлял, как виртуозно заводит музыку, ловко управляя руками по микшеру и звеня кольцами, выпускающими во все стороны биты и цветные лазеры. В нём кипит энергия, кипит жизнь. Во время музыки он сам становится музыкой, сливаясь с ней воедино… Ночь, как по щелчку, проносится мимо, и клуб готовится отдохнуть и спокойно встретить утро. Последние гости скоро исчезнут, расползутся кто куда, а Антон уже сейчас успевает облегчённо выдохнуть, прикрывая глаза и откидываясь на стуле. Спокойствие столь не вечно, что уже через пару секунд парень вздрагивает от знакомого голоса, проклиная всё на свете. — Хэ-э-э-эй, дид-жей! — слишком громко произносит мужчина со смоляными, но отчего-то растрёпанными волосами, спадающими на чёрные очки, — Поставь-ка чё-нить душе-евное, а? — О Господи… — шёпотом успевает охренеть Шаст и, тут же приветливо улыбнувшись, спрашивает: — Интересует конкретный исполнитель? — Та похуй, любое вр…вру… бай… «У-у-у… Такого ещё не было…» — кивает мужчине диджей, поставив Adele — «Skyfall», добавляя спокойные биты. Абсолютно нетрезвый Арсений благодарно, но чересчур низко наклоняется, с трудом удерживая равновесие, и довольный направляется в сторону бара. Пара рюмок вискаря со льдом, и вот уже пьяный вусмерть шальной Арс так и наровит устроить дебош и перенести танцплощадку на барную стойку, разгромив стеллаж с напитками, разбивая дорогущие бутылки и швыряясь апельсинами в несчастного бармена. По итогу лишь роняет стулья у стойки, но не себя. Стоит признать: даже едва держась на ногах двигается он шикарно, плавно выгибается под ритм музыки, словно держится в невесомости, обнимая себя за собственные предплечья. «Скорее всего, тотем у него тоже какой-нибудь морской, чувствует себя как рыба в воде…» — подмечает про себя Шаст, не отрывая взгляда от данного зрелища. Под конец рабочего «дня» остаются лишь они да парочка охранников, которые профессионально разве что сдерживали смех, наблюдая за похождениями элитного гостя. Бармен тихо сваливает под шумок, оставляя Антона с пьяным недоразумением, нынче тихо посапывающим на диване. Перед уходом Шаст отлучается в уборную, по дороге прожигая любопытным взглядом тяжело поднимающееся и грузно опускающееся тело на диване: «красивый…». Вскоре вернувшись и осмотрев зал, парень уже никого не находит. «Значит, ушёл? Ну и слава богу.» — выдыхая с облегчением второй раз за смену, парень кивает охранникам, оповещая о том, что уходит. На телефоне пять тридцать. «Сегодня задержался. Элитный этот за музон не заплатил, да и вообще вёл себя больно раскованно, при дружках своих он явно скромнее. С них и возьму своё в следующий раз. Хотя лучше больше не встречаться с ними вообще. Интересно, что-то случилось у этого или почему он вдруг без стаи своей приплыл?» — Антон вышел из клуба, закрывая дверь чёрного входа, но вместе с хлопком услышал ещё и глухой удар об асфальт. — Твою мать! — вскрикивает диджей, закидывая руки за голову, растерянно глядя на лежащее перед собой тело. — Слышь! Не мешок с дерь-мом… пинаешь! — отозвался мужчина, поднимаясь на четвереньки. — Я бы поспорил! Какого хрена ты… Вы здесь ошиваетесь?! — огрызается охреневший второй раз за день Шаст. — Т-ты мне п… потыкай ещё, — мужчина оборачивается на Антона и его лицо вдруг озаряется широкой улыбкой, — О! Диджей, ты штоль? — дрожащие в треморе пальцы хватают парня за штанину, — Антоха, др… дружище! — Какой дружище? Что вы себе позволяете? Не умеешь пить, так не пей! — Антон пытается отдёрнуть ногу от вцепившихся в него пальцев, но слышит лишь хруст ткани, — Да твою мать, как ты умудрился мне джинсы-то порвать, господи! Получив в ответ невнятные стоны, шипя и ругаясь, Шаст кипит и всё же вырывает ногу, — Да отцепись ты! — Мне так, та-а-ак хуёво… — Арс садится, опираясь о стену спиной и сдавленно хрипя, — я щас… откинусь тут… — Это не моя проблема, понял! Вызови себе скорую, не маленький, в конце концов! — парень уверенно садится в жигули, громко хлопая отечественной дверью, обхватывает руль и сквозь него смотрит на Арса, тщетно пытающегося подняться. — Да твою ж… Шастун выходит из машины, открывает заднюю дверь и с нескрываемым неудовольствием подтягивает мужчину, закидывая его на себя, словно действительно какой-то мешок. Сил сопротивляться у Арсения особо нет, поэтому он только глухо постанывает куда-то в ухо парня, не зная, куда деть зажатые Антоном руки, и оттого неудобно хватая его за шею. — Задушишь, кабан! — прохрипел Шаст, стряхивая с себя тяжёлое тело на заднее сиденье жигулей. Неслабо ударяясь в этот момент затылком об крышу машины, Арсений без чувств проваливается в салон, и всё, что остаётся Антону, это лишь подтянуть стройные ноги в дорогих джинсах ближе к телу, захлопнуть жигулёнка и, смачно выругавшись на улице и пнув от злости бедное колесо, а потом извинившись перед ним, сесть за руль, до конца опустить боковые окна и рвануть домой, по пути выветривая запах перегара и молясь, чтобы никто его не остановил. К счастью, то ли от того, что сильно приложился, то ли от количества спиртного в организме, мужчина вёл себя спокойно, кажется, спал. Лишь стоя в пробке, Шаст заметил, что его «элитный товарищ» похерил любимые солнцезащитные очки, и сейчас без них выглядел не менее брутально, хоть и совершенно беспомощно. Вылавливая каждый светофор, Антон внаглую залипал в зеркало заднего вида на свернувшегося калачиком Арсения, так красиво пускающего слюни на сиденья жигулёнка. «Фу…»