***
Я выводил линии на бумаге, глаза не закрывались даже насильно. Бессонница. Твой звонок поступил весьма внезапно. В двенадцатом часу ночи. Поздновато как для Марка, поэтому я быстро схватил телефон, провел пальцем по сенсорному экрану зеленую трубку вверх. —Ал… — но ты меня перебил… — Нат, — ты запнулся — Натаниэль, — меня аж дернуло от твоего тона, он был каким-то наигранно серьезным — Нам. Нужно. Расстаться — голос дрогнул и я услышал всхлип на той стороне. Новость дошла до меня как-то заторможено, руки затряслись, губы открылись в форме буквы о, прям как у рыбки, глаза неприятно зажгло. — Почему? — у меня не укладывалось в голове причина такого резкого решения, мы уже пол года вместе и все было хорошо. В голову резко пришла неприятная мысль: «А может только казалось, что хорошо?». Отогнать её я уже не мог. — Так надо. — опять дрожащий голос. — Мы можем встретиться и поговорить? — честно сказать я готов был разрыдаться в ту же секунду, как услышал эту новость, но что то заставило меня держаться. — Не стоит. Просто забудь. — Ты серьёзно?! — Н. Н… Не кричи, пожалуйста — эта фраза произнесена как то по детски, ты как будто умолял. — Хорошо. Прости. Назови причину, хоть одну — я упал на колени, всё тело ослабло, голос сильно дрожал, я и не пытался это скрыть, пусть знает, как это больно слышать. Что-то внутри, что люди привыкли называть надеждой, мне говорило, что быть может это такой прикольчик, шутка, мы посмеемся и забудем, но… — Блять! — ты материшься редко, говоришь, что тебе не даёт воспитание, поэтому я очень опешил когда ты громко выругался, а по коже прошел холодок. — я не могу! — кричал ты то ли себе, то ли мне, а может вообще человеку, что стоял там, рядом с тобой. — я его люблю! Не брошу! — ТОГДА ВЫМЕТАЙСЯ ВОН С МОЕГО ДОМА, НЕБЛАГОДАРНЫЙ! — услышал я на той стороне. И звонок оборвался… Это голос твоей матери, обычно очень приветливой и вежливой женщины, что скорее угостит тебя черничным кексом или яблочным пирогом, но не будет кричать на сына, что бы тот уходил с её дома. Никогда бы не поверил, что она скажет что-то такое Марку. Я находился в замешательстве, понять ситуацию было сложно. Что это получается, моё солнце страдает из-за меня? И только что я выписал ему чуть ли не смертный приговор? Что ж с ним будет? Вся проблема в том, что он любит меня… Я почувствовал себя самой последней мразью, найлютейшим чёртом или же человеком, что просто уничтожил мир. Что-то глубоко внутри, это ещё привыкли наименовать здравым смыслом, говорило, что я не виноват, что сердцу, особенно не своему, не прикажешь. Но кто же как не я делал всё, что бы влюбить в себя этого мальченку, просто потому что любил сам? Кто там говорил, что любовь спасёт мир? Теперь не верю, я разрушил жизнь близкого своей любовью… Я понял, что по моим щекам текут горячие слезы. Ниточку, что тянулась с клубка неприятно-грызущих мыслей прервало гудение телефона. Звонок. Опять от Марка. Трясущимся пальцем я ответил. Твой плач в трубку неистовой болью отдался где-то там далеко внутри, а разум сразу же начал перебирать самые страшные вварианты дальнейших событий. Нужно отказаться от него. Родители куда важнее какого-то художника. Язык не повиновался, но порывом сердца я прошептал: — Где ты? — место чего-то по типу: «нам и вправду лучше расстаться», с навранными причинами после, что бы он поверил, даже если бы он начал ненавидеть меня, зато наладил бы отношения с родителями и жил прежней жизнью… До меня… Я понимал, что поступаю эгоистично. «В парке» — различил я твои слова и кратко кинув на последок: «сейчас буду», отключился. Телефон улетел куда то в сторону кровати. Паника поглотила всего меня почти буквально, натянув неглаженную толстовку прямиком на пижаму и быстро напялив на ноги носки, я обулся и выбежал с квартиры. Протеворечивые чувства казалось наполняли теперь меня место воды, на восемьдесят процентов, если не на всё сто. Парк находился не близко и путь занимал не мало времени, но вот свою дорогу к нему тогда я уже и не вспомню.***
Я не знал, могу ли я прикасаться к тебе после того, что натворил. Мне правда казалось, что виновен я. Но стоило мне лишь увидеть тебя в таких страданиях, что я не придумал ничего лучше чем обхватить тебя двумя руками и крепко обнять. Мое солнце всхлипывало в моих же объятьях прижимаясь как можно ближе. Я чувствовал как тебе плохо внутри и насколько сильно ты замёрз под ливнем снаружи. Я бы сидел так часами, днями, сколько бы тебе только не понадобилось, что бы успокоиться. Но сидеть так долго нельзя. Подсказывало, что то на подобии разума. Я помог тебе подняться, ты крепко вцепился своими пальцами в мою одежду. Твой рюкзак, набитый на скорую руку вещами, попал в поле моего зрения. Он, естественно, такой же промокший как и ты. Чуть не уронив твое ослабшее тело, но сразу среагировав и подхватив за талию я все-таки дотянулся к рюкзаку. Я понимал, что твоё состояние гораздо хуже моего, но это не мешало мне удивляться собственным возможностям в этой ситуации. Мои ноги тряслись, разум затуманен, но я всё равно не давал тебе упасть, почувствовать хотя бы какую-то слабость во мне. Закинул мокрую сумку на плечо, крепче обхватил тебя и повел в сторону моего дома.***
Все вещи уже крутились в барабане стиральной машины. Цветов в гардеробе у тебя было не много, да и кто бы там стал разбираться, что с чем стирать. Сейчас это было не важно. Ты сидишь напротив за кухонным столом в квартире, в моих вещах, они немного тебе велики, но это выглядит даже мило. Ты очень замерз, лето в этом году выдалось весьма холодным. Огромная кружка горячего чая грела твои руки, но так и осталась непопробованной. Мои родители отнеслись с пониманием к тому, что я привел тебя домой, хоть я и заметил легкое, оправданное, недовольство. Оно переросло в беспокойство как только они увидели, что не только Марк весь в слезах, но тактично решили не вмешиваться, за что я им очень благодарен. Мы не проронили ни одного слова с момента телефонного разговора и до сейчас. Ты выглядишь весьма опустошенным. — Марк… — решил начать я. Он вздрогнул, то ли от неожиданности, то ли от холода. Я старался говорить как можно спокойнее. Глубоко вздохнул и продолжил — что случилось? Пазлы в моей голове сложились в результат, что мы имеем. Сына выгнали из-за ориентации, но как они узнали это? Что следовало до того, что я уже знаю? —ммм — ты наконец-то делаешь большой глоток. Ставишь кружку трясущимися руками, мнешь пальцы— я случайно проговорился — делаешь паузу. Я даю тебе столько времени, сколько нужно— я правда не понимаю почему так произошло. Я не хотел— его глаза резко округлились, а потом сощурились, брови изогнулись. Губы начали трястись и глаза наполнились слезами. —Но как? Ты потупил взгляд в стол, начиная ковырять крашенным ногтем столешницу. Мне захотелось тебя обнять, но так ты только больше разревешься и станет только хуже. —Марк? — Не помню с чего именно это началось, но они начали говорить, что ЛГБТ это не нормально и что это надо лечить— ты делаешь большие паузы, будто бы вспоминая буквы, изобретая слова наново. —А я начал спорить — нервный смешок вылетел с твоих уст — всё закончилось моим признанием. Я честно случайно, оно само вырвалось, как последний аргумент. —Прости. — Недоумение вертелось в моих мыслях. Я слышал о таких историях, но поверить что это происходит рядом с тобой, было сложно. Тем более отношения у Марка с родителями были что ни на есть идеальными. Он всегда отзывался о них лестно. А тут появился я и эта идилия разрушилась. Теперь ты недоуменно поднял взгляд на меня: — Но за что? — Прости. Прости. Это я виноват — затараторил как сумашедший. — Но ты ведь не виноват. — Виноват, не стоило это всё начинать. Сейчас бы жил спокойно, но тут я со своими гейскими наклонностями. — руки зарылись в мокрые спутаные локоны волос, широко потупленные глаза уставились в стол, я сгорбился, а губы лишь судорожно тараторили «прости». Я совершенно точно схожу с ума, но об этом в тот момент я не думал. В принципе не думал. Меня переполняли эмоции, которые я был не в силах унять. — Нат, послушай меня — Марк протянул свои ладошки к моему лицу. Твои руки были всё так же холодными. Я заткнулся, вверяя ему, что я весь во внимании — это не твоя вина. Я сам выбрал тебя. Я счастлив в наших отношениях. Я улыбнулся, а потом и вовсе засмеялся. Это выглядело совсем неуместно. — Теперь ты ещё меня успокаиваешь, хотя должно быть наоборот. Какой-же я дурак… Я рад, что смог у тебя вызвать хотя бы что-то подобное улыбке, уголки твоих губ чуть заметно вскочили вверх. — Мы оба дураки— грустно подытожил ты, вроде бы отогнав от себя отчаяние и понурив взгляд. — с гейскими наклонностями. — ты отвёл глаза в сторону. — Но это не повод выгонять ребёнка. Это неправильно. — Ну, видимо повод. — я накрыл его руку, что опять начала нервно ковырять стол, ладонью. — Ты справишься. После недолгой паузы продолжил: — Мы справимся, если ты не против — эта фраза вызвала непонятное смущение, что ощутилось еще острее после твоего положительного ответа. Я встал, подошёл к тебе и наклонившись обнял, обнял крепко, как будто давая понять, что я не выгоню.***
— Где собираешься жить? Я пересел на стул, что был рядом с тобой. Мы сидели ровно напротив, коленки соприкасались. Ты откинулся на спинку развёрнутого перпендикулярно к столу, стула и вверил свои руки мне. Я просто держал их, перебирал пальцы, а Марк наблюдал за этим зрелищем. — Не имею ни малейшего понятия. — ты поднял взор на меня и я в который раз утонул в глазах цвета малахита. У тебя даже их оттенок поменялся. Стал холоднее, нежели раньше. Помню я звал раннешний цвет очей твоих оттенком зелёного с названием «влюбленная жаба»</footnote> Ты очень злился на меня, понятно, что не всерьез. Это продолжалось не долго. Собственно из-за этой «влюбленной жабы» мы и сошлись весьма комичным способом. Сейчас твои глаза смотрели на меня умоляюще, я и сам понимал, что ты хочешь услышать. Я был не против, но оба прекрасно знали — это зависит совсем не от меня. Такой себе немой разговор. Ментальная связь. Я постарался как можно нежнее переплести наши пальцы на обеих руках. — Уже поздно, давай подумаем над этим завтра, хорошо? Ты легко кивнул. — Допьёшь? — встал я из-за стола и легко кивнул головой в сторону чашки. Чай естественно был уже остывшим, но тебе такое нравилось. Ты сделал еще пару глотков и чуть демонстративно отодвинул чашку и помотал головой. Я легко улыбнулся и убрал ее в раковину. — Пошли — обратился я к своему парню. Выключил свет в кухне и вывел его за собой в коридор, а потом мы направились к моей комнате. На кровати уже лежала дополнительная подушка, предварительно положенная туда мамой. Из-за внезапной неловкости, а может и нет, но в комнате стало уж слишком жарко. Я подошёл к окну чтобы впустить немного свежего воздуха. Звук капель дождя усилился и комната перестала быть тихой. Я не любитель такой погоды. Мне по душе солнце, теплый летний ветерок и морской бриз. Но тебе нравился дождь. Я часто замечал в тебе достаточно меланхоличную особу, что граничила с очень весёлым мальчиком. Помню, Марк говорил, что звук развивающихся капель его успокаивает. — Мы будем спать вместе? — тихо спросил ты. — Если ты против я лягу на диване в гостиной. — предложил как можно быстрее, будто боясь что солнце может понять не правильно. — Нет… Все хорошо. — ты медленно подошел к кровати и сел на одну с ее сторон. — ой… — Что такое? Ты привстал и нащупал что-то рукой на том месте где только что сидел. Крепко схватил этот предмет и поднял на уровень глаз. В полутьме, ведь свет никто не потрудился включить, виднелся какой-то черный прямоугольник. — Кажись это твое — хихикнул ты, и протянул эту вещь мне, только сейчас я понял, что это был телефон. Эта ситуация заставила меня улыбнуться и знатно снизила градус напряжения в этой комнате. Я обошёл кровать с противоположной от тебя стороны, воткнул провод зарядника в устройство, что передал Марк. — Тебе нужно зарядить телефон? — Не хочу. Закончив танцы с бубном над чёрным кирпичиком, что не хотел заряжаться и добившись появления зелёной батарейки на экране, я сел на кровать, а после неуверенно лёг на самый её край. Ты сделал тоже самое и в итоге мы лежали на окраинах двуместной кровати. Я рассматривал с полузакрытых век твоё лицо в лунном свете. Ты как всегда красив и прекрасен. Мы не впервые спали вместе. Например у кого-то на вечеринках или же просто в гостях. Я готов было уже провалиться в сон, как почувствовал, что твоя правая рука обплетает тонкими пальцами моё запястье и как будто тянет на себя. Повинуясь тебе я привстал и подвинулся ближе к центру. Я не мог разглядеть, но клянусь, что твои щеки покрыл румянец. Оказалось, что ты лёг немного выше. Положил свои руки по обе стороны моей шеи и легонько обнял. Так получилось, что я носом уткнулся в твою правую ключицу. Горловина великоватой футболки игриво спала, позволяя мне это сделать. Закинул одну руку на талию Марка, а вторую подмял под себя. Холодно не было, хоть с открытым окном и без одеяла. Меня грел Марк, а я его. И все проблемы мы оставим на завтрашний день.