***
Холодная вода помогает немного успокоить нервы, но руки все равно дрожат на кране. Она сможет это сделать. «Без меня ты не сможешь» Сила, с которой ее зубы прикусили нижнюю губу, вызывает во рту металлический вкус, от которого ее еще больше начинает тошнить, и она выплевывает покрасневшую жидкость в раковину. Она собирается преодолеть этот ужасный кошмар, не сломавшись. «Какая же ты жалкая… признайся уже. Ты же хочешь, чтобы я позаботилась о нем» «Нет, я смогу это сделать сама» « Не смеши меня. Я могу, но не ты. Просто доверься мне» Она набирает воду в рот, тяжело глотая, когда ее глаза смотрят в зеркало. Она похожа на смерть: бледно-серая кожа настолько неживая по сравнению с ее обычным оливковым тоном, темные круги под глазами резко выделялись на фоне болезненно белой кожи, лишенной обычного розового оттенка на щеках или губах, ее лоб влажный от холодного пота, а волосы на виске и шее прилипают к ней. Она чувствует себя горячей, обжигающей изнутри, словно печь, и все же такой чертовски холодной снаружи, что она дрожит от этого ощущения. Ужасно, как за считанные минуты вся ее броня может быть разрушена таким образом, и это действительно раздражает, что у него есть возможность забрать ее силу с ужасной легкостью, оставив оболочку ее прежнего «я». Проглотив еще одну горсть ледяной воды, она закрывает кран, стараясь взять себя в руки. Она должна это сделать, нельзя же вечно прятаться в ванной. Хотя, она может исчезнуть, укрыться где-нибудь в другом месте, может быть, в лесу, куда придет искать ее Робин, а может… «Не будь трусом Реджина» «Но ты трус… трясешься в ванной… все из-за одной простой проблемы, которую я предлагала сжечь для тебя… для нас» «Пока нет. Дай мне попробовать» « Я не понимаю, что тебе это даст» Стерев капельки пота на лбу, успокаивая нервы, которые сильно пульсируют, ее рука тянется к ручке двери ванной, нащупывая ее, прежде чем медленно открыть, позволяя холодному воздуху коридора коснуться кожи. Она может это сделать. -Реджина! О Боже.***
-Она явно не в порядке, что происходит? -Эмма, я не могу тебе сказать. Это не моя тайна. -Робин, я понимаю, ты пытаешься защитить ее, но никто из нас не знает, от чего! Она выглядит так, будто находится на грани нервного срыва! Он тяжело вздыхает, избегая боли в глазах Генри, которые в отчаянии смотрят на него. Он не нарушит своего обещания, она не хочет, чтобы кто-то знал о ее прошлом, не хочет снова вскрывать старые раны и защищаться от их жалости. -Это он, не так ли… она боится Леопольда? -тихий голос Генри отдается уколом в сердце. Он не нарушит своего обещания, но его глаза закрываются, выдыхая разочарование по поводу сложившейся ситуации. -Почему? -Я не могу. -Серьезно, Робин. Неужели нам всем угрожает Леопольд? -Я не знаю, причинит ли он боль тебе. -Но он сделал больно моей маме? Черт… -Генри, я не знаю. У них сложная история. -Что она не хочет, чтобы я знал? -Есть определенные вещи, о которых родители никогда не хотят, чтобы их дети знали. Эмма фыркает, раздраженно качая головой. Было странно видеть, как ее родители обнимают старого мужчину, пока слезы текли по лицу Снежки, а Леопольд улыбался ярче, чем солнце, яростно обнимая своего ребенка и ее мужа. Белоснежка познакомила их, Леопольда и Эмму, и она увидела его глаза, сияющие от удивления, и почувствовала, что ее тоже крепко обнимают. Даже Генри, который смеялся, когда называл этого человека прадедушкой, был заключен в крепкие объятия. Мальчик был милым, счастливым, действительно добрым… но как только дверь в дом бабушки открылась, что-то сдвинулось. Она увидела, как нахмурилось лицо Робина, услышала, как разбилось стекло, когда кружка упала из рук ошеломленной Реджины, и пока все смотрели на замороженную Королеву, Эмма смотрела на нового члена своей семьи. Его когда-то яркие глаза были почти черным, как ночь, хмурый лоб, белые пальцы, сложенные вместе на животе, он выглядел разъяренным. Она знала, что Реджина убила Леопольда, все это знали, поэтому в том факте, что от него исходил гнев, не было ничего непонятного… но что заставило ее сердце перевернуться, так это улыбка — натянутая и скользкая, когда Реджина и Робин исчезли. Было похоже, что он был рад ее видеть… видеть женщину, которая его убила. -Робин, мне нужно защищать свою семью? Мне нужно знать, опасен ли Леопольд? -Я пообещал Реджине… -Это действительно говорит само за себя, не так ли? Нам небезопасно находиться рядом. -Эмма, я… Слушай. Ты можешь спросить Реджину позже, и это будет ее решение, если она захочет рассказать, но я прошу тебя прямо сейчас, возьми Генри и отправляйтесь куда-нибудь еще, отправляйтесь к бабушке, на корабль Киллиана, просто куда угодно, только не оставайтесь здесь. -Я не оставлю свою маму! Нет, если она в опасности! -Генри, пожалуйста. Я знаю, что ты хочешь защитить ее, и я клянусь тебе, что буду защищать ее. Но ты ее слабость, ты это знаешь. И это может быть направлено против нее. Не заставляй ее страдать от мысли потерять тебя. Робин сжимает тонкие плечи Генри, умоляя, чтобы подросток понял всю серьезность происходящего. Напряжение растет, когда зеленые глаза встречаются с ярко-голубыми. Они два человека, которые оберегают одну и ту же женщину, не позволяя кому-то причинить ей хоть каплю вреда. И Генри понимает, если то, что говорит Робин — правда, то Леопольд — Злодей, ау них нет правил, и его мама пожертвует чем угодно ради безопасности сына. Это знакомая ловушка, ее использовали против нее снова и снова. -Ты обещаешь держать ее в безопасности? -Я обещаю сделать все, что в моих силах, для этого. -Хорошо. -Не возвращайся, пока я не позвоню тебе с Реджиной. -А как насчет моих родителей? Разве мы не должны их предупредить? -Клянусь, я скажу им. Мне просто нужно, чтобы ты забрала Генри, Эмма. Блондинка хмурится, прикусывая нижнюю губу в размышлении, и собирается начать спор еще раз, когда открывается дверь чердака, и Дэвид останавливается с другой стороны в замешательстве. -У вас все нормально? Робин затаил дыхание, надеясь, что на этот раз Эмма просто уступит и выполнит его просьбу. -Да, мы с Генри собираемся спуститься к «Веселому Роджеру», подышать свежим воздухом. -Хорошо, я расскажу твоей матери. -Спасибо, увидимся немного позже.***
-Реджина! О Боже… О Боже… О Боже. Сначала замирает сердце, затем ноги, а рука все еще крепко сжимает ручку двери ванной. Она застряла в ловушке между стеной и его властным телом, прижимавшим ее к стене. Ее глаза сжимаются, лицо отворачивается в сторону, уклоняясь от темноты его лица, глубоких морщин и зубов с желтыми пятнами, которые ухмыляются ей. Храбрость, которой она набралась за несколько минут до этого, ушла. Дышать стало невозможно, теперь, когда его прогорклое винное и сигарное дыхание наполняют ее легкие. И он вторгается в ее пространство, прижимаясь к ней достаточно близко, что она могла чувствовать, как их животы соприкасаются, его теплое и толстое тело вжимает ее в стену. -Я все пытался найти время, чтобы поговорить со своей любимой женой, — он горячо дышит ей в кожу, и от несвежего кислого запаха его дыхания кружится голова. Когда он убирает с ее лица упавшую прядь волос, его ногти царапают ее скулу, проводя вокруг ее уха, прежде чем схватить ее за подбородок, поворачивая ее лицо к себе. Это прикосновение жжет, давление, с которым кончики его пальцев вонзилось в мягкую кожу женщины, посылают волну боли в ее теле. У нее подкашиваются ноги от мучительной боли, доходящей до основания черепа, слезы скапливаются в уголках глаз от осознания, что от этого у нее появится синяк, что он снова оставил след на ее коже. Он ближе прислоняется к ней, рука движется к ее животу, пять точек давления резко вонзаются в нее чуть ниже ребер, его большой палец чуть выше пупка, пальцы растопырены, удерживая ее там, где он хочет. Она не будет плакать, хотя ее глаза затуманены горячими слезами, она не упадет в обморок, хотя ее колени дрожат, и она не сломается, хотя силы быстро покидают ее. Воздух, ей нужен воздух, и пространство, и убраться от него как можно дальше. Регина извивается, пытаясь освободить живот от давления, карабкается по стене, вздрагивает и поворачивается, чтобы найти хоть какой-то выход -Я не твоя жена — она съеживается от дрожи в своем голосе. Она хотела, чтобы это прозвучало намного резче и опаснее, но это звучит как печальное попрошайничество. И, несмотря на ее хорошую попытку ответить, он усмехается потрескивающим звуком, который она так отчетливо помнит. Память предает, подкидывая картинки прошлого. Ночи, когда она умоляла его отпустить ее, дать ее телу время на исцеление. Он смеялся так же, качая головой с фальшивой жалостью, а потом сжимал ее руки так крепко, что синяки не успевали проходить, и бросал ее истощенное тело на свою кровать. Он все время смеялся. -Ты всегда будешь моей женой, Реджина. Неважно, что ты убил меня в моей собственной постели. Ты моя, я купил тебя, я заплатил за тебя, ты навсегда моя собственность. Она качает головой, зажимая зубами губу, не только чтобы она не дрожала, но и чтобы содержимое ее желудка не вырвалось наружу. Нужно немного подождать, Робин скоро придет ее искать, потому что, когда и она и Леопольд ушли из кухни, он не оставит ее здесь одну. Ее сердце сильно стучит, без сомнения, достаточно громко, чтобы Леопольд смог это почувствовать. Почувствовать ее панику и страх под своей холодной ладонью, которая грубо прижимается ее к груди. Он с остервенением целует ее шею, желая оставить красный след. Теперь она не может дышать, с каждой секундой она чувствует себя все более и более слабой, ее легкие перестают наполняться воздухом, голова кружится, а в глазах появляются темные пятна. «Теперь я могу помочь?» «Да, да, сделай что-нибудь» «Наконец-то» Она чувствует изменения в своем теле, внезапный гнев, наполняющий ее, закрывая трещины в ее доспехах, укрепляя оружие, которым является она сама. Когда она открывает глаза, это красная, чистая, горячая ярость на мужчину, который осмелился прикоснуться к ней, чтобы использовать тактику, которая когда-то держала ее в клетке, но она не животное, которое можно запирать, и оно будет умолять о пощаде. -Реджина?! Любимая, где ты? Вес на ее груди мгновенно исчезает, и она слышит, как он ругается, бормочет ей на ухо, что они не закончили, а потом дверь ванной захлопывается, и она сползает по стене, прерывисто вдыхая, а ее неудержимо дрожащие руки опускаются по бокам. Она не хочет, чтобы Робин нашел ее такой, сидящей в коридоре, на грани слез, слабой и уязвимой. Она не хочет, чтобы он ее сдерживал, это не его битва, хотя она знает, что он легко убьет этого человека из-за нее. Услышав его шаги, ее рука поднимается, окутывая облаком пурпурного дыма за секунды до того, как он завернул за угол.***
В спальне темно и тихо, и ее слезы беззвучны, когда она плачет в подушку, приглушая рыдания, неслышные никому другому. Она сворачивается клубочком, подтянув колени к груди, одна рука обхватила живот, где она все еще может чувствовать его пальцы. «Это смешно. Вставай!» … « Теперь, черт возьми, встань. Я устал от этого!» … « Я не буду сидеть здесь, пока ты хнычешь. Вставай, мы собираемся закончить это» … « Хорошо, если ты не хочешь, я сделаю это сама»***
Он не может ее найти, как только Эмма и Генри ушли, он снова зашел в квартиру, и его сердце сжалось, когда ни Леопольда, ни Реджины не было видно. Если этот ублюдок осмелился прикоснуться к ней, Робин сам затащит его в реку потерянных душ, будь то отец Белоснежки или нет. Она не отвечает, когда он зовет ее, паникует, когда Снежка говорит, что тоже не видела ее некоторое время. Его пульс бешено стучит в ушах, громыхая, когда он снова кричит, почти бегом приближаясь к ванной, куда она должна была уйти. Он видит, как струйки пурпурного дыма растворяются, дверь в ванную открывается, и выходит Леопольд. Приподнятая серая бровь в замешательстве смотрит на лицо Робина, переполненное гневом. Он не ударит этого человека, хотя его кулаки уже сжаты, пальцы побелели и сильно впиваются в ладонь, он не ударит его. Леопольд проходит мимо с вульгарной улыбкой, просит прощения у Робина и направляется обратно на кухню. Она должна быть наверху, это единственное место, куда она могла уйти… если только она не ушла совсем, это была глупая идея, он никогда не должен был оставлять ее одну. Проведя рукой по своим мокрым от пота волосам, он поворачивается, готовый вскочить по ступенькам, в надежде найти Реджину, но резкий стук ее каблуков заставляет его остановиться. На мгновение он вздыхает с облегчением, она здесь и в безопасности, это все, что ему нужно. Обернувшись, чтобы найти ее глаза, его сердце падает. Это не светло-теплый коричневый цвет виски, а расплавленный шоколад, блестящий в темноте, а ухмылка тянется к рубиновым губам, когда она спускается по ступеням. -Реджина? Послушай меня, — Робин тянется к ее руке, застывая, когда она отстраняется от него. Ее глаза на долю секунды смотрят в его сторону, прежде чем она снова поворачивается, сфокусировав свой смертельный взгляд на одном мужчине. В квартире звенящая тишина, а на лицах всех, кто был в комнате вспыхивает ужас, и Леопольд медленно поворачивается на стуле. -Ты хотел поговорить, дорогой муж, — от тихой и ядовитой интонации ее голоса пробегает холодок по спине Робина, когда она без единого взгляда в его сторону проходит мимо него, — Тогда давай поговорим, но без лишних глаз. Они исчезают в облаке пурпурного дыма, прежде чем Робин может дотянуться до нее, последний звук в квартире — чашка горячего чая Леопольда, упавшая на землю, разбиваясь на части, а затем все звуки стихают.