–вино и сигареты

Школа и правда превратилась в притон, как и рассказывал Чанмин. Сейчас все вокруг вели себя именно так, к середине дня о Чанхи уже ходили различные придуманные слухи. Любое неверное движение может сделать тебя изгоем, а доказывать кому-то свою непричастность как со стенкой разговаривать. Но у Чанхи было на кого положиться, даже если Чанмин был старостой и самым прилежным учеником в глазах учителей, в школе его боялись и не подходили лишний раз к Чанхи, когда тот стоял рядом. Оставалось только догадываться о всех секретах этого места, которые с каждым днем набирали обороты, всегда возникало желание спросить у своего, пока что, единственного друга про случившееся и сложившиеся обстоятельства, но лишний раз не хотелось тревожить и без того беспокойного Чанмина. Последний урок проходит, к счастью, в тишине и спокойствии. До одного момента. В спину Чанхи прилетает клочок бумаги, исписанный одним лишь словом, которое преследует его весь учебный день. Кто-то из учеников решил воспользоваться тем, что они остались в классе без учителя, и очередной раз «остроумно» пошутить. – в одно место себе засунь эту бумажку, придурок, - Чанмин будучи его соседом по парте, подобрал ее и кинул со всей силы отправителю, сопровождая все действия очень презрительным взглядом. Отворачиваясь назад, он посмотрел на Чани, который почти лежал на парте от безысходности. – ребят, не трогайте психованного, а то он еще Енхуна позовет, - раздался смех на все помещение, от чего по коже Чанмина пробежали мурашки. Как же его достало то, что абсолютно всегда к нему приплетают Енхуна. От эмоций он сильно сжал кулаки, да так, что на ладошках обязательно останутся следы от ногтей, но все же решил промолчать. К счастью для обоих, прозвенел звонок. \\\ – может быть тебя проводить? – Мин правда переживал за него, и хотел убедиться в том, что Чанхи дойдет до дома в безопасности. – не стоит, я не ребенок, ты и так сделал многое, - он утомился и просто хотел побыстрее пробраться в свою комнату мимо матери и сестры, снова закрыться в ней до самого утра, последнее время он даже не ел. Чанмин мог только обнять его на прощание и смотреть в уходящую спину. Когда друг скрылся за поворотом, он наконец повернулся в сторону своего дома и встретился с взглядами одноклассников, которые в тот же момент перестали смотреть. Дорога до ворот школы оказалась слишком длинной для восприятия. Чанхи старался смотреть только себе под ноги, ускоряя шаг. Он не знал, что ему делать дальше, стоит ли вообще посещать эту гребанную школу? Еще несколько дней назад он думал о том, что перестал испытывать любые эмоции, но сейчас он понял, что просто где-то потерял чувство счастья или радости, теплоты. Наконец, он вышел с территории школы, переступив порог ворот. Глубоко вздохнув, он посмотрел на небо, пытаясь найти спасение от этой жизни, но получил лишь удар в бок, от которого отлетел назад к забору. Глаза из-за того, что он смотрел на солнце, не сразу словили фокус, но присмотревшись, Чанхи уже мечтал о том, чтобы в этот момент он ослеп. Перед ним стоял Хенджин, а рядом еще два парня. Те, что были позади выглядели как-то слишком беспокойно, то и дело переминаясь с ноги на ногу. Хенджин же, напротив, спокойно стоял, выжидая, пока Чанхи придет в себя. – кажется мы сегодня не договорили, - Хенджин стал подходить ближе, смотря ровно в глаза. Когда расстояние между ними сократилось, Чанхи лишь отвернул голову, не желая дольше встречаться с ним взглядом, но ему не дали этого сделать, схватив в ту же секунду за подбородок, поворачивая к себе. – давай рассказывай все, что знаешь про Сону и Енхуна, иначе целым домой не вернешься. Как же он устал от того, что абсолютно везде, где бы он не появлялся, его считают слабым и наивным, дураки. Чанхи терпит, и терпит он это всю свою жизнь, потому что сил сдачи дать не хватит, по крайней мере он так думал. Но в какой-то момент в его голове загорается лампочка и появляется чувство злости, подобное урагану. Медленно, он поднимает глаза, и теперь от взгляда становиться страшно Хенджину. – не дождешься, скотина, - пусть чанхи не умеет драться, но перцовый баллончик в кармане, который с утра всучил ему Чанмин, сейчас очень кстати. Не проходит секунды, как Хенджин скорчивается от боли и кричит что-то непонятное. Джисон, кажется так его звали, без промедления подбегает к Чанхи и бьет куда-то под легкие, от чего на мгновение останавливается дыхание, второй удар уже по лицу, и, казалось бы, плевать, ведь он уже давно ничего не чувствует. Но ему стало больно, и боль эта разливается по всему телу, пуская дрожь и страх. – туго думаешь, мальчик, еще накинуть, чтобы понял? – Джисон собрал всю уверенность, которая у него есть и подал голос, но продолжалось это не долго. – отойди от него, иначе я тебе накину, – среди всех мыслей в его голове, Чанхи пытается разобрать голос и думает, что это либо его спасение, либо полный конец. – я сказал съебались от сюда все. – Джисон послушно встает с места и помогает подняться Хенджину, после чего они молча уходят. Чанхи тихо сидит на асфальте, опираясь на забор, и вновь поднимает взгляд в небо, долго не отводя. Сону просто стоит рядом и понимает, что сейчас лучше не давить на него и дать ему время. Но в какой-то момент Чанхи просто начинает смеяться, даже несмотря на то, что его лицо в крови, а бок неприятно ноет. – и чего ты ржешь, ненормальный, - Сону конкретно злой и действительно не понимает, что смешного в том, что его побили, а если бы он еще вовремя не пришел, то и совсем прибили бедного. – я чувствую эмоции, - Чанхи поворачивает голову, и Сону впервые видит его улыбку, которая оказалась еще красивее, чем он мог представить, - ты можешь себе представить, у меня все-таки получилось!! Чанхи подрывается с холодного асфальта и бросается к Сону. Он его обнял? Сону не верит, но все же протягивает руки, чтобы обнять в ответ, и пытается понять, что с ним происходит. И даже спустя пару минут Сону не верит. Он просто не может поверить в то, что на этой земле реально существуют такие люди как Чанхи, такие смелые, добрые и с красивой улыбкой. – пошли, тебе надо кровь вытереть, - чтобы как-то унять свою потерянность, он решает разбавить обстановку вполне логичным предложением. Чанхи лишь возвращает свой не доверительный взгляд, от чего у Сону непроизвольно закатываются глаза, - не переживай, ко мне пойдем. \\\ – не дергайся, в глаз попаду, - Сону старательно пытался обработать все раны Чанхи, которые будут красоваться на его лице еще, как минимум, две недели. Тот же вертелся во все стороны, не давая Сону закончить начатое. Во-первых, боль не утихала, а под ватой со спиртом становилась только хуже, во-вторых, Чанхи все еще не до конца мог доверять Сону. Да, он помог ему, и даже, возможно, спас от чего-то похуже, чем пару ссадин на лице, но этого не хватит, чтобы забыть о его дурной славе. – мне больно, стой, - Чанхи перехватил руку Сону, и отодвинул со своего лица, смотря прямо в глаза. Он сам не заметил, как стал молча рассматривать Сону в упор, переключаясь от глаз на губы и так по кругу. От собственных мыслей его отвлек смех Сону, который уже устал сидеть в одной позе, а Чанхи понял, что немного залип, поэтому отпустил его руку и подошел к зеркалу, - я сам. На это действие Сону лишь пожал плечами и сел на кровать, поднимая свой рюкзак с пола. Чхве наблюдал за его действиями через зеркало и думал о том, что сошел с ума, ведь прямо сейчас он стоит в квартире самого Ким Сону и находится с ним наедине. Как он мог согласиться на это будучи в абсолютно трезвом состоянии. В любом случае, он собирался уйти как можно быстрее, чтобы предупредить Чанмина о случившемся. Потеки крови с лица убрать, конечно, получилось, но вот раны еще долго будут болеть и гореть красным цветом на бледном лице. – я, наверное, пойду, спасибо, - он неловко развернулся, ожидая, что Сону встанет и закроет за ним дверь, но тот совсем не торопился, уже закуривая очередную сигарету. – присядь, есть разговор. Или ты думаешь я пришел, чтобы реально спасти тебя? – Чанхи закатил глаза, но все-таки сел рядом, ожидая, пока Сону соизволит докурить и потушить сигарету. – как ты, наверное, понял, уже все в курсе всех событий, и Енхун тоже. – он сделал небольшую паузу, - вся проблема в секрете, который ты, по моей милости, узнал. Единственное, что я попрошу, это то, чтобы он не всплыл. Нигде. Понял? – я буду молчать, и меня будут дальше караулить эти ублюдки? Ты в своем уме? – лишь согласись, и я сделаю так, что тебя не посмеет тронуть ни одна тварь в этой школе, - Сону приблизился к Чанхи настолько близко, насколько мог, и почти прошептал эти слова ему на ухо, от чего по телу пробежали мурашки и захотелось спрятаться где-нибудь. И опять этот зрительный контакт, который сводит с ума. Чанхи снова залип, но в этот раз опомнился он быстрее, отодвигая Сону свободной рукой и выпрямляясь. – хорошо, все равно этот секрет не играет для меня никакой роли, не волнуйся. \\\\\ – держи свою дрянь, - Чанмин протягивает очередную пачку сигарет, которые уже начали ему в кошмарах сниться. Очередной повод встретиться, который у Енхуна вошел в привычку. – моя дрянь прямо сейчас стоит перед мной, а это называется сигареты, - и снова эта гадкая улыбка, полная самолюбия, которая уже почти год вызывает у Чанмина дикую злость. И он давно бы разорвал Енхуна на кусочки, если бы тот не плясал под его дудку. Любое желание Мина закон для него, любой запрос. Как-то Сону назвал их отношения ядовитой любовью, что очень верно подходит. Енхун дорожит, но не показывает, Чанмин же ненавидит, но ему удобнее быть рядом, быть под защитой. И вот сейчас он снова наблюдает за тем, как Ким набирает дым в легкие, - Чанхи узнал про таблетки, наверное, ты в курсе. – он не говорил мне ничего, но теперь знаю, - Чанмин знает абсолютно все их секреты, но, наверное, Чанхи догадаться не мог до того, насколько близки отношения между ними. Запрыгивая на каменную ограду рядом с Енхуном, Чанмин отбирает «дрянь» из его рук и затягивается буквально один раз, возвращая ее на место, после чего корчит лицо и старательно пытается не закашлять. – никогда не пойму, почему тебе это нравиться. Вкус отвратительный. – хочешь, тебе с клубничкой куплю, может понравиться, - Енхун смотрит на Чанмина в ожидании какого-то ответа, но вместо этого они оба начинают смеяться. Затихая, Енхун все так же продолжает смотреть на Мина глазами, в которых было пусто. Никто никогда не узнает, что творилось у него на душе в этот момент. По ощущениям это был ураган. – я пойду, поздно уже. До завтра. – стой, уже правда поздно, может у меня останешься? Мой дом через дорогу, - он сам не знает, что им руководило в этот момент, но что-то внутри заставило его это сказать. Дурное предчувствие преследовало его весь вечер, из-за чего совсем не хотелось отпускать Чанмина по темноте. – мы проходили эту тему, и она закрыта. Я домой, и провожать меня не надо, и тебе самому домой пора, - каждый раз одно и то же, один холод в глазах. Уже в сотый раз, он молча уходит в темноту, оставляя Енхуна так и сидеть на этом месте. Жизнь ломает тебя, прям как ломается сигарета под руками Енхуна, без шанса на восстановление. Он выкидывает обломки в урну, продолжая прожигать спину Чанмина, а плохое предчувствие только нарастает, но он разворачивается и направляется домой. Зря.