Сны

      Когда Малфой наконец спустился, он не обнаружил в гостиной ни мисс Спэрроу, ни собственного сына. Это неприятно удивило – он же дал четкие указания, неужели так сложно выполнить простейшие инструкции и просто дождаться хозяина дома там, где он сказал?!       Выяснить местоположение обоих, впрочем, не составило труда: домовик услужливо доложил, что мисс Спэрроу и юный хозяин Скорпиус поднялись в его комнаты. Сперва Малфой хотел передать через эльфа приказ вернуться, но в последний момент передумал: стало интересно, чем эта профурсетка занимается с его сыном.       Он не старался нарочно идти тише, но толстые ковры в крыле Скорпиуса надежно заглушали звуки шагов. Все двери были закрыты, кроме одной - двери в игровую. Она была лишь прикрыта, оставляя большой зазор, который позволял услышать все, что происходит внутри, а при желании – еще и подсмотреть. Разумеется, Малфой не собирался этого делать. Он просто на минуточку остановился у двери. Просто так.       Скорпиус, очевидно, вовсю демонстрировал гостье свою коллекцию зачарованных фигурок драконов. - О, а вот этот какой, ты знаешь? - раздался игривый голос мисс Спэрроу. - Да, это шведский тупорылый! - важно сообщил Скорпиус, очевидно, ужасно гордый своими познаниями. - Разве?.. - усомнилась девушка. - А посмотри внимательно. У него же чешуя не голубоватая, а совсем серая, и глаза красные… - А, точно! Я перепутал, Миа, это украинский железнобрюхий, а шведский – вот он!..       Малфой у двери нахмурился. Не прошло и часа, а Скорп уже называет её по имени!.. Предыдущая гувернантка была для него “мисс Перкинс”, и никак иначе. - О да, вот теперь, я думаю, ты прав, - удовлетворенно согласилась с ним Миа. - А расскажи про них что-нибудь интересное, ты же наверняка много знаешь о драконах! Где они водятся, например… - Украинский железнобрюхий был самым невероятным подвигом Золотого трио! - радостно воскликнул мальчик. Девушка отчего-то поперхнулась и закашлялась. - Боюсь, я очень мало знаю об этом, - произнесла она осипшим голосом. - А в чем заключался подвиг?.. - Ну как же, Золотое трио украли дракона у гоблинов, и им за это ничего не было! - объяснил Скорпиус таким тоном, как будто это была самая очевидная и одновременно удивительная вещь на свете. - Ммм, интересно, - вежливо прокомментировала мисс Спэрроу. - А ты откуда знаешь? - Ну, я как-то увидел заголовок в газете, которую читал папа, - смутился мальчик. - Там было написано “Конец Золотого трио”, и я спросил у папы, что это такое, это трио, и почему оно золотое. И он рассказал, что это два очень смелых человека и один очень умный, которые победили самого злого волшебника и выиграли в войне. И украли дракона, - добавил он.       Малфой за дверью прикрыл лицо ладонью. Спасибо Салазару, что Скорпиус не стал цитировать его ответ дословно, потому что он точно помнил, что в оригинале его фраза звучала как “два самоотверженных идиота, у которых один мозг на троих, и тот – у их подружки”. В тот момент он был зол, и совершенно не успел подумать о том, кому и что говорит, вот и ляпнул первое, что пришло в голову. Потом-то он, конечно, объяснил все ребенку нормально, но сказанного не вернешь. - Хм, любопытно, - кашлянула еще раз гувернантка. - Хотя мне кажется, что все было чуточку иначе, но я согласна с тобой, что спасти несчастного измученного дракона, запертого в подземельях банка годами было хорошим поступком. Итак, ты показал мне все свои фигурки? - Да, Миа, - погрустнел Скорпиус. - Это все. Я очень хотел китайского огненного, но папа не захотел мне его покупать. - Почему же? – удивилась девушка. За то время, что она провела в этой комнате, ей показалось, что мальчик получает решительно все, чего бы ни захотел. - Потому что, если его фигурку активировать, она летает и горит, - сказал малыш, и глаза его загорелись, как два маленьких дракончика. - А папа сказал, что это небезопасно, и он нам весь мэнор спалит. И не купил. - Что ж, твой папа прав, - не могла не согласиться с Малфоем Гермиона, хотя это и не доставляло ей ни малейшего удовольствия. - Но знаешь, - поспешила она утешить мальчика, который очевидно расстроился, - это даже хорошо, когда у тебя чего-то нет. - Как это? - удивился Скорпиус. - Если у тебя есть все, то чего тогда хотеть? Чего желать? О чем мечтать? - задумчиво проговорила девушка. - Сам подумай, вот сейчас у тебя нет этой фигурки, и ты можешь думать о ней, представлять, как здорово будет, когда наконец её получишь, что-то делать, чтобы это случилось поскорее – например, придумать какие-то правила или аргументы, которые могут переубедить твоего папу, в общем, двигаться к своей цели. И в тот день, когда желаемое окажется у тебя в руках, ты испытаешь огромное счастье! А если тебе нечего желать – зачем тогда жить?.. - Но ведь, если я захочу чего-то, чего у меня не может быть, я буду вовсе не счастливым! Мне будет грустно, - возразил мальчик. - Скорпиус, ты волшебник! Ты живешь в волшебном мире, где возможно все! Люди не умели летать, но мечтали о полетах – и маги изобрели метлы, а магглы – дельтапланы, и полетели! Николас Фламель создал философский камень, который дарует бессмертие, четыре волшебника основали школу, в которой учатся дети и тысячу лет спустя, твой папа может превратить камень в цветок – нет ничего невозможного! Если у тебя есть мечта, ты должен верить в неё и в себя, и делать все для того, чтобы она сбылась! - А если я делаю, но у меня не получается?.. - спросил Скорпиус. - Возможно, ты делаешь что-то не так. Или недостаточно. А может, пока еще не время для того, чтобы твоя мечта сбылась, - заверила его Гермиона. - А когда наступит время?.. Я хочу, чтобы мама меня любила, и я все делаю – хорошо себя веду, учусь всем этим скучным вещам, вежливо разговариваю с её знакомыми, но… ничего не помогает, Миа. Мое желание не сбывается. Еще не время?..       В детской повисло молчание. Малфой почувствовал, как вскипает кровь в венах от злости. Какого черта эта выскочка себе позволяет?! Он уже поднял руку, чтобы толкнуть дверь и наконец войти, положив конец этому бессмысленному разговору, как Миа заговорила, серьезно и уверенно, и он замер с занесенной вверх рукой. - Я думаю, что твое желание давно сбылось, мой хороший, просто не так, как ты себе это представлял. Твоя мама любит тебя, ведь ты её сын, а она – твоя мама, и тебя просто невозможно не любить. Просто так бывает, что люди любят нас не так, как нам бы этого хотелось. Ты, может быть, ждешь, что с тобой будут проводить много времени вместе, радоваться твоим успехам и огорчаться неудачам, будут интересоваться тем же, что волнует тебя, всегда поддержат и будут рядом, что бы ни случилось. Для тебя любовь – она вот такая. А возможно, тот, другой человек, видит любовь совсем иначе – для него могут быть важны совсем другие вещи, например, чтобы ты был в безопасности, чтобы у тебя был большой красивый дом, любые игрушки, какие ты только захочешь, красивая одежда, чтобы тобой можно было гордиться… Или, возможно, для его любви достаточно просто знать, что у тебя все хорошо. Это тоже любовь, Скорпиус, просто, наверное, не такая, какая нужна тебе. Нельзя требовать от другого человека, что он будет любить тебя так, как этого хочешь ты. Но это не значит, что тебя не любят. Но у тебя есть вся жизнь для того, чтобы найти того, кто будет любить тебя так, как тебе необходимо, с кем твои представления о любви совпадут. Это не обязательно будет кто-то, родной тебе по крови, зато этого человека ты сможешь выбрать сам. И обязательно будешь с ним счастлив, поверь мне. - Ты правда так думаешь? - завороженно спросил мальчик. - Я абсолютно в этом уверена, - улыбнулась девушка. - Главное – верить и никогда не сдаваться. - А папа сдался, - вздохнул Скорпиус.       Гермиона уже открыла рот, чтобы спросить, что мальчик имел в виду, но в этот момент дверь внезапно распахнулась, и на пороге возник Малфой собственной персоной. Весьма недовольный Малфой, судя по сжатой до побелевших костяшек в кулак руке и сверкающим льдинкам глаз. - Я, кажется, просил вас ожидать в гостиной, мисс Спэрроу, - холодно процедил он. - Прости, папа, - виновато сказал Скорпиус, - это я попросил Мию пойти сюда, чтобы показать ей моих драконов. - Скорпи, с тобой мы поговорим позже, - Малфой даже не взглянул в его сторону, продолжая сверлить обвиняющим взглядом девушку, сидящую на полу прямо у его ног. - Мистер Малфой, разрешите поговорить с вами наедине, - попросила она, решительно поднимаясь на ноги.       Выпрямившись во весь свой не очень-то великий рост, Гермиона практически уткнулась носом в широкую грудь, и непроизвольно вскинула голову выше, уставившись на мужчину перед собой снизу вверх огромными зелеными глазами. Это было слишком двусмысленно, слишком близко, и Малфой в ту же минуту отшатнулся. Гермиона запоздало сообразила, что с такого близкого расстояния он может заметить линзы в её глазах, и сделала быстрый шаг назад. Они отлетели друг от друга, словно подростки, застигнутые врасплох в самый интересный момент, и, осознав это, отреагировали совершенно по-разному: щеки Гермионы залила краска смущения, а Малфой разозлился еще больше. - Поговорим позже, мисс Спэрроу. Обед через час, - бросил он и, развернувшись на каблуках, развернулся и ушел, бросив дверь открытой.       Гермиона не справилась с раздражением, и, сделав шаг вперед, с силой толкнула дурацкий кусок дерева. Господи, как можно быть таким невероятно, потрясающе любящим и милым всего час назад, а потом вести себя как мудак, доводя ребенка, собственного сына, чуть ли не до слез из-за какого-то пустяка?! Сердце её переполнилось сочувствием к этому малышу, который был так по-настоящему одинок в своем нежном возрасте в этом огромном каменном мешке, захотелось крепко сжать его в объятиях и долго-долго обнимать, деля с ним его боль на двоих. Но вместо этого девушка взяла себя в руки, повернулась к своему будущему подопечному, подмигнула и спросила самым озорным и заинтересованным тоном, на какой была способна: - А давай выпустим полетать твою венгерскую хвосторогу?       Хлопок двери за его спиной прозвучал выстрелом в тишине особняка, добив его в спину. Малфой шел, не разбирая дороги, а в висках стучало:       “Папа сдался”.       Нет, малыш, ты неправ. Сдаться можно тогда, когда ты уже ввязался в бой, но понял, что тебе не выиграть.       Он не сдавался, никогда.       Он даже не бросил свое имя в кубок.       Обед, как ни странно, прошел спокойно. Миа вполголоса рассказывала Скорпиусу про испытания с драконами в Турнире Трех волшебников, проходившем в Хогвартсе, когда она была на третьем курсе, а сам Малфой – на четвертом. Слизеринец мог бы значительно дополнить её рассказ, особенно в части истинного отношения большинства студентов Хогвартса к четвертому чемпиону, потому что, несмотря на то, что мисс Спэрроу была пуффендуйкой, и, по идее, должна была всем сердцем болеть за погибшего Диггори, она была в своем рассказе на удивление лояльна к Поттеру. Однако он молчал, лишь слегка морщась, различая в её голосе нотки восхищения в адрес народного героя, когда она живописала, как разъяренная хвосторога сорвалась с цепи и погналась за бедолажкой. В тот день Малфой и сам невольно восхитился поразительной живучестью гриффиндорца, но не признался бы в этом и под пытками – ни тогда, ни сейчас. Однако это нисколько не мешало ему испытывать привычное раздражение при одном упоминании святого Поттера.       Сказ о блестящем спасении Мальчика-который-никак-не-сдохнет от страшной смерти в пасти дракона подошел к концу как раз к десерту, после которого Малфой не без труда оторвал взбудораженного Скорпиуса от Мии – мальчишка был готов задать ей как минимум сотню вопросов, но ему пора была отдохнуть. - Миа, ты же придешь завтра? - спросил он напоследок, жалобно глядя на неё искристыми серыми глазами снизу вверх.       Гермиона замялась, не зная, как дипломатично ответить, не расстроив ребенка и не дав ему ложной надежды, но Малфой не дал ей возможности и слова сказать: - Скорпиус, нам с мисс Спэрроу нужно еще кое-что обсудить. Мы с тобой поговорим об этом после того, как ты поспишь. - Но папа!.. - взмолился малыш. - Никаких “но”, - безапелляционно отрезал мужчина. - Мисс Спэрроу, подождите меня в гостиной.       Два блондина взялись за руки и вышли из столовой, оставив Гермиону в одиночестве. Находиться здесь одной было неприятно, это будило в ней смутную тревогу, заставляя быть настороже, как будто из-за угла в любой момент может выпрыгнуть Пожиратель смерти. Древко палочки в глубоком кармане брюк слегка успокаивало, но руки сами собой тянулись к оставленной в гостиной сумочке, где лежала заветная прямоугольная синяя пачка. Однако, как бы ни хотелось, а курить в этом доме было категорически нельзя – не теперь, когда всего неделю назад Гермиона Грейнджер позволила себе выпускать сизый ароматный дым прямо в лицо школьного недруга. По-хорошему, вообще надо бы бросить, чтобы Малфой ненароком не почувствовал от неё знакомого запаха, но этот подвиг очевидно был выше её сил. Уж проще еще раз угнать дракона. Да и вряд ли самовлюбленный павлин заметил, какие именно сигареты она курит – он не настолько низко пал, чтобы интересоваться её персоной.       Гермиона вернулась в гостиную и первым делом подошла к проклятой колонне – первопричине всего того сумасшедшего дома, в который она превратила свою жизнь за последние недели. Мраморная штуковина по-прежнему стояла намертво, как приклеенная. В голову пришла мысль забыть здесь что-нибудь из своих вещей, на случай, если Малфой все-таки откажет ей и выставит прочь. Тогда можно будет вернуться за забытой вещью… “Ага, и повторить этот фокус еще раз двадцать, включая Рождество”, - съехидничала про себя гриффиндорка.       Она все еще продолжала стоять и бездумно таращиться на большую фарфоровую вазу, венчавшую подставку, когда вернулся Малфой. Он вошел почти неслышно, словно хищник, подкрадывающийся к своей жертве, и девушка вздрогнула всем телом, когда за спиной раздался мягкий щелчок закрывшейся за ним двери. “Захлопнулась за птичкой клетка”, - некстати пронеслось в голове, но она натянула на лицо самую обаятельную улыбку и повернулась к мужчине, который продолжал стоять у входа в ожидании, пока его присутствие заметят. - Значит, Скорпиус еще спит днем? - вежливо спросила девушка. - Да, и это обязательная часть его дневного распорядка, - кивнул Малфой и наконец двинулся с места, однако направился вовсе не к софе, как она того ожидала, а к столовой группе в дальнем конце комнаты.       Гермиона несмело последовала за ним, занимая место за столом напротив хозяина. В его руках неизвестно откуда возникли какие-то бумаги, которые он легко подтолкнул к ней, повторяя её жест на их первом собеседовании. - Здесь расписание его занятий с приглашенными преподавателями. В ближайшие три дня уроков не будет, они возобновятся в понедельник. Вашей обязанностью будет следить за тем, чтобы Скорпиус был готов к занятию, вовремя на него являлся, и, в случае, если будут даны дополнительные задания – чтобы они были сделаны к следующему уроку. - Так значит, я принята? - воспользовалась Гермиона возникшей короткой паузой. - Вам не стоит перебивать меня, мисс Спэрроу, если вы не хотите заставить меня пожалеть об этом, - холодно оборвал её слизеринец, даже не взглянув на девушку. Все время, с самого обеда, он ни разу не посмотрел на нее, словно специально избегая взглядом того места, где находилась гувернантка. Гермиона отметила это, наказав себе подумать об этом позже. - Прошу прощения, мистер Малфой, - опустила ресницы она. - Скорпиус просыпается в одно и то же время, примерно в восемь утра. Завтрак для него подают в девять. Все уроки проходят в первой половине дня. В два часа он должен пообедать, после чего отправиться в постель. После сна вы можете планировать его время самостоятельно, но я хочу, чтобы он как можно больше времени проводил на свежем воздухе. Кроме того, я жду от вас составленной программы его общего образования, по которой будете заниматься с ним вы в его свободное время. - Мне понадобится некоторое время для этого, - осторожно заметила Гермиона. - Чтобы составить программу, необходимо сначала выяснить его текущий уровень знаний. - У вас есть неделя, - подумав, разрешил Малфой таким величественным и серьезным тоном, как будто пожаловал ей половину Уилтшира, не иначе. - Я ухожу на работу к девяти и возвращаюсь в разное время. Ваш рабочий день начинается в девять, если иное не будет оговорено заранее, и заканчивается с моим приходом. Скорпиус должен быть в постели к девяти вечера, если к этому времени я не вернусь, его укладываете вы и остаетесь здесь до моего возвращения. Он привык, что ему читают перед сном. Также мне зачастую приходится присутствовать на работе и в выходные дни, и в этих случаях вы тоже работаете. Если вас это устраивает, контракт перед вами. - Простите, мистер Малфой, могу я задать вопрос? - сказала девушка, прикусив нижнюю губу, подбирая максимально деликатную формулировку. - Попробуйте, - ответил блондин, глядя куда-то поверх её правого плеча. - У Скорпиуса ведь есть мать, не так ли?.. Но я не имела чести познакомиться с ней, и, говоря о своих планах, вы никак о ней не упоминаете… - Моя супруга покинула Британию на длительный срок, - равнодушно произнес слизеринец, все так же не смотря на девушку напротив него. - Исходите из того, что она в данный момент не принимает участия в воспитании ребенка, все вопросы вы должны обсуждать только со мной. - Я поняла, мистер Малфой, - кивнула девушка и приступила, наконец, к изучению контракта.       На следующие пятнадцать минут в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим шелестом страниц. Внезапно девушка резко вскинула голову, и глаза её гневно сверкнули. - Мистер Малфой, я не стану это подписывать! - решительно заявила девушка. - И что же вас не устраивает? - скучающим тоном спросил блондин. - Здесь написано, что я должна выполнять все ваши распоряжения! - возмутилась Гермиона. - Это совершенно неприемлемо! - Мисс Спэрроу, это мой сын! - жестко сказал Малфой. - Разумеется, вы должны беспрекословно следовать моим указаниям. - Но в тексте не оговорено, что речь идет о распоряжениях, касающихся Скорпиуса! - не отступала она. - А я не стану подписывать магический контракт, который обяжет меня выполнять любую вашу прихоть!       Малфой усмехнулся её дотошности. Надо же, ищет подвох в каждом слове, совсем как… он оборвал ненужные мысли, стер усмешку со своего лица и подтолкнул в её сторону чернильницу и перо кончиками пальцев. - Вы можете внести соответствующее уточнение, мисс Спэрроу, - предложил он. - У меня и в мыслях не было вкладывать в этот пункт тот подтекст, который вы в нем отыскали.       Гермиона привстала, чтобы дотянуться до письменных принадлежностей, и, слегка наклонившись вперед, притянула их поближе к себе. Тонкая ткань блузки провисла вниз, открывая сидящему напротив Малфою ошеломительный вид на её тонкие ключицы и… Он не смотрел. Не смотрел.       Внеся нужные правки, она достала из кармана палочку и легонько постучала ей по пергаменту, приводя документ в нужный вид. Цепкие серые глаза впились в изящное древко. - Из чего ваша палочка? - вдруг резко спросил Малфой, напрягшись всем телом. - Акация и сердечная жила дракона, - удивилась, но все же ответила на неожиданный вопрос девушка. - Это ваша первая палочка? - уточнил он. - Д-да, сэр, - чуть запнувшись, подтвердила Гермиона.       Мию Спэрроу этот вопрос должен был удивить, а вот Гермиону Грейнджер он встревожил.       Акациевую палочку изготовил для неё Олливандер сразу после финальной битвы, так как свою, из виноградной лозы, она не видела с того памятного визита в поместье Малфоев, когда их приволокли сюда егеря. Её новая палочка внешне была очень похожа на ту, первую, и только внимательный и опытный глаз мог увидеть разницу в текстуре дерева, и чуть отличающийся узор рукоятки. Почему Драко Малфой обратил внимание на её палочку? Неужели он помнит её палочку?.. - А что не так с моей палочкой, мистер Малфой? - наконец решилась спросить девушка. - Никогда раньше не видел палочек из акации, - невозмутимо пояснил блондин, не поведя и бровью, и Гермионе пришлось отступиться с дальнейшими расспросами.       Больше вопросов по тексту контракта у неё не возникло, и, внутренне зажмурившись, Гермиона поставила внизу, там, где уже красовался витиеватый вензель Малфоя, свою, неразборчивую и максимально кривую из возможных, подпись. Оба их росчерка на мгновение засветились золотом и погасли. Магия приняла контракт.       С завтрашнего дня Мия Спэрроу станет гувернанткой Скорпиуса Малфоя и будет работать на Драко Люциуса Малфоя.       Контракт заключен до 31 декабря 2005 года.