Существовал протокол для случаев, когда агенту поступает звонок от обладателя медали за отвагу, а он в это время находится на миссии или не в состоянии принять задание. Тогда его обязанность берет на себя другой, свободный агент.
После инцидента, произошедшего полгода назад, где-то глубоко в сознании Гарри засело опасение, что и Эггзи может снова позвонить, когда он будет в отъезде. И другие агенты могут оказаться далеко не так снисходительны. Разумеется, он всегда мог обратиться к Мерлину, но тот непременно добавит это в список тех неловких и стыдных ситуаций, когда Гарри Харт решал, что правила созданы, чтобы он их нарушал, и ему это аукалось. Не сказать, что это был длинный список, но каждый пункт в нем, по-видимому, на пару лет продлевал Мерлину жизнь.
Однако когда по прошествии полугода с Гарри снова связался координатор и сообщил, что его просят о помощи, Гарри был близок к тому, чтобы свалить все на кого угодно другого: он только вернулся с миссии — весьма напряженной миссии — в Уганде, и последний раз его голова касалась чего-то приблизительно такого же мягкого, как подушка, больше недели назад. Он был на финишной прямой к дому, когда ему передали, что Эггзи снова просит о помощи и снова бросил трубку, прежде чем назвать оператору причину.
Гарри бросил взгляд на свои наручные часы — почти девять вечера. Телефон, с которого Эггзи позвонил, находился в этот раз не на улице. Это был домашний телефон. И располагался он прямо по адресу, по которому Гарри проводил мальчика в прошлый раз.
Эггзи позвонил из своего дома и не сказал, что случилось. Возможно у него было слишком мало времени для этого.
Что если к ним в дом пробрались грабители? В том районе это не за гранью возможного. Что если Мишель в опасности? Что если она еще не вернулась домой, и в опасности Эггзи?
Гарри поймал первое проезжавшее мимо такси и устремился на другой конец Лондона как был, при полном боевом оснащении: две кобуры, зонт-трость, чемодан с ракетной установкой и еще несколько мелких вундерваффе, которые он считал исключительно позерскими, но, тем не менее, интересными аксессуарами. Все это едва ли понадобится ему, чтобы разобраться с компанией маргиналов, но и завозить вещи домой, тратя драгоценные минуты, он не собирался. Водитель почему-то окинул его взглядом и несколько раз уточнил, правильно ли он расслышал адрес. Должно быть, Гарри действительно выглядел слегка потрепано — что ж, возможно, это даже сыграет ему на руку.
Прибыв на место, он увидел, что свет в окнах зажжен. Он огляделся — как и в прошлый его визит, на улице совсем не было людей, прислушался — явных звуков борьбы или хоть каких-то возгласов до него не донеслось. Это могло быть как хорошим знаком, так и плохим.
Он нажал на ручку, однако дверь оказалась заперта.
Похоже ему опять придется передавать Мишель свои самые искренние извинения. Тем более, что в этот раз у него нет времени на деликатность.
Гарри положил все вещи на землю и едва он собрался взяться за замок, как тот щелкнул и дверь приоткрылась.
Из-за нее выглянул Эггзи, целый и невредимый.
— Я увидел тебя из окна, — сказал он, зорко мельтеша глазами по улице за его спиной. — Привет.
В это время Гарри вглядывался в коридор за ним, стремясь по возможности оценить обстановку.
— Эггзи, почему ты бросил трубку? Что случилось? Нужно вызвать полицию, скорую?
— Ну, я бы наверно им сразу и позвонил, а не тебе, если бы надо было.
Взгляд Гарри снова метнулся к его лицу. Эггзи изменился с их последней встречи. «Разумеется, ведь дети быстро растут», — напоминал себе он. Однако Эггзи изменился не так, как меняются дети, он не так уж сильно вытянулся. Что-то стало с его лицом, но и оно не заострилось еще по-мальчишески. Из него исчезла легкость, подумал Гарри, у него стал чрезвычайно осмысленный, не подходящий детским глазам взгляд.
В прошлый раз, даром что тот был гораздо ближе к трагедии, мальчик и словом не обмолвился об отце, Гарри не мог не заметить.
— Никто не ранен, Гарри, — сказал Эггзи, открывая дверь шире для него. Гарри, у которого не было шанса привыкнуть к его чудному произношению, снова испытал краткий миг ошеломления. — Но ты сказал позвонить, если, э, если мне нужна будет помощь. Мне очень нужна помощь, я не знаю, что делать. Заходи?
Конечно, Гарри знал, что оставлять медаль семилетнему ребенку, особенно после того, как он уже однажды ей воспользовался неоправданно, — неразумно. Однако он чувствовал, что так будет правильно. Ли бы хотел, чтобы его медаль за отвагу хранилась у его сына.
— Могу я поговорить с твоей мамой? — он не должен был, не имел права что-либо внушать этому ребенку, тем более без ведома Мишель.
— Она не дома. Пожалуйста, Гарри, зайди, — настаивал мальчик, все так же изредка стреляя глазами ему за спину, будто что-то выискивая.
Гарри оглянулся на свой чемодан и зонт, боковым зрением проверяя область за собой на предмет того, что могло привлечь внимание мальчика.
— Я не могу, Эггзи.
— Пожалуйста, — повторил он, в этот раз смотря ему прямо в глаза, — это очень важно, я обещаю.
«Вероятно, Мишель уже убьет меня только за то, что я войду в ее дом в ее отсутствие, так что это не сделает особой погоды, если я занесу с собой внутрь потенциально взрывающийся чемодан и зонт, из которого можно застрелить человека», — подумал Гарри, подбирая свои вещи и заходя в дверь вслед за Эггзи.
Это жилье было немного меньше, чем то, которое он посещал несколькими месяцами ранее. Внутри было так же чисто и уютно, но будто бы стало… пусто. На вешалке висело только одно пальто, детское, под ней стояла только одна пара обуви. В прихожей и в той части коридора, которую было видно из нее, не висело никаких рамок, ни с картинами, ни с фотографиями, стояла небольшая тумба сбоку от двери, на которой вдругорядь лежали газеты и вскрытые почтовые конверты.
— Разве с такими еще ходят? — спросил Эггзи, кивая на чемодан, который Гарри поставил на пол.
Проследив за его взглядом, Гарри понял, что его ноша и правда выглядела странно, так как это был довольно винтажный для нового столетия чемодан, напоминающий даже саквояж — что не удивительно, так как проект был разработан еще до того, как Гарри прошёл кандидатские пробы на место Галахада. Возможно, пора намекнуть техническому отделу, что настало время обновить дизайн.
— Мои работодатели довольно старомодны, как ты мог заметить, — ответил Гарри не без иронии в голосе, — и, вероятно, считают, что так мы выглядим менее подозрительно.
Мальчик фыркнул.
— Эта штука очень подозрительная. Если бы я был тобой, я бы не хранил там ничего важного. Копы бы подумали, что там, я не знаю…
По виду Эггзи Гарри немедленно догадался, что он просто умирает от любопытства. И, вероятно, пытается оттянуть момент, когда ему придётся рассказать, в чём дело.
— Разные шпионские вещи? — подсказал Гарри.
— Да? — глаза мальчика загорелись. — А какие?
— Хм, дай подумать, может быть метательный нож, складная винтовка, пятьдесят соверенов и граната с газом, которая взорвется, если открыть кейс неправильно? — бессовестно вскинул брови Гарри, подозревая, что мальчик слишком мал, чтобы узнать отсылку к такому старому фильму. — Или нижнее белье и носки, как у меня, — добавил он, надеясь, что Эггзи не слишком впечатлился и не попытается заглянуть внутрь. Не то чтобы это было настолько легко, но дети бывают порой достаточно непосредственны, чтобы случайно активировать бомбу.
— Понятно. — Плечи Эггзи на мгновение поникли, но вдруг он бросил взгляд на настенные часы и засуетился. — Хочешь чай? У нас есть печенье, — спросил он, направившись, судя по всему, в кухню.
Гарри, как гостю, не следовало отказываться, однако он действительно сильно устал после миссии и перелета, и чем дальше, тем больше утомление давило на его веки, которые так и норовили сомкнуться. Так что у чашки горячего чая с печеньем были все шансы сморить его окончательно.
— Нет, Эггзи, спасибо, — ответил он скрепя сердце, — ты не собираешься запереть дверь?
— А она недавно перестала запираться.
«Черт бы тебя побрал, Гарри Харт».
Гарри разулся и направился по коридору к комнате, в которую, судя по шуму, ушел Эггзи.
— Ты не знаешь, скоро ли вернется твоя мама? — что-то в собственном вопросе заставило его мысленно скорчить гримасу. Нет, Гарри был вовсе не из робкого десятка, однако предчувствие подсказывало ему, что дожидаться прихода миссис Анвин ему не стоит.
— Она, э, — мальчик оставил дверь в свою комнату приоткрытой и подходя к ней, Гарри видел, как тот ходит взад-вперед, что-то перекладывая, — она встречается кое-с-кем. Сказала, будет поздно. Или завтра.
Если миссис Анвин начала оправляться после гибели мужа — это, безусловно, к лучшему, думал Гарри. Мальчику не повредит мужское влияние, да и самой Мишель нужно жить дальше, нужно растить сына и как-то сводить концы с концами. Правда Гарри несколько настораживало, что ей, судя по всему, приходится часто задерживаться допоздна и оставлять Эггзи одного в доме с незапирающейся входной дверью. Гарри искренне надеялся, что Мишель знает, что делает.
Он зашел в комнату. Нетрудно было заметить, что она значительно отличается от остальной части дома. Она казалась куда более обжитой: по стенам были расклеены рисунки, царил беспорядок, кровать была не заправлена, на полу лежали какие-то игрушки, между которыми Гарри приходилось вилять, чтобы не наступить и не нарушить некую стройность, согласно которой они явно были разложены. А на низком столе, расположенном посредине комнаты, лежала стопка из книг, которую Эггзи достраивал на его глазах новыми, выуживая их из-под кровати или из кучи одежды.
— Эггзи, что ты делаешь?
Эггзи обернулся к нему с одной из книжек в руках.
— Поможешь мне с уроками? Пожалуйста. Мне очень нужно.
Гарри вздохнул. Конечно же, он знал еще когда только перешагивал порог, что и в этот раз он не закроет долг перед мальчиком. Это было очевидно, что он снова попросит Гарри о совершенно никчемном, пустячном одолжении, которое едва ли можно будет засчитать как таковое. Гарри должен был уйти немедленно, как только он убедился, что Эггзи ничего не угрожало.
— Боюсь, тебе лучше попросить об этом свою маму, — твердо ответил он. — Уверяю тебя, она наверняка окажется на порядок лучшим учителем, чем я.
Эггзи потупился.
— Я не могу. Я… я глупый. Я ничего не понимаю. Учитель сказал мне сегодня в классе, что если я еще раз приду без домашнего задания, он вызовет ма в школу, — он сел на свою кровать и сложил руки на коленях. — Нельзя, чтобы она узнала. Если она узнает, что я не могу учиться в школе… она очень расстроится.
Гарри присел на кровать рядом с ним. Провисла пауза. Видит Бог, он не умеет разговаривать с детьми. Мерлин должен направить его на какой-нибудь коммуникативный курс.
— Почему бы тебе не попросить о помощи учителя? — наконец спросил Гарри.
— Я, — Эггзи снова запнулся и продолжил неожиданно зло, — я слишком глупый для школы. Я ничему не могу научиться. Я мало стараюсь, — он недолго помолчал, ковыряя пальцем обложку книги. — Я хотел спросить, можешь ли ты сделать задания за меня. Вот, почему я звонил.
Хорошо, что мальчик устремил взгляд в пол, потому что Гарри был — что случалось с ним весьма нечасто — немного далек от того, чтобы держать лицо. Он был поражен. Очень сомнительно, что Эггзи сам вбил себе в голову идею, что он слишком глуп и неспособен к учебе. Только последний человек скажет такое ученику, вместо того, чтобы исполнять свои чертовы обязанности и хотя бы попытаться найти к нему подход.
Однако еще больше его беспокоило то, что мальчик не видит другого выхода, кроме как попросить кого-то сделать всё вместо него.
— Хорошо, — сказал Гарри, — допустим, я помогу тебе и выполню все твои задания за тебя. Сделаю я это, конечно, в качестве той самой единственной услуги, которую я обязался оказать тебе или твоей матери. Больше ты ни о чем никогда не сможешь меня попросить, — мальчик закивал, все еще не смея взглянуть на него, его уши горели. Гарри выдержал драматическую паузу и продолжил: — Что же ты собираешься делать в следующий раз, когда у тебя будет много уроков, которые ты не сможешь сделать сам?
— Есть, э, одна девочка из моего класса…
«Ах ты хитрец», — мысленно зацокал Гарри, борясь с ухмылкой.
— И что же эта девочка? — самым непринуждённым тоном спросил он.
— Ну, она умная. Но вообще не умеет рисовать и писать прописи, — Эггзи повернул к нему лицо с самым бессовестным самодовольством, которое только могло выразить лицо семилетнего мальчика.
Гарри одобрительно кивнул.
— Неплохой ход. Это хорошо, Эггзи. То, что ты знаешь свои сильные стороны — это отлично.
Сами собой в его голове всплыли собственные воспоминания о школе — разумеется его школа была совершенно другой, частной, там действовали другие правила и принципы. Но бартер это, конечно, бессмертная классика человеческой жизни.
— Просто завтра мне нужно принести
все задания, которые я не сделал, — снова заговорил Эггзи, — И она не настолько умная.
Гарри не заметил, как снял на секунду очки и потер рукой глаза.
А он, очевидно, как раз настолько умный, насколько нужно.
Независимо от того, что ему скажет Мерлин, Гарри будет настаивать, что если уж он так хочет адекватных решений и исполнения протокола, то пусть Мерлин самолично и объясняет мальчику задачи из программы начальных классов.
— Что ж, Эггзи, могу ли я попросить тебя заварить мне чашку самого крепкого чая в Лондоне?
***
Гарри, конечно, не мог и догадываться, но это была очень особая чашка чая. Если она и не была самой крепкой, то определенно самой сладкой в Лондоне, потому что Эггзи слышал, что сладкое помогает лучше думать, и добавил в нее пять кубиков сахара. Стоит ли говорить, что мозг Гарри, который с малых ногтей был приучен пить чай без сахара вовсе, испытал настоящий дофаминовый шок и встряхнулся самым неожиданным образом. Хотелось бы сказать, что эта чашка чая спасла ему жизнь, однако вернее будет все же сказать, что она запустила ряд химических процессов в его теле, которые по счастливой случайности в нужный момент держали его на грани жизни и смерти. Однако, повторимся, Гарри об этом не подозревал и не мог подозревать, иначе бы это просто-напросто не сработало.
***
Пару часов спустя Гарри мог совершенно точно сказать, что Эггзи не был глупым. Наоборот, он проявлял неплохие способности, все что нужно было — немного подтолкнуть его в верном направлении. Неусидчивость и невнимательность ему были присущи — этого, конечно, не отнять, но с этим можно было работать. Нужно было. Гарри понимал, что Мишель пытается в одиночку обеспечивать их обоих, и особенно тяжело ей это дается по причине, что раньше, будучи женой Ли, она никогда не работала.
Размышляя об этом, Гарри чувствовал, что не может уйти просто так. В прошлый раз он повел себя слишком мягко, и вот чем это обернулось. Дальше так продолжаться не могло.
— Эггзи, ты любишь свою маму, верно? — спросил он в коридоре, на пути к двери.
— Конешно! — с негодованием в голосе отозвался мальчик.
— Тогда я ожидаю, что в следующий раз ты серьезно подумаешь, прежде чем набирать этот номер. Я оставляю за тобой право на одно одолжение, — он практически слышал, как Мерлин укатывается со смеху, уже готовясь накинуться на него со своими язвительными ремарками. — Однако я не приду, если ты снова откажешься назвать причину, по которой звонишь. Я серьезно. Нет ничего зазорного в том, чтобы просить помощи, но может настать день, когда она тебе действительно понадобиться, а я не смогу даже узнать об этом. Ты понимаешь?
Гарри хотел бы злиться на то, что нечто неясное ему самому в его словах вызвало у мальчика улыбку. Что ж, у него очень напряженная работа, он может позволить себе скоротать вечер за чашкой чая и решением задач для первого класса — вероятно, после этого он не имел права упрекать Эггзи в том, что он больше не воспринимает его всерьез.
Эггзи подал ему его зонт и попытался — чемодан, но Гарри быстро перехватил и то, и другое, и тут же почувствовал ватность в ногах.
— До встречи, Эггзи, — кивнул он на прощание.
— Пока, — помахал ему мальчик, все еще улыбаясь. — Спасибо за, э, все. Большое спасибо.
Дверь за ним закрылась, оставив Гарри видимо на самой тихой улице Лондона, где ему вряд ли посчастливится поймать такси почти в двенадцать ночи.
— Мерлин, нужно твое содействие. Комментарии можешь оставить при себе.
— Знаешь, как называется то, чем ты занимаешься? — тем не менее подал голос тот.
— Я не собираюсь говорить об этом, пока не сяду в машину, этот чемодан весит тонну.
— Медвежья услуга.
— Не имею ни малейшего понятия, о чем ты.
— Во имя всего святого, Гарри, либо оставь мальчика в покое, либо оформи над ним опеку.
На секунду — на ту малую часть времени, которой хватило бы, чтобы дать мысли ход — Гарри опешил.
— Не говори чепухи, — в итоге сказал он, — я не могу его взять. У него есть мать.
— Естественно, я рад, что у тебя осталась хоть капля здравого смысла. К слову, ты опаздываешь на дебрифинг по миссии на три часа.
— Можешь сразу записать в протокол, что я опоздал на двенадцать, — потому что будь он проклят, если сейчас поедет в штаб.
— Спасибо, что облегчаешь мне работу, Гарри, большое спасибо.
