***
Сергея раздирало любопытство. С чего бы этой «принцессе» тащить его куда-то? Тут явно не любят клеймённых, а эта потащила за собой, приказала усадить в повозку с припасами, и теперь он в этом передвижном складе с припасами едет куда-то. «Эй, тряпка, может ты наконец узнаешь куда нас тащат?» «А смысл? Я всё равно не смогу что-либо сделать». «Ты, может быть, — да, а я бы хотя бы попытался». «И почему ты так уверен, что всё будет плохо?» «А ты напомни мне, кто помог вам с Олегом сбежать? Ты тогда тоже твердил, что всё обойдётся. Ты ж прямо был уверен, что всё будет хорошо, и вас освободят. Ну и чем это закончилось для тех, кто остался?» Ответом послужило молчание. «Ты прекрасно знаешь, что с ними случилось, не отнекивайся, тряпка. Поэтому мы сейчас же находим в этом бардаке те вещички и, как минимум, выясняем у стражников куда нас везут. Понял?» «Да». Сергей долго копошился в завалах, пытаясь отыскать рюкзак с добычей Олега. Пока мальчик перебирал барахло, он успел перекусить. Совесть не жгла его — хозяева этого всего явно могли позволить многое. Живот впервые за долгое время не болел — красть они всё же старались немного.Рюкзак отыскался в самом дальнем углу, заваленный барахлом. Понадобился только беглый взгляд, чтобы понять, что половины вещиц недостаёт, но краски и сетка были на месте. Повозка остановилась. «Приехали». Сергей закинул на плечо сумку и аккуратно сдвинул ткань навеса. Прямо за повозкой стояли высокие тонконогие лошади. — Эй, воришка, вылезай! — крикнул кто-то. Сергей спрыгнул на сухую ровную дорогу. На всех дорогах, которые он видел были глубокие колеи, здесь же они едва были заметны. Оглядеться особо не дали — сразу позвали к какому-то зданию. Оно выглядело великолепно: резьба на наличниках, выкрашенная в белый, и большое количество окон придавали лёгкость грузному высокому зданию. — Пошевеливайся! Когда они вошли в здание, перед ними предстал довольно большой зал с колоннами. Окна изнутри казались ещё больше, голову кружила высота потолков, капители были богато украшены мелкими деталями. Махровый жёлтый светился, отражая предзакатный солнечный свет. «Красота» Хоть в этом они согласны. «Принцесса» в это время обсуждала что-то с мужчиной, чья одежда выглядела довольно дорого. — Рыжий! — обратился к нему тот самый мужчина. — Ты действительно сын ведьмы? — Откуда мне знать? Говорят, что да. — Что умеешь? — А что положено уметь беглому клеймённому, прожившему пару месяцев на улице? То и умею. — Ты ведь рисуешь. Верно? «Опять эта «принцесса»! Слышь, тряпка, походу мы приглянулись ей». — Ну и что с того? — Сергей честно пытался понять к чему она ведёт. — Значит и писать сможешь научиться. — Я не сказал, что этого не умею. –Тем более. Папенька, он может стать шутом! Он из другой страны, значит будет непредвзят. Он умеет писать, значит сможет делать для тебя пометки. Он очень ловкий и сможет приносить самые первые новости твоего окружения, — девушка зажмурила глаза и стала ждать решения отца. Наступило долгое молчание. В воздухе буквально звенела тишина, делая без того громадный зал ещё больше. От того ещё разительнее прозвучало решение. — Я подумаю.***
Пока «Его Величество» думали, Сергей должен был постоянно находиться при нём вместе со стражниками. Демон не протестовал, не видя, пока, угроз. Выдали несколько листов бумаги, сказав, что для записи того, что он посчитает нужным. В этот день принесли о мятеже в одном из городов. По выражению лиц можно было прочитать, что это происходит уже не в первый раз. Мужчина подозвал Сергея к себе. — Ну, что скажешь? — Скажу, что раз в этом районе происходят мятежи неоднократно, нужно выяснять причину: это может быть как какой-то идейный дебошир, так и чрезмерное обложение налогами и много что ещё. Вы это хотели от меня услышать? — решив на этом остановиться, спросил мальчик. — Молодец, — он потрепал мальчика по голове. Сергея передёрнуло, и он отошёл подальше. В груди были смешанные чувства: с одной стороны он понимал, что, если станет шутом, хорошая жизнь ему обеспечена, с другой ему придётся и дальше встречаться с подобным отношением к себе.***
Сергею приходилось выдумывать глупые шутки, чтобы развлекать «Его Величество», но при этом ему нравились те моменты, когда спрашивали его мнения. Наконец оно что-то значило. На одном из тех бессмысленных вечеров, которые устраивала «Её Величество» Сергея представили как нового шута и даровали фамилию «Разумовский». С того момента он мог ходить где пожелает, слушать что угодно, но при этом всегда носить дурацкий шутовской наряд, всегда присутствовать на важных событиях, чтобы развеселить расфуфыренных господ и подслушать последние сплетни, а на следующее утро доложить их «Его Величеству» (при необходимости обратиться к «Его Величеству» на людях приходилось Демону наступать себе на горло, благо за разговорами наедине никто не следил). В распоряжении было достаточно красок и бумаги, чтобы вечерами рисовать, Сергей мог больше не думать о еде: он всегда мог заскочить на кухню и раздобыть что-нибудь поесть. Иногда он вспоминал об Олеге, о тех временах, когда они ещё не были клеймёнными, когда у них была семья, которая принимала Серёжу как родного. У них была большая сторожевая собака, которую Волче безумно любил. Чем больше он вспоминал это время, тем больше жгло ведьмовское клеймо на сгибе плеча, тем горячее становились глаза, тем сильнее сердце сдавливала тоска. В такие моменты хотелось кричать, но из груди вырывалось только противное карканье. Он не мог позволить кому-то увидеть это. На этом всё закончится. Они это прекрасно осознавали. В один из дней он наблюдал за тренировкой новобранцев в стражу. У плаца как раз оказалось очень удобное для возлежания «Его Величества Шута» дерево, с которого сложно было свалиться, да и подать было недалеко. Зелёная трёхконечная шапка закрывала рыжие волосы, делая почти незаметным в листве. После окончания тренировки новобранцы разбрелись кто на посты, кто отдыхать перед вечерней сменой. Некоторые из последних устроились под облюбованным шутом деревом. Они делились новостями с дежурств, ругали повариху, что жалела мяса, обсуждали предстоящую ярмарку. — Ребят, вы зачем в стражу пошли? — спросил один из них. Ребята задумались. Не то чтобы Сергею было интересно слушать, но он решил, что лишним это не будет. Делать всё равно нечего: он уже неделю не мог выдавить из себя что-то стоящее на бумагу, а «Его Величество» отсыпается после очередного вечера. — Куда ж податься сыну бедного помещика? — спросил тонкий. — Резонно, протянул первый. — Я вот карьеру думал делать, да маменька говорит, что на войну мне нельзя. А ты, Волчок? Ну, колись, ты тут самый загадочный. — Да как-то само получилось, — голос показался смутно знакомым. — Не могло «само получиться»: ты ж из клеймённых, а значит пришлось попотеть. — Друг мой должен быть тут. Он как брат мне, — с этими словами он запрокинул голову и улыбнулся, но тут же выражение его лица сменилось удивлением. С ветки на него смотрел Серёжа. Шутовская шапка упала Олегу на голову. Он изменился: раздался в плечах, нарастил мышц, голос стал ниже. — Серый… — внезапно осипшим голосом позвал он. Разумовский перескочил на другую ветку и спрыгнул на траву перед троицей. — Сергей Разумовский, — он повесил быстрый размашистый поклон вместе с неким подобием реверанса, — король крыс, фей, гнилых яблок и надорванных животов! Пока! Шут отобрал свою шапку у Олега, быстро удирая в сторону замка, замечая удивление на его лице. «Тут становится весело. Однозначно».***
Шуту позволялось многое, в том числе разговор с стражником, одиноко стоящем на посту в коридоре. — Привет, давно не виделись, — сказал Серёжа, выходя из-за угла коридора. Олег удивился, но ответил на приветствие. — Не думал, что смогу тебя ещё раз увидеть, — молчание. — И молчание было ему ответом. Волче, ну же поговори со мной, расскажи, что с тобой было, кто эти двое, что были с тобой сегодня. — Серёж, я на посту. — Да ладно, сложно что ли? — по глазам шут понял, что сложно, и насупился. — Ну ладно. Сергей ушёл. Олег выдохнул и продолжил нести дежурство.***
С того раза Сергей пробовал ещё разговорить Олега. Не получалось. Олег отмалчивался, говорил только по делу. Когда они вместе выбирались в лес, с Волче словно спадали серые тучи, он слушал долгие монологи Серёжи, иногда, когда шут выматывался, они вместе дремали под каким-нибудь деревом, словно возвращаясь в те дни, когда всё было хорошо, когда от всех забот их защищали родители Олега, когда они вместе играли с собакой Волче; но вместе не было так больно вспоминать о тех временах, вся жгучая давящая печаль выветривалась, оставляя только добрую и светлую тоску по прошлому. В один и таких дней они нашли белого воронёнка. — Волче, смотри! — воскликнул Серёжа тогда, сорвавшись с места. Он снял свою куртку и усадил на неё птенца. — Совсем белый — охотиться будет трудно. Олег, давай заберём! — Ты хоть знаешь, чем питаются вороны? — Выясню! Опытным путём. — Не думаю, что это хорошая идея. К тому же, наверняка, от неё будет много шума. — Ну и что? Я — шут, мне позволительны такие странности. Сергей устроил птицу в своей комнате. Позже, когда птенец подрос, шут начал брать птицу с собой. Серый назвал это белое чудо Марго, решив, что «такой красивой может быть только дама». К появлению Марго все действительно отнеслись спокойно, списав на очередное чудачество глупого шута, что сыграло только на руку, и теперь люди вели себя ещё более расслаблено рядом с ним. «Его величеству» это было только в радость: шут и Марго дразнили гостей, когда они долго не хотели расходится, птица передавала записки, когда визиты шута не были нужны на прямую, да и само наличие питомицы открывало большое разнообразие шуток, что мог провернуть шут. В лес теперь они выбирались втроём, чтобы Марго могла полетать подольше. Сергей всё также долго рассказывал последние новости и своё отношение к ним, Олег по-прежнему терпеливо выслушивал, только теперь к его обязанностям прибавилось позирование перед Серёжей, у которого очень быстро скопилась стопка с портретами друга. Так они жили.***
— Ты не понимаешь, этот старик не собирается меня слушать, хотя дело касается его собственной жизни! — Разумовский ходил туда-сюда пред сидящем под деревом Олегом, на плече которого сидела Марго, — Этот ублюдок собирается его грохнуть и занять престол, а он думает только о том, куда исчезает его «принцесса». «В коим-то веке случилось что-то серьезное, а он уши затыкает!» «Балбес!» — Может ты себя накручиваешь? — Нет! Ты не понимаешь: если этот ублюдок станет заправлять в замке, он вышвырнет отсюда и меня, и тебя, и всех остальных клеймённых! Ты этого хочешь? Я — нет. Поэтому ты делаешь всё, чтобы попасть на дежурство у покоев через пять дней, а я выясняю, где шляется эта «принцесска». Чтоб ей подавиться! Через пять дней состоялось покушение на «его величество». Олег в тот вечер не смог попасть на нужный пост, но был рядом. Заговорщик успел обезвредить стражу, но попался. Подкрепление нашло только его тело с обезображенным лицом. После этого случая Олега многие действительно стали называть волком.***
В саду под яблоней сидели две богато одетые девушки, одна из них, та, что в одежде попроще, рыдала у второй на плече. — Знаешь, он… он… — она снова взвыла и уткнулась в плечо подруге. — Он потерял голову от любви к вам, мадам, — вышел из-за дерева шут. — Уйди, уйди отсюда, глупый! — прошипела «принцесса», поглаживая по спине подругу. Он ушёл, думая о том, что «его величество», наверняка, будет доволен им. Дочь графа больше не будет пропадать по ночам, как и звать с собой «принцессу», а причина её побегов останется между девушками, шутом и той канавой.***
Сергей ходил туда-сюда, с Марго на голове, которая еле удерживалась, цепляясь за пушистые волосы так крепко, как только позволяли когти. Олег молча сидел на кровати Разумовского, наблюдая за метаниями Шута. Попытки его успокоить уже давно не приносили никакой пользы: Серёжа просто не слушал его, утверждая, что он ничего не понимает. Это началось не сразу. До первого покушения «остудить» Шута помогали прогулки по лесу вместе с Марго: птица помогала Серому развеется, отвлекая от проблем. После — уже не всегда, только тогда, когда Шут всё же позволял себя убедить, что ему не стоит так зацикливаться, и его истерика ничего не решает. Спустя некоторое время единственным способом успокоить Серёжу стало выслушивание его истеричных монологов, все попытки Олега как-то с этим покончить не помогали. Он мог только смягчить, удерживая от совсем необдуманных и резких поступков. — Нет! Нет! Нет! Он же разрушает всё, просто всё. Всё, чего у меня получилось отвоевать у старика, — после коронации новый правитель начал стремительно возвращать старые порядки, чем вызывал только одобрение знати, но при этом жутчайшее неодобрение всех остальных. — Он не понимает к чему всё идёт? Юг уже полыхает в мятежах, и они не останавливаются, — вкрадчиво, как ребёнку, он объяснял Олегу — Волче, ты меня понимаешь? Я лишь хочу мира, чтобы люди были счастливы, — Сергей неожиданно смягчился, садясь на колени к Олегу и закидывая руки на плечи ему. — Олеж, ты, ведь, меня не оставишь? — Не оставлю, — после этого Олегу показалось, что Серёжа как-то странно заулыбался. — А поможешь?***
На время празднества все чиновники были высланы из дворца. Старик тоже свалил в своё загородное имение, предоставив молодым полную свободу действий. Разумовскому удалось уговорить провести праздник-маскарад, чтобы удивить гостей. И самые необычный костюм должен быть у недавно коронованного правителя: из медвежьей шерсти, проклеенной еловой смолой, для надёжности костюма и приятного запаха — старая шкура до этого пахла просто отвратительно. Шут стоял на балконе большого зала. Оттуда открывался прекрасный вид на вычурные украшения и тысячи свечей. После полумрака коридоров здесь было необыкновенно светло, и Олег жмурился, стоя за спиной Сергея, тот перекинулся через перила и висел, чудом не падая, так что Олег стоял напряжённо, готовясь схватить за шкирку в любой момент. — Ты останешься тут. Я договорился, — быстро бросил он, возвращаясь на пол. Сегодня весь его костюм был тёмно-фиолетовым, а лицо белым, как Марго. Шутовской жезл с крысой вращался в тонких пальцах, создавая ветерок, задевающий рыжие волосы. У Олега были нехорошие предчувствия. Этот маскарад… — Наслаждайся представлением, Волче, — он потрепал его за волосы, уходя вниз. Увидев, что Серёжа вполне обычно общается с гостями, подшучивая и кривляясь, Олег немного успокоился. Марго Разумовский оставил в комнате, сказав, что ей, наверняка, будет скучно. Периодически слышаться визги дам в масках, громкий хохот мужчин, звон стекла, звуки резьбы по стеклу от открытия бутылок со спиртным и следующий после шорох пенных напитков, разливаемых по бокалам. Пожалуй, впервые Олег мог просто наблюдать за Серёжей, не выискивая потенциальную опасность; он сел на стул, чтобы из зала его не было видно. В какой-то момент он то ли задремал, то ли впал в какое-то пограничное состояние между сном и бодростваним и очнулся только тогда, когда сзади его обняли и положили голову на плечо. По залу раскатывался радостный голос правителя, говорящего какую-то речь. До балкона долетал только остаток звука, уже не формируясь в слова в голове. — Проснулся? — голос прозвучал прямо над самым ухом. — Представление начинается. Голос Шута звучал угрожающе. Словно это был другой человек: не тот, кто гулял с ним и Марго по лесу, кто придумывал способы обмануть стражников в том городке, кто так любит сидеть на деревьях. Он вытащил из кармана большýю щепку и зажёг её от канделябра на стене. Шут подошёл к перилам и поджёг верёвку. Огонь стремительно расползался по лентам и верёвкам, по всему залу, украшения начали прогорать и падать. Раздались визги женщин и мужчин. Горящие обрывки попадали на пышные наряды гостей и хозяев. Огонь постепенно захватывал зал расползаясь по горящим конструкциям, а Олег не мог пошевелиться, смотря на всё это: на окрашивающийся в оранжево-красный зал на начинающийся пожар, на спину Шута — Серёжей или Серым его сейчас назвать было невозможно, даже внутренне. — Приятного пути в навь, — прошипел он. Шут обернулся. Золотые глаза искрились алыми всполохами, словно горя в полумраке балкона, к которому начал подбираться огонь. Золотой зал окрашивался душным оранжевым маревом огня, а Олега поглощала внутренняя бессветная пустота, утягивая в себя все ошмётки мыслей. Он просто смотрел. Внутри погасло что-то очень человеческое, но Шут улыбался. В свете бликов огня показалось, что в рыжих волосах запутались чёрные перья. — Ты испугался, Волче? Искра, — Шут смотрел прямо в глаза. — Она была нужна нам. Всем нам.