Сентябрь 28, 2021. Вторник
Чат «Омежий шабаш»
Луи: «Привет, кто-нибудь хочет сходить со мной по магазинам?» Зейн: «Воу, не думал, что ты любишь шоппинг!» Луи: «Эмм, я омега, нужно привыкать к подобному. В конце концов, не всю же жизнь ходить, как бездомный». Лью: «Я с радостью, но, может быть, на следующих выходных? У Лиама гон начался раньше, чем у Оливера, я должен остаться с ним, ему совсем плохо». Лью: «И ты отлично одеваешься». Луи: «Я знаю, что это не так, поэтому хватит убеждать меня в обратном!» Зейн: «Ты в порядке?» Луи: «Я В ПОРЯДКЕ! ПОЧЕМУ Я ПРОСТО НЕ МОГУ ПОБЫТЬ НОРМАЛЬНЫМ ОМЕГОЙ?» Лью: «Ты нормальный омега, Лу». Зейн: «Что произошло?» Луи: «Ничего, забейте».. . .
Зейн: «Гарри? У Луи всё хорошо?» Гарри: «Да, всё хорошо. Почему ты спрашиваешь?» Зейн: «Он сорвался на нас с Лью, когда мы сказали, что он нормальный омега и ему не нужно менять свой стиль для того, чтобы казаться ещё более нормальным». Гарри: «Что значит «нормальный» омега? Я, правда, никогда не понимал этого». Зейн: «Ну, будем откровенны, под общепринятые стандарты «нормального» омеги Луи, мягко говоря, не подходит. Как и я, в общем-то». Зейн: «По мнению общества, «нормальные» омеги не курят травку, не ругаются матом… Одеваются, как куклы». Гарри: «И Луи хочет быть таким?» Зейн: «Я не знаю, он больше не отвечает мне». Гарри: «Хорошо, я поговорю с ним». Зейн: «Только будь поаккуратнее с ним, мне кажется, что-то случилось».. . .
Гарри возвращается в комнату, убирая телефон в карман, и с удивлением наблюдает за Луи, который вывалил все свои вещи на пол и… сортирует их? Кажется, Зейн прав, что-то действительно произошло, и это что-то заставило Томлинсона заняться тем, что он ненавидит делать. — Тыковка, что ты делаешь? — Решил отдать некоторые свои вещи на благотворительность. Хочу обновить гардероб, купить больше цветного и всякого такого… — задумчиво отвечает Луи, и в его глазах плескается боль, когда он убирает в сторону один из своих любимых «уродливых» свитеров. — А что? — Ничего, просто я думал, что ты не любишь заниматься этим… — наблюдая, но не вмешиваясь, говорит Гарри и садится на кровать. — Я могу посоветовать церковь, куда это всё можно отнести… — Церковь?.. — Луи замедляется, опуская руки. — Да, большинство благотворительных фондов находятся при церквях. А то, что люди приносят, отдают бездомным или сжигают… — Сжигают?.. — тихо ужасается Томмо, и его взгляд приковывается к тому самому свитеру, который он решил отдать. — Т-то есть к-как?.. сжигают?.. — В печи, тыковка… Ну или эти вещи лежат в подвале церкви, где куча крыс и тараканов, где сыро и темно, где много плесени… от этих вещей просто избавляются, потому что они воняют тухлятиной. — Тухлятиной… — и тут Луи раскалывается, крепко прижимая к себе кучку своих любимых кофт и тихо плача. — Я не хочу отдавать свои вещи! Я никогда не хотел отдавать свои вещи! Это мои вещи! Я люблю их, и я не хочу менять их на новые! Гарри вздыхает, пересаживаясь на пол, чтобы крепко обнять омегу и успокаивающе погладить по спине. Возможно, то, что он сделал — плохо, но он просто не знает, как ещё заставить Луи понять, что для него будет лучше. Томлинсон не тот человек, который прислушается к совету о том, как ему лучше поступать, он слишком упрямый для этого, поэтому Стайлсу пришлось использовать этот метод. Потому что он любит Луи, и он видит, что омега делает не то, что он хочет делать. — Т-Тейлор написала м-мне, чт-то я не ум-мею од-деваться. Чт-то я н-ничтожн-ный ом-мега… я д-даже ом-мег-гой б-быть н-не ум-мею… И я н-не мог-гу уд-довлетвор-рить т-тебя! — заикаясь рыдает Луи, а сердце кудрявого сжимается от боли и злости на Тейлор. Обхватив лицо парня ладонями, Гарри смотрит в заплаканные глаза Томмо и ищет в них что-то, что даст ему понять, что на самом деле Луи так не считает, но в этих бездонных голубых огоньках плескается лишь отчаяние. Он, правда, так считает. Стайлс невольно тихо рычит, ласково вытирая влажные дорожки солёных слёз с лица омеги, и целует его в лоб, затем в нос, затем в щёчки, в подбородок. Его губы солёные, когда Гарри облизывает их. Он проводит языком по носику Луи, и тот тихо смеётся, обнимая альфу и не переставая плакать. Длинные пальцы Стайлса сами по себе зарываются в карамельно-медовые волосы омеги, и он нежно целует его в макушку, вдыхая приятный аромат маршмеллоу. — Это неправда, тыковка. Ты единственный омега, который цепляет меня. Ты единственный омега, который привлекает меня. Ты потрясающий, Лу. Неважно, как ты одеваешься, для меня это совершенно неважно, потому что мне нравится, что ты носишь то, что тебе действительно нравится. Ты потрясающий омега. — Но мы не спим друг с другом! Потому что я не хочу! Я ужасный омега для тебя… для кого угодно! — Секс это всего лишь секс, детка. Ты думаешь, что он мне жизненно необходим? Это не так. Я не собираюсь спать с тобой, пока ты сам этого не захочешь, пока ты правда не захочешь этого. Сам, без чьих-либо советов и прочего. Не слушай никого, кто говорит, что ты делаешь что-то не так в наших отношениях, потому что это только наши отношения… — тихо говорит Гарри, поглаживая его по волосам. — Хочешь ходить в школу в моей одежде? Чтобы все знали, что ты мой. Только мой. И что это не изменится даже под дулом пистолета… — А можно? — невольно радуется Луи, и Стайлс тихо смеётся, кивая. — Вау! Здорово! Это значит, что я могу надеть всё, что угодно? Даже тот сиреневый свитер? И ту жилетку с овечками? Она настолько ужасна, что я обожаю её! — Конечно, тыковка, — с нежностью отвечает Гарри и целует его. Их поцелуй солёный, чувственный, наполненный поддержкой, любовью и заботой… Они устраиваются на куче вещей Томлинсона, продолжая целоваться и обнимать друг друга, прижимаясь и наслаждаясь. Луи совершенно неуверенно раздвигает ножки, когда ладонь Гарри слегка давит на его колено, чтобы он сделал это. Тихо выдохнув в губы омеги, альфа устраивается между его ножек, которые нежно приобнимают его бёдра, и парни вновь целуются, пока Стайлс вот так вот нависает над Томмо. — Я люблю тебя, тыковка, — отстранившись, говорит Гарри. — Пообещай, что будешь рассказывать мне, если кто-нибудь обидит тебя… И не обращай внимания на то, что пишут в твиттере. Эти придурки просто завидуют тебе и твоей фигуре. Потому что ты один из самых красивых омег в этой школе. И твои бёдра правда восхитительны. — Гарри! — тихо восклицает Луи, когда ощущает, как парень беспардонно шлёпает его по бедру. — Ты засранец! Томлинсон, любя, ударяет его в грудь, пытаясь выбраться из-под него, а Стайлс щекочет его, покусывая его где-то в районе шеи.. . .
Сентябрь 29, 2021. Среда
Тик-так, тик-так, тик-так… Порой Луи просто ненавидит школу. Особенно, когда все пялятся на него так, словно он всем жизнь сломал, хотя, казалось бы, ему всего лишь семнадцать лет, и он всего лишь стал встречаться с альфой, о котором тихо мечтал несколько лет подряд. Но проблема как раз и заключается в том, что обычно альфы не вступают в серьёзные отношения лет до двадцати, потому что так принято в обществе — сначала нужно нагуляться, а потом только истинную пару искать. Так-то оно так, но кто же знал, что альфа, в комнату к которому Луи залазил через окно, окажется его грёбанной родственной душой? Никто? Никто. Вот и какого хера все пялятся на него так, словно он сломал жизнь самому Гарри? Это ёбанное общество самому себе мешает познать счастье всеми этими идиотскими стереотипами, а потом осуждает других, когда те добиваются чего-то в жизни или встречают человека, с которым им хорошо! Диванные критики — это омерзительно, правда. Особенно, когда это семнадцатилетние диванные критики, у которых желание (подъ/у)ебать обостренно настолько, что они брызгают ядом во всё, что не так лежит. Луи старается успокоиться, когда вновь отводит взгляд от часов.Чат «Омежий шабаш»
Луи: «Почему школьная литература это так скучно?» Зейн: «Потому что её ведёт самый скучный человек в этой школе». Лью: «А мне литература нравилась…» Луи: «Иу, изгнать его из чата за такое…» Зейн: «Ахахахх, это была пародия на тЕйЛоР?» Лью: «Что за тЕйЛоР и почему её парадируют?» Луи: «Самая популярная пиздосрань нашей школы. Она написала мне позавчера о том, что я одеваюсь не так, хожу не так и всё такое. Она до сих пор пишет мне. И, кажется, Гарри спал с ней». Зейн: «Ну, да, ходят такие слухи… Не просто же так они сосались на нескольких вечеринках подряд…» Лью: «Да я смотрю, у Гарри насыщенная личная жизнь». Луи: «Он секс-символ школы, думаешь, он не стал бы пользоваться этим?» Зейн: «Даже я бы воспользовался хахахха, но, боюсь, мне не суждено». Лью: «А Гарри что-нибудь говорил по поводу Тейлор? Может быть, они и не спали вовсе». Луи: «Мне плевать, спал он с ней или нет. Я никогда не устраивал истерик из-за того, что он с кем-то спал, потому что мы не встречались. Но сейчас, конечно, если он засунет свой язык кому-то в глотку, кроме меня, я откручу ему яйца и поджарю на костре!» Зейн: «Ни капли не абьюзер…» Лью: «:)) предупрежу Гарри, что с тобой шутки плохи, зай». Луи: «Только попробуй :))» Лью: «:))» Школьный звонок — это что-то похожее на спасательный круг. Чаще всего, по крайней мере, это правда так. Особенно, когда ты дьявольски голоден и хочешь съесть что-нибудь тёплое. Или просто хоть что-нибудь. Не обязательно съедобное. Зейн и Луи быстро убирают все свои школьные предметы и вылетают из кабинета, прежде чем учитель попросит стереть с доски кого-нибудь из них. Уже в столовой они расталкивают парней и девушек из классов помладше, чтобы оказаться первыми в очереди, словно оголодавшие шакалы, коими они, вероятно, и являются в такие моменты. Получив желаемое, они спокойно уходят к свободному столику, и Томлинсон незаметно облизывается, разглядывая поднос. Только вот… стоит им устроиться за столиком, как Луи видит странную картину, разворачивающуюся прямо у дверей столовой. Тейлор что-то говорит Гарри, а он слушает её и… Луи не может сказать точно, какое у него выражение лица, потому что его зрение заставляет желать лучшего. Но то, как Свифт сильно ударяет его по щеке, не скрывается от глаз Томмо и Малика, который просто решил взглянуть на то же, что и Луи. «Какого хера блять?» — возмущается омега, готовый сорваться с места и оттаскать эту суку за волосы, но Зейн вовремя останавливает его. — Отпусти! — С ума сошёл? — усаживая его на место, спрашивает пакистанец. — Эта дура заразит тебя бешенством, если поцарапает. Поэтому просто успокойся. Уверен, что Гарри в порядке. Гарри подходит к ним через какое-то время, его щека немного розоватая из-за недавного удара, и Луи не может удержаться от того, чтобы не приласкать пострадавшее лицо возлюбленного. Но Стайлс уворачивается от его ладони, говоря, что всё нормально. Это выводит Томлинсона из себя, и он спрашивает: — Нормально? Эта сука не имеет права прикасаться к тебе! Что это вообще было?! — Ничего, — вздохнув, отвечает Гарри. — Мы можем спокойно пообедать? Без всякой драмы. Пожалуйста. — Драмы? То есть я должен просто проигнорировать, что какая-то стерва ударила моего альфу? — недоумевает омега, и кудрявый хмуро смотрит на него. — Боже, да в чём дело? — Ты солгал мне? — спрашивает Гарри, внимательно смотря Луи в глаза, пока тот не понимает, о чём речь. Зейн, до этого старающийся не слушать разговор парочки, удивлённо смотрит на альфу, а Томмо с непониманием разглядывает лицо возлюбленного, ища хотя бы какой-то намёк, подсказку. — Солгал о чём? — переспрашивает шатен, готовый ударить Гарри по голове за то, что он заставляет его чувствовать себя виноватым. — А ты много о чём лгал мне? — уточняет Стайлс, и его бровь дёргается вверх, словно от удивления. — Я не лгал тебе! — восклицает Луи. — Господи, блять, ты можешь просто объяснить, что происходит?! Или ты так и будешь ходить вокруг да около?! Увидев Найла и Лиама, Зейн решает пересесть к ним от греха подальше. Это, в принципе, остаётся незамеченным и Гарри, и Луи. Но тем не менее кудрявый раздражённо выпаливает: — О том, что ты весь из себя такой невинный, блять! Ты солгал! — Что?! — Томлинсон невольно усмехается, но его сердце буквально разбивается. — Прости, но что?! Ты с дуба рухнул? Зачем мне врать об этом? Думаешь, я бы не рассказал тебе о своём первом разе? — Ты мне никогда ничего не рассказываешь, поэтому, нет, я не думаю, что ты рассказал бы, — разочарованно говорит Стайлс. — Знаешь, Стайлс, иди-ка ты в пизду, в которой тебе так нравится бывать. Уёбок, — шипит Луи, беря свой портфель и собираясь уйти, но Гарри ловит его за руку я тянет к себе. — Отпусти меня, я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне, урод. — С радостью, но чтобы твоих вещей не было после четырёх часов, — и он отпускает его. Сердце омеги разбивается о кафельный пол столовой, когда он смотрит в тёмные от злости глаза альфа. Впереди ещё три урока, но Луи не собирается идти на них. Он выбегает из школы так быстро, как только может, давая волю эмоциям лишь в комнате Гарри. Ему хочется что-то сломать, но он не настолько больной на голову, поэтому он лишь быстро собирает все свои вещи и набирает сообщение Лью, прося разрешения пожить у него. Лью: «Да, конечно. Лиам дома, я попрошу его, чтобы он выпил таблетки, он может помочь с вещами. Всё хорошо?» Луи: «Мы с Гарри расстались, он не хочет видеть меня. Я обещаю, что не буду мешать вам». Лью: «Не беспокойся об этом, всё в порядке. Хочешь поговорить, когда я приеду?» Луи: «Не знаю… спасибо».. . .
Лиам действительно не такой плохой, как Луи показалось на первый взгляд. И запах у него, в общем-то приятный — он пахнет фисташками. В любой другой ситуации Томлинсону захотелось бы есть, но сейчас его настроение летит на дно Марианской впадины со скоростью света, а все желания сводятся лишь к одному — умереть. Ричардсон предлагает ему выпить чаю, и омега готов рыдать, когда видит коробочку чая, который ему так понравился у Стайлсов, но он пытается держать себя в руках, чтобы не бесить Лиама. И вообще с какой стати он плачет из-за альфы? Они встречались всего две недели! — Я уверен, что у вас всё наладится, — говорит Лиам, поставив кружку и сахарницу перед парнишкой, который в ответ на это лишь шмыгает носом. — Что это? — тихо спрашивает Луи, кивнув на следы от зубов на запятье альфы. — А, это… — он немного смущается, потирая покраснение. — Ничего такого, просто Лью любит кусаться… Так что у вас в итоге случилось-то? — Он сказал, что я солгал ему о том, что ни с кем не спал… — бормочет подросток, и слёзы с новой силой скатываются по его щекам, когда он продолжает: — Чёрт, да если бы и спал, какая разница? Почему его это так задело? Почему надо было превращать всё это в такую проблему? С сочувствием взглянув на него, Лиам садится рядом с ним, но не прикасается к нему, говоря: — Гарри бывает придурком. Как и все альфы. Возможно, его задело не то, что ты можешь быть недевственным, а то, что ты мог соврать ему. Гарри не очень любит недосказанность, ему не нравится, когда кто-то врёт… А ты врал? — Нет! Боже, нет, не врал, зачем мне это? Привлечь его? — фыркает Луи, вытирая слёзы и смотря на альфу. — Какой смысл? Я вообще никогда не думал, что мне светит быть с ним, но я любил его, хотел, чтобы он был моим первым, а не какой-нибудь посторонний альфа! — Почему ты просто не сказал ему, что это правда? — не понимает Лиам. — Не думаешь, что ты тоже всё усложнил, когда психанул? — Я… я сказал… — неуверенно говорит Томлинсон. — Я помню, что точно сказал… Вздохнув, Ричардсон всё-таки обнимает его, и Луи пытается не задохнуться, когда природный аромат альфы ударяет в нос. Это не смола… От этого ему становится ещё грустнее, но он отвечает взаимностью на объятия, прежде чем сказать: — Прости, что я вот так ворвался к вам. Мне было некуда пойти… Обещаю, что не буду мешать вам. И я не хочу смущать вас своим присутсвием… — Всё нормально, Луи. Расслабься. Меня бы ты ни капли не смутил, я всё равно нагну Лью. Засмеявшись, Томмо пихает его в бок, а блондин самодовольно улыбается, когда отстраняется от него, чтобы достать печенье из тумбочки. Через час домой возвращаются Лью и Оливер, и омеги закрываются в спальне, которую Лиам выделил для Луи.