Загадка Центрального парка

Я чувствую, что мне надо остановиться. Стой. Здесь и сейчас. Холод просачивается сквозь кожу, проходит по всему моему телу, перебирает каждое нервное окончание своими цепкими пальцами, каждый миллиметр кожи. Ветер. Он так больно ударяет в лицо. Снег на ресницах мешает мне, в глазах все расплывается от этой чертовой тающей воды. Я быстро хлопаю ресницами. Белые хлопья освобождают мои глаза, они падают, падают куда-то вниз. Ниже и ниже. Я опускаю глаза и не вижу своего отражения в водной глади. Ее больше нет. Только лед. Я дышу. Дышу очень глубоко, чтобы не потерять сознание от всего того, что происходит сейчас в моей голове. Мои воспоминания. Первый разговор, боль и удушье, дрожь в моих руках и страх. Почему теперь это видится так отчетливо? Сентябрь. Гул. Сотни голосов учеников МакКинли сливаются в один единственный монотонный звук. Обрывки слов, невнятное бормотание и звон столовых приборов. Уже давно привычный столик у окна для футболистов - парни из высшего общества. Куда нам, простым смертным, до этих кретинов, средний балл которых едва превышает единицу. Далее стол для болельщиц, стол позора и унижения для старшеклассниц, весящих больше сорока пяти. Стол для ботаников, ребят из клуба воздержания и танцевального кружка. Прохожу мимо. Вряд ли мне здесь рады. Вон тот дальний стол в углу, мне туда. Почетное место для лузеров из хора школы МакКинли. Пожалуй, единственное место, где я чувствую себя немного лучше. Я бы сказал, что нахожусь в своей тарелке, но какой нормальный человек назовет стол для неудачников своим пристанищем? Я проклинал себя уже тысячу раз, и, наверное, не перестану этого делать. Мои раздумья снова не привели ни к чему хорошему. Мое позорное шествие к столу для фриков обернулось настоящим фрик-шоу. Едва я миновал футболистов с их дежурными подколками, относительно моей ориентации, как тут же налетел на одну из болельщиц. Я отвлекся всего на секунду, повернувшись к тупоголовым качкам, чтобы ответить на их нападки. Мгновение спустя, я почувствовал какую-то преграду впереди и со всего хода врезался в нее. Вы когда-нибудь наблюдали за падением в замедленной съемке? Знаете, это очень забавно. Мой поднос был выбит у меня из рук, и вся еда словно выпорхнула из него в ту же секунду. Она падала невероятно медленно: яркий апельсиновый сок неторопливо, капля за каплей, стекал на алую форму моего «препятствия», мюсли разлетались в разные стороны, украшая пол россыпью из пшеницы и сухофруктов, а кульминация – горячий сырный суп, был выплеснут чернокожей на голову, сопровождаемый громким взвизгом и недовольными возгласами со стороны. Еще секунду в кафетерии была тишина. Давящее молчание сменилось громким смехом и заговорщицким шепотом. - Я… Я не хотел. – Глупо начал оправдываться я. - Ты идиот! – Громкое и отчетливое. Девушка начала суетливо отряхивать голову от остатков супа. - Мерседес. – Послышалось где-то позади чернокожей. Это был один из футболистов, не такой высокий, как остальные. Обеспокоенный взгляд его голубых глаз был направлен на брюнетку, стоящую передо мной. – Все в порядке? – Голос такой мягкий, бархатный. - Нет. Разве ты не видишь? – Истерически завизжала она. - Прости… - Я не мог сказать чего-то еще. Быть виноватым в такой ситуации и промолчать? Нет уж. Теперь паренек с голубыми глазами смотрел на меня. Он оглядел меня с ног до головы и подошел к девушке, осыпанной моим сегодняшним обедом. - Эй, придурок из хора, какого черта ты вытворяешь? – Снова со стороны футболистов. Голос не был таким доброжелательным, как у голубоглазого. Кажется, сегодня день для тотального унижения. - Пойдем. – Пока я терпел подколки и мерзкие шуточки от футболистов, обеспокоенный парень взял под руку чернокожую и они удалились из кафетерия. Весь остаток дня мое появление сопровождалось задорным свистом и мерзким смехом. Я чувствовал себя посмешищем, оно так и было. Никто из учеников не упустил возможности напомнить мне об этом случае в своей очень своеобразной манере. «Эй, чувак, как на счет обеда за мой счет?» - С этими словами один из футболистов выплеснул на меня чертов слаш. Наверное, он горд собой, как и вся эта толпа тупиц, вылупившихся на меня и прикрывающих ладонями свои мерзкие рты. Зачем? Я слышу ваш отвратительный смех. Разве вам не плевать? Я привык к этому, они поглумятся и успокоятся. Какой смысл идти против всех? Это априори поражение. У меня было слишком много домашнего задания на сегодня. К тому же, нужно придумать песню, описывающую свое состояние. «Неделя откровений» - очередная гениальная идея мистера Шу. К счастью, на это у меня есть еще целых шесть дней. Я находился в библиотеке, взял пару случайных книг и сел за крайний стол у двери. Здесь не было тех придурков и безмозглых шутов, которые на публику готовы унижать даже собственных друзей. Здесь была тишина и покой, такой необходимый мне сегодня. Странно, но теперь мне казалось, что это идеальное место. Это было моим убежищем от посторонних глаз, от любопытных взглядов и ненавистных одноклассников. Однажды я уже нашел такое место. Им был хор. Кажется, я нашел здесь второе, в этом закрытом ото всех мире, в шуршании страниц и скрипе книжных корешков. В карандашных пометках на страницах и забавных рожицах в конце книг. Это было для меня словно сон. Умиротворение и оцепенение. Дверь библиотеки резко распахнулась, мой бесшумно существующий сон нарушили. Футболист. Не думал, что они знают сюда дорогу. Немного приглядевшись, я узнал того голубоглазого паренька, которого видел в кафетерии. Я должен с ним поговорить. - Привет. – Окликнул его я. - Что? – Он обернулся на голос и увидел меня, сидящего за столом. - Привет… - Снова. Отличное начало, Андерсен, браво. - Да, привет. Напомни, как тебя зовут? – Паренек озадачен. Он взял у библиотекарши какую-то книжку и направился к моему столу. - Блейн. Блейн Андерсен. Мы виделись в кафетерии. – Уточнил я. Может, не стоило? С таким же успехом я мог сказать: «Привет, я тот придурок, который облил твою подругу кипятком с ошметками сыра». - Курт. – Представился он. - Точно. Ты - парень из хора. – Как тактично. - Да. Из хора. – Теперь я не смог сдержать смешок. - Что-то не так? – Снова этот озадаченный взгляд. Он весьма милый, когда возмущенно вскидывает брови. - Прости, я думал ты вспомнишь… Кхм… Несколько другую деталь обо мне. - А… Ты о сегодняшнем фиаско? – Он улыбнулся. – Я быстро забываю о таких вещах. - Ясно. Слушай, я хотел бы извиниться перед этой девушкой. Вышло очень неловко. - Согласен. Стоило бы. – Парень сделал паузу и немного прищурился. – Я спрошу ее, хочет ли она тебя видеть. - Я был бы благодарен. - «Над пропастью во ржи»? – Он смотрит на мою книгу. – Не знаешь, куда деваются утки в Центральном парке, когда пруд замерзает? - Что, прости? – Я немного опешил. - Ясно. Надеюсь, что ты вскоре дочитаешь эту книгу. – Он снова улыбнулся и вышел из библиотеки. Пожалуй, он один из самых странных парней, которых я когда-либо видел. Должно ли мне это нравится?