Бешеный

      Олега приводят в его комнату в детдоме и с простым «располагайся» оставляют одного. Ему, в общем-то, не привыкать. Олег хмурится, но волнения не выдаёт — нужно показать, что он сильный. Не сказать, что он сильно беспокоится, просто очередной переход из одного ада в другой. И всё же, внутренний голос шепчет: всегда может быть хуже. Олег считает себя взрослым, Олег уверяет себя, что ему похуй.       С верхнего яруса спрыгивает парень: кудрявый, веснушчатый, с неполной улыбкой. Чем-то похож на котёнка Васика из двора. Бывшего двора, мрачно вспоминает Олег. Парниша протягивает руку.       — Шурик!       Волков смотрит на чужую ладонь с опаской, но, взвесив варианты, всё же пожимает её.       — Олег Волков.       Шурик щурится, ну точно кот!       — Волк, значит. Ну, надеюсь, подружимся!       Олег расстеряно кивает и осматривает комнату: четыре кровати, две свободных. Значит, где-то бродит ещё один сосед. Олег бросает сумку с вещами на нижнюю и устало садится.       — Ты как, нормально? — интересуется Шурик. Олег поднимает на него непонимающий взгляд. К заботе он не привык, тем более, от незнакомых лиц в виде чудика в странной футболке с надписью «Клоун, и что?», явно написанной вручную.       — Ну, знаешь, я тут уже давно, у новеньких часто бывает…неадекватная реакция… — он вздыхает. — Тяжело это.       Олег усмехается.       — Нормально я, хуже, чем дома, не будет.       Шурик понимающе кивает, но вопросов больше не задаёт. Олег не то чтобы благодарен, но так действительно лучше. Уходит минут пятнадцать на то, чтобы разложить немногочисленные вещи и осмотреть комнату получше, потом Шурик его тянет на обед.       — Ты на людях слезы не показывай, — шепчет доверительно, — но если надо, ты так и говори — мы с Серым выйдем ненадолго. Нормальная тема.       Олег не перестаёт удивляться.       — Странный ты парень, Шура…       Парень сверкает улыбкой.       — Здесь нормальных нет!       Еда в столовке — отвратительная, но Олегу не привыкать. Он со скукой размазывает кашу по тарелке (аппетита как всегда нет), когда над монотонным шумом раздается пронзительный визг:       — РАЗУМОВСКИЙ, ТВАРЬ!       Кто-то влетает в столовку: рыжие волосы, заколенные нелепыми девчачьими заколками, старая футболка с нелепой кривой надписью «кто не с нами — тот под нами» и рваные джинсы. Олег прыскает. Парень петляет меж столов с нечеловеческой скоростью, (словно маленькая молния, почему-то проносится у Олега в голове), следом в столовку залетает другой парень, и Олег едва сдерживает хохот, увидев нарисованный у него на лбу член.       — Я переломаю тебе руки! — орёт бедняга, не снижая скорости. Некий Разумовский звонко смеётся и перемахивает через соседний пустой стол. Олег восхищенно провожает его взглядом, а когда рыжий выпрыгивает из окна, невольно вскакивает на ноги. Первый этаж, волноваться нечего, но сердце на секунду подскочило к горлу.       Ну и ну.       Жертва Разумовского останавливается у открытого окна и истошно вопит:       — Я тебе это припомню, сука!       Олег восторженно шепчет:       — Бешеный…       Шура довольно скалится.       — А то. Это Серёга Разумовский, наш сосед.       Олег давится кашей. Вот это новость. Яркий кадр, ничего не скажешь. Олег с такими старается не связываться, слишком уж заметные, вызывающие. Такие, что не делают, только проблемы находят. Олег таких избегает, но они притягивают, словно блядский фонарь мотыльков.       Объяснить подобное не так легко, Олег ставит на то, что человеку свойственно обращать внимание на яркие пятна в серости жизни. Разумовский — то ещё пятно.       Олег много думает о рыжих волосах, поэтому, когда они появляются в комнате, заметно напрягается. Разумовский приподнимает бровь.       — Это что за хер?       Олег морщится. Ну вот, а начиналось так красиво. Шурик отрывается от чтения книги и бросает на Серёжу осуждающий взгляд.       — Разум!       Олег, пытаясь выглядеть уверенно, поднимается и протягивает руку.       — Олег Волков, новый сосед.       Разумовский протягивает ладонь, но в последний момент отводит её мимо и хищно улыбается. У него в глазах чертовы огоньки, во дворе таких кадров называли психами. Кто знает, вдруг Разумовский реально один из них. От Серёжи почему-то пахнет мандаринами (Олег пару раз пробовал, мама покупала на Новый год), хотя это было невозможно, вряд ли тут часто едят цитрусы. Олег когда-то слышал про самовнушение, Олег считает веснушки на лице Серёжи и понимает, что что-то уже идёт не так.       Разумовский театрально поднимает указательный палец вверх:       — Три правила этого дома, Волче, запоминай! Первое: не доебывать меня! Второе: не доебывать меня, когда я занят! Третье: не трогать мои вещи!       Шурик не сдерживает тяжёлого вздоха.       — Серый, заканчивай клоунаду.       Разумовский прожигает его взглядом.       — Он чужак, Шура, я имею право недолюбливать его.       Будто не желая спорить, Шура пожимает плечами. Олег благодарен ему за попытку.       Серёжа исчезает из комнаты, Шурик откладывает книгу и садится рядом с хмурым Олегом.       — Ты не злись на него, он парень хороший вообще.       Олег испытывает смешанные чувства к этому рыжему недоразумению. Разумовский смешит, восхищает, пугает и бесит одновременно — невероятный человек.       Олег, вообще-то, не слабак, Олега пацаны во дворе уважали. Олегу неприятно, что Серый смотрит на него как на лоха. Да ну его, придурок какой-то.       — Он всегда был таким чудным? — всё же интересуется Волков.       Шура мотает головой. Мнется немного, прежде, чем заговорить:       — Мы с ним почти одновременно сюда попали, малые ещё до ужаса. Он был маленьким, хрупким и странным. Болел часто, всегда сам себе на уме. — вид Шурика становится тоскливым — Издевались над ним страшно. До сих пор мурашки, как вспомню его истерики…       Олег молчит и не может поверить. Образы слишком разные, не сходится логическая цепочка. Олег только что наблюдал самоуверенного клоуна, никак не сломленого ребёнка. Тут же мысленно себя одергивает: кому, как не ему, знать, что боль можно скрыть за любой маской. Даже самой дурацкой. Даже за широкой нахальной улыбкой.       — Потом его перемкнуло будто. Он реально бешеным стал. Меньше трогать его не стали, но теперь он здешняя злая псина.       Олег вытягивается на кровати. Кто бы мог подумать, вроде дурак дураком, а вон какое невесёлое прошлое за спиной. С другой стороны, а кому здесь легко?       — Блять, ты только Серому не говори, что я тебе рассказал — вдруг пугается Шура.       Олег кивает, мол, без проблем. Олег слишком рано понял, что держать язык за зубами — умение весьма ценное в их нелёгком мире.       Шурик тоже исчезает из комнаты, они с Разумовским не возвращаются даже после отбоя.       Олег не то что бы беспокоится, Олег просто не понимает, где можно шляться на ночь глядя. Олег буравит взглядом полку Разумовского. Ему прямым текстом сказали: не трогай. Олег на зло хватает одну из потрепанных книг. «Маленький принц». Олег хмурится. Серёжа не выглядит как ценитель подобной литературы. Хотя, он уже выяснил, что этот парень не так прост, кто знает, что ещё скрывает его рыжая башка. Олег пытается читать, но буквы расплываются, и он со вздохом захлопывает книжку.       — Черт бы вас побрал, — бормочет и идёт на поиски.       Ходить по тёмным коридорам, если честно, стремно, и Олег радуется, что его таким никто не видит. Он проходит целый этаж прежде, чем слышит быстрые шаги. В следующую секунду на Волкова кто-то налетает.       Рыжие волосы словно светятся во мраке, яростные глаза и подавно.       — Волков, какого хрена?! — шипит Разумовский и, не дожидаясь ответа ошарашенного Олега, хватает его за руку.       Они снова срываются на бег. Рядом бежит Шурик с улыбкой и глазами полными кайфа (Олег не врубает: он под чем-то или всегда такой?), а ещё какая-то белобрысая мрачная девчонка. Разумовский затаскивает его в какую-то тесную подсобку, они вчетвером стоят в кромешной тьме, прислушиваясь к каждому шороху.       — Что… — шепотом начинает Олег, но Серёжа прижимает ладонь к его губам и агрессивно выдыхает в лицо. Олег непроизвольно краснеет и в который раз радуется, что его не видно.       Они стоят слишком близко, Волков чувствует тепло кожи Серёжи и сглатывает ком. Разумовский смотрит ему в глаза уже не с такой злостью, скорее…усталостью. Когда совсем рядом в коридоре слышатся шаги, он весь напрягается.       — Нашли их? — шепчет кто-то.       — Как сквозь землю! — недовольно бурчат в ответ.       Шурик кидает на них довольный взгляд, Разумовский лишь хмурится. Они ещё минут десять стоят там, прежде чем снова оказаться в коридоре.       Серёжа сразу же прижимает указательный палец к груди Олега.       — Ты нахуй ночью куда-то поперся, придурок?!       Шурик хватает его за предплечье.       — Серый, пожалуйста, не сейчас.       Олег зло выпалил в ответ:       — А что мне было делать?! Вы вдвоём просто исчезли, ничего не сказав!       Разумовский смотрит на него исподлобья и цедит ядовито:       — Я дам тебе совет, Волков: не создавай проблем и не лезь в чужие дела. Поплатиться можно.       Олег сжимает кулаки. Это уже слишком.       — Да пошел ты, — рычит он, — не понимаю, чего ты так меня ненавидишь, но предлагаю сходить тебе нахуй, Серёженька.       Олег разворачивается, Олег уходит, Олег не видит, как глаза Разумовского всхпыхивают опасным огоньком, и Шурик виснет у него на шее, пытаясь удержать на месте.       Олег залетает в комнату и падает на кровать, зарываясь лицом в подушку. Блять, блять, блять. Почему он вообще носится за этим придурком Разумовским, видно же, что он конченый! Вот нужно дружить с Шуриком, он нормальный, а этот… Олег давит вздох.       Его бесит Серёжа. Бесят его невероятные рыжие волосы, бесят красивые голубые глаза, бесит очаровательная угловатая фигура. Олег рычит в подушку от злости на себя, а не думать о Серёже не получается. Разумовский — яд, от него уже не избавиться. С Олегом такое впервые, Олег почти напуган. Может, на нём порча какая? Олег в подобную чушь не верит, но другого объяснения, почему Разумовский не даёт ему покоя, просто нет.       Дверь в комнату открывается, Олег игнорирует тихие шаги. Кто-то открывает окно, по спине тянет холодом.       — Знаешь, Волк, — Олег стреляет взглядом в стоящего у окна Разумовского. В зубах — сигарета, волосы немного растрепались, а взгляд такой тоскливый, что горько становится — ты странный пиздец, но, возможно, я немного перегнул палку.       Олег замирает. Это что-то новенькое.       — Да почему странный-то? — ворчит Олег и поднимается, чтобы встать рядом.       Серёжа протягивает ему сигарету, Волков старается не думать о том, что секунду назад её сжимали его губы.       — Да все забитые обычно в первый день, сидят и не дёргаются, а ты…— Разумовский морщится и машет рукой, мол, безнадежный экземпляр. Олег выдыхает ему дым в лицо и передаёт сигарету обратно.       — Таскаешься зачем-то за нами, ты же не знаешь, что этим делаешь хуже. — Они смотрят друг другу в глаза, и Олег боится моргнуть. Разумовский его неиронично гипнотизирует. Колдун ебанный. — Травят меня здесь по-дикому, нахер оно тебе надо?       Олег не отвечает. Он и сам не знает. Если бы знал, может в глаза васильковые было бы проще смотреть.       — Это Шурик попросил извиниться?       Серёжа фыркает.       — Я не извинялся, придурок. — он отводит взгляд и смотрит куда-то из окна — Да, он хочет дружить с тобой. А ему если что-то стукнет в голову, сам дьявол его не остановит.       Ухмылка такая кривая, изломленная.       Олегу хочется его обнять. А себя, между прочим, ударить за мысли такие сопливо-розовые. В конце концов, они же не дети, нужно уже как-то серьёзнее стать. Олег поджимает губы и подавляет абсолютно всё неосознанные порывы, осознавать которые не хочется.       — Добро пожаловать в команду изгоев, Волче. Чувствуй себя, как дома! — смеётся хрипло и совсем не весело. Олег кивает.       Олег просыпается позже всех, Шурика в комнате нет — плохо. Разумовский лежит на кровати, читает что-то.       — Доброе утро, — хрипит Олег.       Серёжа поднимает на него взгляд. В следующую секунду в Олега летит книга.        Едва успев прикрыть лицо, он восклицает:       — За что?!       — Вещи мои трогал. — Разумовский встаёт и с довольным видом потягивается. Олег несколько секунд пялится на полоску открытой кожи, потом рассматривает футболку с надписью «волки в цирке не выступают» и на полном серьёзе предполагает, что Серый мог нарисовать её ночью. — Чего завис, пошли завтракать.       Олег улыбается как придурок.       — Ты ждал меня?       Разумовский изумленно поворачивается к нему.       — Сдурел что ли?       Шурика и блондинку, оказывается, Марго, они встречают уже в столовке. Только сев с Разумовским за один стол, Олег понимает: назад дороги нет. На него оглядываются словно на зверушку в зоопарке, Олег знает, его мама в детстве водила однажды. Неприятное чувство, Олег обещает себе больше не ходить в зоопарки и детей своих не водить, если они будут. Разумовский хмурится.       — Ну я же говорил… — бормочет он и нервно касается зелёной заколки над ухом. Шурик показывает ему язык.       — Не паникуй раньше времени, Серый!       Марго прекращает есть.       — Смотрите, — голос похож на птичье карканье, но Олег не успевает об этом подумать, потому что раздается издевательское:       — У тебя новая псина, Разумовский? — Олег оборачивается и видит парня, который вчера гнался за Серёжей.       — Иди куда шёл, Вадик. — кидает Разумовский, — Я хочу спокойно поесть.       Вадик его игнорирует, Олег едва сдерживает усмешку, когда видит на его лбу шедевр Серого, тщательно скрытый дешёвой жёлтой тоналкой.       — Знаешь, тебе новые шавки не помешают, а то я собираюсь отпиздить тебя так, что в зеркало смотреть не сможешь. — И ухмыляется так мерзко, что смотреть невозможно.       Серёжа не успевает ответить — Олег медленно поднимается и улыбается       — Друг, — он кладёт руки на плечи Вадика, — тебе же сказали съебаться.       — Олег… — начинает Шурик обеспокоено.       Ухмылка Вадика становится шире.       — Не лез бы ты новенький, куда не надо. Мои тёрки с Разумом тебя не должны ебать.       Олег так-то согласен, но не бросать же рыжую катастрофу в беде. Он драматично вздыхает. А потом бьёт лбом в нос Владика. Немного промазывает — с его носа тоже начинает хлестать кровь. Вадик смотрит на него сначала удивленно, потом разъяренно, но ответить не успевает: Разумовский подрывается, хватает Олега за руку, они снова пускаются бежать.       Неделя марафонов, отстраненно думается Олегу. Шурик на бегу дожевывает хлеб, Разумовский выглядит злым, как чертяка, Олег на полном серьёзе опасается получить по лицу ещё и от него.       — Шурик, аптечка! — рявкает Разумовский, и они разбегаются по разным коридорам. Олег зажимает кровоточащий, пульсирующий болью нос, но чувствует себя просто замечательно. Он совершенно не жалел о своём поступке, хотя бы потому что Разумовский всё не отпускает его руку.       — Это плохая идея. — вдруг кидает Марго.       Олег её не понимает, Серёжа — да.       — Другой у нас нет — напряженно отвечает он.       Они петляют по коридорам, в какой-то момент Марго остаётся позади, а Разумовский снимает цепь со старой двери и заталкивает Олега куда-то. Куда-то — чердак.       Дальше ещё интереснее: Серёжа открывает дверцу старого шкафа и толкает туда Волкова. Олег думает о Нарнии и оказывается в уютной комнате. Разумовский захлопывает дверцу.       — Волков, ты придурок! — наконец выпаливает он. Олег закатывает глаза.       — Серёж, ну че ты…       — Волков, ты придурок! — взвизгивает Серёжа как раз в тот момент, когда появляются Шура и Марго.        Разумовский поджимает губы. Кажется, смущенно. Разумовский подходит ближе и осматривает повреждённый нос. Кажется, взволновано. Олег не давит глупую улыбку, где-то внутри теплеет. За него волнуются.       — Не вижу ничего смешного, Волк. — вздыхает Шурик и открывает аптечку.       Пока Олега лечат в четыре руки, Марго отчитывается: хвоста нет, Вадик в бешенстве, но, кажется, в драку с самого утра не рвался.       — И тебе не стоило, блять! — Разумовский кидает на пол окровавленную вату и накручивает прядь волос на палец. — Зачем ты вообще его ударил?       — Да взбесил он меня, конч какой-то — жалуется Олег и Шура взрывается хохотом. Даже Марго позволяет себе полуулыбку. Разумовский ведёт плечом.       — В нашей компании обычно только я дерусь.       Олег улыбается довольно, глядя ему прямо в глаза.       — Значит плюс один… Я в этом деле хорош. — он решает перевести тему, — Что это за место?       Разумовский кривится, как от горькой таблетки.       — Тайное убежище наше. — он складывает руки на груди, — Уж не думал, что мне придётся водить сюда непроверенного человека.       Олега это задевает, хотя, опасения Серёжи весьма справедливы и умом он, конечно, всё понимает. Но внутри что-то разочарованно поджимается. Он отходит к окну, кидая раздраженно:       — Ну и не надо было.       Шура за его спиной что-то шипит, фыркает, наверняка, Разумовский, который спустя мгновение появляется в поле зрения.       — Он бы прикончил тебя там. — тихо говорит и зажигает сигарету, — А ты вроде как за меня заступился, не по-мужски было бросать…       Где-то сзади хмыкает Марго и уверенно заявляет: — Все мужики — тупицы. — Шурик недовольно цокает языком.       Разумовский протягивает сигарету Олегу.       — Всё, попал ты. Теперь связан с нами навеки. — серьёзно говорит Серый, — От нас только в могилу.       Олег смеётся — звонко, счастливо. В его жизни, кажется, появился свет, а может быть, это отблеск света от рыжих волос.       Олег всю жизнь был одинок, Олег смотрит на ребят рядом и понимает, что вот они теперь его друзья. Олег готов на всё, чтобы эту дружбу сохранить.       Дни пролетают быстро как никогда, каждый день что-то происходит, Олег всё больше вливается в компанию, Олег всё больше влюбляется в Серёжу.        На то, чтобы пройти все стадии осознания его симпатии, уходит больше недели. Поначалу тошно и противно от себя, потому что на Серёжу хочется смотреть вечно, потому что касаться хочется даже сильнее. Серёжа Олегу снится — на утро смотреть в лицо Разумовскому стыдно. Олег ночами не спит, смотрит в потолок и думает, думает, думает. Любовь — это что-то светлое, так ведь утверждают сказки. Любовь лечит, спасает, радует. Тогда почему Олег своей любви боится, почему пытается задушить? Какая разница, кого любить?       Такие мысли Олега успокаивают, в какой-то момент он решает не ненавидеть себя за чувства к рыжему недоразумению по имени Серёжа. Даже если с ним действительно что-то не так, пока никто не знает, все в порядке. В конце концов, Олег всё равно не собирается в Рай: слишком много дерьма видел и делал.       Олег прекрасно вливается в компанию: Марго показывает ему каждый уголок детдома и как-то совершенно серьёзно выдает: «Знаешь, ты здесь самый нормальный». Шурик тогда давится и возмущается, что к нему она так уважительно не относится. В ответ лишь получает какой-то тряпкой в лицо.       Шурик же, хоть и кажется клоуном, на самом деле единственный, кто способен остановить Серёжу от совершения постоянных фатальных ошибок. «Он невыносим!» стонет Шура и Олег понимающе кивает.       Разумовский на полном серьёзе заявляет, что в их компании нет места человеку без тупой футболки (хотя вот у Марго нет), поэтому они портят одну из футболок Олега — на ней теперь красуется небрежное «Гав» белой краской. Олег считает, это символично.       В целом, большинство времени они проводят в школе и на чердаке, Олег ни на секунду не отходит от Серёжи. Поначалу это вызывает волну шуток, но позже все смиряются: Олег Волков — цепной пёс Разумовского.       Самого Разумовского всё устраивает, он активно пользуется услугами бесплатного телохранителя и таскает Олега на все свои авантюры. Украсть еду из столовки, сходить на стрелку, сбежать на ночь из детдома — Олег всегда рядом, Олег всегда защищает.       Разумовский — придурок, он гордый и самоуверенный, он уверен, что лучше остальных и ведь реально лучше. Олег обычно таких людей сторонится, а тут не может ничего поделать — любит, сволочь. Серёжа взамен открывает себя с новой стороны (Олегу она нравится до дрожи в коленях, но об этом стыдно признаться даже себе). Серёжа читает ему ночью книги, пока Шура возмущенно не кинет в них подушкой, обрабатывает раны и виновато улыбается (Олег всегда их получает из-за Серёжи), рассказывает про свои любимые картины и пару раз дарит рисунки волка. Олег ни черта не смыслит в искусстве, Олег переспрашивает что-то про Боттичелли и наблюдает, как у Серёжи загораются глаза.       Олег безнадёжно влюблён. Олег ужасно боится, что Серёжа узнает.       Олег вздрагивает, возвращаясь в реальность, и поворачивается к дверям — Разумовский входит в класс и машет чем-то в руке. Олег улыбается и машет в ответ.       Он сидит здесь и отбывает наказание за двоих: Разумовский решил, что нарисовать «Рождение Венеры» на школьной стене будет хорошей идеей. Конечно, их поймали, конечно, Олег взял вину на себя, конечно, Серёжу, как лучшего ученика, отпустили домой. Он не ушёл — видимо, остатки совести в нем ещё были.       — Принёс тебе тут перекусить, Волк — Серёжа падает на соседний стул и бросает Олегу бутерброд в газете.       — Спасибо…       Разумовский пожимает плечами и касается розовой заколки на волосах.       — Всё-таки моя вина, что тебя после уроков оставили. — он вдруг зарывается пальцами в короткие волосы Олега, и тот едва не давится. Шею заливает мгновенный румянец. — Я никак не могу понять, зачем ты это делаешь.       Они встречаются взглядами и вокруг так тихо, что Волков слышит быстрый стук своего сердца.       — Я думал мы друзья, Серый. — криво улыбается Олег, отчаянно пытаясь перевести все в шутку. Разумовский хмыкает.       — Друзья, Олежа, так себя не ведут. — Олег впивается пальцами в жалкий бутерброд и, кажется, перестаёт дышать. — Ну да ладно, неважно.       Серёжа подрывается на ноги и весело подмигивает.       — Будь рядом, Олег. Продолжай защищать меня… Я слабый ведь, знаешь.       Тогда Олег понимает, что от Разумовского ему уже не уйти. Они связаны, неважно как и чем, в тот момент Волков прекратил воспринимать себя как что-то отдельное от Серёжи. Кажется, в книжках Серёжи таких людей называли соулмейтами. Олег не уверен, но ему нравится.       А потом они как-то остаются вдвоём в комнате. Шурик куда-то сбежал с Марго, Разумовский тянет смешное «за пополнением запасов» и громко ставит учебники на стол: Олег немного отстал по учёбе. Сережа — идеальный, Серёжа склоняется над учебниками, и рыжая прядь падает ему на щеку. Олегу чертовски сильно хочется её поправить.       Сконцентрироваться на математике сложно, блядски красивый Серёжа отнимает всё внимание. Разумовский поднимает на него взгляд.       — Ты меня вообще слушаешь? — Олег вздрагивает и быстро кивает. Он не слушает. Серёжа молчит и внимательно смотрит, потом медленно наклоняется ближе.       — Волков, кажется, тебе до пизды новая тема, я не прав?       Олег сглатывает ком и отклоняется назад. Серёжа слишком близко, настолько близко, что можно посчитать веснушки на бледных щеках. Олег хочет сцеловать каждую.       — Господи, будто с немым разговариваю! — вздыхает Серёжа и их лица так близко, что сердце бьёт панику: ещё чуть-чуть и Олег свалится замертво.        Любовь убивает. Запретная любовь закапывает заживо. Серёжа проводит носом по шее Олега, и он прекращает дышать. В голове словно фейерверк взрывается, он у м и р а е т. Серёжа наблюдает, замечает любые изменения в мимике и позе. Разумовский изучает, Олег не хочет знать зачем. Серёжа усмехается хитро, зловеще, резко подаётся вперед и распахивает глаза: Олег замечает вкрапления серого в невинно-голубом.       — Волче, ты что, пидор? — шепот тихий с искрами чистого интереса. Олег чувствует, как паника подходит к горлу тошнотворной волной. Он цепенеет, не может даже ответить истеричное «нет!»…Олег заколдован. Олег пропал.       Сейчас Разумовский ударит его, возненавидит, расскажет всем о его чувствах. Олега просто загрызут, один он не выстоит.       Олег успевает подумать о многом, как Серёжа отстраняется и улыбается как-то слишком устало для человека, который собирается уничтожить жизнь Олега. Серёжа падает на кровать рядом с Олегом, и он наконец-то отмирает: пялится на Разумовского с неприкрытым испугом.       — Я тоже, — тихо выдаёт Серёжа и переводит взгляд на Олега. Смысл его слов доходит не сразу. Олега отпускает, самую малость, но этого хватает, чтобы выдавить хрипло:       — Как ты узнал?       Серёжа смеётся, звонко, словно солнце. Олег думает, что Серый — чертовски хороший актёр.       — Волче, ты себя видел со стороны? — он прищуривается и протягивает руку, касается пальцами щеки Олега, и тот закусывает губу. Он готов поспорить, что там останется ожог. — Тебе разве что сердечек в глазах не хватает.       Олег тушуется, смущенно отводит взгляд. Серёжа приподнимается на локтях и тянется к нему.       — Волков, ты придурок… — выдыхает он прежде, чем прижаться губами.       Олег неопытен, Олег никогда не целовался, Олег решает довериться Серёже, который уверенно берет инициативу и пересаживается ему на бедра. У Олега уже пылает не только лицо — всё тело горит огнём. Ему так хорошо.       Серёжа целует, целует, целует, а у Олега голова пустая, и он впервые за долгое время ни о чем не тревожится. Есть только здесь и сейчас, а ещё они вдвоём, словно единое целое.       Они не замечают, как скрипит дверь, и разрывают поцелуй только после стона Шурика:       — Ради Христа!       Олег отпихивает Серёжу подальше и прикрывает лицо рукой: какой позор. Серёжа смеётся, но с бёдер Олега не слезает. Олег не решается попросить.       Шурик и Марго заходят как ни в чем не бывало и ставят на стол пакет дешёвого вина.       — А мы тут, как видите, хорошо время проводим! — улыбается Разумовский и обнимает Олега за шею.       — Мы видим. — ухмыляется Марго и садится рядом, — Разве вы не должны были заниматься учёбой?       — Мы учились целоваться! — заявляет Серёжа и ужасно смущенный Олег прячет лицо в его плече. Это так странно, но так…приятно. Приятно не врать и не бояться. Оказывается, приятно быть нормальным.       — Где ты вообще научился так хорошо целоваться? — бурчит Олег и Серёжа удивленно хлопает ресницами.       — Так мы с Шуриком целовались!       — Блять, Разумовский, я же просил не рассказывать! — орёт покрасневший Шура и кидает в них подушку.       Серёжа игнорирует его и продолжает:       — Представляешь, пришёл ко мне однажды и пожаловался, что с ним девочки не хотят встречаться, потому что он целоваться не умеет. Говорит мне, мол, давай с тобой потренируемся. А я что — Разумовский пожимает плечами, — Я же не могу отказать другу.       В глазах Серёжи черти пляшут — Олег влюблён. Олег готов на всё, Олег даже не раздумывает над предложением Серёжи сбежать куда-то на ночь.       На улице прохладно, Олег накидывает свою кофту на плечи Серёжи, и тот улыбается глазами. Серёжа светится в темноте, Олегу, кажется, никакой фонарик не нужен. Серёжа — его путеводная звезда. Шура тычет его локтем в бок и просит не пялиться так откровенно, а Олег ничего не может с этим делать, потому что страх отступил, пусть всего на одну ночь, но ему так х о р о ш о. Олег такого счастья не испытывал уже давно, Олег хочет остановить время и проживать ночь снова и снова. Серёжа осторожно переплетает их пальцы, и у Олега сердце ёкает.       — Это можно считать свиданием? — шепчет он, опаляя лицо Олега, пока Марго с Шурой вырываются вперёд. Олег проводит носом по его щеке.       — Почему нет?       На крыше ветрено, и Олегу в одной футболке почти некомфортно. Серёжа отпивает вино прямо из горла и целует: много, горячо и откровенно. Олег облизывает его губы: горько, приторно, мало, мало, мало.       Олегу уже плевать на всё, он зарывается пальцами в длинные рыжие волосы и шепчет:       — Это так странно…       Серёжа кивает. Оказывается, дешёвый алкоголь убивает не только печень, но и здравый ум, Олегу кажется, что он бесстрашен. Завтра они наверняка будут бояться даже посмотреть друг на друга, завтра нужно будет вести себя осторожно, но пока они соприкасаются плечами и считают звезды.       — Думаешь, мы нормальные? — негромко спрашивает Олег. Серёжа вздыхает.       — Волче, в мире нет ничего нормального. Мы такие, мы не можем ненавидеть себя за это. Зачем? Я хочу прожить эту жизнь счастливо, даже если кто-то будет считать меня каким-то неправильным, понимаешь?       Олег понимает.       — Ты мне нравишься, Волче. Правда. И я хочу чтобы ты, — Серёжа тыкает пальцем в его щеку, — расслабился и получал кайф от того, что я не послал тебя нахер.       Олег тихо смеётся.       Будет тяжело, но разве вся его жизнь не тяжёлая? Олег сильный и теперь не одинок. А значит, всё у них будет действительно хорошо.       Олега много раз оставляли позади важные и не очень люди, но в этот раз он почему-то был уверен: не бросят.