Сибирская Атлантида

Июль, 2021 год. Раннее утро.       Волны шумно накатывают на песчаный берег, ударяясь друг о друга. Изумрудно-лазурная гладь рябит у побережья, а вдалеке и вовсе словно замерла тёмно-зелёной полосой. Выше от берега в раздумьях молчит сосновый бор, укутав свои земли прохладной шубкой. Ветер бродит вдоль побережья и ищет, кого повязать своими призрачными нитями. Бледно-золотой песок только начал нагреваться в лучах раннего солнца, что взошло на востоке и ещё не прошло над сосновым бором, чтобы подарить всё своё тепло песчинкам. Обещанная жара только начинает разворачивать в этих дальних краях свой солнечный лагерь. Пусто, ни одной живой людской души. Тихо, не считая первозданной природы, что нашёптывает свои утренние песни. Высоко в небе над водной гладью, над изумрудным покрывалом кличут друг друга парящие ширококрылые коршуны. Им вслед каркнет с ветки ворона или сорока. Гляди, в деревьях ворона свила гнездо! Но что творится! Та гоняет осмелившегося покуситься на её чадо коршуна, матеря ярым словом того в полёте. Ух, какая злая!       Средь толстых и могучих сосновых стволов показывается мужская фигура. Молодой человек осматривает побережье, запрокидывает к небу голову, а после решительно спускается сквозь заросли папоротника к воде. Постояв минуты две-три и понаблюдав за движением редких белоснежных облаков, он с прежней решительностью заходит по грудь в воду, а потом, оттолкнувшись, начинает активно плыть. Он усердно плывёт в сторону маленького островка, укрытого сохранившейся березовой рощей. Столь маленькой, что между стволами проглядывают полосы воды и неба. Обрывистый берег с поваленными деревьями и оголёнными водой корневыми системами, песок у самого края, что волны всё намереваются добросить до верха. Вода легонько тянет назад, одежда взмокла, но вовсе не тянет на дно. Глубоко и равномерно дыша, мужчина приближается к острову, и всё сильнее бьётся его сердце. Волнение охватывает его с головой, помутняя рассудок, превращая всё впереди в сплошную кашу красок. Ближе к острову воды уже иначе себя ведут и наоборот, подталкивают, подбрасывают в сторону берега. Он доплывает и касается дна, полного камня и ракушек. Притаившиеся под водной гладью зелёные водоросли не касаются его кожи, не щекочут, не гладят. Медленно, преодолевая себя и нахлынувшее волнение, с усилием, фигура восходит на узкий песчаный пляж. Из высокого обрыва торчат сотни длинных, жёстких корней, что как паутины сплелись меж собой. Осмотревшись, нет ли где людей, мужчина поднимается по ближайшей вытоптанной любопытствующими людьми тропинке на обрыв. Почти пологий склон преодолевается легко, и вот, он уже наверху. Здесь, в тени шумных берёз, дающих благодатную тень, играющих изумрудной листвой и солнечными зайчиками, он медленно садится у края обрыва, чтобы дать себе отдых и погрузиться в глубокие думы. Мощные порывы ветра заигрывают с его каштаново-рыжими волосами, отросшими до плеч и слегка вьющимися в концах. Зелёные глаза охватывают взором ближайший берег, который он покинул только что. Там, вдалеке, а отсюда не видать, спрятались за сосновым бором дома, заводские трубы и автомобильные дороги. Люди только начинают сбор на пляжи, а он уже здесь. Он здесь каждое лето, по утрам.       На том берегу к воде из тени сосен вышла роскошного вида женщина. Стройная, раскосая, зеленоглазая, с пышными каштановыми волосами до пояса. Обернувшись в воду, она обратилась течением и поплыла навстречу мужчине, наслаждающемуся уединением и покоем. Тот заметил и уже ожидает беседы, но не торопится раньше времени звать её по имени. Поставив перед собой колени и сложив поверх руки, он смотрит в траву перед собой и вспоминает далёкие дни. Для него уже прошла вечность, уже, кажется, вся жизнь пролетела мимо, но то было не так. Память воссоздавала давние городские пейзажи во всех тончайших деталях.       Вернись он в то время, то окажется в самом центре небольшого, но развитого по тем временам, полного жизни, довольно богатого городка. Центральная улица, названная Широкой, пройдёт мимо него, протянувшись с юга на север вдоль побережья, а через несколько десятков километров на запад хлещут волны могучей сибирской реки. Вокруг дома, народ гуляет по аккуратным улочкам средь деревянных домов и кирпичных лавок каких-нибудь меценатов. А как наступит второе ноября, то народ соберётся на шумной Михайловской ярмарке и будет две, а то и три недели гулять, активно торговать. Сколько шуму, веселья! Жизнь кипит на старинных улочках, у всех улыбки на устах, детишки бегают средь взрослых. Кто убегает на берег одной реки, кто на берег другой реки, а третьи и вовсе на речную стрелку. Туда, где видно небольшой остров. Там одна река впадает в другую. Много люду на пристани, откуда видно пристань на другом берегу, у ближайшего посёлка. Вовсю действует речное сообщение, пароходы активно ходят по воде. С юга плывут груженые суда с зерном, молоком, мукой. Их без остановки разгружают на пристани, по канатной дороге поднимая вверх по берегу, в город. Недалеко от главной улицы, на северном её конце прозвенят радостно колокола белокаменной церкви, оповещая о приходе, зазывая всех верующих на утреннюю молитву. Укутанные в лёгкие платки старушки под руку с мужичками-старичками зашагают к церкви, чтобы помолиться за спокойное будущее своих сыновей, дочерей и внуков с внучками. На берегу менее крупной реки вода спадает мелким рукотворным водопадом и вращает водяную мельницу, пристроенную тут же, на побережье. Внутри слышны голоса трудящихся, а где-то вдалеке, средь высоченных сибирских сосен притаился белокаменный, изящный санаторий с парадной лестницей как у истинного дворца. Известнейший в округе! У железной дороги, близь города, стоит легендарный завод, производящий известнейшие в стране радиоприёмники. За городом много заводов, стоит военная часть, где годами ранее готовили лётчиков на войну, принимали гарнизон с соседнего города. Город живой, город старинный и не бедный. Сюда в разные времена съезжались видные господа за отдыхом, за любования местными пейзажами. Кого покоряла красота соснового бора и берега шумных рек, отстраивали здесь летние дачи, а после и постоянные дома. Так и оставались здесь. Тишь и благодать. Уже и не осталось следов от старинного острога, давшего начало будущему городу. Сколько тёплых, приятных воспоминаний, какая чёткая картина…       - Борис.       Мужчина поднимает взгляд на подошедшую к нему женщину. Её голос говорит за неё – она переживает за него. Они знакомы всю его долгую жизнь, с самого его явления в эти края. Она присаживается рядом с ним и заглядывает в лицо, но он уже не смотрит на неё, его взор обращён вперёд. Вода под боком убаюкивающе напевает свою тихую мелодию, над водой кличут белые речные чайки. Женщина поправляет юбку платья и кладёт на плечо ладонь.       - Ты не изменяешь своей традиции.       - Память не отпускает, вот и всё.       - Пускай. Нет ничего странного в том, чтобы предаваться воспоминаниям о прежних временах. Ещё живы старики-свидетели переселения.       - Безусловно, живы, а вот молодёжь даже не задумывается о моей истории. Это печалит, как и мысль, что ничего не вернуть. Здесь был мой центр, здесь каких-то ничтожных семьдесят лет назад стояли дома, были проложены улицы. Промышленность в разы превосходила нынешнюю, головы люда были забиты делами.       - Да, помню те времена.       - Море медленно, из года год поглощало мои земли, подступая всё ближе и ближе, обваливая берега и обтачивая могилы церковного кладбища. Судьба не пощадила самое ценное для меня – Сретенскую церковь, столь дорогую мне. Остались здание вокзала, водонапорная башня, полуразрушенный, давно заброшенный уже санаторий и производственные цеха заводов, да перенесённые единичные деревянные дома. От меня почти ничего не осталось. От того меня, что стоял здесь. Такая большая цена уплачена…       - Боря, - Она мягко шептала, чтобы унять его печаль и выразить всю свою любовь к нему, – мне понятна твоя боль. Вспомни, много деревень было затоплено за те годы, но ты всё же смог сохранить частичку себя и остаться самим собой. Горько, больно вспоминать о временах своего расцвета, но всё когда-то проходит.       - Он меня подавил, и все эти слухи о том, что он может меня поглотить, настораживают. Он может, он сильнее в разы.       - Николай не станет этого делать, не в этот век уж точно. Он тоже слабеет, многие города слабеют в нынешний век.       - Да.       С этим коротким ответом он поднялся на ноги и обернулся всем корпусом к берегу. Отсюда видны лишь сосны на ближайшем берегу. Женщина поднялась и встала по левое плечо, глядя туда же, куда и Борис. Сколько лет они знают друг друга, сколько всего повидали! Горя, печали, крови, террора, богатств и самого разного люда. Война также коснулась их, и они переждали её в жарких помещениях заводов, на уроках лётному мастерству. Сколько народу ушло с этих берегов на войну! По всей стране тогда шла молва о местных отважных жителях, бросивших всё ради защиты своего отечества. Единицы вернулись. Полегло. Нынче, в спокойный век, он не пустует, но остаётся всё таким же скромным, тихим местом со всем своим изобилием санаториев, лагерей и зон отдыха. Сюда съезжаются летом со всей области восстанавливать здоровье, а также загорать на солнце, на песчаных побережьях. Немало и тех, кто отплывает на лодках и катерах на два маленьких острова, некогда бывшие частью одного города. Тань-Вань, Хреновый. Хреновый – это тот, где он сейчас. Маленький кусочек старинного купеческого города, некогда процветающего торгового, товарно-перевалочного пункта с своими ярмарками, легендарной церковью, видными лицами и чудесным деревянным зодчеством. И всё осталось в прошлом, всё ушло под воду.       - Моя жизнь волей человека была поделена на «До» и «После». Редкие историки-краеведы называют меня Сибирской Атлантидой, но простой люд знает меня как город Бердск. В водах Обского моря осталось моё двухсотлетнее прошлое, а на берегах твоего залива основалось моё настоящее и будущее.       - Считай, ты стоишь на настоящем морском побережье, пускай это и сибирское море, рукотворное.       Он задорно рассмеялся и повернулся к ней. Они заглянули друг другу в лица и улыбнулись. Развернувшись к нему, она оказалась в осторожных объятиях. Его руки почти не касались её, но ей было душевно тепло. Вытянув руки, Бердь обняла город. Она всегда будет рядом с ним, со своим градом.