Sensations

Болтая ногой, Хокка сидел на небольшом стульчике в маленькой комнате, которую им любезно предоставили организаторы стадиона, где сегодня должен был быть концерт. По расписанию они должны были начать уже как тридцать минут назад, но что-то в оборудовании дало сбой, и начало перенесли на час позже. Он листал ленту с записями, на которых его отмечали фанаты, время от времени поглядывая на часы в левом верхнем углу экрана. Кто-то из парней сейчас настраивал что-то на сцене, кто-то все еще пытался выяснить причину сбоя, а он вот — уединился здесь, чтобы хоть немного побыть в тишине и спокойствии. Вторая неделя тура тянулась медленно, но усталость пока не приходила ни к кому из них — только, может быть, по вечерам, когда они после долгих шоу возвращались в отель, измотанные, но счастливые, понимающие, что им предстоит пережить ещё десятки таких же дней. Сейчас, перед очередным концертом, он чувствовал себя наилучшим образом — уже привычное волнение было почти не различимо, оставляя в сердце только предвкушение ещё одного потрясающего вечера на сцене. Раздался негромкий стук в дверь, и Йоэль нехотя поднял голову от экрана. — Ты не видел те провода, которые я оставлял здесь пару часов назад? Они изолентой были скручены, — прозвучал встревоженный голос Алекси. Хокка посмотрел на вошедшего туманным взглядом, пытаясь понять, про что тот говорит. Мужчина в воздухе описал форму пропавших проводов, но Йоэль лишь отрицательно покачал головой. — Не видел. Но сюда недавно Нико заходил, так что можешь спросить у него. Младший, видимо, ожидавший подобного ответа, пробормотал что-то раздраженно и, кивнув, хотел удалиться, но Хокка вдруг издал удивленный звук, в последний момент успев схватить того за запястье. — А ну-ка посмотри на меня. Алекси закатил глаза, но послушно взглянул на того, застыв на пороге комнаты. — Ты что, глаза красить не собираешься? — прозвучал строгий, не допускающий возражений голос. Младший вздохнул. Он выступал с группой уже не в первый раз, но все еще не мог привыкнуть к тому, насколько серьезно те относились к своему стилю. И нет, он был совсем не против него — просто очень часто его придерживаться ему было, мягко говоря, лень: стилисты им помогали только на фестивалях и разных съемках, а на собственных концертах приходилось делать всё самим. — Не до этого сейчас, сам знаешь, — он потряс перед его носом оборудованием, которое перед этим настраивал, и к которому как раз и понадобились эти чёртовы провода, — Ничего ведь плохого не случится, если я… Йоэль издал страшный звук. В следующую секунду Каунисвеси оказался прижат к дивану крепкими руками, а затем и бёдрами: схватив со стола косметичку, вокалист немедленно уселся на его колени, тем самым ограничивая всякую возможность сбежать и всем своим видом давая понять, что плохое случится, и даже очень. — До начала еще полчаса, все ты успеешь, — бодрым тоном постановил тот и, бросив на ворочающегося Каунисвеси недовольный взгляд, начал копаться в косметике. Вскоре он достал пару кистей и какую-то палетку, ещё какое-то время смотря на неё с сомнением, но потом все равно остановившись на этом варианте. Алекси смиренно вздохнул, готовясь к странным ощущениям. К работе визажистов-то он уже привык, но когда то же самое собирался делать его друг… Впрочем, у Йоэля в подобном наверняка был опыт. Сам тот был уже полностью готов к выступлению: блестящая черная безрукавка, кожаные штаны, пара цепей на шее и запястьях, и, конечно же, темные тени под глазами, в неярком свете комнаты отливающие синевой. Чтобы лучше видеть, вокалисту пришлось склониться над ним почти вплотную, и Алекси задержал дыхание, избегая чужих глаз. Слишком близко. Даже если до этого у него и были рамки личного пространства, то сейчас они были бесповоротно нарушены. — Закрой глаза, — скомандовал тот, поднося кисть к одному из его век. Младший нехотя подчинился, все чувства сосредотачивая на осторожных прикосновениях к своему лицу. Руки Йоэля, теплые и чуть-чуть сухие, с мозолями от струн на подушечках тонких пальцев, уверенно скользили по его коже; одной из них тот чуть придерживал младшего за подбородок, чтобы мужчина не сделал резкого движения, если кисть случайно попадет не туда. Пару раз он случайно смещал пальцы ему на шею, и Алекси еле заметно вздрагивал, то ли от щекотки, то ли от приятных мурашек, которые шли по телу от этих мимолетных касаний. Когда он начинал слишком сильно жмуриться, таким образом сминая кожу в уголках глаз, Хокка успокаивающе проводил большими пальцами по краям его век, говоря ему таким образом расслабиться. У Алекси была нежная, светлая, местами розоватая кожа, на которую даже жалко было наносить черные тени — но того требовал стиль. Присмотревшись получше, старший заметил следы тональника на щеках мужчины, нанесенного на скорую руку, видимо, в попытках замаскировать небольшое акне. Йоэль тепло усмехнулся; руки сами потянулись за пудрой, но он остановил себя — младший выглядел хорошо и без лишних слоев штукатурки. От разглядывания мужчины он заставил себя снова вернуться к работе. В один момент, когда Йоэль уже нанес тени и перешел к ресницам, у младшего вдруг резко защекотало в носу. Алекси сделал вдох, пытаясь подавить щекотку, но ничего не получилось, и он громко чихнул, успев отшатнуться в сторону. Йоэль щелкнул языком и легонько ударил его по голове. — Предупреждать надо! Я же так все размазать мог, — он чуть крепче сжал одну руку на плече мужчины и сделал пару последних штрихов, — потерпи, уже почти закончили. Деловито нахмурившись, Хокка пальцами коснулся подбородка младшего, аккуратно приподнимая его, чтобы ещё раз оценивающим взглядом обвести свою работу. Да, вроде, краски было достаточно, но вот тушь, которую уже давно стоило поменять на новую, на левом глазу на кончики длинных ресниц легла неаккуратными катышками. Не раздумывая, мужчина пальцами второй руки убрал с них излишки, аккуратно смахнув их с глаза, и его выражение лица наконец-то приняло довольный вид. — Вот теперь ты сияешь, — удовлетворенно провозгласил он, кисти убирая обратно в чехол. Алекси, все это боявшийся даже лишний раз вздохнуть, наконец-то отмер. Не зная, как ему реагировать, он дотронулся до того места, где только что были пальцы старшего; затем посмотрел на того и, дернув уголками губ, проговорил: — Только не говори, что я обнаружу на себе кучу блесток, когда подойду к зеркалу. У Хокки вдруг расширились и посветлели зрачки, и младший мигом понял, какую ошибку только что совершил. Светловолосый тихо ойкнул. — Точно, — вырвалось у него. Содержимое косметички было незамедлительно вывалено на диван, и спустя пару минут из кучи полупустых тюбиков Йоэль с ликованием выудил какую-то маленькую баночку. Засохшая крышка долго не поддавалась, и Алекси уже готов был выдохнуть с облегчением — видимо, сегодня для каких-то дополнительных экспериментов была не судьба, — но боги явно были не на его стороне, потому что после долгих ухищрений та все же открылась. — А ну, сидеть! — ещё крепче усаживаясь на него сверху, приказал вокалист, тонкой кистью подчерпывая что-то из неё и вновь приближаясь к его лицу. Если бы Каунисвеси не пришлось закрыть глаза, то он бы понял, как усердно и внимательно выводил старший линии на его коже, высунув кончик языка и ни на минуту взгляда от Алекси не отрывая. Тем, что он взял, оказался серебристый глиттер — его они использовали прежде всего один раз, да и то, вроде, только на Йоонасе, — но сейчас мужчина просто не смог устоять перед этой затеей: Алекси бы этот неяркий, но утонченный блеск подошёл просто идеально. На это времени понадобилось уже чуть больше; минут через пять, проведя последнюю изящную линию где-то на скуле мужчины, он чуть-чуть отстранился, любуясь как получившимся рисунком, так и Алекси в целом. Тот замер в нерешительности, все еще прикрывая подрагивающие ресницы, и был невероятно, невероятно красив сейчас — в падающих лучах заходящего солнца, из-за штор пробивавшихся в маленькую комнату. — Эй, ты тут? — мягким насмешливым голосом воззвал к нему Йоэль, вновь касаясь пальцами подбородка. Темноволосый вздрогнул и резко открыл глаза, вбирая полные лёгкие воздуха. Он почти задремал, расслабившись под этими мягкими прикосновениями и прислушиваясь к равномерному дыханию старшего. — Я?.. А, да, — поспешил проговорить он, приподнимаясь со спинки дивана, — все? Теперь можно идти? На секунду Хокка скорчил ему вредную рожу, но тут же рассмеялся, однако бедер его из-под своих не выпустил. — А «спасибо» моё где? — он вызывающе вскинул подбородок, с намеком подставляя ему правую щеку. Алекси скептически сощурился, еле заметно краснея, но, хмыкнув, спорить не стал — приблизился к его лицу вновь, и, чуть медля, взглянул в голубые глаза напротив. В них плясали веселые искорки. Сначала он осторожно коснулся губами бледной щеки — там, где до чужих губ оставалось всего пара сантиметров, — а потом, выдохнув сдержанно, подался вдруг резко вперёд и накрыл их своими. Он чувствовал, как мужчина улыбается сквозь поцелуй, не спеша отвечать на него, пытаясь навсегда запомнить эти пару секунд в своей голове; когда же через мгновение младший захотел отстраниться, уже почти в панике осознавая, чтó только что сделал, Йоэль наконец-то притянул его к себе ближе, мягко и неглубоко целуя в ответ, пальцы запуская в тёмные кудрявые волосы и осторожно их перебирая. Всё это длилось всего пару мгновений. — Это не совсем то, что я имел в виду, но… — пробормотал с усмешкой Йоэль, когда тот разомкнул губы. Вблизи он увидел, как горят щеки у темноволосого, который тут же отвел глаза, нахмурившись, и Хокка поспешил потрепать его нежно по одной из них, — но так даже лучше. Благодарность принята. Алекси фыркнул негромко и попытался встать, только сейчас замечая, как затекли ноги. Сделать это было трудно: старший все ещё сидел, придавив его к дивану коленями, теперь ещё и руки, оказывается, расположив на его плечах. — Давай, слезай уже с меня, — Йоэль послушно перекинул колено на другую сторону, выпуская мужчину из своеобразного плена. Тот поднялся с дивана, кинув на Хокку неопределённый взгляд и волосы, растрепанные его пальцами, убирая обратно за уши. — Пойду, что ли, найду зеркало. Все еще не теряя самодовольной улыбки, Йоэль кивнул, подперев подбородок рукой и провожая невысокую фигуру младшего взглядом. Что ж, возможно, это была одна из лучших его идей за последнее время.