Останемся дома?

Думаете, утро начинается с того, что по лицу прыгают солнечные зайчики, а из кухни тонкой ниточкой тянется приятный запах приготовленного завтрака? Лу Хань готов с вами поспорить, потому что утро после новой ссоры начинается явно не с этого и уж точно вряд ли может быть добрым. Но... Стойте, кажется на кухне что-то разбилось. Звук треснувшего от удара об пол предмета (не дай бог это его любимая чашка из ограниченной коллекции стаффа BLACKPINK!) заставляет резко подскочить и прислушаться. Лу трёт заспанные глаза, которые никак не хотят открываться, и лениво зевает – который час вообще? Пока нащупывает свой телефон и с третьей попытки ему всё же удаётся рассмотреть 7:15 на экране, становится как-то зябко от прохлады, щекочущей голые плечи. Окно в спальне распахнуто навстеж и в комнату настойчиво дышит холодный ветер вперемешку с дождём. Рядом, как и ожидалось, место пустует. Сейчас ничего не остаётся, кроме как встать и самому пойти проверить, что за подозрительные звуки из кухни. Лу Хань тихо вздыхает и пока натягивает первую попавшуюся на глаза худи размера так на три больше (явно не свою), мозг снова подкидывает гадкую горечь в виде отдельных опрометчивых фраз из вчерашней ссоры. Одним движением тихо закрывает окно, задёргивая тюль, после чего снова вздыхает, ещё более виновато, и мысленно обещает себе не злиться даже если разбилась именно та чашка, о которой подумал... Только бы... Только бы мне это правда не приснилось и он сейчас правда на нашей кухне... После каждой ссоры, начатой едва ли не на ровном месте, Хань всегда чувствует себя последней мразью, ведь абсолютно не умеет сдерживать свой слишком острый и длинный язык, из-за чего на утро хочется просто сквозь землю провалиться от стыда. И как его таким ещё терпят? Босые ступни покалывает приятный холодок от каждого шага, что приближает его к заветной, чуть приоткрытой двери. Осторожно, без лишнего скрипа, открывает её и проскальзывает на кухню, где из груди снова сам собой вырывается вздох, но на этот раз – облегчения. Так и есть. Присев на корточках у самого стола, его парень собирает осколки той самой чашки, что-то неразборчиво бормоча себе под нос и тихо шипя. Подойдя ближе, становится понятно, что шипит из-за пореза на ладони, но всё равно продолжает собирать осколочки. Лу только качает головой и приседает рядом, настойчиво перехватывая его повреждённую руку, и ловит взгляд карих глаз. — Лу... — Ну почему ты такой ребёнок, Фани? Ты же врач, а сам никак не соблюдаешь правила безопасности, — Хань слегка кивает головой, откидывая упавшие на глаза пряди чёлки, и помогает подняться. Быстрыми движениями обрабатывает порез хлоргексидином и также быстро, даже слегка небрежно, накладывает пару слоёв бинта, закрепляя их пластырями. — Кто вообще тебя учил так накладывать повязку на ладонь? — раздражённо фыркает Ифань, но тем не менее сдерживается от тирады и лекции по асептике, пока профессиональная его часть яро негодует внутри. — Слушай, не ёрничай, скажи спасибо, что я не высказал тебе за разбитую чашку! — опять начинает закипать Лу Хань, но вовремя отводит взгляд и до боли сжимает пальцы в кулаки, отчего на ладонях отпечатываются полумесяцы от чуть отросших ногтей. Нельзя, нельзя снова наступать на те же грабли, что и вчера! Те же, что и всегда! Теперь уже время Ифаня виновато вздыхать – осторожно переступает через гору осколочков и обнимает своё вечно колючее чудо. — Прости... Я случайно её уронил. — Дурак... — немного по-детски бурчит в ответ Лу, утыкаясь лбом в ключицу, и неуверенно смыкает руки за его спиной. — Это я должен извиняться... За вчерашнее. Я так боялся просыпаться, потому что думал... Думал, тебя уже не будет рядом. Кому вообще нужен такой бестактный и грубый партнёр? — Мне нужен, ЛуЛу, мне, — тихо хихикает на это Ифань и зарывается носом в торчащие волосы любимого. — Иначе кто будет ждать меня с дежурств и спасать от попыток без потерь приготовить завтрак? — Точно, — на душе постепенно теплеет и Лу Хань украдкой улыбается, сильнее прижимаясь щекой к чужой груди, — но хотя бы на кофе в знак примирения я могу рассчитывать, доктор Ву? — Конечно, профессор Сяо, — решает слегка подыграть и снова шутливо изображает уважительно обращение. А сейчас Хань отлипнет и начнёт снова возмущаться на счёт своей должности. Три, два, один... — Ифань! Сколько раз я говорил – я доцент, а не профессор! Доцент кафедры японской филологии и классической литературы! Так сложно запомнить? — то, как Лу умеет возмущаться по таким пустякам, стоя посреди их общей кухни в огромной толстовке Ву, весь взъерошенный и с отпечатками складочек подушки на щеке... На это можно смотреть бесконечно. — Ну, моя должность ведущего специалиста кардио-торакальной хирургии покороче будет, — едва сдерживает смех Ифань, попутно доставая пакет с кофе, — крепкий и сладкий, прямо как в Вене? — Молоко не забудь, — уже окончательно оттаивает Хань и оборачивается на тихий писк микроволновки, откуда с удивлением достаёт сэндвичи с ветчиной и сыром. Но когда снова оглядывается, мягко улыбается. — Теперь ясно, из-за чего ты так руку себе порезал. — Я просто не рискнул бы приготовить рисовый омлет в качестве извинений, — честно признался Ву, закидывая в турку следом за молотым кофе три кубика сахара. — Сейчас у меня никак не выйдет устраивать внеплановый ремонт из-за такого. — Мне достаточно и твоего кофе с молоком и корицей, Фани, — Лу Хань чуть приподнимается на носочки и оставляет на чужой щеке поцелуй, прежде чем всё же вернуться к уборке того, что осталось от чашки. Сейчас это кажется такой немыслимо ерундой, что даже не хочется жалеть – подумаешь, чашка... — Не злишься? — Вчера я наговорил тебе больше, так что буду считать это моей кармой за острый язык. — Может тогда купим парные чашки? Я недавно видел очень милые в супермаркете. — Тогда уж сразу с надписями "Рукожоп" и "Истеричка", — съязвил Хань, но тут же улыбнулся, усаживаясь за стол и подпирая кулаками щёки, — хорошо, только выбирать буду я. По-детски болтая босыми ногами под столом, с максимально довольным лицом наблюдал за тем, как осторожно Ву разливает готовый напиток по чашкам, и как можно глубже вздохнул этот приятный горьковато-терпкий запах горячего кофе. Именно это и есть в его понимании хорошее утро. — Ой... — виновато срывается с губ, и Лу Хань неловко улыбается, вороша волосы пятернёй. Ифань застывает с чашками в руках и вопросительно окидывает взглядом. — Чего? — Мы снова не пожелали друг другу доброго утра. Он шумно вздыхает и слишком резко опускает чашки на стол, после чего садится рядом и заходиться хохотом, прикрывая лицо рукой. — ЛуЛу, ты как всегда... — едва выговаривает сквозь смех Ву и качает головой. — Лучше включи уже музыку, долго мы ещё в гробовой тишине будем сидеть? Лу Хань кивает и достаёт из кармана толстовки телефон, прихваченный с собой по привычке. Долго не выбирает — ставит последнюю скачанную и добавляет громкости, после чего откладывает гаджет на стол. Ладони жжёт от прикосновения к чашке с ароматным кофе, а сердце согревает одно лишь присутствие любимого рядом. Только сейчас, невзначай взглянув в окно, вспоминает, что проснулся из-за дождя и шумно выдыхает в попытке хоть немного остудить свой напиток. — Сегодня ещё и как назло студенты просились на сдачу долгов. Не хочу... Почему мне надо сегодня ехать в университет? В свой законный выходной! — капризно надул губы Лу, снова начиная болтать ногами под столом. — Я что, настолько вредный преподаватель, что они постоянно оттягивают всё до последнего дня? — Ты очень ответственный и чуткий преподаватель, Лу, — улыбнулся Ифань, вспоминая их первую встречу. А ведь и не скажешь, что прошло уже два года, как они вместе. Как будто вчера это было... — And it's over and over and over again Same old day, same situation The happiness is back as if to say I wanna stay home today Don't wanna go out... — Хань тихо подпевал и довольно улыбался, делая глоток кофе, — О чём задумался? — Вспомнил, как мы с тобой познакомились. Это было очень романтично, — не нужно быть профессором, чтобы понять ироничный подтекст этих слов, но это не отменяет тот факт, что иначе они вряд ли бы пересеклись. Молодой хирург, едва закончивший своё обучение, занявший место ведущего врача вместо заведующего, и амбициозный преподаватель престижного университета – такие разные, но так хорошо подходящие друг другу детальки паззла. — Знаешь, а может к чёрту всё? — Что именно? — растерялся Лу на это предложение, удивлённо хлопая ресницами. — Давай сегодня никуда не пойдём? Останемся дома, отключим телефоны и устроим марафон фильмов. — А как же твои пациенты? Разве у тебя на сегодня нет никаких операций? — Плановые только завтра, а для экстренных у нас есть дежурные врачи. Сегодня я хочу провести день только с моим парнем. — Тогда я сварю нам какао... И приготовлю печенье, — Лу спрятал улыбку в чашке кофе, думая о том, как же сильно ему повезло... ...Повезло в тот день два года назад, когда его сестру оперировал именно Ифань и даже не смотря на пять напряжённых часов в операционной у него ещё хватило энтузиазма в шутку предложить благодарному брату пациентки сходить на свидание после работы. И кто бы знал, что эта шутка перерастёт в такие долгие отношения? Сейчас, даже спустя два года с того дня, родители так и не смогли принять эти отношения. Мать при каждой возможности не забывает напомнить, что ему уже 32 и пора бы "перестать позориться, а найти себе жену", отец и вовсе говорить не хочет. Зато сестра всегда шутит, что не зря тогда попросила приехать именно Лу — "как знала, что в этой больнице счастье живёт". И глядя на то, как её оберегает муж, с которым, к слову, тоже познакомилась в стенах больницы, сложно не согласиться. В конце концов, а какая разница, с кем тебе хорошо? Важно ведь то, что даже после сильных ссор и обидных слов вы можете снова пить вместе кофе и смеяться с того, насколько бессмысленны и ничтожны были причины вчерашней ссоры. Что вы готовы извиниться и признать свои ошибки. — Лу, — уже после завтрака, когда Хань мыл чашки, Ифань снова подошёл и обнял со спины. — Что такое? — Можно я... Помогу тебе сегодня? Хочу научиться готовить печенье. — Ну уж нет, — тихо хихикнул Хань и поднял голову, глядя прямо в глаза, — если хочешь мне помочь, лучше приготовим вместе какао. С напитками ты хотя бы дружишь. — Согласен. Но тогда ты сделаешь мне нормальную повязку на руку, я объясню как. — Хорошо, Фани, — снова вытянувшись, Лу Хань коснулся его губ своими, всё ещё ощущая привкус кофе и корицы. Иногда кажется, что он сам живёт со студентом первого курса, но вряд ли хотел бы на это жаловаться. Лу Ханю тридцать два, Ифаню только через полгода – тридцать, но в душе они явно ещё дети, которым достаточно таких маленьких пустяков, чтобы быть счастливыми. Вот такое самое обычное утро после ссоры, когда за окном льёт дождь и воет ветер, а в их квартире на седьмом этаже пахнет кофе с молоком и корицей. И Лу точно знает, что никогда не уйдёт к какой-то безликой красавице, пока в его жизни есть один немного нервный и неуклюжий хирург.