Чёртов лунный свет

Апрель 2020 Вик старалась всеми силами удерживаться за ту крохотную частицу реальности, которая, как шелковая материя, постоянно выскальзывала с рук. Она будто бы падала сквозь этажи, стараясь зацепиться за любую поверхность. Временами это удавалось, и она могла услышать доносящийся мужские голоса откуда-то сбоку, но сил распознать их не было. Какого хрена? Слова, которые так и не оказались снаружи, застряли где-то в районе гланд, вызывая с горла хриплые звуки. — Виктория, вы меня слышите? — свет от фонарика резал слишком ярко, но действенно: туман в голове постепенно начал улетучиваться. Но конечности все еще были набиты свинцом. Она почувствовала мягкое прикосновение к своему предплечью и увидела, что рядом с ней разложился чуть ли не медицинский госпиталь. Повсюду были красные сумки с эмблемой скорой помощи. В комнате находился врач и медсестра, которая расспрашивала что-то у Дамиано. Парень не находил себе места, все время возвращаясь взглядом к Вик. Увидев, что она пришла в себя, он тут же поспешил к ней. — О господи, Вик, — он настороженно осмотрел рядом лежащую девушку, — как ты? — Голова кружиться, — она попыталась подняться, но безрезультатно, — можно воды? Пока он наливал воду, молодой врач еще раз осмотрел де Анджелис. — Давление понижено, но не критически… температура в норме… попробуйте подвигать конечностями… ага, нормально… Заметна немного сниженная выработка слезной жидкости, а дыхание немного сбито. — Что с ней? — голос Давида был будто бы соткан с некоего суррогата паники и страха. Он приподнял девушку, осторожно помогая ей выпить жидкости. — Вы когда-то страдали нервными расстройствами? — У меня могут случаться панические атаки, — Вик обхватила стакан руками, словно он был последним оплотом безопасности, — но… — Панические атаки? Ага… значит, наверное, что вы просто слишком много переутомились, или перенервничали… такое случается, — сбивчиво проговорил явно лишенный опыта доктор скорой помощи, записывая на быструю руку что-то на листок, — вот это обычное успокоительное, которое стоит принимать два раза в сутки на протяжении пяти дней. Но сначала постарайтесь хорошенько поспать, и тогда все придет в норму. Она несмело взяла бумажку, на которой было написано название препарата. Вик была не согласна с таким поспешным выводом доктора, но в силу отсутствия медицинского образования, некая часть её хотела довериться профессионалу. Её настораживал один единственный факт, что в этот раз не было признаков паническое атаки, которая всегда сопровождалась клубками нервных шаров, перекатывающихся внутри неё, как это было месяц назад на крыше их загородного дома. — Вы уверены? — спросила блондинка у врача, который старался сложить свою сумку, нервно теребя молнию на ней. — Я не чувствовала и половину с того, что… — Паническая атака может протекать и в абортивной форме, когда наблюдается до четырех симптомов, — он снова не дал ей закончить свою мысль, — поэтому такой вариант вполне возможен. Когда Дамиано вернулся, проводив медиков, он прислонил голову к дверному косяку. — Ты не представляешь, до каких чёртиков я испугался, — устало пробормотал итальянец. — Прости, я не хотела тебя пугать, — её фраза получилась какой-то жалкой. Она натянула на себя одеяло прямо до самого подбородка, пытаясь укрыться от сегодняшних событий. Часы показывали почти три часа ночи. На неё навалилось много, с чем-то она могла справиться, с чем-то пыталась, а что-то было за пределами её компетенции. Вик хотелось убежать от этого груза, который тяжелой горой вис над её плечами, не давая сделать полноценный вдох и распрямить спину. Временами она чувствовала себя участником бегового марафона, где заветная красная ленточка финиша никогда не приближалась, независимо от того, сколько километров она пробежала. — Останешься? — она повернула к нему свою голову, чтобы лучше видеть. Даже на таком расстоянии его темные глаза и еще темнее круги под ними просто кричали про усталость, которую подчеркивала напряженность плеч. На какое-то мгновение Вик показалось, что Давид не ответит, отвернется от неё, растопчет ту маленькую надежду, которая начинала подавать признаки жизни, и вернется к своей девушке. Как и всегда он к ней возвращался. Ком предательски подступил к горлу, ожидая отказа. Но Дамиано лишь молча выключил свет в комнате, разделся и лег на вторую половину кровати, все еще несмотря на девушку. Пока он изучал потолок комнаты, Вик скользила взглядом по его профилю, встречая знакомую, почти незаметную россыпь крохотных родинок с правой стороны. Подавив в себе желание убрать со лба короткую прядь темных волос, она лишь подвинулась ближе, все еще пытаясь встретиться с ним взглядом. — Ты злишься на меня? — осторожно прошептала она. Тихие слова были выкинуты во тьму, которая скоро должна была развеяться с первыми редкими лучами восходящего солнца. Вик считала это полным безумием, хотя она никогда не замечала за собой таких мазохистских замашек, но сердце упрямо тянуло одеяло на свою сторону, оставляя холодный разум ни с чем. Давай притворимся, что других нет. Буквально на эти несколько часов. Буквально пока он здесь. Пожалуйста, ведь он был так ей необходим. — Я злюсь, — пауза, — но на себя, понимаешь? — он впервые повернул голову в её сторону, и даже в таком тусклом свете она могла разобрать частички тепла в его светло карих глазах. На себя? С момента их знакомства прошло больше шести лет, и какие приключения только не выпадали на их судьбы, но парни всегда брали на себя некую роль старших братьев, но больше всех Вик всегда опекал Дамиано. Когда у неё случались срывы, то именно он знал, как её успокоить. Но был один случай, года два назад, когда после их первого тура по городкам Италии, де Анджелис направлялась к Дамиано домой и попала в автомобильную аварию. Последствия оказались незначительными: небольшое сотрясение да пара ушибов, но она чётко помнила, как корил себя за это Давид. Он всегда испытывал гиперболизированное чувство ответственности, когда дело касалось его подруги. Неужели он до сих пор чувствует вину? — Не стоит, — она положила свою ладонь поверх его, не заметив, как он вздрогнул, — ты не можешь все время перекладывать вину на себя, или думать, что от твоих действий что-то могло измениться. — Но… — Нет, Дамиано, послушай, — Вик поднесла свои пальцы к его губам, намекая не перебивать его, — то, что происходит со мной, не имеет никакого отношения к тебе. Ты не должен все время жить с чёртовой установкой про какой-то личный долг передо мной. У меня такое чувство, что я все время связываю тебе руки, не давая действовать на всю катушку. Я не хочу, чтобы ты думал, что чем-то обязан, и смещал свои приоритеты. Так не должно происходить, ведь у тебя есть своя собственная жизнь, от которой не стоит убегать. Парень удивленно смотрел на неё, будто бы видел впервые, разглядывая лицо в поисках чего-то. Де Анджелис могла заметить, как крутятся шарики в его мозгу, активно над чем-то работая. Потом он резко спохватился, доставая из кармана брошенной куртки короткий кусочек карандаша, потрепанного временем. — И я прошу прощения за те ошибки, которые я совершил… — в свете луны Дамиано быстро ухватил ту бумажку, которую выдал врач, и на обратной стороне начал что-то быстро писать, бормоча себе под нос неопределенные фразы, — и конечно, дорога тяжела, если идешь вверх к самому небу… Вик заинтересованно наблюдала за его действиями, приподняв одну бровь. Она знала, что озарение к нему может прийти в любой момент, но точно не ожидала, что его второе дыхание откроется лежа с ней на кровати. Интересно, что с этого получиться? — Ты будешь особенным, если будешь отличаться от них, — Дамиано задумался и, быстро кинув взгляд на Вик, дописал строчку, — ведь тебе только двадцать лет. *** Воздух. Такой необходимый для человеческой жизни. Дамиано всегда смешил тот факт, что люди считают сердце главным органом человека. Он, напротив, верил, что отними у организма легкие — и он обязательно, как Титаник, потерпит стремительное крушение, ведь желанный кислород не будет поступать в кровь, и сердце перестанет сокращаться. Дамиано жил этими легкими. Жил музыкой, которая заменяла ему заветные молекулы воздуха. — Что скажешь? Дамиано сгорал от нетерпения узнать мнение Томаса на счет сходу брошенного листа бумаги, куда он записал пробный вариант текста песни. Раджи зачастую исполнял роль композитора-первопроходца, и сейчас, сидя в его квартире, ему в край необходимо было изобрести музыкальное сопровождение к этим строчкам. Множество плохо выведенных букв заскакивали друг на друга, создавая полные смысла и души предложения, которые он позавчера дописывал у Вик дома, пока та спала. — Томас, чёрт возьми, не томи! — Давид не выдержал и закурил сигарету в комнате. — Эй! — парень кинулся открывать окно. — Ты же знаешь, что я ненавижу табачный дым у себя дома, какого хрена ты вытворяешь? — Я переживаю, чтоб мы успели вовремя, а ты все тянешь кота за яйца, не давая точных ответов, — брюнет лишь отмахнулся от осуждающих слов своего друга. — Так может тебе подлатать нервишки, — Томас перевернул бумажку, — смотри-ка тут даже успокоительное прописано. Надо же, как звёзды сошлись! — Ты сейчас дошутишься! — беззлобно пригрозил вокалист. Прошло еще несколько напряженных минут, которые тянулись с вечность, пока Томас напевал себе мотив под нос, и отбивал ритм пальцами по столу. — Да я у меня есть идеи, — Раджи взял чистый лист и начал записывать свои заметки, — я тебе пришлю ноты вечером. Ты уверен, что хочешь это сделать за два дня? Ведь там будет… — Да-да, Томас, молодчина, — он забрал текст песни, все еще не заботясь о дымящей сигарете в руках, которую блондин смерил уничтожающим взглядом. Дамиано и сам мог бы придумать кое какую музыку, но он не был и вполовину таким искусным игроком на гитаре, каким был Томас. А желание делать все идеально взяло вверх над желанием сделать все самостоятельно. — Спасибо большое, — Давид был настроен решительно в своих замыслах, — это правда много для меня значит. *** — То есть, ты ушла вечером на свидание с Фредерико, а утром проснулась в одной постели с Дамиано? — чашка черного кофе застыла в нескольких сантиметрах от розовых губ Лукреции. Вик наконец-то встретилась с ней после двух тяжелых дней, которые она провела в одиночестве. Не то чтобы она жаловалась, наоборот. Она выбрала побыть с собой наедине и очистить мысли, а заодно и всю квартиру, что несомненно помогало не думать. И сейчас, сидя напротив Лу, она мысленно благодарила себя за это кратковременное отшельничество — ведь ей предстояло еще выстоять против словесного расследования своей подруги. — Ты ведь понимаешь, что это звучит не очень? — чашка приземлилась на стол, и де Анджелис удивилась, как жидкость не расплескалась по столу. — Честно, мне все равно как это выглядит со стороны, — Вик перевела взгляд снова на Лу, чьи черные волосы лежали в идеальной укладке, совершенно не напоминая то воронье гнездо, с которым приехала Моретти после больницы. — Детка, так нельзя держать в одной руке чувства Фредерико, а в другой держать руку Дамиано, засыпая с ним. Ты играешь с ними двумя одновременно! Лукреция скептически смотрела на свою подругу, будто бы не узнавая. Гнев начал медленно закипать в груди Виктории. — Играю? Ни я, ни Фредерико ничего не обещали друг другу, а с Дамиано находит утешение с Сольери. Конец истории! — выпалила она как-то резко. Вик было противно разговаривать про это, а тем более собственноручно ложиться на медицинский стол, чтоб другие разухабисто разрезали её тело без анестезии и ковырялись в сердце. Она слишком поздно почувствовала желчь на кончике языка. — А может все дело не во мне, а? — долго накапливаемое напряжение теперь находило выход. — Может все это из-за Дамиано? Может поэтому ты меня так упрямо сводишь с Фредерико, чтобы прибрать к своим рукам его? Тогда я тебя расстрою, Лукреция, тебе придется подбирать крошки с обеденного стола Джорджии! Вик встала, быстро собирая свои вещи в сумочку. У неё не было никакого желание оставаться в этой квартире. Моретти лишь удивлённо смотрела на свою подругу, не найдя ничего ответить. Она не понимала, откуда у Вик нашлась такая агрессия, направленная в её сторону. Лу никогда не позволяла себе лишнего в общении с её друзьями, никогда не строила розовых замков и никогда ни на что не намекала. О чем Виктории было прекрасно известно. — Как ты можешь такое говорить? Ты ведь меня знаешь! — главное отличие между этими девушками — их темперамент. Какой бы эксцентричной с виду брюнетка не была, когда дело доходит до скандалов, то она всегда сохраняет терпение. — Тогда почему, то, что я слышу от тебя идёт вразрез с тем, что якобы знаю? Де Анджелис развернулась на каблуках и покинула квартиру, оставив за собой растерянную Лукрецию и её чашку совершенно не тронутого кофе, который успел остыть, несмотря на градус накалившегося воздуха. *** Следующее утро началось отвратительно. Новые соседи, наверное, решили всех жильцов оповестить о своем существовании, устроив совершенно не назойливый концерт из перфоратора. Еще не было и восьми часов, как голова Вик грозила не выдержать эту какофонию звуков. Серьезно, в аду должны придумать специальный котёл для тех, кто начинает сверлить стены без предупреждения. Как только наступила тишина и её уши снова могли слышать, де Анджелис ждало еще одно разочарование в виде отключенного света. — Конечно, надо было догадаться раньше, можно подумать, кто-то по доброй воли перестанет жужжать перфоратором! — пробормотала девушка, подведя глаза куда-то вверх. На телефоне оставалось всего десять процентов зарядки, и глубоко выдохнув, девушка открыла ноутбук, чтобы узнать в чем причина отсутствия электроэнергии. Но поздно одёрнула себя, что такой современный инструмент как Интернет, увы, тоже зависел от электрики. Смирившись с тем, что остаток дня, а то и вечера, она проведет за книгами, девушка уже начала собираться в магазин, но тут её отвлек телефонный звонок. Марта. — Вик, доброе утро. — Кому как, Марта, — хмыкнула она в ответ. — Сможешь ли ты сделать небольшое одолжение? — Дона полностью проигнорировала её замечание. — Сможешь поехать в загородный дом и забрать виниловые пластинки с вашей студии? — Виниловые пластинки? — тупо переспросила де Анджелис. Насколько она помнила, в той студии их не было. — Да-да, все верно. Я отвезла их еще в феврале, но как оказалось, зря, но они очень ценные. Так что я была бы очень благодарна, если бы ты завезла их ко мне. — Конечно, без проблем, — согласилась девушка после минуты раздумываний. Делать ей то все равно было нечего, а в доме можно будет зарядить свои гаджеты. — Прекрасно, Вик, тогда я буду… — но девушка так и не услышала, что там будет Марта делать, ибо экран её телефона погас, сообщая о полной разряженной батареи. — Гадство! — тихо начала материться блондинка. Надо было давно купить запасной павербанк, как всегда советовала Лу. Мысль про Лукрецию неприятно отозвалась в душе. Вик ясно отдавала себе отчет в том, насколько мерзко поступила с подругой, но не смогла остановить колкие слова, которые стремительно покидали её рот, обходя такой участок как мозг. Ей определенно стоит извиниться. Выехав из города на собственной машине, которую отец де Анджелис подарил на шестнадцатилетие, она смогла хоть немного расслабиться под музыку. На современных радиостанциях сложно было отыскать что-то по вкусу среди океана поп-стиля, но у неё в бардачке всегда имелась пара тройка дисков с любимыми исполнителями из семидесятых. С виду холодный дом встретил её проливным дождем. Видимо вторник у небесной канцелярии тоже был не любимым днем недели. Ситуацию не улучшило подвывания ветра, который с каждой секундой грозил превратиться в ураган. Из-за туч на небе в коридоре было очень темно, что она была вынуждена на ощупь искать включатель. Но её кто-то опередил. Хлопок и везде стало светло, а знакомые лица тут же её окружили, весело повторяя одну и ту же фразу: — С днем рождения! *** Дамиано старался успеть все сделать вовремя. Позвонить друзьям, попросить помощи у Марты, заказать еду, довести до минимального идеала звучание музыки. Он не думал, что такая подготовка ко дню рождения Вик отнимет много сил, особенно разговор с Лукрецией, которая дала нечеткий ответ по поводу своего появления в доме. Но оно того определённо стоило. Тут собрались лишь самые близкие ей друзья: Дамиано, Итан, Томас и Марта с Лео. При виде них глаза Вик засветились счастьем, которое подействовало катализатором для разрастающегося тепла в душе Давида. Ему чёрт возьми удалось порадовать её, ведь он не мог не заметить, как ей было паршиво все эти недели. — Как вы… Дамиано! Это все ты! — она кинулась ему на шею, а парень сгреб её в охапку и закружил над паркетом. — Поздравляю, Вик! Это твой день! Он был прав. Это был её день. День, наполненный звонким смехом от шуток Томаса и Лео, наполненный слезами от примирения с Лукрецией, которая все-таки приехала. — Девочки, такие девочки, — закатывая глаза, прошептал Дамиано Итану, от которого потом получил несильный удар в плечо. День, наполненный любви к этим людям, ведь они практически были семьей. Дамиано давно усвоил, что друзья — это та же семья, которую мы сами выбираем себе по жизни. Несмотря на непрекращающуюся грозу, атмосфера в доме кардинально другой — пропитанной уютом, запахом шоколадного печенья и приятной музыкой. — К-хем, — прочистил горло Дамиано, забирая гитару у Томаса, — в общем у меня есть еще один сюрприз для именинницы. Он сел напротив Вик, и его пальцы принялись задевать несколько струн, играя по недавно заученным нотам. Io c'ho vent'anni (Мне двадцать лет) Perciò non ti stupire se da niente faccio drammi (Поэтому не удивляйся, что я драматизирую на пустом месте) Ho paura di lasciare al mondo soltanto denaro (Я боюсь, что миру после меня останутся только деньги) Che il mio nome scompaia tra quelli di tutti gli altri (А имя исчезнет среди других) Во время игры Дамиано сконцентрировался только на её голубых глазах. Весь окружающий мир ушел на второй план, и он, не заботясь о правильном попадании в ноты, хотя он знал, что ошибся несколько раз, отчего вызвал несколько улыбок у Вик, просто отдался им обеим. Музыке и этой прекрасной девушке. Ему хотелось только ей вывернуть себя наизнанку, зная, что не получит ни единого осуждающего слова в ответ, лишь направление в нужное русло. C'hai vent'anni (Тебе двадцать лет) Ti sto scrivendo adesso prima che sia troppo tardi (Я пишу тебе сейчас, пока не поздно) E farà male il dubbio di non essere nessuno (Страх не стать никем принесет боль) Sarai qualcuno se resterai diverso dagli altri (Ты будешь особенным, если будешь отличаться от других) Ma c'hai solo vent'anni (Ведь тебе только двадцать лет) Когда его пальцы остановились, протянув последнюю ноту, в комнате повисло секундное молчание. — Это же… Вау, Дамиано! — Итан первым отреагировал на песню. Все начали активно подбадривать парня, но лишь одно мнение ему было сейчас интересным. Вик все так же пристально смотрела на него в ответ, и лишь под конец она нехотя, как ему показалось, перевела взгляд на Марту. — Марта, кажется, у нас появилась готовая песня для нового альбома.