Несколько дней спустя
Я теряю счёт времени и прихожу в сознание лишь тогда, когда в дверях комнаты появляется Оливия Нильсен. Она сильно похудела за столь короткое время, а ее волосы цвета вороного крыла слишком потускнели, прибавляя возраста. Ее руки все ещё трясутся, поэтому я отчётливо слышу звон чашек о блюдца, которые она принесла с собой. Я сажусь на кровати, и комната начинает плыть, словно я попала в шторм. На самом деле я ждал этого момента, когда женщина придет выплеснуть на меня всю боль и горечь потери, выставив за дверь, поэтому сейчас я ничуть не пугаюсь, когда она нависает надо мной. -Агата, как давно ты ела? - спрашивает меня женщина, положив чашки с какой-то горячей жидкостью на тумбочку и присев рядом со мной. -Простите..? - выдавливаю я из себя, совершенно не понимая мягкости и заботы в ее словах. -Ты стала слишком худой, - шепчет она, а я лишь нервно сглатываю, пытаясь убрать сухость во рту. -Как и вы, миссис Нильсен, - отвечаю я, и фамилия любимого шведа с привкусом горечи слетает с моих губ. -Оливия. Зови меня Оливия, - шепчет та, а я вижу, как ее губы начинают дрожать от одного лишь упоминания фамилии тех мужчин, которых ей уже никто не вернет. После этих слов наступает гнетущая тишина, нарушить которую не осмеливается никто. Она давит на виски, заставляет меня сжаться в комок и прокручивать наши совместные моменты с Александром снова, и снова, и снова, и снова... Голова гудит от потока воспоминаний, а тело крутит от нехватки теплых рук, как наркомана от нехватки дозы. Передо мной сидит мать, чей сын погиб из-за меня, и я должна сейчас вымаливать прощение у нее, но вместо этого скулю, как потерянный щенок. Я укутываюсь в теплый плед почти с головой и шмыгаю носом, понимая, что скоро нужно будет пить очередную порцию таблеток. -Выпей хотя бы чай, - просит Оливия, а я мотаю головой. -Агата, ты должна это сделать через "не хочу". -Зачем вы здесь? - всего лишь спрашиваю я, пристально смотря в ее осунувшееся лицо. -Чтобы помочь тебе, - спокойно отвечает та, а ее слова делают мне лишь больнее, и теперь я не могу сдерживать себя. -Я убила вашего сына, - говорю я те слова, от которых лицо женщины дёргается, будто ей дали звонкую пощечину. -Он погиб из-за меня! И после этого вы все равно приходите и пытаетесь вытащить меня из депрессии, словно это вернёт Александра обратно. Вы должны кричать на меня и ненавидеть всем сердцем, но вместо этого вы сочувствуете мне, будто я близка вам! Мои терзания выливаются наружу потоком слов, которые молча впитывает в себя Оливия, каждый раз закусывая губу, тем самым сдерживая слезы. Когда я не выдерживаю и с криком опрокидываю чашки с чаем на ковер, она бросается ко мне и крепко обнимает. Ее тело содрогается в тихом плаче, а руки нежно гладят меня по голове и спине, пытаясь успокоить. Я цепляюсь за нее, как за спасательный круг, и принимаю все тепло, которое она способна сейчас мне дать. Я чувствую себя маленькой девочкой, которая так сильно нуждалась все эти дни в материнской заботе, которую, к сожалению, мне лишь сегодня смогла дать совершенно чужая женщина. -Я знаю, каково терять близкого человека, - тихо говорит Оливия, покачивая меня, словно младенца. -Мой муж ушел от нас слишком рано, и на плаву меня тогда держал лишь сын. Если бы не он, я не знаю, что бы со мной стало. Я молча слушаю, чувствуя, что Оливии нужно высказаться, ведь если она будет держать все в себе, то превратиться в такое же приведение, как и я. -Александру было чуть больше шести лет, когда Ульрик покинул нас, - продолжает она, а я дергаюсь от звука имени парня. -Я же тогда была твоего возраста, ещё молодая и не распробовавшая вкус жизни девушка, однако это не помешало судьбе так жестоко поступить со мной. Я винила себя в случившимся, хотя, на самом деле, остановить Ульрика в его замыслах мог только сам Ульрик. А когда подрос Александр, он переложил всю вину на себя, и сколько бы я не пыталась поговорить с ним об этом, он закрывался и молчал, словно немой. -Я знаю, что случилось с вашим мужем, Оливия. И знаю, какую роль сыграл в этом Александр, - перебиваю я ее, вспоминая, как осенним вечером парень открылся мне и поведал то, что скрывало его сердце все эти годы. -Мой мальчик не стал бы рассказывать об этом каждому, поэтому я легко могу догадаться, как много ты для него значила, - продолжает женщина, а я снова нервно вздрагиваю от слова в прошедшем времени. -Вы с ним были так похожи на нас с Ульриком, и я тихо улыбалась, когда слышала, как вы спорите из-за любой мелочи, ведь это так напоминало мне мои отношения с мужем. -Александр говорил, что я ему напомнила вас - такая же умная и капризная, - хмыкаю я и чувствую, как тень улыбки, которой не было уже очень давно, появляется на моем лице. -Говорил, что я понравилась бы его отцу. -И он не врал, - отвечает Оливия, а я замечаю, как в ее глаза буквально на секунду прокрадывается теплота. -Мой сын слишком сильно походил на отца, и иногда это доставляло проблем. Он был упертым и своенравным, как Ульрик, и бывало так, что наши ссоры заканчивались не очень хорошо. Александр даже на зло мне бросил колледж, благо умным он был от природы, и это не помешало ему строить яхты. Ухмылка снова появляется на моем лице, но быстро исчезает от осознания, что эту деталь из своей жизни он так и не успел мне рассказать. -Я знаю, о чем ты думаешь сейчас, Агата, - произносит Оливия, а я лишь прикрываю глаза, чтобы женщина не увидела, как они снова начали блестеть от слез. -Я не буду тебе говорить о том, что время лечит и все скоро пройдет. Я - тот человек, который уже однажды прошла через это, и могу сказать, что время ничего не меняет, я лишь перестала рыдать ночами, но так и осталась верна Ульрику. -Почему смерть тети я переживала проще и не так болезненно, Оливия? - спрашиваю я голосом запутавшегося ребенка. -Я не могу дать точного ответа на твой вопрос, девочка, - шепчет та, перебирая мои волосы. -Возможно, ты начала отдаляться от нее в силу возраста. Возможно, твоя жизнь была слишком насыщена событиями, чтобы ты могла позволить погрязнуть себе в печали. А возможно, рядом были те, кто помог тебе не погрязнуть в этом болоте боли и страданий. Я снова вспоминаю, как Александр не отходил от меня ни на шаг, пока я приходила в себя после пожара, и как, не обдумывая все детали, повез меня в Швецию, лишь бы уберечь от всего того, что поджидало меня за каждым углом. Слезы снова начинают течь по моим щекам, а в груди болит так, будто там снова что-то сломалось или оборвалось. Я отстраняюсь от Оливии и шарю рукой по полке в тумбочке, пытаясь найти нужные мне таблетки, ведь без них я уже не справляюсь, но теплая рука женщины, накрывшая мою кисть, не даёт мне этого сделать. -Прекращай это пить, - серьёзно, но все так же тихо говорит она, а я в недоумении смотрю на нее. -Не губи себя, ты сможешь справиться сама. -Не смогу, - шепчу я, прикусывая нижнюю губу. -Агата, ты сильнее, чем думаешь. Если бы здесь был Александр... -Но его здесь нет! - кричу я, зло смотря на женщину, а она отшатывается от меня, испугавшись такого порыва. -Его здесь нет, и больше никогда не будет. И в этом виновата я! Именно из-за моих проблем с дурацкими родственниками он влез во все это и погиб, пытаясь спасти меня. Если бы не я, то вы сейчас бы не носили чёрное платье и не делали вид, что вам интересно мое душевное состояние. Александра больше нет! С последними словами приходит полное осознание того, что я теперь одна. Сэм и Рэйчел смогут это пережить и займутся своими делами, запихав наши совместные воспоминания в черный ящик, а я так и останусь в своем поместье, доставшемся мне слишком дорогой ценой. Я оседаю на пол, обхватывая плечи руками, и продолжаю плакать, полностью пропуская через себя ту пустоту, которая теперь станет вечным моим спутником. Меня начинает дико тошнить от слабости в теле, а тело покрывается потом, который заставляет футболку неприятно прилипать к коже. Слезы практически заканчиваются, но внутри меня продолжает бушевать буря, заставляя все мои внутренности свернуться в тугой узел. -Агата, скажи, чем тебе помочь? Я сделаю все, что угодно, но только не таблетки, - слышу я голос Оливии, которая приседает рядом со мной и берет мои руки в свои. -Просто перестаньте делать вид, что не ненавидите меня, - отвечаю я, выдерживая свои холодные ладони из ее цепкой хватки. -Перестаньте заботиться обо мне так, словно я хоть что-то значу для вас. Я не хочу слышать ваши слова и видеть вас, потому что абсолютно все напоминает мне о нем. Мне ничего от вас не нужно, кроме как пары дней, чтобы я успела купить билет до Англии, чтобы больше никогда не видеть вашу улыбку, которая... -Я поняла тебя, - спокойно отвечает Оливия, хотя я ожидала совершенно иной реакции. -Я не буду давить на тебя или напоминать о себе, но знай, что здесь тебе всегда будут рады. Ты - выбор Александра, а я всегда принимала его решения. Выяснять, кто виноват во всем случившимся не имеете смысла, это опять же был один из выборов Александра и только его. А я, повторюсь, всегда принимала их. Знаю, что пройдет много времени, прежде чем ты перестанешь винить себя, но помни, я всегда протяну тебе руку помощи. Сказав это, Оливия тихо уходит, и о ее присутствии напоминают лишь осколки чашек на полу и коричневые пятна из-под чая на белом ковре. Я беру один осколок и смотрю на него, будто пытаюсь найти в нем все ответы на бесчисленные вопросы, но белый фарфор лишь тускло блестит от света прикроватных ламп. Я бросаю осколок в дальний угол, осознав всю глупость своих действий, и поднимаюсь на ноги, чтобы достать ноутбук и забронировать билет до Англии. Но меня отвлекает зелёный камешек, бросающий блики на деревянную тумбочку. Я подхожу чуть ближе и понимаю, что это кольцо, которое я когда-то видела у Александра, а перед этим на руке у Оливии. Фамильное кольцо семьи Нильсенов - тонкая оправа из белого золота с изумрудом в центре и многочисленными камушками вокруг него. Я слишком быстро втягиваю воздух, от чего лёгкие начинает жечь, а затем зажмуриваю глаза, надеясь, что украшение исчезнет, но ничего не меняется - я снова вижу кольцо, которое начинает притягивать к себе. Я понимаю, что его оставила Оливия, чтобы я всегда помнила, где теперь мой дом. Я беру его, и сохранившееся на кольце тепло Оливии согревает мою ладонь. Здравым смыслом я понимаю, что украшение необходимо оставить здесь, но что-то необъяснимое заставляет меня крепче сжать ладонь, тем самым принимая подарок. Словно одурманенная я ложусь на кровать, продолжая сжимать кольцо в кулаке, и закрываю глаза. Я ничего не чувствую и разрываюсь на части от эмоций одновременно. Я понимаю, что совершаю ошибку, принимая это украшение, но ничего не могу с собой поделать. Это кольцо было предвестником лучших времен, и, может, глубоко в душе я все же надеюсь, что оно придаст мне сил, чтобы пережить все это, если я возьму его? Дурацкие картинки, где я стою в белом платье, лезут ко мне в голову, когда я погружаюсь в сон, надеясь, что он будет без кошмаров, веди таблетки я так и не выпила.[Наша Таня - На берегу неба (cover)]
-Агата. Я слышу какой-то голос, но не понимаю, что это зовут меня. -Агата. Теперь я слышу свое имя, но до сих пор не осознаю, что происходит и кому я понадобилась. -Lilla katten, очнись. Я резко распахиваю глаза и сажусь на кровати. В глаза слепит яркое летнее солнце, и я жмурюсь, пытаясь привыкнуть к ослепительно у свету. Я чётко помню, что засыпала в комнате в доме Нильсенов, но сейчас я ощущаю на оголенной коже плеч лёгкий ветерок и слышу птиц. Будто какой-то волшебник перенес мою кровать в лес по щелчку пальцев. Я собираюсь с силами, открываю глаза и вижу перед собой море. Лесные птицы оказываются чайками, которых я почему-то не сразу узнала, а вместо кровати я отказываюсь на шезлонге, стоящем прямо на песке. -Какого..? -Я здесь, Агата, - слышу я до боли знакомый мужской голос и поворачиваю голову на звук. В следующую секунду я вскакиваю и, спотыкаясь, пытаюсь отбежать как можно дальше от того, кто оказывается слева от меня - от Александра. Его широкая улыбка озаряет все вокруг, а полы расстегнутой рубашки подхватывает морской ветер. Он непринужденно сидит на шезлонге, будто черный лакированный гроб был лишь обманом моего зрения. -Ты... - пытаюсь я хоть что-то вымолвить, но у меня получаются лишь какие-то звуки, смутно похожие на внятные слова. Александр заливисто смеётся, а мое сердце сжимается до боли от этого звука. Он даже не представляет, как я скучаю по нему. -Я тоже очень скучаю, - отвечает он, тут же прекращая смеяться, а я начинаю думать, что схожу с ума. -И нет, ты не сходишь с ума. Твое тело сейчас мирно спит в моем доме, а душу твою я украл на некоторое время. -Ты и сердце мое украл, Александр Нильсен, - шепчу я, чувствуя, как ноги начинают дрожать и я вот-вот упаду на белоснежный песок. -Где я? -На море, я же обещал тебе, - тепло улыбается парень, а я со стоном опускаюсь на берег, не выдерживая эти эмоциональные американские горки. Парень тут же встаёт с шезлонга и направляется ко мне, а я не могу не заметить как светится он изнутри. Хотя, возможно, он просто неестественно прозрачный, как привидение, и солнечные лучи просто проходят сквозь него. Ага, Агата, расскажи об этом кому-нибудь и тебя тут же запрут в белых четырех стенах. -Ты так громко думаешь, - говорит Александр, садясь рядом со мной, но на расстоянии вытянутой руки. -Что ты хочешь от меня? - шепчу я, уже начиная принимать факт своего сумасшествия. -Это всего лишь сон, Агата, - успокаивает меня парень, чувствуя мое замешательство. -Я не мог уйти, не попрощавшись. -Но ты ушел и оставил меня одну, - я чувствую, как одинокая слеза течет по щеке. -Каждый раз я думаю, что не могу уже плакать, и каждый раз убеждаюсь в обратном. -Не стоит этого делать, - отвечает он и тянется ко мне, чтобы вытереть слезу. Я чувствую на коже что-то теплое и невесомое, словно по щеке проводят шелком или шифоном - теперь это касание Александра. Исчезло привычное ощущение грубоватой кожи от мозолей и горячего дыхания на щеке, что заставляло мою кожу закипать каждый раз. От всего этого остались лишь одни горькие воспоминания. -У меня без тебя не получается, - выдыхаю я, смотря последний раз в его бездонные голубые глаза. -Зачем ты вообще пошел в этот дом? Зачем нужно было все это, если теперь ничего не осталось? -Я не мог иначе, Агата, - отвечает Александр, продолжая свое невесомое поглаживание уже по моему плечу. -А теперь иначе, как тонуть в воспоминаниях, не могу я. Иногда мне кажется, что я умерла с тобой в ту минуту и теперь по этому миру ходит лишь тень той Агаты Харрис, которая была раньше. -Поэтому мы здесь, - с грустью а глазах смотрит на меня парень. -Я не могу смотреть, как ты губишь себя. Голодание, таблетки, сигареты... Да-да, Агата, когда ты стала курить? Я краснею, вспоминая пачку сигарет, которую выкурила сразу же, как вышла из больницы. Это были самые первые дни без Александра, и я не отдавала себе отчёта. От этого противного вкуса вишнёвых сигарет до сих пор тошнит, но тогда мне было совершенно наплевать на это. -Ты оставил меня одну, - начала я, чувствуя, как голос начинает дрожать. -Я не знала, что мне делать. Да я и сейчас не знаю! Если бы не те таблетки, я бы вообще не могла присутствовать на похоронах. А сигареты... Я не знаю, что на меня нашло. Я пообещала Оливии, что больше не притронусь ко всему этому, но ты сейчас уйдешь, а я снова останусь наедине со своими мыслями. Ты делаешь только хуже! Я ненавижу это состояние! Лучше бы там умерла я, чем ты! -Не смей так говорить, ты слышишь меня? - перебивает меня Александр. -Ты нужна живой этому миру, а я уже выполнил свою миссию. -Я никому здесь не нужна! - уже кричу я, не желая слушать какие-то нелепые слова, после которых мне снова будет больно. -Ты нужна ему, - шепчет Александр, и что-то теплое и живое разливается по всему низу моего живота. -Кому? - ошарашенно переспрашиваю я, опуская взгляд на руку парня, которая медленно гладит там, где... -Ему, - повторяет он, улыбаясь ещё шире. -Точнее ей. -Господи, я точно сошла с ума, - со стоном произношу я, ведь того, о чем пытался мне намекнуть Александр не могло быть от слова "совсем". -Агата, ты беременна, - чётче и с напором произносит парень, но я не собираюсь верить в тот бред который преподносит мне мой разум. -Ты носишь под сердцем нашего ребенка. -Агата, проснись! Это всего лишь сон, это всего лишь твое больное воображение, - начинаю бубнить я, плотно зажав уши и зажмурив глаза. -Ну и что, что ты его любишь. Ты не должна этому верить, потому что после антидепрессантов этого точно не может быть. -Господи, хотя бы в упертости ты не изменяешь самой себе, - продолжаю слышать мужской голос даже сквозь закрытые уши. -Lilla katten, сейчас же посмотри на меня! Словно по волшебству я открываю глаза и убираю руки от ушей. Я не знаю, что это за сон, но здесь все подчиняется каждому слову Александра, даже я. Он сидит прямо передо мной, и в его глазах я вижу искры веселья и счастья, и в этот момент мне кажется, будто никаких слез и горечи утраты не было. Будто все было кошмарным сном, и сейчас я проснулась, чтобы утонуть в объятиях парня. -Смотри, - улыбается он и показывает рукой за мою спину. Я оборачиваюсь и вижу маленького ребенка, строящего песочные замки. Это маленькая девочка со смешными рыжими хвостиками, которые подпрыгивают от каждого ее движение. У меня замирает сердце, а дышать становится трудно, но я продолжаю внимательно наблюдать за ней. -Это она, Агата, - слышу голос Александра, который окутывает меня теплом и уютом. -Даже не смотря на все удары судьбы, которые ты приняла на себя, она продолжает жить под твоим сердцем. Не дай этой крохотной жизни исчезнуть, борись за нее и за себя, прекращай голодать и пичкать себя чем попало. Прими ее, как подарок судьбы, за все то, что ты пережила. -Как такое возможно? - единственное, что я могу спросить, все ещё не веря в увиденную картину. -Ты серьёзно хочешь поговорить о том, как получаются дети? - переспрашивает Александр, а я слышу в его голосе смех. -Я про мои стрессы, депрессии и таблетки, - отвечаю я, продолжая, словно завороженная, наблюдать за ребенком. -Говорю, подарок судьбы, - короткий ответ, и я даже спиной чувствую, как он в этот момент пожимает плечами - я слишком хорошо его выучила. -Она будет до безумия похожа на тебя. Маленькая Агата Харрис, вот только... -Глаза твои, - выдыхаю я, когда девочка поворачивается в нашу сторону и начинает строить замки уже в другом месте, не замечая нас. -Да, единственное, что я подарю этой девочке. А вредного характера ей и от тебя хватит. Я невольно охаю и поворачиваюсь к нему, чтобы толкнуть в плечо, как всегда делала на его язвительные высказывания, но попадаю лишь в эфемерное пространство. Я смотрю в то место, где должно было быть плечо Александра, с открытым ртом и не могу понять, что пошло не так. Моя рука прошла сквозь тело парня, даже не встретив преграды на своем пути. Это стало лишь очередным доказательством того, что сказка, в которую я уже поверила, была ложью, и сон мой закончится очень и очень скоро. -У меня осталось не так много времени, lilla katten, - шепчет Александр, подтверждая мои слова. -Я показал тебе все, что хотел, а теперь пришло время прощаться. -Нет, - только и отвечаю я, снова чувствуя соленые дорожки на своих щеках. -Пожалуйста, не уходи. Я правда не смогу без тебя. Только сейчас я осознаю, что вижу его в последний раз, что мой Александр больше не обнимет меня утром, не поцелует на прощание и не пошутит в мой адрес, что всегда выводило меня из себя. Он не придет больше ко мне даже во сне. Это действительно наша последняя встреча. -Я чувствую, как умираю без тебя, - шепчу я, смотря в глаза Александра, которые теперь наполнились печалью и тоской. -Не уходи от меня, пожалуйста. -Я и не уйду, Агата, - отвечает он, подходя ближе, и я замечаю, как дрожат его плечи. -Я навсегда останусь с тобой в той маленькой девочке, которая только-только начинает расти. Я всегда буду рядом, родная, даже когда ты не будешь чувствовать это. Только не губи себя. -Это слишком сложно, - говорю я, зажмуривая глаза и мотая головой, словно пытаясь отогнать от себя всю боль. -Помнишь, что я говорил? Я был чертовки прав, когда выбрал тебя. Ты очень сильная, Агата, и подаришь нашему ребенку замечательную жизнь. Просто некоторое время будет чуть сложнее, чем могло быть. -Сложно будет всегда, - продолжаю настаивать на своем, обхватывая свои плечи руками, которые начал обдувать поднявшийся ветер. Он словно говорил, что наше время на исходе и буквально через минуту от белоснежного пляжа останется лишь пустыня и черная ночь. -Я не представляю свою жизнь без тебя. Александр встает за моей спиной, окутывая своим тепло и защищая уже от пронизывающего ветра. Время здесь течет слишком быстро, и я не успеваю заметить, как солнце начинает садиться за горизонт. Небо окрашивается розовыми, персиковыми и сиреневыми цветами, но мне от такой красоты хочется лишь спрятаться. Все окружающее будто насмехается надо мной, демонстрируя, какой бы могла быть моя жизнь, если бы Александр был рядом. -Смотри, - произносит он за моей спиной еле слышно, будто растворяясь в воздухе. - Вон там, где небо и земля соприкасаются. Когда эта граница растворится, можно прыгать между мирами. Там мертвые могут навещать живых, и наоборот, по крайней мере, так говорится в стихотворении Эхиндорфа. Моя милая Агата, когда увидишь, как соприкасаются небо и земля, как вон там, тогда представь, что я буду тебя там ждать. Я понимаю, что это были последние его слова, и тяжело всхлипываю, пытаясь унять ту дрожь, которая охватила все мое тело. Мне дико хочется кричать, но вместо этого я лишь разворачиваюсь к Александру и вижу лишь пустоту. -Нет, вернись ко мне, - шепчу я, падая на колени и трогая песок в том месте, где он стоял, будто это могло бы вернуть мне его. -Я люблю тебя, Александр. -И я люблю тебя, lilla katten, - шелестит над моим ухом ветер мужским голосом. -А теперь возвращайся домой, чтобы подарить свою любовь той маленькой девочке с голубыми глазами. Я всегда буду в твоем сердце, помни об этом. В следующее мгновение я чувствую невесомое касание губ на лбу, горячую мужскую слезу на своей щеке, и как чьи-то пальцы надевают мне на палец кольцо, которое я сжимала перед тем, как уснуть.Вдаль унесенное ветром Чувство останется где-то На берегу неба Чтобы мы с тобой не забыли Как друг друга любили На берегу неба
Я сажусь на кровати и хватаю ртом воздух, словно до этого находилась под толщей воды, где уже начала задыхаться. Мой желудок скручивает от сильного спазма, и я бегу в ванную, зная, что следующие минут 10 проведу в попытках не выплюнуть органы. Мое тело знобит, руки не слушаются, а голова такая тяжёлая, что тянет вниз на холодный кафель за собой все тело. Однако я встаю, чтобы умыться, и ужасаюсь, увидев себя в зеркале: щеки впали, синяки под глазами могли соперничать с ночью за окном по темноте, а из волос ушел здоровый блеск. И как я, черт возьми, буду следить за ребенком, если за собой не могу уследить толком?! От этих мыслей мне становится ещё дурнее, ведь сон яркими картинками проносится перед глазами, и кажется, что я до сих пор ощущаю прикосновение Александра к рукам. Дрожь от воспоминаний только усиливается, и я чувствую, как очередной ком подходит к горлу, но делаю глубокие вдохи и выдохи, пытаясь прийти в себя. Мозг отказывается воспринимать увиденное мной серьёзно, особенно слова о маленькой девочке, но сомнения все же поселяются в моей голове, и сон уже не кажется фантазией больного человека. Я кладу ладонь на живот и ощущаю слабый толчок, импульс, который проходит сквозь меня, заставляя тело полыхать огнем. -Неужели... Я, не договаривая, выбегаю на слабых ногах из комнаты и направляюсь в другой конец коридоры, где сейчас, скорее всего, мирно спит Оливия. Я распахиваю дверь, и в нос мне ударяет едкий запах табака, от которого начинает мутить. Женщина сидит рядом с балконом и смотрит в окно, медленно выдыхая сигаретный дым. Из моей груди вырывается стон, и только тогда она поворачивается ко мне. -Агата? - удивляется Оливия и тут же тушит то, что осталось от сигареты. -Что случилось? -Я... - пытаюсь произнести хоть что-то, но голос меня не слушается. -Мне кажется, я беременна.***
Белые стены слишком давят на меня, а запах хлорки вызывает тошноту, которая стала моей близкой подругой за последние часы. Я прислоняюсь затылком к прохладной стене и чувствую хоть какое-то облегчение. Раньше я думала, что тошнота вызвана моим душевным состоянием, недоеданием и реакцией на таблетки, но теперь все встает на свои места. Это беременность. -Агата Харрис? - слышу я свое имя и поднимаю голову на врача, который вышел из кабинета гинеколога. -Пройдемте. Я нервно начинаю теребить край кофты, и Оливия сжимает мое плечо в знак поддержки. Когда я забежала в ее комнату и рассказала о своих подозрениях, она в течение минуты молча сидела и хлопала глазами, а затем, будто током ее ударило, женщина начала носиться по комнате и обзванивать всех врачей. И вот, теперь я ложусь на белую кушетку, предварительно сдав все анализы, и жду вердикта. Чувствую, как гель холодит мою кожу, а затем специальным прибором врач размазывает его по животу. Слышу гул голосов Оливии и гинеколога, но не понимаю, о чем они говорят. Я замечаю, как мужчина в белом халате сводит брови к переносице, а затем на его лице расплывается улыбка. -Хотите услышать сердцебиение? - тепло спрашивает он, и я киваю головой, не совсем понимая, что от меня хотят. По кабинету раздается какой-то булькающий звук, смутно напоминающий удары, а врач поворачивает ко мне экран, на котором я вижу, как в центре темного пятна бьётся маленькое сердце. Я закрываю рот рукой, пытаясь сдержать всхлип, но ничего не получается, и мое тело начинает трястись от плача. Картинка на экране размывается, и врач выключает звук. Я смотрю на Оливию, которая вытирает слезы платком и тепло улыбается, и не понимаю, что чувствую. Хочется смеяться и плакать, летать и биться головой об стену от страха. Что мне теперь делать с этим? Этот ребенок будет так сильно напоминать мне Александра, что я боюсь не выдержать этого. -Ваша беременность длится уже 8 недель, - говорит врач, а я продолжаю удивляться, как не заметила это. -У вас есть вредные привычки, хронические заболевания? -Нет, но я последние дни принимала слабые антидепрессанты. Сигареты тоже были, - отвечаю я и слышу тяжёлый вздох Оливии. -Я не вижу никаких патологий и проблем у плода, но вам стоит наблюдаться у врача некоторое время, чтобы мы точно могли избежать ненужных рисков. Если вы, конечно, хотите оставить ребенка. Оливия испуганно смотрит на меня, а я даже не знаю, что ответить. Я ничего не знаю и не понимаю. -Можно мы позвоним вам через несколько дней? - переспрашивает женщина, пока я пытаюсь прийти в себя. -Чем раньше, тем лучше, - коротко отвечает врач, подавая мне полотенца. -Агата, выбор в любом случае остаётся за вами, но с плодом сейчас все хорошо. Я что-то отвечаю ему, но не помню, что именно, и пока Оливия задаёт вопросы, выхожу в коридор. Я слышу стук собственного сердца, а может, это все ещё отголосок сердцебиения плода отдается в моих ушах. Ребенка, а не плода, Агата. Твоего ребенка. Той рыжеволосой девочки, которую ты видела сегодня ночью. -Ты издеваешься надо мной, Александр, - шепчу я, и мне кажется, что в ответ на мою реплику где-то вдалеке раздается его смех. -Ну вот, я продолжаю сходить с ума. -Агата? - подходит ко мне Оливия, изучающе смотря на меня. -Как ты? -Я не знаю, - выдыхаю я. -Я запуталась и совершенно не понимаю, как мне быть. -Как ты вообще пришла к мысли о беременности? - уточняет она, уводя меня в какую-то комнату, где практически не было людей. -Просто подумала, что тошнота слишком часто возникает, - увиливаю я от ответа, не желая рассказывать все то, что было ночью. Эта история останется лишь со мной, как самое сокровенное и дорогое. -Да и задержка была сильной. За всеми этими событиями я и забыла про свой календарь, а тут как-то поняла, что что-то идет не так. -Если честно, то это просто чудо какое-то, - тепло говорит женщина, а я вижу, как в ее душе начинает зарождаться любовь к ещё не родившемуся ребенку. -Частичка Александра, которая будет с нами. -Оливия, я не знаю, - пожимаю я плечами и вижу, как начинает потухать огонек в ее глазах. -Я не справлюсь без него. -Ты не оставишь ребенка? - сиплым голосом спрашивает она, а ее нижняя губа начинает дрожать. - Не думай, что я сейчас буду заставлять тебя или упрашивать об обратном, но ты точно хочешь этого? -Я же сказала, что не знаю ничего! - повышаю голос, и люди, заметив нашу перепалку, начинают покидать комнату, оставляя нас одних. -Этот ребенок будет его копией, и, смотря на него, я буду видеть Александра. Смотреть, как он спит, и плакать ночью в подушку я не хочу! Этому ребенку нужна здоровая и счастливая мама, коей я не являюсь. Я не хочу избавиться от него, но и как жить с ним я не понимаю. Тишина, наступившая после моих слов, начинает звенеть у меня в ушах, и я вижу, что этими словами разбила сердце Оливии в очередной раз. Да, я говорила, как эгоистка, думающая только о себе, но в данном состоянии я не смогу дать этой девочке нормального будущего. -Александр тоже напоминал мне Ульрика, причем в моменты печали и скорби ещё больше, чем в обычные дни, - произносит Оливия, беря меня за руку. -Я тоже билась в истерике, как ты сейчас, видела своего сына и не понимала, как мне себя с ним вести. Иногда мне казалось, что... Что я не смогу жить с ним, и тогда мне становилось страшно. Я боялась, что он больше не увидит во мне самого родного и близкого человека, а ему моя любовь в тот момент нужна была больше, чем кому-либо. Я слышу в ее голосе сожаление и раскаяние за поступок и чувства, которые она тяжким грузом несет до сих пор на своих хрупких женских плечах. И я вижу, как Оливия хочет подарить любовь, которой в ней сполна, тому ребенку, которого мы сегодня увидели, словно это будет искуплением перед Александром за ее далёкое прошлое. -Это будет девочка, - говорю я Оливии, вспоминая свой сон. -Рыжая, как я, и с голубыми глазами, как... -Александр, - заканчивает женщина, и по ее щеке стекает одинокая слеза, задерживаясь в ямочке, появившейся от улыбки. -Спасибо, Агата. -Вам не за что благодарить меня, а теперь давайте вернёмся к врачу, и я пройду полное обследование, чтобы все прошло хорошо, - отвечаю я, но в глубине души все ещё немного сомневаясь в том, справлюсь ли с этой задачей без него. Однако одно я знаю точно - только любовь будет способна оставить меня на плаву, и ее я подарю той маленькой девчушке. -Ох, я вижу, ты всё-таки приняла кольцо, - замечает Оливия украшение на моем безымянном пальце левой руки. -Ты могла надеть его и не на этот палец. Не стоит брать на себя такие обязательства. -Нет, не могла, - отвечаю я с улыбкой на лице, вспоминая последние мгновения моего сна. -Вашему сыну было бы приятно видеть его именно на этом месте. "Ну что, Александр, попробуй только сказать, что ты не счастлив", - думаю я, а в ответ слышу его тихий смех. Если я начинаю сходить с ума таким образом, то я согласна стать Безумным Шляпником на всю оставшуюся жизнь.1,5 года спустя
-Александра, смотри, какие цветы мы несем твоему папе, - говорю я маленькой девочке на моих руках, пытаясь одновременно удержать и ее, и букет. -Знаю, наш папа не девочка, чтобы получать их, но сегодня он немного потерпит. Дочка крепко сжимает в ладошке мои волосы, и я уже десятый раз за утро корю себя за то, что не заплела их в хвост. Александра Аннет Нильсен уже достаточно выросла и набралась сил, чтобы начать доставлять хлопот. Отпустив мои пряди, она тянется к белым лепесткам лилий, но я ловко прячу букет за спину, а девочка звонко смеётся. -Если мы принесем папе ломаные цветы, то он расстроится, Александра, - спокойно говорю я, а дочь в ответ сдвигает брови к переносице, будто все понимая. Ее голубые глаза становятся слишком серьезными, а густые ресницы трепещут на ветру. Иногда мне кажется, что я родила не маленькую девочку, а уже взрослого понимающего человека, потому что то, как она иногда внимательно слушала меня и, казалось, кивала головой, поражало абсолютно всех. -Давай ее мне, а ты пока сходи одна к нему, - произносит Оливия и тянет руки к внучке, но я уворачиваюсь, из-за чего Александра снова начинает звонко смеяться. -Нет, я хочу, чтобы он увидел ее, поэтому попрошу вас пока подержать цветы и дать нам время побыть одним, - отвечаю я, и женщина, кивнув головой, забирает лилии. -Тогда я схожу пока к Ульрику, - поясняет она, удаляясь в противоположную сторону. Я провожаю ее взглядом и быстрым шагом направляюсь к уже немного забытом месту. Кроме серой плиты здесь ещё посажены мелкие цветы, которые тут же привлекают внимание дочери, но я крепко держу ее на руках, не позволяя той упасть. Сегодня у девочки первая встреча с этим местом, и я почему-то сильно волнуюсь, будто хочу познакомить ее с живым человеком. -Привет, - тихо говорю я, садясь на скамейку и усаживая ребенка к себе на колени. -Прости, что не привела ее сюда раньше, но я была не в силах это сделать. Александра родилась в конце августа, и я почти не выпускала ее из рук, боясь, что она - очередной сон, и что стоит мне моргнуть, как ее тут же заберут у меня. Я тонула в ее голубых глазах, которые достались ей от отца, и целовала каждый день ее пухлые щеки, плача от сильной любви к ней. Я каждый день ругала себя за сомнения насчёт ребенка, и продолжаю делать это до сих пор. Однако наступали дни, когда мое сердце вспоминало о теплых объятиях любимого мужчины, и тогда я уже плакала от того, как сильно мне его не хватает. Я представляла, как он бы души не чаял в нашей дочери, как положил бы весь мир у ее ног, лишь бы у нее было все, и плакала ещё сильнее. В такие дни Александру забирала Оливия, и я переживала свою печаль одна, вертя в руках кольцо с изумрудом. После рождения дочери осень наступила слишком рано, и я побоялась вытаскивать Александру на улицу на долгое время. А там пришла зима, ещё холоднее, чем осень, и я решила дождаться начала лета, когда лучи солнца подарят дочери веснушки, да и она сама станет чуточку взрослее. -Я знаю, что ты всегда рядом с нами и знаешь, как она выглядит, но я решила, что здесь Александра узнает, где ее папа, - говорю я сама себе, зная, что он меня слушает. Услышав свое имя, девочка тянет руки к моему лицу, и я поднимаю ее на ноги, которыми они тут же начинает топтаться по моему платью. -Смотри, Александра, здесь теперь спит твой папа, - рассказываю я ребенку, понимая, что она осознает это лишь годам к двум, даже позже, но все равно продолжаю делать это. -Он отдал свою жизнь, чтобы ты сейчас улыбалась мне. Девочка словно понимает, о чем я говорю, и заливается громким смехом. Я щекочу ее лицо своими волосами, от чего она смеётся ещё больше. -Твой папа был героем, и всегда им останется, - произношу я, замечая подходящую к нам Оливию. -А теперь тебе надо побыть немного с бабушкой. -Как вы? - спрашивает та, положив букет лилий на траву рядом с могильной плитой и смахнув с нее пыль. -Мы разошлись всего лишь на 10 минут, так что за это время ничего не успело произойти, - отвечаю я, в этот раз передавая дочь в руки Оливии. -Тебя оставить здесь одну? - спрашивает та, поправляя девочке башмачки. -Да, дай мне, пожалуйста, время, - прошу я и целую дочь в лоб, прежде чем они направляются в сторону выхода. Я сажусь обратно на лавочку и тяжело вздыхаю, запуская руку в спутанные от ветра волосы. Я здесь не была с того самого злосчастного дня, боясь не выдержать наплыва эмоций, но недавно поняла, что мне надо столкнуться со своим страхом лицом к лицу, чтобы стало еще легче. -Ты говорил, что будет чуточку сложнее, чем обычно, но на самом деле эти полтора года были адским пеклом, - начинаю я, прикрывая глаза, пытаясь унять непонятно откуда взявшееся волнение. -Прости, что не показала тебе ее раньше. Я знаю, что ты и так прекрасно видишь ее, но почему-то мне кажется, что здесь ты максимально близок к нам. Листья шелестят над моей головой, а мне снова кажется, что я слышу шепот Александра. -Я переписала тетин бизнес на брата с сестрой, представляешь? Надеюсь, она не сильно злится на меня, - продолжаю я, ощущая с каждым словом все бо́льшую лёгкость на душе. -Зато пристань в той деревушке, которую я решила развивать, процветает с каждым днём под бдительным надзором Бригитты. Александра даже уже была там и испачкала все лицо в сладкой вате. Я останавливаюсь и чувствую, как предательская слеза все же скатывается по моей щеке. -Я думала, что выплакала все ещё зимой, но каждый раз, когда я замечаю, как она похожа на тебя, это происходит снова и снова, - шепчу я. - Ты - наглый врун, Александр Нильсен, потому что от меня у нее только цвет волос. Да, пусть нос и губы тоже мои, но стоит ей улыбнуться, и... Это невыносимо. Я будто вижу тебя, хочу дотянуться, но каждый раз это не получается, и эмоции берут надо мной верх. Первое время в такие моменты Александру у меня забирала Оливия, но сейчас я пытаюсь справиться с этим вместе с дочкой. Я замолкаю, чувствуя, как что-то теплое окутывает мои плечи, улыбаюсь, представляя на себе руки любимого. -Теперь ее зовут lilla katten, и я так скучаю по этому прозвищу. Иногда мне кажется, что наши отношения были лишь плодом моего воображения, но затем я снова смотрю на дочь и понимаю, что все было реально. Сэм и Рэйчел тоже видят в ней тебя, так что я ещё раз повторюсь - ты наглый обманщик. После этих слов листва начинает шелестеть громче, и я слышу в этом смех Александр. -Кстати, Сэм иногда приезжает из Англии в гости. Он там открыл свое детективное агентство, а Рэйчел осталась здесь, продолжает заниматься яхтами, - рассказываю я Александру, будто он сам этого не знает. -Сложно было найти нить общения с ними после случившегося, но, когда новость о моей беременности дошла до них, они тут же приехали ко мне просить прощения за то, что не были рядом, когда это мне было так нужно. Но я не злилась и не злюсь на них, и сейчас Рэйчел появляется в нашем доме так часто, будто хочет прописаться там. Я снова делаю паузу, чтобы собраться с мыслями, и продолжаю: -Мне так хотелось, чтобы ты был рядом, когда Александра первый раз улыбнулась, когда первый раз села или сделала первый шаг, пусть и держась за мою руку. Скоро ей исполнится год, и я очень хочу, чтобы ты был на этом празднике. Сделал бы всем нам сюрприз, как тебе? Мы бы погасили свет, зажгли свечи на торте, и когда бы пришло время задувать их, ты бы зашёл в комнату с широкой улыбкой на лице и сказал бы: "Я дома, Агата". Я бы с дочкой на руках кинулась в твои объятия и... Поднявшийся ветер осушает дорожки от слез на моих щеках, и я закусываю нижнюю губу, подавляя всхлип. -Знаешь, я все ещё смотрю на горизонт и жду, когда смогу увидеть тебя как тогда, во сне, - продолжаю я, ощущая, как горечь утраты потихоньку начинает отпускать, словно этот разговор был единственным решением этой проблемы. - Но ты все не приходишь, а я продолжаю смотреть. Когда-нибудь я расскажу о том стихотворении Александре, и мы будем смотреть на горизонт вместе, а пока... Я поднимаюсь со скамейки, чувствуя приятную пустоту и лёгкость от всех высказанных слов, присаживаюсь к могильной плите и смахиваю оставшуюся пыль. -Ты - мое безумие, и я до сих пор схожу с ума, Александр, - шепчу я, целую свои пальцы и подношу их к серому мрамору. -И если это не любовь, то к черту все, правильно? Покойся с миром, душа моя, а мы будем приходить к тебе почаще. Я иду к выходу молча и с теплой улыбкой на лице, которую раньше дарила только дочери. Лёгкий ветерок поднимает мое платье, от чего я пищу, как девчонка, а сквозь шелест листвы слышу знакомый голос: "И я тебя люблю, мой сильный и нежный котенок" - и начинаю звонко смеяться в ответ.