Я тебя ненавижу

- Какой же ты всё-таки ублюдок! – мужской смех окрасил сухую и скучную улицу, отражаясь от стен невысоких жилых домов. Он не был злорадствующим, возможно с ноткой доминирования и гордостью, за очередную победу над своей темноволосой спутницей. Вот она снова с отвращением морщит свой маленький курносый носик, а вот снова раздражённо фыркает, а вот… - Получил, падла? – смех оборвался стоном боли от прилетевшего в грудь острого локтя в рукаве чёрного свитера. Только вот улыбка не сошла. Он бы хотел как-нибудь сострить прямо сейчас, да что-то все его подколы обрывались в мыслях, не имея продолжения в словах. Эта маленькая стервочка прямо сейчас немного вырвалась вперёд, как бы бросая его позади, но украдкой время от времени оглядывалась, чтобы проверить идёт ли он. Её друг… хотя и другом называть она его не хотела. Эта тварь бесила её каждым своим движением, каждым словом, да просто своим существованием. Иногда она даже желала ему всего самого наихудшего, и возможно, даже верила в свои слова и пожелания, да вот только… - Ты не голодная? – вопрос из-за левого плеча самым противным в мире голосом. Хотелось прямо сейчас взять его за горло и задушить, впиваясь новым маникюром в кожу. - Нет. – Сухо и надменно, как и всегда. - А что так? Твоя огромная жопа уже не влезает в джинсы? – злобное фырканье. Сегодня явно не её день. - Как видишь – влезает. А что насчёт твоей, ошибка природы? – вряд ли кто-нибудь понимал, будучи на расстоянии, о чём именно они разговаривают. Он всё время мило улыбался, как и она, а их ругань вблизи, больше напоминала ссору пары, как будто они влюблены друг в друга. Как будто? Так они и шли после учёбы каждый, садясь на свой автобус или расходясь по разным направлениям. Общались они ровно после и до забора колледжа, иногда разбавляя это редким общением в сети. Когда эта особа впервые позвала его по магазинам, а потом в кафе и на прогулку, он был приятно удивлён, да только никуда это не вело. Просто дружба. Только он не верил в дружбу между мужчиной и женщиной и всё искал подвоха. Один год, второй год, третий. Почему-то ничего не всплывало, а эта стерва продолжала играть в друзей. Возможно, это высокомерно с его стороны ждать чего от той, которую он, как только не называл, растрачивая фантазию и всю свою нецензурщину, дабы хоть как-то заставить снова её поморщиться и придумать остроту в ответ, да только ничего с собой поделать он не мог. Он искренне не понимал в чём же дело. Почему она не жаждет того, чего жаждет он. Точнее, он видел её желание и её чувства, это было видно за километр, да только она пыталась играть, причём получалось чертовски паршиво, даже до смеха тупо и глупо. Она была девочкой для него, но его девочкой не являлась. Смотреть на неё было больно, но признать это было ещё больнее. Да кто она такая, чтобы бегать за ней, ждать её, любить её… Он поморщился в очередной раз от своих мыслей. - Ты чего, животное? – за оскалом она пыталась скрыть настоящее беспокойство. Редко она видела его в такой глубокой задумчивости. Обычно он по умолчанию ходил с глупой улыбкой на лице, но видеть полную изоляцию от мира в своей голове она на нём не привыкла. - Ничего, милая. – Он снова натянул улыбку и коснулся пальцем кончика её носа, сказав фразу с противным сарказмом, кой она терпеть не могла. Она неприязненно поморщилась, но в голове отметила, что с её объектом ненависти что-то определённо не так. В тайне она пеклась о нём, и ей он очень даже нравился. Но будучи в отношениях удобных для неё, она не могла броситься в любовь с головой. Слишком велики риски. А что если я всё испорчу? Что если я ему не нравлюсь? Всё ведь так хорошо, всё так здорово. Такими мыслями она осекала себя каждый раз, когда тянуло признаться в симпатии, во влюблённости, да что там признаться, кричать навзрыд о том, как же ей без него плохо и одиноко. Да только вот не судьба. С таким она привыкла примиряться. В одном ей жизнь сказала «не судьба», в другом «не твой день», вот она и поверила, что теперь, приобретя стабильность в лице настоящего молодого человека, хоть и не любимого, менять его на что-то неизведанное, что-то красочное, что-то, что вдохновляет – не стоит. Это просто на просто – опасно. Перед сном она вздыхает, обнимает одеяло и засыпает, а на утро всё повторяется заново. Приколы, оскорбления, от которых и самой уже противно, да вот только слишком уж это обычное дело, и менять что-то рискованно. Слишком много рисков. Смотреть на него и понимать, что тебя сдерживают невидимые цепи по рукам и ногам очень больно и неприятно, а жизнь научила быть грубой. Бьёт – значит, любит, наверное, это всё же про неё, да только не физически, а словесно, каждый раз придумывая всё новые и новые остроты, чтобы задеть спутника. Так она думала. А он в свою очередь всё пропускал мимо ушей и терпеливо ждал, один год, второй год, третий. Он не дурак. Он понимает, что она давит в себе что-то светлое, что-то нежное, что-то предназначающееся ему. Да и на самом деле, она относится к нему очень даже по-доброму, потому что та напускная ненависть, что ярко играла первые полтора года, уже сошла на нет. Теперь это был рефлекс, привычка. День не начинался с фразы «привет, сучка» и ответа на неё «пососи». Он её совсем не ненавидел и она его тоже. А вот её бывших, её настоящих он ненавидел по-настоящему, как и она. Отношения у него были одни и всего месяц, но за этот месяц она успела пометаться в агонии, забыть свои чувства, побить подушку и чуть ли не сказать: «хэй, придурок, я тебя люблю!». Когда они расстались, она радовалась, прыгала от счастья в своей голове, а потом снова возвращалась в реальность и оседала камнем. У них ничего не будет. Он же в свою очередь так не метался, он был уверен, что, в конце концов, получит её, оторвёт кусок. Он будет ждать да последнего, он будет играть в «друзей», пусть думает, что всё под контролем, пусть считает, что она всё решает, и что все пляшут под её дудку. На самом деле пляшет она и мечется в агонии она, выбор в её голове, не у него. Пару раз он уже ставил крест, пару раз он примирялся со своей участью, но разум снова и снова возвращал его к ней, к тому, что им ничего не мешает, кроме её же барьеров. Снова и снова приходил к этому, и в итоге выбрал ждать. Он терпеливый, он подождёт, а она пусть играет в самопожертвование, пусть острит, пусть будет стервой, он то знает, что она добрая и что эта доброта достанется ему. В один из дней их совместных прогулок, темноволосая очень сильно замёрзла, да ещё и дождь пошёл вдобавок. Он просто не мог не показать её зависимость, её слабость. Он дал ей свою кофту. Малышка ощетинилась, сострила, но вещь приняла, да в тайне засмущалась. Внутри что-то треснуло, снова. Так хотелось в миллионный раз кинуться на шею, сказать «я люблю тебя!», да только принципы и напускная гордость не позволили. Он заболел. Заболел нехило, да так, что еле приполз на учёбу. Девушка обматерила его всеми возможными словами, но с температурой тридцать девять притащила, можно сказать, на себе в свой же дом. Там она налила красного полусладкого и, насыпав перца, дала жидкость юноше. - Что это? – хотелось бы сказать колкость, сострить, но в голове проносились мысли со скоростью света, прокручиваясь в водовороте и перемешиваясь в одну большую кашу. Казалось, что он пьян, шатало из стороны в сторону, и казалось, что сейчас его расщепит на миллионы частиц, распыляя по комнате, и превращаясь в атомный взрыв. - Тёплое вино с перцем. – Она задумчиво прикусила наманикюренный ноготок, - помогает от температуры. Он уставился на неё пустым взглядом. А точнее на пухлые губки с прозрачным блеском на них. Как будто в лаке, как будто с картинки. Скуластое личико, которое он так часто отмечал как «скулы соски», но в тайне просто обожал. Глаза тёмно-карие с длинными ресничками, шёлковые волосы. Был бы он художником, нарисовал бы её, да только на это таланта бы не хватило. В голове шедевр наравне с Моно Лизой или даже лучше, потому что это его девочка. Точнее, пока ещё не его. - Да пей уже, придурок. У тебя контакты закоротило? – Она фыркнула и отвернулась, после чего сразу же вернула взгляд на него. Девушка заставила выпить его всё, после чего уложила на диване и укрыла пледом. Да, он посмеётся над её заботливостью, когда проснётся, если конечно вспомнит. Ну и пусть, ей слишком сильно надоело его «ненавидеть». Юноша отрубился быстро, проснувшись всего лишь через пару часов. На удивление, говорить он ей ничего не стал, даже наоборот. Он сказал ей большое спасибо и молча ушёл, не оборачиваясь. Если бы он только знал, что все два часа, что он спал, девушка сидела у его ног на том самом диване и сладко смотрела за его сном, поглощая каждое движение спящего юноши, каждое изменение в лице. Шли месяцы, приближался выпуск. Они оба понимали, что больше никогда не увидятся. Что это последние месяцы. Он ненавидит этот город и наверняка уедет, она в отношениях и, вероятно, выйдет замуж. Их судьбы предрешены, и к сожалению, она не решилась, а он не дождался. Когда до выпуска оставалась одна неделя, они встретились, как и раньше. Она позвала его погулять после учёбы, а он удивлённо, но радостно согласился. Они не гуляли уже больше месяца. Молча и медленно перебирали ноги и шли, уставившись в пол, не смотря друг на друга. Каждый перебирал в голове миллиард способов продолжить это, каждый пытался разрешить ситуацию, да только смелости не хватало никому. Может быть, оно бы и закончилось так же, как и началось, внезапно, без очерченного начала, да только у неё разбилось что-то внутри. Девушка моргнула, после чего быстро смахнула слезинку. Никто не должен видеть её слёз. Прямо сейчас она была готова заговорить, прямо сейчас она собиралась признаться, но этот придурок не дождался. - Долго это будет продолжаться? - Что? – она посмотрела на него с грустью, со страхом. - Наши игры. Они идут уже почти четыре года. Тебе самой не смешно? – он начинал злиться. Злился он редко, очень редко. Сам по себе был не конфликтным, но именно сейчас, он хотел сдури впечатать её в стену и выбить всё, о чём она думает. - Я не понимаю. – Она говорила подавленно, но гнев всё так же нарастал в ней. Теперь начинала злиться она. - Хватит играть в надменность, хватит делать вид, что тебе плевать. Я уеду. Уеду навсегда, и ты забудешь. А ты уверенна, что в твоей жизни будет кто-нибудь такой же? – он не знал, что говорил. Одним словом – накипело. Он не мог сдерживаться, устал. И в скором времени наверняка пожалеет об этом, но уже нечего терять. - Такого же придурка? Ты слышишь себя? – Она поняла о чём он. По щекам потекли две слабенькие полосы слёз, которые она быстро смахнула, пряча за наигранной злостью на собеседника. Да только эта злость больше относилась к себе. - Ты поняла о чём я. – Он встал строго, надменно. Он сломал её, он победил. Девушка ударила ему в грудь кулачком, потом вторым, после удары усилились и ускорились. - Я ненавижу тебя! Он перехватил её ручки, прижал к себе и медленно начал гладить по голове. Она затихла, обмякла и тихо-тихо всхлипывала. Она сломалась, он выиграл. - Я люблю тебя… - Я тоже тебя люблю.