Kataomoi

      Итер определённо точно не зациклен на Чайлде. И, существует, по крайней мере, с десяток причин, почему не, но из них только две самые весомые.       Первое. Итер не может быть настолько неудачником, чтобы продолжать следить за своим бывшим. Нет, конечно, доля невезения присутствует в его жизни, собственно, как и у всех в этом жестоком, несправедливом мире, но не может же эта доля превышать общепринятые стандарты (если таковые вообще имеются)?       Второе. Итер не может быть, прямо таки, настолько неудачником, чтобы следить за своим бывшим, а, на данный момент, нынешним своей родной сестры.       Кэйя, при любом удобном случае, не забывает подколоть чем-то вроде: «Чувак, да тебе должны вручить медаль, как самому почетному еблану этой планеты, а, может, и солнечной системы!». Обычно, после такого, Итер с благодарностью смотрит на Розарию, которая филигранно втыкает свой каблук в ногу этого одноглазого обмудка, после чего снова переводит свой воспалённый взгляд в сторону зажимающейся парочки.       За опухшими веками и мастерски состроенным кирпичным лицом, скрывается полная капитуляция под словами Кэйи и капелька (размером с Сидровое озеро, блять) обиды.       Нет, Итер не хочет сказать, что не рад за Люмин. Напротив, она, в отличии от своего непутевого братца, выглядит абсолютно счастливой в этих отношениях, а Чайлд рядом с ней разве что не мурчит от удовольствия.       С Итером все было не так. С Итером Чайлд решил проявить себя, как вселенское, блять, зло. Не было ни дня, чтобы они не набили друг другу лица и не послали друг друга нахуй. Окружающие смотрели на каждое такое представление с долей ужаса и, какого-то, извращённого интереса, но всегда на безопасном расстоянии. Итер и Чайлд были совершенно несовместимы ни по одному параметру, но упорно продолжали склеивать себя и свои надо-отношения по кускам.       И, возможно, в один прекрасный день, один из них просто пришиб другого насмерть, а может, они бы и сдохли вместе, будто по всем канонам о великой и несчастной любви... Возможно, но появилась Люмин.       Чайлд поначалу полез на неё с тем же гонором, что и на ее брата-близнеца, но его быстренько вернули с небес на землю, потому что Люмин другая. Она не вспыхивает за секунды, как Итер, бросаясь стремглав на зарвавшегося пацана, нет, эта девочка умеет унижать глазами, манерой речи и плавными движениями рук. Люмин очаровывает Чайлда, как более сильный хищник в их животном мире, а тот видит в ней достойную кандидатуру на роль партнера и моментально теряет голову.       Разговоров о разрыве не было так же, как и разговоров о начале их отношений. Чайлд никогда не поднимал эту тему только по той причине, что никогда и не думал об их отношениях в романтическом ключе. Секс, конечно, был, и довольно много, но он скорее походил на способ примирения без больших потерь, чем на какое-либо проявление чувств. А Итер… Итер просто боялся быть осмеянным и втоптанным в дерьмо из своих розовых соплей и наивных желаний.       Поэтому теперь ему остаётся только наблюдать со стороны и не зацикливаться.

***

      Первый их разговор после Люмин, приходится на ночь перед днём рождения Чайлда. Итер сидит на полу на балконе, подпирая спиной стену и гипнотизируя взглядом пачку сигарет, оставленную Дилюком. Итер, не то, чтобы курит, просто ему нравится обманывать себя тем, что никотин и правда успокаивает нервы и помогает пережить все навалившееся дерьмо. Как не посмотри, но обманывать самого себя Итер любил, как бы сказал Кэйя: «Наебка для уебка». Иногда Итер думает, почему вообще связался с этим хитрым говнюком, но потом вспоминает, как Кэйя после каждой их ссоры с Чайлдом, закутывал Итера в тёплый плед, укладывая посередине между собой и Розарией и ласково гладил по волосам, красочно описывая тысяча и один способ, как убить человека и избавиться от тела.       Под тяжестью мыслей и воспоминаний, Итер даже не замечает того, как рука сама тянется к пачке, но то, как его по этой руке бьют, до онемения пальцев, он не мог не заметить.       С тихим шипением, прижав к груди ладонь, Итер вскидывает голову, готовый высказаться по поводу ублюдочных действий со стороны ударившего, но все слова застревают в глотке противным горьким комом, стоит только напороться на прохладный взгляд голубых глаз.       — Побойся Бога, цыпленок, твоей сестре такие гадости не нравятся. — Чайлд кривит губы в псевдо-дружелюбной улыбке, но глаза его остаются стеклянными и неподвижными, как у рыбы. Дохлой рыбы. Итеру от этого и смешно, и больно. Он, стараясь скрыть дрожь во всем теле, подтягивает ноги к груди и упирается взглядом между балконных прутьев.       — Однако, она встречается с тобой.       — Ах, твои попытки шутить всегда мне казались милыми, цыпленочек. — Чайлд лениво опирается спиной о перила и, сложив руки на груди, продолжает сверлить своим рыбьим взглядом. Итеру хочется пройтись ногой по этой самодовольной роже, но вместо этого, он сильнее сжимается и старается хотя бы дышать.       — Послушай, уеб… Чайлд, — нервный смешок со стороны рыжего и Итер уже жалеет, что решил сдерживать свою агрессию по отношению к нему, — я не хочу с тобой ссориться, я люблю свою сестру и не осуждаю ее выбор. Вы, — впервые за все время их нахождения вместе, Итер смотрит прямо в глаза Чайлда и заставляет себя не отворачиваться, — чудесная пара. Рад за вас.       Итер гордится собой, можно даже сказать, он пиздец как гордится тем, что смог это сказать, не блеванув под ноги своему бывшему. Но мерзкий хриплый смех, пробивающий на мурашки, заставляет левый глаз нервно дёргаться. Ублюдок.       Чайлд сползает спиной по прутьям перегородки, продолжая сгибаться от смеха, и приземляется на пол, аккурат напротив Итера, вытянув свои длиннющие ноги и расставив их по обе стороны от близнеца. Картина маслом, ни дать, ни взять.       — Итер, господи, смирись, — отсмеявшись, Чайлд резко вскидывает голову и упирается мертвым взглядом в распахнутые глаза напротив, будто и не он только что заливался как ебанутый, — ты никогда не умел врать.       — Я просто хотел быть милым. — Итер не отводит взгляд, наоборот, выпячивает подбородок, слегка запрокинув голову, будто хочется казаться выше, будто это ему поможет.       — И у тебя это прекрасно получается - с другими. С твои тупыми дружками, например или…       — Закрой рот, — Итер дергается, будто током пришибленный и уже готов кинуться на Чайлда с кулаками, когда внезапно тот подтягивает свое тело ногами и оказывается вплотную к Итеру, который теперь зажат между конечностями рыжего.       — Милый, — дыхание у Чайлда горячее, касается лица и будто кислотой прожигает до черепа, Итер изо всех сил старается не зажмуриться, — давай кое-что проясним, м? Да, мы с тобой спали, да, разошлись мы не на хорошей ноте и, да, ты меня ненавидишь, что, вполне заслуженно, но я обожаю твою сестру, прям до одури и ради нашего с ней сказочного будущего, я готов избавиться даже от тебя. Поэтому, будь хорошим мальчиком, ладно?       Итеру кажется, что внутри что-то рвется и все его органы ухают вниз и превращаются в кашу, от чего дышать становится невыносимо, а глаза жжет как от табачного дыма. Итер думает, нет, он хочет думать, что ему все мерещится, что это все плод его больного воображения, а он, на самом деле, сейчас валяется где-то под боком у Кэйи, который напоил его очередным алкогольным шедевром, заботливо приготовленным Розарией.       Итеру хочется закрыть уши руками, как маленькому, и кричать, будто он ничего не слышит, будто ничего и не было, но, вот она, его реальность - сидит напротив, сверлит студеными глазами до самой сердцевины его души и накручивает золотые пряди на пальцы. Итеру хочется состричь свои волосы, содрать с себя кожу и вывернуться наизнанку, лишь бы ничто не напоминало о чужих прикосновениях.       Чайлд продолжает играться с волосами Итера, пока тот не отмирает наконец и не отталкивает его от себя. Завалившись спиной на прохладный пол, Чайлд смотрит на Итера снизу вверх с улыбкой на губах и с гребанным азартом хищника, который ждет, когда же его жертва оступится.       Итер перешагивает через него, цепляет пачку сигарет (нужно вернуть ее Дилюку) и разворачивается к двери, ведущей в комнату. Сжав свободной рукой ручку, Итер втягивает побольше воздуха и на выдохе, спокойно, насколько это возможно, произносит:       — Я хотел, чтобы ты меня любил, а ты просто трахнул мое сердце. Теперь, я хочу, чтобы ты действительно любил мою сестру, так, как ты об этом говоришь, иначе я трахну твою жизнь. С днем рождения, ублюдок.       Дверь за Итером закрывается с тихим щелчком, а Чайлд, издав довольный смешок, ещё с минуту продолжает сидеть в том же положении, после чего резко поднимается и, отряхнув штаны, тоже покидает балкон.