Муженёк

***

      У Джисона по-детски пухлые щёки, привычка прикусывать губу, когда задумывается и аромат персиков с оттенком манго. Джисон — омега. Таких беречь, таких холить и лелеять — этому учат в школе, этому учат родители. Это понимает сам Минхо.       Минхо любит руки своего омеги. Они не костлявые, вены не проглядываются, но они нежные, его ладони с аккуратными, ровными ногтями, то что надо. Джисон, весь, словно создан для песен, чтобы петь, чтобы их пели для него.       Минхо поёт, на старенькой гитаре, подаренной Джисоном. «All I Want» — мелодия песни струится сквозь пальцы. Сейчас Минхо молод, сейчас влюблён, именно сейчас счастлив. Пока его омега лежит рядом с ним на большом кресле-качели, он готов петь хоть до тех пор, пока не потеряет голос. — Ты показал лучшее, что во мне есть, Ту часть меня, о которой я не подозревал. Ты взял мою душу и очистил ее, Наша любовь была создана для экранов кино. — Хён… — Джисон улыбается, прикусывает нижнюю губу и указательным пальцем ведёт по боковому шву джинс своего альфы, — У Хёна красивый голос…       Минхо смотрит, смотрит и думает, всего час назад для него не было ничего прекраснее стонов Джисона. Безумная течка наконец закончилась, пришли нега и спокойствие. Однако это не умаляет невинной красоты омеги.       Хищный взгляд Минхо скользит по вороту растянутой футболки, цепляет взглядом розовую бусинку соска полностью в следах от зубов и альфа непроизвольно сглатывает.       Всхлипы Джисона, вперемешку со сладкими стонами, заставляющими дыхание сбивается сильнее чем есть, звучат в ушах до сих пор. Минхо откровенно вело от его податливого омеги под ним.       Как можно крепче прижимая к себе гибкое, чувствительное тело, альфа гортанно стонет вдыхая нежный аромат. Джисон словно статуя выточенная из мрамора. Идеален. — Хён! — Голос звенит точно тонкий фарфор.       Джисон сгорает в доселе неизвестном удовольствии, выгибается, ногтями впиваясь в голую, мощную спину своего альфы. Щёки пылают ярко-алым румянцем. Весь он напряжён, из-за течки тело болезненно реагирует даже на трение о ткань. Внутри зудит, покалывает, тело требует соития. — Хён… — Кокетливо тянет нежный голос, — Хочу от Хёна ребёнка…       Реакция мгновенная, у Минхо перехватывает дыхание, а перед глазами темнеет, он желает чтобы это не проходило, чтобы привычно стеснительный Хан молил его о непотребствах. Увидеть Джисона таким раскрепощенным и соблазнительным, кажется сном.       Минхо горит, ему жарко, он сжимает эти трогательно стройные ноги, без зазрения совести впиваясь до синяков в ягодицы. Сейчас Джисон хрупкий как хрусталь, но внутренний альфа требует ускориться. Он весь раздражение, хочется грубо, но нельзя. Хан — омега, таких беречь, холить и лелеять. — Ты прекрасен, Сон-а.       С треском рвутся свободные домашние брюки и трусы пропитанные естественной смазкой, Джисон стыдливо жмуриться чувствуя длинный палец который вогнал внутрь него Минхо. — Хён… Хочу больше… — Джисон хнычет, ногтями скребясь по голым плечам.       Пальцев внутри становился больше. — У тебя такие большие соски, маленький извращенец — Низкий, бархатный голос ласкает уши.       Джисон всхлипывает, ужасающие громко в полупустом помещении им долей страха просит: -… Возьми меня…       Минхо молчит, языком лаская твердые соски, подразнивая пальцами дырочку, он хочет довести Джисона до исступления. Внутри ещё сильнее напрягается, когда сильные руки разворачивают, заставляя встать на колени, Хан чувствует, как уха касаются губы Минхо, произнося только одно: — Дыши мной…       И Джисон дышит, порывисто вдыхая запах орехов и смолы, странный, но не удушающий аромат. Омега скулит ощущая пальцы на своем члене, а потом словно погружение по воду, у него перехватывает дыхание, от плавного проникновения, Хана хватают за подбородок и целуют, от неудобной позы ноет шея, это не останавливает их, им хочется больше.       Хан ощущает только боль, от растяжения, на первых минутах, моля остановиться Минхо и тот слушается, замирая, пока его омега не привыкнет к его размерам, а потом легко покачивая бёдрами входит в заплаканного юношу до конца. Что-то словно рвется и Джисон с протяжным стоном просит быть быстрее, судорожно заведя дрожащую руку за спину, хватаясь за шею альфы.       Темп уменьшается, Джисон чувствует как из него выходят и хочет запротестовать, но Минхо перевернув его к себе лицом, снова проникает. Толчки становятся резче, а альфа тонет в этой страсти, будь его воля, он бы не заканчивал этого безумия.       Они целуются, сплетаются языками, запах орехов приобретает оттенок горелого. Минхо выдыхает хрипло и рычит, гортанно, так как не должны уметь люди, перед тем как кончить он непристойно, с придыханием в низком и хрипло голосе шепча: -… hey shawty, hey darling…       От неожиданности Джисон до хруста выгибается в спине и вскрикнув мнёт белые, влажные простыни под собой. — О чем задумался, Хён? — Хан обиженно надувает нежные щеки, вырывая его из сладких воспоминаний, и пытается ущипнуть альфу за бедро, но тот только нежно смеётся, отставляет гитару и наклоняется к омеге, неприличным тоном выдыхая: — Ни о чем, просто подумал, что тебе стоит начать называть меня «муженёк». — А потом смеётся уже от смущёния своей пары.