Амарант

Живущие уже не одно столетие, они кружатся в вечной пляске, не в силах оторваться друг от друга. Их притягивает немыслимая сила, не терпящая сопротивления или непокорности. Их глаза – то бесстрастные, то горящие адским огнем направлены друга на друга, готовые испепелить или возлюбить. А от запаха амаранта никуда не скрыться, как напоминание о своей судьбе. Так, когда-то в ныне разрушенном поместье, царил уют, звенели бокалы, а залы были наполнены смехом гостей и радушных хозяев. Их история началась задолго до событий, предрешивших их дальнейшее существование. Черноволосая красавица, гуляющая по берегу моря, влюбившаяся в статного мужчину, никогда не думала, что познает боль предательства. А мужчина же не мог представить, что встретит свою любовь спустя 20 лет брака. Судьба любит играть с жизнями своих подопечных, наблюдая за их метаниями. Для нее они бабочки в банке, бьющиеся крыльями в надежде на спасение, но обреченные медленно опуститься на дно. Поместье на окраине города было любимым местом его жителей, ведь хозяева устраивали лучшие балы на всем берегу. И они не сомневались, что предстоящее торжество не уступит прошлым, а потому готовились заранее, чтобы не ударить в грязь лицом. Новость о двадцатилетней годовщине свадьбы графа и графини Авалос разлетелась по всему побережью, и каждый дом воспринял это как собственное счастье. Каждый, кроме одного, особенного. Графиня Авалос – прекрасная женщина, не утратившая своей красоты за долгие годы жизни, – любила своего мужа искренней и бесконечной любовью. Один ее взгляд на супруга давал людям надежду на истинную любовь и ее долговечность, настолько тёплым и нежным он становился при взгляде на графа. Никто никогда не сомневался в ответных и равных по силе чувствах графа, с таким трепетом он касался талии своей супруги, несмотря на долгие годы брака. Казалось, в них было прекрасно все, большего счастья в жизни и не попросишь, но мало кто знал, как горько плакали графья, после потери их единственного за все годы первенца. И до сих эта боль пряталась глубоко в их раненых сердцах, согревавшихся лишь любовью друг друга. Графиня Авалос подошла к подготовке бала с особенным усердием, желая выразить все свои чувства к мужу и их браку в убранстве поместья. Она грустила временами, но счастье все равно лучилось из ее души. Она не сомневалась, что ее муж чувствует тоже самое, она верила в это, видела это. Жизнь никогда не приносила ей большей боли, чем потеря малыша, а потому к событиям, следовавшим дальше, она не была готова совсем. – Повторите, пожалуйста. – Ваш муж вам изменяет, – проговорила женщина, сжимая ладони и боясь увидеть реакцию графини. В гостиной раздался звук битого стекла, когда рука графини дрогнула. Чашка, до этого мирно находившаяся в руках, упала и прокатившись, раскололась надвое. – Что, простите? Вы говорите немыслимые, совершенно абсурдные вещи! Мой м… – графиня прочистила горло, – мой муж любит меня. Вам бы постыдиться таких слов. – Прошу прощения, за свои слова, но я говорю правду. Я видела его с девушкой, молодой светловолосой девушкой, госпожа. Он гулял с ней под руку недалеко от берега, где почти нет домов. – Замолчите! – вскрикнула женщина, и на ее крик вбежали слуги. – Немедля покиньте мой дом! Вы – лгунья. – Думайте, что хотите, но мне незачем врать, – уверено ответила девушка и встала с удобного кресла. Она надела перчатки и склонив голову прошла к ожидающим ее слугам. – Но я думаю, что вам нужно знать еще одну вещь: та девушка была беременной, живот виден достаточно хорошо, чтобы не перепутать с полнотой. Прощайте, графиня. Будьте счастливы. Девушка легко выпорхнула из гостиной, следуя за слугами. Она не оборачивалась на сидящую в одиночестве графиню, лишь крепче сжимая кулаки. Она не понаслышке знала, что такое измена и какого слышать такие слова. Ее брак не был настолько ослепляющим, но новость об измене супруга сломила ее в свое время. Слуги проводили ее к воротам и попрощавшись, брякнули железными воротами. – Остальное за ней самой, – выдохнула девушка и села в карету. В это время графиня сидела все на том же месте, смотря на разбитую чашку, а по ее щекам катились крупные слезы. Она не хотела верить в слова этой девушки, но они как гром среди ясного неба отдавались в ее голове. «Ваш… муж… изменяет». «Девушка беременна… не перепутать…». Она наконец моргнула и поднесла руки ко рту, стараясь сдержать горькие всхлипы, грозившие вырваться из ее рта. Слова о беременности отдались болью глубоко в сердце, тревожа старые, но кровоточащие при первой возможности раны. Графиня никогда не страшилась измены, веря в чувства своего единственного, его всезаботу и честность. Ее всепоглащающий не мог бы предать ее столь грубо и низко, заведя роман. Слезы больше не капали из глаз, лишь застывшие дорожки соли на щеках неприятно щипали кожу. В комнату вошла служанка и графиня поспешно утерла щеки, размазывая и сбивая пудру в комочки. – Госпожа, вы в порядке? – как можно мягче и услужливее спросила девушка. – Да, Ясмин, все прекрасно, – выдавила улыбку графиня. – Эта девушка ушла? – Да, госпожа. – Прибери здесь все, – графиня встала, чтобы уйти, – ты что-то слышала из разговора? – Не в моих правилах подслушивать чужие разговоры, госпожа, – девушка склонилась к осколкам, осторожно их убираю, – а все, что слышу – умрет со мной. Графиня расслабленно улыбнулась и положила ладонь на плече вставшей служанки: – Я ценю это, знаешь. – Конечно, госпожа, – девушка склонила голову и пошла прочь. Графиня медленно поднялась в свою спальню. Приближалось обеденное время, но она не чувствовала голода. Распустив убранные волосы, она взяла расческу и пригладила упавшие на плечи волосы. Черные и густые – они совершенно не утратили своего блеска и красоты за прожитые годы. Графиня любила свои волосы, их расчесывание помогало ей успокоиться и избавиться от ненужных мыслей. Она могла часами расчесывать их после смерти любимого ребёнка, пока граф не забирал из ее рук гребень, прося лечь и отдохнуть. Однако в этот раз даже это не помогало ей избавиться от назойливых мыслей, они никак не хотели выходить из головы. Сколько бы графиня не закрывала глаза, пытаясь отвлечься, голос девушки продолжал звучать в ушах «изменяет, изменяет, изменяет» или хуже «беременность, беременность, беременность». Раздражённо выдохнув, Авалос убрала гребень и подошла к окну. – Я просто спрошу сегодня у мужа и все выясню. Он не станет мне врать или юлить, он объяснит все. Наверняка, это глупая шутка, ошибка или клевета! – женщина кивнула своим словам и провела пальцем по стеклу. За окном начинался дождь. Графиня открыла окно и вдохнула запах предстоящей погоды. Ни спустя неделю, ни две она не поговорила с мужем, не найдя решимости и слов для разговора. Она боялась услышать, что все слова – правда. И ее драгоценный предал ее, найдя дом в чужих объятиях. Она убеждала себя, что та девушка все напридумывала. Она ведь знала ее –Цицирова в прошлом году узнала об измене мужа, после чего был громкий скандал, развод и деление имущества. Ее супруг дал ей достаточно средств для безбедной жизни, но на улицах до сих пор говорили об этом событии, стыдя Цицирову за то, что не удержала мужа. Графиня решила, что та ей просто завидует, ведь ее брак был идеален, а они в нем счастливы. В таких размышлениях прошел целый месяц подготовки к торжеству. Графиня как могла радовалась и отдавала всю себя, но тяжелые мысли одолевали ее в спокойные минуты. Графа она за это время видела не часто. Он был в разъездах по службе, пропадая то в одном городе, то в другом. Они с трудом вырывали минуты, чтобы побыть вдвоём и насладится компанией друг друга. Графиня смотрела в зелёные глаза мужа и пыталась найти там подсказку, но его поведение не изменилось. Лишь частые разъезды заставляли ее нервничать. В один из последних дней перед балом, ей предстояло выбрать наряд, который идеально подходил бы столь важному событию. В ее дом приехали близкие подруги, тети и портнихи, привезя свои наряды. Они долго пили чай, болтали, делясь последними событиями. А графиня смотрела на каждую из гостей и думала: «А знают ли они о муже? Может поделиться?». Но каждый раз она пресекала эти мысли, зная, что подруги и тетки сказали бы. Или же боясь выдать страшную тайну, опозорить саму себя и семью. – Кара, милая, ты нас слушаешь? – встрепенулась ее тетка. – Да-да, конечно, тетя, – ответила женщина, но по взгляду гостей поняла, что они ей не верят, – мы ведь про цвет платья говорили, да? – Фарфоровый или золотистый? – улыбнулась ее подруга и указала на два лежащих платья. Ее другая тетка воскликнула раньше графини: – Фарфоровый отличный цвет. Под стать свадьбе. – Золотистый ей больше к лицу, подчеркнет цвет кожи, – гнула свою линию ее подруга. – Может лучше бирюзовое? – вмешалась в разговор другая подруга. Тетки разом возмущенно воскликнули: – Бирюзовый на 18 годовщину! Кара смотрела на их споры, не понимая в чем причина такого хаоса. Ее мысли все время были далеко от выбора платья, да и золотистый цвет он никогда не любила. Кто-то нежно тронул ее руку и она повернула голову. Перед ней стояла портниха и держала в руках платье. – Госпожа, как вам этот цвет? Он отлично подчеркнет вашу естественную красоту. Графиня дотронулась до ткани, легко скользя вниз к подолу. – Красное?! – воскликнули до этого спорящие гости, – слишком вульгарно и неподходяще. – Нет, – промолвила Кара и портниха уже собралась отойти от нее, – нет, мне нравится оно. Я возьму, отличный цвет. И фасон мне нравится, без лишней тяжести. – Кара, милая, но ведь свадьба же! – Свадьба была двадцать лет назад, – строго отбилась графиня. – Красное подходит. Ее решение было чуждо теткам и подругам, но Кара была заворожена этим платьем сама не зная почему. В глубине души она чувствовала себя разрушенной, но красный цвет должен был передать ее упорство. Она верит в себя и свой брак. И докажет это. День бала наступил незаметно, последние детали подготовки были учтены, а зал украшен по последнему писку моды. Лучшие алкогольные напитки от шампанского до рома стояли на столах, горячие и холодные блюда ждали, когда гости вкусят их. С самого утра настроение графини было приподнятым: ее муж впервые за долгие дни спал и завтракал вместе с ней, погода на улице стояла прекрасной, солнечной, но не жарящей, а день обещал быть радостным и весёлым. – Милый, как твои дела? Мы так долго не виделись, – спросила Кара и положила свою руку поверх руки мужа. – Мы ведь виделись вчера, ничего не изменилось, – мужчина сладко улыбнулся и выпил из бокала, – командировка совсем меня измучила, даже слов нет. – Сегодня будет хороший день, я чувствую это. Ты можешь наконец-то отдохнуть, расслабиться. – Ты так думаешь? – женщина кивнула. – Наверное, ты права. Правда, у меня есть еще пару дел, которые я должен закончить до вечера. А там и отдохнем. Граф промокнул рот после еды салфеткой и, погладив жену по щеке, встал из-за стола. Женщина недоуменно взглянула на супруга и хотела уже спросить его о деле, как он заговорил первым: – Ты ведь еще не получила свой подарок? – он пальцем подозвал к себе служку, который протянул ему длинную бархатистую коробочку. – Милый, что там? – Кара вмиг забыла обо всех вопросах и радостно хлопнула в ладоши. Мужчина подошел к ней и протянул сидящей жене коробочку. Графиня просияла и поспешила открыть подарок. Внутри лежало невероятной красоты ожерелье. Его основа своими изящными изгибами повторяла цветок розы, а крупный камень в форме сердца чуть ниже ярко переливался на солнце. Но больше ее удивило то, что оно было красное, идеально соответствующее цвету ее платья. – Ты откуда узнал? – с улыбкой спросила графиня и жестом попросила мужа застегнуть ожерелье на шее. – Что узнал, дорогая? – непонимающе спросил граф, закрепляю ожерелье на шее, – выглядит прекрасно. Ты красавица. Кара взяла зеркало, которое подал ей служка и улыбнулась своему отражению. Ожерелье действительно сидело как литое, будто созданное исключительно для нее. Она решила не продолжать расспрос, посчитав, что такой подарок просто совпадение. Очень приятное. – Да так, ничего. Спасибо за подарок, милый. Оно чудесно. Надену его сегодня на бал, – она ласково поцеловала мужа в щеку. – Я буду очень рад этому. А теперь мне пора идти, дела не ждут. Увидимся вечером. Мужчина покинул столовую под ласковый взгляд жены. В этот момент она только и могла думать о сегодняшнем празднике и прекрасном подарке, забыв про слова той женщины. День неумолимо двигался к концу, а первые гости уже начали съезжаться к парадной, когда графиня надевала свое бальное платье, распускала завитые локоны и надевала шелковые перчатки. Ожерелье она практически весь день проносила на шее, согласившись снять его лишь после уговоров служанки. Так та умоляла снять подарок перед купальней. В дверь спальни постучались: – Входите, – разрешила Кара. – Госпожа, гости уже в зале и ждут вашего прихода. Ваш муж так же ожидает вас, – служанка низко поклонилась и вышла за дверь Графиня встала, ещё раз взглянула на свое отражение и вышла из спальни. На ее лице красовалась полная спокойного счастья улыбка. Музыка заиграла, а слуга громко произнёс, привлекая внимание всех собравшихся: – Дамы и господа, графиня Кара Авалос. Женщина уверенной походкой вышла из-за дверей и оказалась на лестнице второго этажа, возвышаясь над своими гостями. Она сияла в свете люстры, завораживая своей красотой дам и господ. Снизу послышались громкие хлопки, гости начали аплодировать эффектно появившийся хозяйке. Кара глазами нашла своего мужа и взмахом руки попросила его присоединиться возле себя на втором этаже. Мужчина поднялся к ней. – Граф, вы выглядите прекрасно сегодня. Этот костюм вам очень идет, – прошептала графиня, влюблённо смотря на супруга. Тот ответил ей лёгкой улыбкой и кивком. Ни слова не вырвалось из его рта, от чего женщина нахмурилась. Он ничего не сказал про ее внешний вид, что было несомненно неожиданностью. Кара заметила слегка бледноватый вид муж и подрагивающие руки. «Он нервничает. Всегда выглядит так, когда на нервах. Что такое?». Граф прочистил горло и произнёс: – Я благодарен вам, друзья, что посетили наше торжество. Сегодня для нас с графиней особенно важное событие: двадцатилетие нашего брака. В течение этих лет мы жили в любви, счастье и заботе друг о друге. Я хочу сказать спасибо своей супруге, – граф повернул свое лицо к жене, – и пожелать вам такого же счастлив… Двери зала распахнулись, внося с собой свежий воздух и перерывая графа. В них показалась молодая девушка в белоснежном, сияющем в свете люстры пышном платье. Ее белые локоны струились по тонким плечам, а на голове красовалась диадема, украшенная цветами. Она улыбнулась обратившим на нее гостям и прошла в зал. Кара обратила свой удивлённый взгляд на нее, девушка была очень красива, но незнакома ей. «А ещё очень смела, раз позволила себе опоздать и прервать хозяина торжества». Слуги стояли напугано возле дверей и не знали, что делать. У гостьи не было приглашения, но она уверяла их, что ее лично пригласил хозяин бала. Графиня сделала жест, приказывавший закрыть двери обратно. Она все ещё настороженно смотрела на незнакомку, когда в ее голове закралась дикая мысль. Она резко повернула голову к мужу. Он взволнованно дышал, не сводя взгляд с гостьи, а она отвечала ему уверенным и полным ласки. Кара почувствовала головокружение, от чего положила руку на перила балкона. «Нет, нет, нет, – говорила она про себя, но слышала лишь "ваш муж вам изменяет с молодой девушкой"». Она снова посмотрела на супруга, который никак не мог взять себя в руки. Она чувствовала как за удивлением и болью, следовал гнев. Злость окатывала ее горячими волнами, расползаясь по шее и сдавливая ее. Она крепче сжала зубы. – Дорогой, ты не хочешь продолжить свою речь, – как можно милее произнесла женщина, положив свою руку на руку мужа. Он вздрогнул, наконец отводя свой взгляд от молодой девушки и переводя его на жену. Кара заметила плескавшиеся в нем нотки страха. Ее сердце ухнуло вниз, а его место заняла чистая ярость. – Да-да. Мы благодарны вам, друзья, и желаем такого же счастливого брака, – проговорил мужчина, – а теперь прошу пройти вас дальше и насладиться вечером. Маэстро, музыку. Снизу заиграли первые нотки, которые превратились в реквием Амадео Моцарта. Гости неспешно разошлись по залу и улице, наслаждаясь разговорами, пока хозяева поместья так и остались стоять наверху, смотря друг на друга. – Я, – первым начал граф и попытался взять жену за руку, но графиня не дала себя коснуться, – хочу поговорить с тобой, дорогая. – Давай не портить такой чудесный вечер разговорами, – разозленно ответила Кара, – иди общаться с гостями, милый. Граф сделал еще одну попытку дотянуться до супруги, но она с нажимом повторила свою прошлую фразу и увела руку от него. Графу ничего не оставалось как уйти к гостям. А ещё он безумно хотел найти одну маленькую нарушительницу. Графиня долго не стояла на месте, а направилась к лестнице, намереваясь спуститься к гостям, как перед ней выросло препятствие в виде госпожи Цицировой. Кара недовольно взглянула на неё, но обходить не спешила. Первая заговорила Цицирова: – Вы ведь узнали ее, какая наглость, – усмехнулась женщина, – но теперь вы верите мне? – Леди Цицерова, я уже говорила вам и повторю снова: постыдитесь своих слов. – Госпожа Авалос, вам незачем передо мной играть. Я здесь не ради сплетен и точно не для вашего унижения. Я здесь, чтобы поддержать вас. – Ваша забота мне приятна не больше, чем горькое лекарство от кашля, – гнула свою линию Кара. – Лекарство может и горькое, зато от кашля вылечит за короткое время, – сказав это, женщина поклонилась и развернувшись спустилась по лестнице, не намереваясь продолжать бессмысленный спор. Она понимала, что Кара еще не готова принимать помощь. Но и она не просто так предложила свою. Графиня смотрела женщине в спину, почувствовав сильную головную боль, и прикоснулась к виску двумя пальцами. Прохладная ткань приятно холодила кожу, но не приносила желанного облегчения. Кара подумала, что вряд ли его уже получит, переживая внутри себя бурю эмоций. Боль предательства смешалась с клокочущей злостью, которая призывала сломать все вокруг себя. Женщина пыталась себя успокоить и натянуть приветливую улыбку, пока спускалась вниз к гостям. Они сразу же обступили её со всех сторон, стремясь поздравить, сделать комплимент и обратить на себя внимание столь прелестной хозяйки. Кара провела большую часть вечера в компании гостей, редко сталкиваясь с мужем и лишь краем глаза замечая наглую девушку, испортившую ее праздник. Спустя долгие часы разговоров она смогла вырваться из цепких рук тетушек, подруг и других гостей. – Надеюсь, вам весело, – с деланной вежливостью произнесла графиня, оказавшись рядом с девушкой, – на моем празднике. – Графиня Авалос, большая честь оказаться на вашем балу, я наслышана о нем, – улыбнулась девушка и встала перед графиней, – разрешите представиться… – Разрешаю, – прервала ее женщина. Светловолосая немного опешила, но быстро взяла себя в руки. – Меня зовут Кательмо Лилит, – девушка опустила белокурую голову в поклоне. – Это какая шутка? – Кара пришла в не себя от злости, услышав имя девушки. – От чего же? Я не шучу. Меня действительно так зовут. – Вам совершенно не стыдно? Вы любовница, пришедшая на мой праздник и портящая его всем своим видом. – А чего же мне стыдиться, ведь это не я состою в браке и изменяю, – хитро склонив голову, произнесла девушка. – Ожерелье вам к лицу, госпожа. Не зря выбирали. – Что? – растерянно произнесла Кара, не ожидая такой наглости от молодой девушки. Слова Лилит постепенно дошли до женщины, а ее сердце пронзило болью. Рука женщины взметнулась к шее и коснулась утреннего подарка, ранее холодный металл обжог нежные пальцы. Лилит улыбнулась глядя на реакцию женщины и собиралась отвернуться от нее, как резко затормозила и подошла вплотную к шокированной графине. – Как Вы бы хотели назвать нашего ребенка, госпожа? Я прислушаюсь к вашему мнению, – прошептала светловолосая и взглянув в глаза женщины, победно усмехнулась. Граф умолял ее не приходить сегодня, да и вообще никогда не появляться на глазах его супруге. Рассказывая Лилит о том, как глубоко он ценит и уважает ее, говоря, что его любовь к ней видоизменилась, но не угасла. Обещал самостоятельно все рассказать, но тянул, переживая из-за реакции некогда возлюбленной. И дотянул, что Лилит была уже на большом сроке беременности, еле прикрывая свое положение пышными платьями и подкладками. А когда утром приехал к ней, прося подождать еще немного – она не выдержала: пришло ее время бороться за свое счастье и любовь. Она не хотела унижать графиню, но сил терпеть уже не осталось. Смотря на реакцию женщины, она лишь усмехалась, довольствуясь произведенным эффектом. Да, Кара была невероятной красоты женщиной, графиней, любимою на всем побережье. Однако для Лилит она оставалась соперницей и женщиной, утратившей какую-либо власть над своим супругом. Единственное чего не понимала или не хотела видеть Лилит – кипящую ярость на глубине зрачков графини. Кара жила с мыслью об измене любимого мужа больше месяца, искренне веря в его невиновность, а потому появившаяся на балу, на ее празднике незнакомка – стала ее главной проблемой, основной причиной ее ненависти, ножом, который вогнал ее неповторимый глубоко в ее спину. Кара – нежная, добрая, сияющая и великодушная решила, что она непременно избавится от царапающего душу предмета. Для всех гостей невероятный по своим масштабам и веселью бал закончился, но для Кары вечер только начался. Женщина сидела в их с мужем спальне и терпеливо расчесывала запутавшиеся пряди. Она не моргая смотрела в зеркало, но видела лишь светловолосую бестию, обнимающую, целующую ее мужа, Видела своего мужа, зачавшего ребенка не со своей супругой, а с молодой девушкой, носившей имя подобное ее. В таком виде ее и застал граф, зашедший в спальной одежде в спальню. Кара проморгалась и взглянула через отражение на мужа. – Добрый вечер, милый. – Добрый, дорогая, – натянул улыбку граф и прошел к кровати. – Как тебе наше торжество? Я так и не нашла времени спросить, – графиня продолжала расчесывать волосы. – Прекрасен, как и всегда. Твои балы лучшие на побережье. – Приятно слышать. Знаешь, я познакомилась с той светловолосой незнакомкой, – граф нервно кашлянул, – ее зовут Лилит. Прекрасное имя, не так ли? – Кара, я понимаю как это все выглядит с твоей стороны, но мне есть, что сказать, – начал было граф, но графиня одним движением попросила его замолчать. – Нет, милый, дорогой мой, единственный и неповторимый, я знаю все, что бы ты мог мне сказать, – промолвила женщина и встала с насиженного места, – скажи мне то, чего я точно не могу знать. – Я… Я люблю ее, как не любил никогда и никого, – неуверенно, но к концу твердо ответил мужчина. – Никогда? – вздрогнув прошептала графиня, словно не веря услышанному, – ты сейчас сказал «никогда»? Графиня смотрела на своего супруга невидящим взором, хотя спросили бы тогда графа, он бы назвал его ненавидящим. Слова, вырвавшиеся из его уст было уже не воротить, когда он осознал кому их сказал. Произнося их перед Лилит или оправдываясь перед поймавшими его знакомыми – они звучали иначе. Не так критично или трагично, они не разрушали человека, услышавшего их. Но Кара, его милая, улыбчивая Кара потеряла лицо и былую пылкость, осознав, что имел ввиду граф. «Я сам сотворил это с ней», – думал мужчина. Граф попытался дотронуться до графини, но она отказалась от его прикосновения. В этот день они не спали в одной кровати. На следующее утро в поместье Кательмо пришло приглашение к чаепитию на имя Кательмо Лилит. С того дня никто из слуг не видел, чтобы госпожа Авалос улыбалась или смеялась. Она подолгу сидела в саду и смотрела в никуда, запиралась в своей комнате, не принимая гостей. Еще через неделю прогремела страшная новость: юная баронесса Лилит Кательмо потеряла ребенка и не выдержав ужаса покончила жизнь самоубийством, спрыгнув в бушующее море. В городе долго шептались об этом событии, ведь никто и не подозревал, что юная красавица из соседнего города была беременной. Семья Кательмо горевала, тяжело переживая утрату. А возле их ворот каждый день появлялся букет одного и того же растения – амаранта, столь любимого их дочерью. В поместье Авалос в это время наступил свой «траур», как выражались слуги. Гостей и близких просили разворачиваться у ворот, потому что хозяева не принимали никого уже который день. Они редко выходили из своих комнат, в доме закрывались шторы, погружая его в кромешную, ужасающую темноту. И никто не мог понять, что же случилось со столь ярким поместьем, но самые болтливые и хитрые умы догадывались, что причина была в госпоже Лилит, неожиданно объявившейся на балу и так же резко скончавшейся. Никто уже и не надеялся вновь увидеть свет в окнах и звуки радости, льющиеся из поместья, но однажды шторы снова раскрылись, а на пороге появилась госпожа Авалос, похорошевшая и одновременно вернувшая себе все прожитые года. В городе зашумели о возвращении любимого поместья и их хозяев, все были в ожидании нового бала, но никто не ожидал, что последнее торжество госпожи Авалос заденет каждого. В поместье были приглашены самые близкие люди: тетки со стороны мужа, подруги Кары и друзья мужа. Приглашение графини было отправлено и леди Цицеровой, но та, опираясь на слабое здоровье, – отказалась, обещая посетить их в другой раз. Госпожа Авалос самолично встречала гостей, тепло пожимая им руки, улыбаясь и заглядывая в глаза. Господин Авалос же спустился лишь к самому ужину, приятно удивляя гостей своим нарядом: он был одет в лучший его мундир. Во всем поместье было темно, лишь зал, в котором сидели гости и хозяева был ярко освещен, а приятная музыка скользила по стенам помещения. – Кара, – заговорила одна из теток, – я приятно удивлена твоим приглашением, вы жутко напугали нас своим отсутствием. – Да-да, верно, – поддакнул друг графа, – Франциск, я уже думал ехать и ломать двери вашего поместья! Граф, до этого молчавший, ответил: – У нас были сложности в отношениях, но сейчас, я думаю, все прекрасно. Мужчина улыбнулся своей жене, сидящей напротив, на что она ответила тем же. – Это радует. Но мне интересно, в честь чего этот прекрасный вечер? – обратилась к хозяевам леди Мария – подруга Кары. – Я решила собрать сегодня самых близких нам с Франциском людей, чтобы отметить нашу прошедшую годовщину, – она оглядела всех собравшихся, – и кое-что обсудить. Франциск на ее слова лишь криво ухмыльнулся и положил нож, которым до этого резал утку, на салфетку. – И что же это, позволь узнать? – вопросила вторая тетка графа и пригубила вино из бокала. – Вы все помните о недавнем ужасном событии: смерти юной Лилит, – Кара сделала паузу и сочувственно поджала губы, – прекрасная была девушка, жаль недолго. – Кара! – воскликнула Мария, – к чему ты это вспомнила? – Действительно, ужасная история, такая молодая была. Кара ухмыльнулась, опустив голову. – Да, действительно. А знали ли вы, что ребенок, которого она носила под сердцем, имел бы фамилию Авалос? Графиня подняла голову и посмотрела на своих близких людей, ей стало смешно. Эмоции сменялись на их лицах: от ужаса до удивления, но у каждого отчетливо отображалось понимание и даже знание. – Хотя к чему я это говорю, вы ведь и так знали об этом, не так ли, Даниэль? – обратилась к другу графа, сидящему рядом с ней, но посмотрела на всех. – Каждый из вас знал о чудесной связи любящих людей, так чего сейчас делать такие лица. – Кара! Прекрати сейчас же, что за вздор! – возмутилась тетка и встала со стула. – Постыдилась бы говорить такое при нас. – Тетя, сядьте, – проговорил Франциск и уставился на Кару. Женщина повиновалась племяннику, но продолжала играть возмущение. – Кара говорит правду, и все мы здесь это знаем, – спокойно продолжил он. Мария и Матильда стыдливо опустили головы, не зная, что ответить своей подруге. Они давно знали о порочной связи Франциска, но найти слов правды не смогли. – Спасибо, друзья, – встрепенулась Кара и подняла бокал с вином, – спасибо, что до конца оставались со мной. А сейчас выпьем за этот прекрасный вечер! – Кара… – Я сказала, выпьем за этот прекрасный вечер, – с нажимом повторила графиня и первая притронулась к вину. Остальные последовали ее примеру, опустошая бокалы. – Какой интересный вкус, – причмокнув, сказал Георг и поставил пустой бокал на скатерть. – Знаете, раз уж этот вечер в честь вашей годовщины, то может станцуете для нас, Кара, Франциск, – предложила осмелевшая Матильда. – Точно! У вас был такой чувственный танец на свадьбе, хотелось бы еще раз его увидеть. Кара взглянула на мужа, все еще касаясь бокала и ответила: – Я не против, дорогой, если ты готов. Франциск знал, что это вызов, он чувствовал холодную ненависть своей жены, но не имел сил отказать ей. – Я с радостью, любимая. Музыку, пожалуйста, – обратился он к музыкантам. Танец, который они впервые исполнили на своей свадьбе был полон ярких эмоций, страсти и чувственности, желания быть вместе, касаться друг друга. Кара все еще помнила горящий от любви взгляд ее мужа, когда им была слегка за двадцать. Сейчас же, смотря в его глаза, она могла разглядеть лишь отчаяние, такое же, как и у нее самой холодное презрение, и кусочек собственного отражения. Они скользили по паркету, касаясь друг друга как чувственные любовники, но их прикосновения не грели, а обжигали истинностью чувств. Гости завороженно смотрели на пару, полностью превратившись в слух и зрение, когда тяжелая голова Георга упала на тарелку, создавая громкий треск. Тетки и подруги вскрикнули от неожиданности, музыканты прекратили свою игру. Кара прошептала: – Продолжай танцевать, Франциск, смотри на меня. А за этим последовали крики и звук падающих тел, испускающих последний вздох. Слуги и музыканты в ужасе начали выбегать из зала, не замечая действия своих хозяев. – Ты отравила нас, – не спрашивая, а утверждая произнес граф. – Как и ты меня, – иронично произнесла Кара, прижимаясь к супругу ближе, чувствуя, как слабеет ее тело. – Но мою жизнь ты отравил задолго до сегодняшнего вечера. – Ты убила Лилит, моего ребенка, – продолжил граф, разворачивая жену и двигаясь за ее шагами. – Ты убил всех нас, Франциск. Время вокруг них словно остановилось, а они продолжали танцевать, слабея с каждым шагом. Кара чувствовала, что уже не может держать глаза открытыми, но вдруг ощутила легкий аромат амаранта, растущего в их саду. Часы громко начали бить двенадцать часов, отдаваясь своим звуком в голове танцующих. Мгновение. И исчезло все: слабость, тяжелое дыхание, глаза увидели с прежней четкостью. Кара с удивлением взглянула на мужа, но тот выглядел не менее шокированным. Они остановили свой танец и только сейчас заметили, что все свечи погасли, а пол вместо тел гостей был застелен бутонами амаранта. Кара отшатнулась, все потеряло цвет. Город потрясло ужаснейшее событие: в поместье Авалос было найдено пять отравленных тел, подозрения пали на хозяев дома, но ни их тел, ни следов побега найти не удалось. Поместье было заброшено, разрушено и забыто богом. Лишь самые отважные смельчаки приходили к воротам поместья, а после с криками убегали. Они говорили, что граф и графиня Авалос все еще там, в поместье, и они все еще танцуют, когда часы пробивают двенадцать. – Госпожа Кара, – покачала головой Цицерова, держа в руках букет, – ну что же вы так. Я ведь предлагала вам свою помощь. Женщина положила букет перед воротами поместья и села в карету, не оборачиваясь и не замечая, что со второго этажа на нее смотрит черноволосая красавица и грустно улыбается.