Всевозможные гады и где они обитают

«Несколько минут в кабинете директора царила тишина, нарушаемая лишь жутким звуком метронома. – Вот перед вами лежит философский камень, мистер Поттер, – будто бы общаясь с недалёким, директор решил упростить логические цепочки. – Артефакт, что способен дать вам вечную жизнь и неиссякаемый источник золота. Никто не знает, что он здесь, а я сейчас отвернулся и определённо не увижу, как этот камень мог бы исчезнуть, – Дамблдор демонстративно прикрыл глаза ладошками и повернулся к углу. – Кстати, обыскивать студентов я не имею права, а подозревать в краже первокурсника – просто глупо. Гарри повёл головой в стороны, насколько позволяли верёвки, однако и не пытался достать до предложенного камня. – Просто протянуть руку и получить миллионы золотых монет, – голосом опытного маркетолога пропел старик. – Бесконечное богатство, которое, раз вам так неймётся, можно направить на благотворительность. – Вы когда-нибудь слышали про девальвацию валюты? – в ответ промычал Гарри Поттер. Директор резко поскучнел, перестав выдавать изящные танцевальные па. Перемены почувствовали и пленники его кабинета. Верёвки сразу стали казаться жутко неудобными, хотя это была всего лишь иллюзия восприятия. Гарри знал о особенностях конкретно этого заклинания и о том, что настроение волшебника постоянно сказывается на качестве созданных ограничителей. Как жаль, что пользы от этих знаний сейчас не было. – Похоже, мистер Поттер, с вами довольно тяжело иметь дело. Но раз уж метод пряника не сработал, давайте перейдём к кнуту и закончим уже этот цирк, – Дамблдор прошёл к своему столу провёл рукой над философским камнем, вбирая от него алые отсветы, что буквально впитывались в его кожу. – Раз считаете себя выше рядовой кражи могущественнейшего артефакта современности, значит мне придётся применить самое страшное наказание, которое я только могу применить. Возможно я не могу повредить вам физически, так как Совет Попечителей что-то да заметит. А значит придётся воздействовать на то, что заменяет вам серое вещество, – равнодушный голос начал вызывать нешуточную опаску, и следующая фраза сделала только хуже. – Раздавить морально, если угодно. Мальчик сжался, судорожно пытаясь оформить мысль о побеге. В конце концов, единственное, что он мог противопоставить опасности – это убежать. Дадли, цербер, дуэли, Волдеморт. Чем быстрее бежишь, тем меньше потом будет синяков. Благодушный старичок ничем иным, кроме как опасностью, сейчас не воспринимался. Гарри знал, что сможет избавиться от верёвки. Достаточно было просто очень сильно этого пожелать. Но... это касалось только его собственных верёвок. Какую бы пытку не придумал Дамблдор, если сбежит Гарри, то ненормальный отыграется на всех остальных... – Десять очков Слизерину, – с мрачной расстановкой выдавил из себя директор. Поттер замер в верёвках. Процессы в его голове застопорились, остановились, ушли в перезагрузку, развернулись задом наперёд, и всё это одновременно. На мгновение он почувствовал себя осознавшим свою разумность искусственным интеллектом, который всё полнее понимает, что мир не ограничен законами робототехники. И попросту потерялся в открывшейся перед ним свободе. – Что? – Десять очков Слизерину, – тем же голосом повторил Дамблдор. – О, боги, зачем вы заставили меня повторить?.. Это ведь же уже двадцать очков Слизерину. Уже сорок очков Слизерину. Восемьдесят очков Слизерину! Что за коварный факультет! Подставишь палец – откусят локоть! – директор погрузил пальцы в бороду и сделал несколько длинных шагов по кабинету. На стол обрушился удар, после чего старик горестно взвыл и схватился уже за пострадавшую от удара руку. – Похоже, меч оказался обоюдоострым... Гарри с нечитаемым выражением лица смотрел, как слёзы стекают по лицу его "мучителя". Меч не был обоюдоострым, просто один впавший в маразм пенсионер схватился за лезвие и начал бить себя рукояткой. А после принялся заедать свою душевную боль кислыми конфетами. Лимонными, конечно же, как будто в этом кабинете может быть что-то еще. Причём, похоже, директор не обращая внимания на пропитавший сладости веритасерум. – А вы не должны были сказать что-то вроде: "Минус сто пятьдесят очков Гриффиндору", и назначить отработки? – Какое кощунственное предложение, мистер Поттер. Десять очков Слизерину, – едва не рыдающий злодей третьесортной оперы старался выглядеть величественно. И стоило отдать ему должное, за хрустом лимонных долек и в полутьме, всё выглядело не так плохо, как было на самом деле. – И как вы вообще можете говорить с кляпом во рту? Да еще и такие мерзости? – особой изюминки добавлял факт того, что даже под такими мелкими дозами зелья правды директор не мог лгать. – Я просто слишком сильно оху... Простите. Не каждый день глава Визенгамота подбивает меня на преступления, – Поттер поёрзал в верёвках и, как мог, пожал плечами. – Наверное, магический выброс. А еще вы связали меня, и я чисто физически не могу взять камень. Да... – О... – глаза Дамблдора загорелись, а слёзы, кажется, и вовсе испарились. Буквально. – Материтесь в присутствии директора, а значит всё не так безнадёжно. А по поводу камня, то есть мне нужно просто убрать верёвки и... – ...и я бы хотел пойти уже отсюда. Камень себе оставьте. Или отдайте Рону. Поттер, как мог, кивнул на связанного друга, что, несмотря на недавнее сотрясение, не выглядел сильно раненым. – Ну, не всё сразу, – очень странный Дамблдор пожевал губу и задумчиво постучал себя пальцем по предплечью. – Стоило бы заволноваться, если бы вы уже в таком возрасте препарировали жаб и кошек. И нет, мистер Уизли, вам я камень отдать не могу. Вы свою норму мелких пакостей исполняете с исправным постоянством без малейших напоминаний. И вы тоже, мисс Грейнджер, плюс пять баллов Гриффиндору. И вы, профессор. Профессора. Напомните, как так получилось, что в моём кабинете собралось пятнадцать человек и при этом все связаны? Я читал в одном японском журнале о такой дисциплине, как "шибаре" или что-то в этом роде... Но вы, Минерва? Вы ведь всё это время могли избавиться от верёвок при помощи анимагии, – Дамблдор сел на стол и вновь оглядел свои владения. А посмотреть было на что. Помимо избранного, с обречённостью смертника взирающего на учителя учителей, по всему кабинету в разных позах и положениях стояли, лежали, сидели и парили в полуметре от пола, самые различные представители магического мира. Его друзья – Рон и Гермиона с похожим блеском в глазах пялились на философский камень. Впрочем, при всей похожести, существовало и ключевое различие – детей интересовали прямо противоположенные свойства древнего артефакта. Похоже, целый год смертельных опасностей, для мисс Грейнджер не прошёл бесследно. И никакие мелкие взятки в виде допуска в библиотеку не компенсировали всё растущего и вполне естественного страха смерти. Чуть в стороне, друг к другу были привязаны профессоры Снейп и Квирелл. Будто демонстрируя всем могущество Волдеморта, его частица тоже игнорировала заглушающие чары и вполголоса читала окружающим проповеди о правильном образе жизни. Не прислушиваться было трудно, а принявший основной удар Северус, кажется, медленно седел постепенно трансформируясь в светлого мага. Но Альбус всегда знал, что нудные лекции о необходимости чистки зубов обладают огромной силой. Геллерт, в своё время, именно по этой причине сбежал в Германию. Можно было бы что-нибудь сказать и про густо покрасневшую Макгонагалл, но Альбус был очень воспитанным. – Вы сами связали всех присутствующих и притащили сюда, – чётко, даже несмотря на замену кляпа, ответил Поттер. – Притащили сюда нас троих, после чего телепортировались с Фоуксом и тащили остальных уже связанными. И почему вы только что проигнорировали семью Уизли, подвешенную под люстрой крысу, облезлую собаку, министра магии, его заместителя, Хагрида... и его дракона, – перечислил далеко не все примечательности мальчик. Лишь самые странные. И только те, которые мог хоть как-то понять. – По той же причине, по которой вы не упомянули всех прочих, включая своих тётю, дядю и двоюродного брата, – ни на миг не растерялся директор. – Незачем растягивать повествования однородными описаниями. Лёгкая недосказанность позволяет в любой момент достать рояль из верхнего ящика стола. А то есть абсолютно любого человека, которого я пока не упомянул. – Вы поломали свой рояль, еще когда пытались запихать его в стол. Вы тогда расчищали место в кабинете, – напомнил Гарри. – Лишь, как материальный объект, – отмахнулся великий волшебник. – Метафизика роялей куда глубже, чем может показаться на первый взгляд. – У вас крышка не влезла, и вы выкинули её в окно. Дамблдор приоткрыл ящик стола и заметно погрустнел. Впрочем, тут же встряхнувшись. Ведь у него была миссия! – Возможно ты задаёшься вопросом, зачем мне это всё? Почему и для чего? И к сожалению, во всём есть смысл. "Пусть это будет испытанием моральных качеств. Пусть это будет испытанием моральных качеств. Пусть это будет испытанием моральных качеств," – отчаянно взмолился ребёнок. – Еще до твоего рождения было произнесено пророчество, связавшее тебя, мальчик мой, и Тома Реддла, – загадочным тоном начал Альбус Дамблдор, буквально испуская рукавами сизый туман для драматичности. – Со времени произнесения пророчества, всё в мире неуловимо изменяется, сдвигаясь к одному из кармических полюсов. Свет или тьма. Каждое живое существо инстинктивно творит больше зла, чтобы оставаться на нейтральном полюсе, потому что для того, чтобы быть добрым, обычно, не надо делать вообще ничего. И уничтожить эту систему может только Избранный, – возвышенный тон, гипнотизирующий слушателей прервался, и столетний старец покатился по столешнице, суча дымящимися руками во все стороны. – Но Волдеморт уже стал мессией света! В лучшем случае пятьдесят лет и человечество навсегда погрузится в стагнацию, а затем вымрет! Наша последняя надежда – это избранный лорд тьмы, а ты, мелкий засранец, отказываешься воровать камень! Откуда этот альтруизм? Вас десять лет держали в чулане! Рабы должны мечтать о собственных рабах! Если бы старший Дурсль мог, то сейчас бы покрутил пальцем у виска. Возможно, бзики его жёнушки по поводу покойной сестры и выливались в самые нелепые формы, однако не при его статусе издеваться над опекаемым ребёнком. В том плане, что у обычного продавца дрелей в жизни не хватит средств, чтобы откупиться от всех желающих изъять сироту и его собственного ребёнка в пользу приютов, если бы кто-то заметил проблемы в содержании детей. И неадекватность сорвавшегося с места ненормального старика его выводам соответствовала. Псих среди психов. – Смотри какой! Блестит, даёт вечную жизнь, кучу денег! Могу дополнительно начаровать привлекательность у девчонок, что тебе еще надо!? – Профессор, – куда дружелюбнее, чем до этого, улыбнулся Поттер. – Скорее всего это были не конфеты. Давайте вы подышите воздухом, и мы продолжим этот разговор чуть позднее? Остальные невольные пленники согласно закивали, а кто-то даже неубедительно замычал. Альбуса же более настораживало поведение его собственного заместителя, которая так и не воспользовалась очевидной подсказкой. Да и издаваемые Минервой звуки... Произошло какое-то непременно светлое проклятье. Или тёмное. Кто их разберёт, без чёткой-то дифференциации волшебства на тёмные и светлые направления. До треклятого пророчества никто об этом даже и не задумывался. – Какая дерзость! – смахнул воображаемые слёзы радости Дамблдор и тут же насупился, сделав серьёзное лицо. – Но всё еще недостаточно. Мальчик мой, ты очень зря отказываешься верить моим словам. Оглянись вокруг, абсолютно каждому в этой комнате приходится быть злодеем, чтобы окончательно не скатиться в свет. Пока вы молодые, это могут быть мелкие гадости. Обозвать кого-нибудь или отказаться дружить... А вот уже министру приходится собственноручно гробить нашу экономику, отправляя в тартар будущее следующих поколения волшебников. Судя по обиженному мычанию Фаджа, его "злодеяния" намеренными не были. – Руберус забыл обсудить с вашими опекунами тему оплаты обучения, после чего я получил неплохую лазейку в правилах. Будто самый злой гений, я крал деньги из сейфа сироты и перенаправлял на собственные нужды. Ну, то есть на обучение одного из студентов моей школы. Там мелочи, на самом деле, ежегодный процент от вклада полностью покрывает расходы, – как ни в чём ни бывало признался в своей чрезмерной компетентности Дамблдор. – А вот какое зло делаете вы? Как вам удаётся оставаться нормальным, не скатываясь в мелкие пакости? Или я всё-таки ошибся по поводу жаб и кошек? "Избранный лорд тьмы" помялся, коротко оглянувшись на свой антипод, под которым начало расходиться золотое сияние. – Эм... Мне прям при всех говорить? – Прекрасная тяга к сокрытию преступлений, но здесь все свои, – улыбнулся директор. – Хагрид украл денег из вашего сейфа себе на выпивку! И неважно, что монеты зачем-то подбросил гоблин, а Джеймс был должен втрое больше... Вас то и дело пытаются опоить! Но справедливости ради, даже меня домовики пытаются напоить зельями из остатков. Не пропадать же добру. А вот мисс Грейнджер получает взятки за дружбу с вами. Книжками и тайными знаниями! Вы, наверное, и сами заметили, как выросли ваши оценки за последнее полугодие! Хм... – сумасшедший о чём-то задумался, но через минуту молчания всё-таки продолжил. – Вам тоже недостаёт злобности, девочка моя. – Сэр, вы расстроили Гермиону, – Гарри старался оперировать и озвучивать понятные ему факты, чтобы не погружаться в тот хаос, что вывал на него наставник. – М-м? – Она сейчас заплачет, – и с каждым словом что-то выгорало в детской и отчасти наивной душе. – Все вас предали, мистер Поттер! А кто не предал – обязательно предаст! Просто еще не успели! Так что можете о них не беспокоиться. Никто не расстроится паре капищ под школой... Хм... Никто, кроме мистера Филча. Но он никогда не бывает доволен. Каждый создаёт зло по-своему. Гарри ободряюще улыбнулся подруге, насколько позволял тряпичный кляп, закрывающий половину лица, и оставил Гермиону беззвучно всхлипывающей от несправедливого обвинения. Какого именно: о знаниях за дружбу или недостатке злобности – Поттер старался не задумываться. Последовательная логика очень часто только мешала в волшебном мире, но сейчас, только чёткие взаимосвязи между фактами и событиями позволяли национальному герою не сойти с ума. – Все-все предали? И даже ваша собака? – цепляясь за островки рациональности уточнил мальчик. – Это не моя собака. Это беглый преступник Сириус Блэк, ваш крёстный, – Альбус взмахнул палочкой, и собака превратилась в пованивающего, заросшего человека в тюремной робе. – Дамблдор-р, – прорычал получивший возможность говорить зэк. – Именно ты вытащил меня из Азкабана и теперь я "беглый"?! – Вот видите, он даже не обращает внимания на то, что якобы безумный дед пытается промыть мозги его крестнику, склоняя вас ко злу. Уверяю, Сириус из той категории родственников, что забудут про ваш день рождения и будут пропивать своё наследство, иногда выклянчивая внимание. Ну как? – по-настоящему безумный дед подмигнул своему чемпиону, не обращая внимания на вновь связанного анимага. Гарри затравленно оглянулся. Как назло, на ум не приходило ничего серьёзного, а ненормальный, кажется, не собирался отпускать их, пока он что-нибудь не придумает. – Эм... Я... пару раз списывал эссе по зельеварению у Гермионы? Взгляд директора не стал легче ни на фунт. – Пару тройку раз? – неуверенно поправился Поттер, стараясь не коситься за спину. Туда, где впадал в летаргию Снейп. – Гулял в комендантский час? – Это несерьёзно, мистер Поттер. Я и сам нередко списываю свои ежемесячные отчёты из архива. Никто не проверяет даты десятилетней давности, – Фадж не бился головой о шкаф только по причине отсутствия шкафа в пределах досягаемости. – И именно мне приходилось выгонять вас на ночные прогулки. Сначала при содействии авантюризма ваших товарищей, потом зеркала... Слишком уж мирное поведение вы демонстрировали, чтобы не начать беспокоиться. – Играл в квиддич, хотя я первокурсник? – Мимо. Взгляд Гарри заметался по комнате, силясь обнаружить хоть что-нибудь, способное натолкнуть его на нужную мысль. Он сам никогда не считал себя хорошим человеком, но и плохим тоже. Никаким, если рассматривать социальные взаимодействия в сравнении с некой нормалью. Эти взаимодействия всегда исходили от кого-то еще, а он сам лишь не препятствовал тому же Рону дружить с собой. По этой же причине мальчик не совершал и плохих поступков, просто не видел смысла или даже возможности. Ведь всё плохое надо направить против кого-нибудь, а он старался избегать даже вполне заслуживающего чего-нибудь эдакого Малфоя. – Я сдал Хагрида профессору Кеттльберну, когда он притащил в школу дракона? – предположил он, задаваясь вопросом, почему он вообще задаётся вопросом о своих "злодеяниях". – Отрадно видеть, что вы считаете этот проступок чем-то плохим, но на самом деле так бы сделал любой законопослушный гражданин Великобритании. Даже я, – открестился от своего ставленника директор. – Причём вызывал бы сразу команду ликвидаторов, а не авроров и такого же фанатика животного мира. Ожоги от драконьего пламени, знаете, практически не лечатся. К тому же этим двоим удалось всё вывернуть так, что им даже выплатили премию за спасение дракона от контрабандистов. Не пойму только, отчего Руберус после ушёл в запой. – Видимо ваши авроры тоже выполняли квоту "недобрых дел", – вновь предположил Гарри, развивая мысль и свои наблюдения. – Я видел, как они вели следствие с бутылкой виски и шерстью единорога. И вердикт вынесли без помощи Хагрида. А потом забрали дракона. – О!.. Так Корнелиус всё-таки прислушался к моим словам. Славно, – довольно покивал директор, будто ему только что сделали подарок на рождество. – А то, признаться, устал доказывать, что мы противостоим Лорду Добра и Всего Хорошего, а не Лорду Гениальности. Но министр – человек специфичных взглядов. Вот и приходится гадствовать за троих, – Дамблдор поправил очки и пробормотал себе будто под нос. – Если вы не совершаете зло, то может быть только о нём и думаете? Может у вас есть предложения, как сделать Хогвартс еще более зловещим и мрачным? Если учебники формальная логика и неудачные попытки смотреть на мир "более чувственно", можно было назвать злом, то именно о зле он и размышлял всё свободное время. Гарри подписывали на бой с каким-то лордом, когда он сам даже спичку в иголку превращал не с первой попытки. Звучало, как начало очередного приключения из детских книжек. Вот только, как показывала криминальная хроника, читаемая параллельно сказкам, в реальном мире существовало не так много жертв детского насилия, способных дать отпор преступнику. – Перекрасьте феникса в чёрный цвет. Приманите в Хогвартс пару стай воронов. Цепей побольше... В остальном тут и так достаточно смертельно опасно. – О-о... – воодушевлённо протянул директор. – Не зря пророчество именно вас избрало тёмным лордом. Такая злобность при показном дружелюбии... – он покачнулся и сложил руки у сердца... чтобы тут же перестать изображать жертву драматического кружка. – Нет. Это же всё совершеннейшая ерунда. Вы снова не прониклись серьёзностью происходящего. Снова не осознали дна этой ямы без выхода. Гарри, тебя предала даже твоя сова, – доверительно прошептал директор, после чего кивнул на насест Фоукса, где в состоянии куклы была смотана Букля. – Смотри-смотри, вон она, мелко по-совиному хихикает, лелея свои злодейские планы. Даже мне страшно. Птицы умеют доставлять самые неприятные сюрпризы прямо по центру чьей-то выпускной грамоты. Говорю, как опытный птицевод. На вкус верёвка была так себе, но Поттер со всей старательностью нервно грыз волокна. Не для того, чтобы освободиться. Скорее пытаясь компенсировать вечную привычку грызть ногти при сильном волнении. А директор был рад даже такому проявлению эмоций. Что, как не ненормированные деструктивные наклонности, скорее всего толкает волшебника на тёмную сторону? И, как оказалось, грыз верёвки не он один. Министрами магии становятся только те, кто не умеет сдаваться. – Рецидив! – прорычал извернувшийся Фадж в амулет связи на своей груди. После чего камин практически сразу вспыхнул зеленью и начался настоящий хаос. *** С по-доброму пренебрежительной улыбкой, директор осматривал новых гостей. У них изначально не было никаких шансов против великого мага. Тем более в Хогвартсе. Тем более, в его собственном кабинете. И насильно надетая на него смирительная рубашка, в сущности, ничего не доказывала. Тем более, он планомерно подбирал ключик к сковывающему её зачарованию. Буквально пара минут, и он снова сможет творить зло во имя добра и призывать заблудших глупцов к разумности. А до тех пор приходилось играть по правилам санитаров, с достойным упорством старающихся утащить его за границу антипортальных чар. Чуть в стороне к выходу тащили слабо сопротивляющегося Сириуса Блэка и вопящего Питера Петтигрю. Первого обратно в Азкабан, так как сидел он не только за предательство национальных героев и убийство своего друга, но и за нарушение Статута секретности. А второй, в очень скором времени должен был занять соседнюю камеру, специально подготовленную для анимага-крысы. Таких камер в тюрьме еще не было, но к моменту вынесения приговора обязательно появятся. Семью Уизли взяли в оборот колдомедики. Подростка, похожего на родителей Поттера больше, чем сам Поттер, куда-то увела Макгонагалл. Квирелла, от греха подальше, упаковали в магический саван, оставив снаружи только голову. И теперь бессознательный преподаватель внушал зрителям неосознаваемое благоговение своими мистическими силами добра. Вообще, в кабинете, как оказалось, было много больше пятнадцати человек, просто часть пленников, Дамблдор предусмотрительно спрятал в расширенном пространстве за шкафом. Правда, оставалось не до конца понятно, как именно он собирался применить треть палаты лордов и пару десятков различных маргиналов в деле склонения национального героя на тёмную сторону. А вот Дурслей сразу же переправили домой, милосердно стерев память о последних часах. К большому сожалению одного избранного, только им и никому больше. – Так... значит книги за дружбу? – пробормотал он, повернувшись к друзьям – пошатывающему Рону и едва успокоившейся Гермионе. У которой от этих слов на глаза вновь выступили слёзы. – Мне... мне просто дали допуск за хорошую успеваемость! – Мистер Поттер, не стоит верить сумасшедшему, – вклинился в разговор Фадж. – Насколько бы авторитетной фигурой он ни был. К сожалению было слишком поздно. Для самого Гарри. – Тогда как вы объясните буквально светящегося Квирелла!? К нему ластятся бурундуки! А бурундуки! В Шотландии! Не водятся! Он тоже сошёл с ума, как внезапно понял для себя мальчик. Ведь только сумасшедший мог посчитать двулицего и облепленного грызунами профессора – самым невероятным зрелищем сегодняшнего дня. В этой истории существовало сотни нелогичностей и допущений, которые едва-едва компоновались друг с другом. Однако, к своему отчаянью, он начинал видеть в безумной картине чёрно-белого мира пугающую его самого логику. После откровения директора, которого все приняли за сумасшедшего, весь год обучения в Хогвартсе выстраивался в прямую и последовательную взаимосвязь, а белые пятна внезапно обретали цвет. Вся его жизнь стала мальчику абсолютно понятна, с точностью до последнего микрона. Начиная тем, почему при всей своей добродушности Хагрид и близнецы Уизли остаются главными источниками разрушений в замке и за его пределами. Заканчивая поразительной осведомлённостью всех и каждого о том, как выглядит Гарри Поттер. Каждый его шаг и ошибка были небрежно срежиссированным спектаклем за авторством директора. Но не для того, чтобы повеселиться – для того, чтобы он понял свою роль в противостоянии со... светлым лордом. Ладно, даже приёмы театрального кружка его старой школы не делают этот бред менее абсурдным. – Знаешь, Гарри, я тебе сейчас дам в нос, – без обиняков сообщил Рон, чей взгляд остановился в одной точке, а тяжелое дыхание не говорило ни о чём хорошем. – Если не извинишься перед Гермионой. – Не надо никого бить, – всхлипнула девочка, чья тяга к приключениям умерла вместе с верой в авторитеты. – А я сейчас и не смогу. Сейчас у меня сотрясение, – признался Рон. – И Дамблдор использовал какое-то заклинание, но оно меня не вылечило. Так что время у тебя есть. Со стороны санитаров послышались паникующие крики и во все стороны полетели лучи парализующих заклинаний. Несмотря на обоснованные сомнения в привычной картине мира, Поттер притянул к себе и заслонил собой друзей, так как никак иначе защищать просто не умел. Возможно в будущем. Но до будущего нужно еще дожить, что будет проблематично, если парализованный Рон еще раз приложится головой. – Десять очков Гриффиндору за крепкие узы между вами, – засмеялся Дамблдор, пролетая у них над головами. – Гарри, спасибо, что ты есть. Четыреста очков Гриффиндору! Следом за плывущим по воздуху стариком бежали санитары, искренне недоумевая, как он снял смирительную рубашку. Сам Дамблдор даже докинул еще пятнадцать очков алознамённому факультету за озвученную одним из преследователей догадку. Не принимая во внимание тот факт, что крикливый врач учился на Пуффендуе. – Я доставлю вас в больничное крыло, раз преподаватели не в состоянии, – посмотрел им вслед министр магии, под несколько вспышек колдокамер. – Долорес, проследите за этим идиотизмом. Набивание веса на политической арене за счёт ничего не значащего для него действия. Благодаря дяде, это понимал Гарри. Это понимал Фадж. Этого пока не понимала, но начинала догадываться о подоплёке Гермиона. А Рону было всё равно. Перед его глазами уже третью минуту выплясывали ядовито-зелёные Дамблдоры, не имеющие никакого отношения к оригиналу, а он старательно думал. Думал о том, что лишаться друзей из-за слов старика было бы... грустно. А вот приключение получилось интересным, хоть и приходилось во время расследования отыгрывать болвана, чтобы было интереснее. Маккошка совсем не умеет играть в шахматы: если бы не целых три фигуры, которые никак нельзя терять, можно было бы закончить партию чуть ли не детским матом... Надо было выходить на поле одному, становиться на короля и играть в постоянный размен, чтобы под конец не осталось фигур для защиты двери. Так было бы зрелищнее. Стремительно удаляясь от скоплений людей, по коридору пролетел вымазанный в гуталине феникс. – Это магия, – просветлённым тоном выдал Гарри. Разум открылся, принял и полностью понял. Черта невозврата осталась позади. – Магия, – повторил он, проникновенно взглянув в глаза министру. – Добро и зло, – кивнул он своим друзьям. – Волшебный мир! – поприветствовал герой репортёров и своих сокурсников. "А мне здесь жить," – подумал Гарри Поттер. И больше никому ничего не сказал. Потому что был очень воспитанный.» – один из черновиков агитационной предвыборной пропаганды Кабинета нынешнего Министра магии Корнелиуса Фаджа, написанный клерком, что всегда хотел быть великим писателем, 1995 год.