morning softness

У Зоро и Луффи каждые выходные начинаются одинаково: лениво валяясь на кровати в ворохе одеял и подушек, даже если уже далеко за полдень. Потому что перед этим они до утра вместе смотрят фильмы или играют в приставку, а потом засыпают таким крепким сном, что их не сможет разбудить даже разозленная Нами. Вот и сегодня такой день. Наконец, законный выходной, ночь которого они провели за просмотром фильмов про пиратов и легли где-то около шести утра. Зоро продрала глаза, когда стрелки часов приближались к часу дня, и улыбнулась, почувствовав, как ее обнимают длинные руки Луффи. Еще спит. И она выглядит такой до невозможного милой, что у Зоро щемит где-то в груди и бабочки в животе порхают, пускай для нее это слишком романтично, но с Луффи по-другому просто не получается. Она еще немного разглядывает ее расслабленное лицо, подрагивающие ресницы, чуть заметные веснушки, улыбающиеся губы, — видать, снится что-то приятное — и немного приподнимается, целует Луффи в лоб. Луффи жмурится, что-то мычит и прижимается еще сильнее, а после того, как Зоро запускает пальцы в ее спутанные после сна волосы, отстраняется и садится на кровати. Так она выглядит еще милее — заспанное, немного потерянное лицо, отпечатки простыни на коже, и вид у нее такой уютный, домашний, что Зоро не может пересилить себя (или просто не хочет) и тянется к ней, обнимает. — Доброе утро, кнопа, — отстраняется, пальцем щелкает ее по кончику носа и улыбается. — Доброе, солнышко, — Луффи сразу начинает сиять, да так, что Зоро еще поспорила бы, кто из них настоящее солнце. Ее, такую светлую и яркую, хочется обнимать, целовать часами напролет, проводить все свободное время вместе, есть, спать, гулять до рассвета и уединяться где-то в укромных местах. С ней Зоро хорошо всегда и везде, чем бы они ни занимались. Луффи окончательно просыпается и тянется за утренним поцелуем, который приходится ей в подбородок. — Ой, промахнулась, — улыбается, смеется, и у Зоро на мгновение замирает сердце, потому что она особенно красива в такие моменты: когда смотрит на нее так, как может только она, с этой невинной и одновременно шальной искоркой в глазах, перед которой невозможно устоять, и Зоро понять не может, как она это делает. Она пододвигается ближе, целует ее в уголок губ, прямо в ямочку, затем в скулу, в висок. Луффи усаживается Зоро на колени, чтобы было удобнее (и потому что любит касаться-касаться-касаться как можно большими участками тела), берет ее лицо в свои руки и накрывает губы своими. Рукой сразу проводит по шее, к волосам, потому что любит, как они ощущаются на кончиках пальцев, начинает массировать ей затылок, другой перебирает сережки. Зоро оглаживает спину, бока, надавливает ей на поясницу, и Луффи от этого без ума, сразу выгибается, открывается, готовая ко всему, что Зоро собирается делать дальше. А она одной рукой забирается под ее футболку, сжимает грудь, выкручивает сосок, и Луффи тихо стонет в поцелуй, начинает ерзать на ее коленях. Потом решает взять инициативу на себя, снимает с нее майку и толкает на спину, нависая сверху. Разводит ее ноги своим коленом, упираясь им в промежность, спускается поцелуями ниже, к шее, кусает за плечо и языком проводит по ключице. Зоро пальцами пересчитывает ей ребра, помогает снять футболку, подтягивает Луффи за бедра ближе к себе и целует в живот, туда, где две родинки. — Знаешь, Зоро, говорят, что там, где находятся родинки, нас в прошлой жизни целовала вторая половинка, — Зоро такая тема не понравилась, и она предупреждающе ущипнула Луффи за внутреннюю сторону бедра. — А-ай, ну подожди. Я хочу сказать, что с тем, где ты каждый раз меня целуешь, кажется, что мы и в прошлой жизни были вместе, — Луффи движением руки соединяет три родинки на груди. — Странно, но здесь я не замечала никаких родинок, — Зоро запускает ей руку в пижамные шорты, под которыми ничего нет, и проводит по половым губам. Луффи от такой ласки шумно выдыхает и хитро щурит глаза: — Значит, в следующей жизни появятся. — Тогда в этой мне нужно хорошо постараться, — она помогает ей подняться, чтобы снять шорты, и усаживает обратно, ближе к лицу. Целует лобок, губами сжимает клитор, языком проводит вдоль половых губ, большими пальцами оглаживает выступающие тазовые косточки. Луффи стонет и жмурится от удовольствия, руками сминает грудь и подается ближе. — О-ох, Зоро-о... — Зоро начинает проталкивать внутрь пальцы, и Луффи готова кончить прямо сейчас, потому что какие же у нее восхитительные пальцы, и ловкий язык, и то, что она делает, просто противозаконно... Когда возбуждение достигает своего предела, Луффи продолжает то, от чего Зоро ее оторвала: спускается поцелуями от шеи к ее груди, обхватывает губами сосок, проходится по нему языком, пальцами сжимает другой, от чего Зоро стонет и выгибается навстречу. Луффи медленно и невесомо проводит рукой ниже, сквозь ткань трусов гладит клитор, от чего она шире разводит ноги и закусывает губу. Зоро уже готова начать скулить и просить, чтобы она сделала еще хоть что-нибудь, потому что как же это невыносимо, как она может доводить до такого состояния настолько бессовестно. — Луффи, пожалуйста... Сними их уже с меня, я больше не могу... — М-м, а если попросить как следует? — она хитро сверкает глазами и сильнее проводит по промежности. — Пожалуйста, Капитан... — Вижу, тебе тоже очень сильно понравились те фильмы. Ты бы сразу сказала, мы могли бы попробовать образы... — Луффи... — Зоро приподняла бедра, намекая. Она могла бы пожалеть, что назвала ее так, потому что Луффи слишком тянет, а ожидание в ее положении достаточно мучительно, но ей слишком понравилось называть ее так, ее возбуждает, что кто-то может иметь над ней такую власть, и она готова добровольно подчиняться. — Да, точно, прости, — она стягивает с нее белье, и Зоро отбрасывает его в сторону ногой. Луффи проводит языком от груди до линии пупка и ниже, целует, гладит и вытворяет языком такие вещи, что Зоро молится всем богам, в которых не верит, потому что у нее есть Луффи, и то, что она делает, поистине божественно. А Луффи любит знать и видеть, что Зоро именно из-за нее в таком состоянии, что это она на нее так действует, и готова делать что угодно сколько потребуется, лишь бы любоваться такой ею больше. Раскрасневшиеся щеки, сбитое дыхание, приоткрытые губы, раздвинутые ноги — это все только ей и только из-за нее. Поэтому Зоро терпеливо ждет, не касается себя, потому что знает, как Луффи это любит. И она позволяет видеть себя такой, и сама может увидеть то же самое на ее лице, потому что обе они отдаются друг другу без остатка, обе открываются максимально. Когда они закончили, Луффи довольно растянулась на кровати и с ослепляющей улыбкой спросила: — Ну что, пойдем теперь поедим? — А чем Капитана не устроил завтрак в постель? — Зоро смеется и треплет ей волосы на голове. — Первый завтрак в постели, второй — на кухне. И все же нам стоит обыграть наши новые роли, — Луффи смешно начинает играть бровями, после чего разворачивается и босыми ногами шлепает на кухню. — Но все-таки, — доносится до Зоро голос, — сначала нормально поедим. — Только в ванную не забудь зайти сначала, кнопа, — кричит Зоро, поднимая разбросанные вещи. — А это тянет уже на полдник, — слышится приглушенный смех. — Давай ко мне, Зоро. «Я за тобой куда угодно, — улыбается своим мыслям Зоро и идет за Луффи. — Хоть на край света».