color

У нее коленки разбитые в кровь. Да и локти тоже… Про костяшки пальцев говорить не хочется. Изуку все на автомате повторяет, как заведенная: — Шото, не надо так беспокоиться, я просто возьму пластырь и… Что там «и…» Тодороки не дослушивает. Она достает из аптечки все необходимое, аккуратно обрабатывает ушибы и ссадины на чужом (родном, ну же, хоть себе-то не ври) теле. — Не стоит, — звучит уже не так уверенно и только… только посмотрите на этот очаровательный нежный румянец! У Мидории глаза зеленые, яркие, как молодая зелень или изумруды, что так любила носить бабушка Тека. Невозможно наглядеться в эти глаза. Шото сидит между ног Изуку и… ситуация, кажется куда более интимной, чем казалось минуту назад. Боже. Тодороки неуверенно наклоняется сначала к одной коленке и мягко целует ее поверх аккуратно наклеенного пластыря, а затем целует другую, а после сбитые костяшки и ту дурацкую ссадину на носу. — У тебя на губе… тут немного кровит, — тихо произносит Шото, а потом… весь хваленный самоконтроль в очередной раз летит к черту. Поцелуй с Мидорией на вкус отдает кровью. Потому что у Изуку действительно разбита губа, потому что она дралась с Кацуки, потому что… дальше мыслительный процесс Шото нещадно буксует. Вообще-то еще минут пять тому назад она клеила Мидории на нос пластырь. Тот забавный детский пластырь с изображением Всемогущего… Тодороки абсолютно не хочется думать над всякими там «потому что», ей хочется держать в руках лицо Изуку. Хочется целовать ее обветренные разбитые чуть пухлые губы. Хочется смотреть на ее трепещущие зеленые реснички и считать веснушки на ее щеках. Мир вокруг в очередной раз становится в сотни раз ярче. * У Шото не было времени размышлять над собственной ориентацией. У нее не было времени думать о том, что ей нравится, а что нет… ну кроме очевидного, что брак — это ловушка и, что со сто процентной вероятностью, она и под дулом пистолета никогда не согласится стать чьей-нибудь женой. У нее были тренировки с утра до ночи. Рядом отец с набившей оскомину целью превзойти Всемогущего. Господи, да у нее день по часам был расписан, какое к черту самоанализ? Какая к черту ориентация? Быть с мужчиной это… правильно? Как у всех. И не важно, что к парням Тодороки испытывала всегда ровным счетом ничего. Фуюми говорила, что с возрастом пройдет. Что рано или поздно Шото обязательно встретит кого-то, рядом с кем ее мир заиграет новыми красками. — Это как… всю жизнь прожить со зрением минус четыре, — произносит сестра и переворачивает на сковородке пышный омлет. — А потом надеть очки и понять, что до этого твой мир был и в половину не таким ярким и четким. Довольно яркая метафора для ребенка, выросшего в семье Тодороки. Очень романтичное и наивное высказывания для ребенка, который родился в браке, заключенном по причуде. По крайней мере тогда, Шото думала именно так. А потом… Это действительно было похоже на то, что описала Фуюми. Мир не просто стал четким, мир стал настолько ярким, что голова начала идти кругом. Было ощущение, что всю свою жизнь Шото прожила в серо-черных тонах, а потом кто-то выкрутил яркость на максимум и цвета вокруг сменились с блеклого серого, на всевозможные оттенки радуги. Увы, это не то открытие, которое хочешь делать на спортивном фестивале, в разгар боя. Но у любви никогда не бывает подходящего момента, правда? * Это было похоже на ядерную весну в разгар вечной мерзлоты. Ледяной барьер, что строился годами рухнул как карточный домик от дуновения весеннего ветра. Не такая уж вечная мерзлота оказалась вечной. Хотя Шото предпочитала думать, что все дело в самой Изуку. Откуда вообще берутся настолько яркие и солнечные люди? Может это причуда такая? * От неловкого признания, до первых неловких прикосновений и странных неумелых поцелуев. Это похоже на исследование космоса. Шото нравится слушать подкасты про звезды, а еще ей нравится сравнивать веснушки на коже Мидории с созвездиями. — Похоже на Кассиопею, если соединить их маркером получится просто один в один, — Шото аккуратно соединяет невидимой линией веснушки на плечах Изуку. Ей нравится зарываться пальцами с кудрявые зеленые волосы, нравится стыдливый румянец на щеках Мидории (как-то язык не поворачивается, даже в мыслях, звать ее Деку, даже не смотря на то, что это ее геройское имя). * Тихий стук в дверь в половине первого ночи. — Можешь… Помочь? — в коридоре не так уж и темно, так что прекрасно видно, что у Изуку разбиты коленки, локти и костяшки. На щеки и носу маленькие ссадины. А от самой Мидории пахнет чем-то паленым. — У тебя случайно нет пластыря и… Дезинфицирующего средства?