Переполох души

      — И что теперь ты мне скажешь, художничек? — возвышаясь над раненым скелетом, Эррор протянул руку с разломанной костью в ней. Острый конец её упирался Инку почти в горло, однако благодаря тому, что творец вскинул голову вверх, остриё кости не доставало совсем немного, буквально парочку миллиметров. Помимо кости, на Инка давила нога Ошибки, находящаяся на его грудной клетке. Сам художник был в плачевном состоянии, что уж тут говорить: череп его разбит, словно перед Эррором был Хоррор, а не Инк; от глаза шла трещина куда-то вверх — там уже красовалась огромная дыра; рёбра были сломаны, некоторые кости мало того, что были повреждены, так ещё и в каких-то местах отсутствовали, были вырваны; одна из ног Хранителя вселенных была треснута — второй просто не было по колено.       Что до Эррора, так он был в лучшем состоянии, нежели его враг: на лице не было ни одной трещины, однако левое плечо слегка неестественно опущено вниз, а рука этого плеча свободно свисала, болтаясь, словно лист на ветру; кости на шее и рёбрах были поцарапаны, зато не сломаны, хотя это и не улучшало ситуацию со стороны Эррора; у одной из ног была сломана кость, вернее, вырвана какая-то её часть, но скелет мог ходить и передвигаться, хоть и с болью.       Скелеты смотрели друг на друга с ненавистью. Эррор пожирал взглядом художника, вглядываясь в его глаза своими суженными от сладостного чувства победы зрачками. Надбровная дуга, поднятая вверх, словно брови, если бы они имелись, были вскинутыми, лишь подчеркивала пугающий вид скелета. От искаженного лица веяло презрением: Ошибка смотрел на Инка сверху вниз со слегка поднятым черепом. Это вызывало у Творца смешанные чувства, но ничего положительного в них не было. Как и в его выражении лица: нахмуренные «брови» были опущены к переносице, а глаза, ничего не выражающие, лишь содержали, казалось, хрупкий, белый хрусталик, что подрагивал в разные стороны. Никто не спешил больше говорить. Они лишь сжигали друг друга взглядом, пытаясь в этом молчании найти для себя ответы. Что сейчас происходит? Как отсюда спастись? И как не дать спастись?       Все эмоции, испытываемые Эррором, на Инка никак не влияли, но он прекрасно понимал, что у них обоих схожие проблемы. И способ их решения может быть тоже схожим. Однако Ошибка этого не понимал или просто не хотел понимать. Творец опустил взгляд на кость, что Эррор держал у его горла, а после снова перевел взгляд на лицо глючного скелета.       — Эта поза очень возбуждает, не находишь? — Хранитель не менял эмоции, пока не заметил ступор в выражении лица Ошибки. Его смешно опущенная надбровная дуга прикрывала глаз так, словно Эррор вскинул одну из «бровей» — вторую наоборот немного опустил. Рот приоткрылся от удивления, а может и от некого омерзения из-за произнесенной фразы. В общем, Эррор сейчас сама невинность: весь такой испытывающий отвращение от подобной темы, когда на самом же деле его душа уже давно сжималась и светилась ярче обычного. Это забавляло Инка, отчего вместо нахмуренного лица появился оскал и некая ухмылка.       — Что за дерьмо ты сейчас сказал? — Ошибка слегка опустил кость, осматривая Инка под собой, дабы удостовериться, что он не сделал ничего, что могло бы вызвать подобные мысли. Он так и не понял, но столь доминирующая поза с его стороны действительно могла выглядеть не так, как есть на самом деле. Однако Инк понял. В силу своей осведомленности Художник знал много чего интересного про ещё не всеми изученный мир похоти и разврата. И всегда мечтал испробовать по-настоящему все эмоции, несмотря на то, какими бы они были. Также он испробовал все, пока общался с альтернативными Сансами, пока сражался, что-то делал, к примеру, рисовал... Но розовую краску он так ни разу и не использовал. Не с кем было.       Мысли Творца были только об одном и точно уж не про то, что ему нужно поскорее уйти от Эррора. Наоборот. О том, как бы приблизиться к нему больше, чем есть сейчас. Пользуясь неким ступором Ошибки, Инк схватил его за ногу и потянул её в бок. Глючный скелет ожидал подставы, но из-за сломанной кости ноги сделать ничего не смог, лишь жмурясь и шипя. Глюков по всему его телу стало гораздо больше, особенно в точке прикосновения.       — Ублюдок! — какое-то время Эррору не удавалось совладать со своим телом, однако как только боль в ноге утихла и он почувствовал под собой какую-то поверхность, то сразу же распахнул глаза, вознося кость над собой и тут же роняя её назад с широко открытым ртом и явно испуганными глазами.       Пока скелет пытался прийти в себя, Инк уже успел отхлебнуть розовой краски из флакона. И пугало Эррора не именно это, хоть его взгляд и приметил небольшой бутылёк с жидкостью, а то, что глаза Хранителя подозрительно спокойно смотрели на его лицо, пока руки сжимали тазовую кость Ошибки с двух сторон. Глюк понял: победа победой, но на такие жертвы ради неё он идти не будет, и если не удастся прямо сейчас прикончить этого радужного мудака, то придется сбегать. Однако из-за происходящего Ошибка был слегка заторможен, потому не успевал следить за движениями Инка, который, в отличие от своего врага, делал всё достаточно быстро. Тот рывком стянул темного цвета штаны Эррора, второй рукой всё ещё сжимая его тазовую кость сбоку. Подняв свободную руку к спине скелета, он надавил на неё, укладывая Ошибку себе на грудь. Кисть, лежащая сбоку, оставалась неподвижной, из-за чего, когда Эррор упал, его таз находился выше тела. Художник облизнулся, медленно водя языком по кончику рта.       — Как быстро ты мне отдался. Я думал, будет сложнее, — Инк ухмыльнулся, растягивай рот чуть ли не до скул. Он понимал, что это из-за состояния Эррора он такой заторможенный, но подколоть его всё равно было необходимостью. Ошибка же, явно не желающий воспринимать «правду», дёрнулся, упираясь ладонью в пол и приподнимаясь, с ужасающей злостью глядя в глаза Инка.       — Чертов кусок дерьма! Я не могу двигаться, и ты это видишь. Хватит трогать мои гребанные кости, — держаться на одной руке было сложно, но вторая сломана и абсолютно никак не поддавалась действиям Эррора, потому он вынужден был держаться так, фыркая от злости на самого себя. Творец осмотрел руку глючного скелета и через ткань осторожно коснулся его плеча, оглаживая кости.       — Хочешь, дорисую? — Творец вскинул надбровную дугу вверх, исподлобья почти глядя на Ошибку. Последний же, неловко щурясь, сел на таз Художника, опуская рабочую руку на его грудь.       — Не нужна мне твоя помощь, — Эррор повернул голову в сторону, взглядом осматривая плечо. Сам он точно руку себе не вправит. И что тогда ему делать? Опять идти штурмом на вселенную того ученого-шизика? Ошибка ещё раз, украдкой взглянул на Инка. — Что ты выпил? — Эррор, конечно, не любит пользоваться чужой помощью, особенно когда это твой враг, однако ничто не мешает ему после этого сразу же атаковать Инка, а не выстраивать с ним дружеские отношения. И даже Художник это понимал, но помощь предлагал часто.       Инк опустил взгляд на бутылёк с краской, лежащий недалеко.       — Попробуй и узнаешь, — холодно произнес тот и поднял взгляд на Ошибку.       Эмоций как таковых Инк не имеет, потому имитировать их может на ура: хоть радость, хоть злость, хоть безмятежность. И это иногда играло на руку. К слову, сейчас этот его небольшой талант тоже пригодился, ведь Эррор, совсем не понимая теперь истинные эмоции Инка, заинтересовался флаконом. Но он не так глуп, чтобы пить его, именно поэтому Творец решается на провокацию. Поведя взглядом в сторону флакона, Инк бесчувственно осмотрел его, а после съежился и распахнул глаза резко и быстро, моргая пару раз, будто только проснулся или очнулся от шока. Подняв руку к своему рту, Художник положил на него большой палец, вытирая, как бы задумчиво, а после опуская палец к подбородку, хлопая по нему фалангой. И после Инк, как бы невзначай, отводит взгляд, попадая им прямиком на Ошибку. Хмыкнув, скелет вскидывает надбровную дугу и улыбается, наклоняя череп немного в бок.       — Что, струсил? Хах, слабак ты, Эррор. Какой из тебя разру-...       — Завали ебало! — громко закричал Эррор, в порыве гнева ударяя целой рукой по полу. Шум разнёсся по всей вселенной, но уже после того, как глючный скелет продолжил: — Ничего я не струсил. Твои жалкие фокусы меня не возьмут, — рука с цветными пальцами потянулась к бутыльку.       Инк про себя ликовал: как же просто было заставить Эррора что-то сделать. Всего лишь нужно было взять его на слабо, и тогда он просто не сможет отказать. Точнее, в ярости покажет свою непродуманность и детское поведение.       Ошибка, взяв флакон, наполненный уже не доверху розовой жидкостью, осмотрел его, вертя в руках какое-то время. Просто жидкость, ничего такого… Хотя краски Инка — вещь ядрёная и, ну, скажем так, на обычных скелетов влияет ярче, чем на самого Художника. Разрушитель бы ни за что не стал пить эти краски, если бы не блядское любопытство и эти фразочки Инка. Эррор взглянул на Творца исподлобья, сводя надбровную дугу к переносице. Лицо Художника всё так же ничего не выражало, потому Ошибка, как-то немного успокоившись, уселся поудобнее, ёрзая на полу. Тот факт, что на нём не было штанов его однозначно бы смутил, если бы он об этом вспомнил: с самого начала все его мысли были забиты, и эти чёртовы голоса… В общем, всё это помешало ему надеть их обратно, да и к тому же кость на ноге, как и рука, болели. Он бы с трудом смог надеть предмет гардероба обратно.       Эррор ещё раз взглянул на Инка, прежде чем открыть баночку с краской. Прислонив горлышко к носу, Оши вдохнул запах розовой жидкости, слегка прикрывая глаза. Совсем не пахнет, вообще ничем. Эррор мягко опустил руку ко рту, касаясь горлышка сначала черепом, а после и языками. Разрушитель закрыл глаза и опрокинул голову вместе с баночкой, выливая всё содержимое себе в рот.       Творец не сдержал смех, прикрывая рот рукой. Его хитрый взгляд, направленный на Эррора настораживал последнего. Когда баночка была пуста, скелет откинул её в сторону, водя языками по всему рту внутри. Никакого вкуса не было, только горло как-то странно щипало. Слюна стала выделяться обильнее, отчего Ошибка быстро насторожился.       — И что это? — не успел глючный скелет задать вопрос, как всё его тело начало будто гореть. Кости словно жгли на огне, а душу сжимали в ладони, потому жидкость из неё беспорядочно капала на пол. Эррор опустил голову вниз, слегка смущаясь. Эти странные ощущения, и от них хочется больше… прикосновений?       Душа зудила и просила успокоить её, погладить, слизать льющийся рекой сок. И Эррор бы, возможно, даже подавил это чувство с кем-то, если бы во вселенной был кто-то, кроме Инка. Однако здесь только они вдвоем. Ошибка попытался открыть портал: он поднял слегка дрожащую руку на уровень плеч, жмурясь, пытаясь сконцентрироваться и призвать магию, однако ничего дельного не выходило. Это были лишь искры, но никак не полноценная энергия, способная открыть портал в другую вселенную. Эррор цыкнул и рывком опустил руку. Он поднял взгляд на Инка, хмурясь.       В это время лицо Художника ликующе исказилось в ухмылке, перерастающей в оскал. Чужие попытки сделать хоть что-то были милыми, будто маленький котенок пытался спастись от огромной собаки. Хранитель не стал медлить и осторожно коснулся чужого плеча своей рукой, оглаживая его и впоследствии беря Ошибку за руку.       — Я ведь знаю, чего ты сейчас хочешь, — эта фраза заставила понять всё. Судя по ощущениям, розовой жидкостью было не что иное, как возбудитель, а недавние пошлые фразочки — следствие принятия этой жидкости. Инк изначально подстроил всё это и знал, какая будет реакция у Эррора на эту хуйню. Однако Ошибка всё ещё не мог понять, почему именно он встрял в этой ситуации, а не кто-либо другой. Таким образом Инк дразнит его? Хочет уйти и оставить его тут?       Последующие действия говорили об обратном. Творец потянул Эррора на себя, а тот, не в силах сопротивляться, упал в объятия Художника, кладя свободную и целую руку на его плечо. Инк опустил ладонь к тазу глючного скелета, поддевая его одежду и забираясь рукой под неё. Ошибка дрогнул, краснея больше обычного. Это чувство... Чужая ладонь проходится по горячим костям, словно остужая их. Это было не то чтобы приятно, это было неким спасением Эррора от этого жаркого чувства. Не имея сил сопротивляться, Разрушитель положил голову на плечо Инка, цыкнув.       — Если мне не понравится, я тебя убью, — тихо прошептал он рядом с местонахождением человеческого уха и отвернул голову в другую сторону. На эти слова Хранитель лишь усмехнулся, забираясь всё дальше под чужую одежду. Перебирая аккуратно, чтобы не причинить боль рёбрам Эррора, Инк искал душу, ведь прекрасно знал, что именно она сейчас нуждается в большей помощи, чем всё остальное.       Чувствуя тепло где-то рядом, Творец просунул пальцы меж рёбер Ошибки, тыкая кончиками прямо в мягкую плоть. Владелец души вздрогнул и прижал ноги ближе к себе. Это заставило Инка ещё более ярко и протяжно улыбнуться, аккуратно забираясь за рёбра Эррора, чтобы достать душу. Как только ладонь художника коснулась души, он тут же вытянул её из-под одежды, рассматривая и оглаживая большими пальцами. Душа Ошибки была такой же горячей, как и сам он, а вместо слюны во рту из души лился некий сок: неясная жидкость, которой и была наполнена душа у обычных людей и скелетов. Творец немного помял её в своих руках, создавая ложное впечатление безопасности и того, что он ничего особо необычного с ней делать не будет, но потом Инк медленно приблизил её к своему рту. Приоткрыв его, Хранитель высунул язык, проходясь им вдоль трепещущего сердечка.       Ошибка весь задрожал и охнул, выдыхая горячий воздух изо рта. Он откинул голову слегка назад, жмурясь.       — Что ты сделал? — вопрос был задан мысленно, но Оши, не контролируя себя, случайно произнес его, от этого неловко ёрзая. Инк улыбнулся и осторожно приложил душу к грудной клетке Эррора, прижимаясь к ней и зажимая сердце меж своей груди и груди Разрушителя. Глючный скелет вскинул надбровную дугу и резко поднял голову, прижимаясь к Инку своей грудью ближе. Такое приятное чувство… Его словно обнимают, но не касаясь тела. Возможно, Творец просто экспериментирует, а возможно, он понял, как работает это маленькое сердечко, и сделал это специально.       — Не хочешь ли продолжить веселиться дома? Сначала стоит подлатать тебя и меня, иначе ещё больше травмируемся, — эти слова звучали разумно, но Эррор почему-то не хотел это останавливать. Он отрицал, что ему нравится, хотя в глубине своей души понимал, что так и есть: ему приятно. И ему это нравится.       Разрушитель взглянул на Творца и отстранился, прижимая свою душу к себе.       — Идём уже… — грубо отозвался Эррор, опираясь об Инка и вставая с пола. Он протянул Художнику руку, отводя взгляд. Инк лишь ухмыльнулся и вложил в чужую ладонь свою, мягко касаясь черепом чужого рта в неком поцелуе, а после быстро отраняясь, чтобы создать портал. Ошибка смущённо пялился на Хранителя, недоумевая, почему этот жест был так чертовски приятно воспринят его сраной душой, начавшей изливаться жидкостью ещё больше.