То, что скрыто от глаз

Сюэ Ян, кажется, является вместилищем всех пороков этого несовершенного мира. Он озлобленный, жестокий, черствый, лживый, он не заботится о других и превозносит себя над прочими, он не уважает ни власть, ни силу, ничего не боится и в бою пользуется самыми грязными методами. Сюэ Яна нельзя разжалобить. И нет ничего, что смогло бы пошатнуть его решимость. Нет ничего, что могло бы его напугать, обескуражить или хотя бы удивить. Сюэ Ян улыбается широко и светло, будто бы дружелюбно, но торчащие острые клыки выглядят как напоминание — в любое мгновение он вопьется ими в горло без промедления. Его можно было бы назвать красивым, если бы не тьма, плещущаяся на дне его отливающих красным глаз. Сюэ Ян безумен. И он упивается своим безумием. Сюэ Ян несчастен. Он был наивным доверчивым ребенком, его обманули жестоко и грубо, преподав самый важный в жизни урок: либо ты, либо тебя. Сюэ Ян измучен. Яд и желчь горечью оседают на языке, уголок губ неизменно вздергивается в полуулыбке. «Давай, удиви меня». А когда он вытирает окровавленный кинжал о чужое ханьфу, то фыркает раздраженно. «Не удивил». Сюэ Ян — монстр пострашнее гуля или лютого мертвеца. Сюэ Ян — чистое зло. Сюэ Ян — затравленный звереныш, ребенок, который предпочитает обороняться, чтобы, даже если его в конечном итоге покалечат, было не так обидно, чтобы вроде как это было не зря. Сюэ Ян никогда не поверит, что может кому-то понравиться. Сяо Синчэнь кормил его конфетами ровно до тех пор, пока не узнал, кто он на самом деле. Он был к нему добр, потому что был слеп, потому что Сюэ Ян обманул его. Ни один нормальный человек не захочет и близко к нему подходить. А этот вот почему-то хочет. — Ты, верно, умом тронулся, лекарь! Сюэ Ян страшно пучит глаза и заливается хохотом, в котором так отчетливо слышится отчаяние. Сюэ Ян отбивает протянутую руку, и конфета, лежавшая на ладони, летит куда-то... да не плевать ли, куда? Плечо ноет. Но в груди что-то ноет сильнее. Болит, тянет, отзывается необходимостью часто моргать, чтобы не выпустить эту боль наружу. Сюэ Ян скалится, щерится, бросается на снова и снова протягиваемую руку. Он не верит. И сходит с ума. Сюэ Ян сдается и позволят лечить свою рану. Пьет лекарства, настойки, отвары, глотает горькие пилюли, заедает их конфетами и угрюмо молчит. Впрочем, с ним не то чтобы пытаются говорить не по делу. Сюэ Ян убеждает себя, что это просто его работа, что лекарь не захочет остаться с ним дольше, чем того требуют обстоятельства, что едва у него появится возможность уйти, он уйдет. В конце концов надо быть совсем не нормальным, чтоб хотеть оставаться подле такого существа, как Сюэ Ян. Лекарь готовит ему еду (и вовсе не из гнилых овощей — такому попробуй продай что-то несвежее, пожалеешь, что не умер от отравления), стирает одежду, хотя из-за этого страдают его пальцы, кожа на которых краснеет, лопается и облезает. И единственное, о чем он спрашивает: чья на Сюэ Яне кровь, что подразумевает выбор между очередной стиркой и срочным латанием чужих ран. Сюэ Ян даже в бреду не может довериться, рявкает, скалится, отмахивается, пока лекарь не втыкает ему в макушку иглу, прекращая его дергания. Сюэ Ян остается в сознании и злобно сверкает глазами, но поделать ничего не может, а лекарь действует быстро, но очень аккуратно, после чего укрывает Сюэ Яна своей теплой накидкой и, убрав наконец иглу, отпаивает успокаивающим отваром. Сюэ Ян не помнит, когда в последний раз кто-то по-настоящему о нем заботился. Когда Сюэ Ян наконец возвращается после длительного отсутствия — задания, отнявшего у него пару лун жизни, — он сбрасывает у порога сумку и тяжелый плащ, проходит в дом, ожидая, что никого там не увидит, но натыкается взглядом на лекаря, который, оторвавшись от своей работы, смотрит на него выжидающе и мрачно. Сюэ Ян качает головой, нет, он не ранен, лекарь дергает уголком губ и кивает: хорошо. Сюэ Ян молчаливо плетется через всю комнату, опускается на пол у стула, на котором сидит лекарь, и утыкается головой в его колени, он закрывает глаза и ждет, что от него отмахнутся, что его прогонят, как всегда прогоняют, высмеют и попытаются унизить. Но лекарь — тоже молчаливо — отвлекается от своего занятия и опускает ладонь на чужую голову, гладит мягко, неторопливо, расслабляюще, перебирает пряди и даже не думает прогонять. Сюэ Ян выдыхает долго, тяжело, весь напрягается, словно собираясь укусить, наброситься, разорвать, даже рычит, но он так не на лекаря реагирует, а спорит с самим собой. И сам себе проигрывает, сдается на милость ласкающей ладони и прижимается теснее, обхватывает ногу руками, обнимая и не желая отпускать. Маленький мальчик в расколотой и измаранной, выженной душе Сюэ Яна так боится быть снова обманутым и отвергнутым. — Почему ты не ушел, почему дождался меня? — спрашивает он глухо, не поднимая головы. — А почему я должен был уйти? — Потому что я монстр, убийца, жестокий и лживый ублюдок... И разве кому-то может хотеться остаться рядом с таким чудовищем? Лекарь молчит, хмыкает насмешливо, пальцами проходясь по шее, собирая чужие волосы и перекидывая через плечо, и снова принимается гладить. — Знаешь, когда монстр больше не монстр? Сюэ Ян мотает головой и бурчит что-то вроде «монстр всегда остается монстром», а лекарь особенно нежно касается пальцами его волос, свободной рукой подцеплят за подбородок и тянет вверх, заставляя на себя посмотреть. Он молчит еще пару мгновений, большим пальцем оглаживает скулу и наконец отвечает на свой же вопрос: — Когда он любим. Сюэ Ян испуганно дергается в сторону, отпуская, отшатываясь от лекаря, как от огня, а тот лишь пересаживается со стула на пол и раскрывает руки для объятий, безмолвно предлагая нырнуть в них. Сюэ Ян смотрит затравленно и зло, не верит собственным ушам и себе не верит, медлит, не двигаясь с места, кусает губы и сжимает пальцы в кулаки так сильно, что на ладонях остаются следы от ногтей. Лекарь не опускает руки, терпеливо дожидаясь чужого решения, и Сюэ Ян опасливо, словно полагая, что сейчас в этих руках появится по кинжалу, подбирается ближе. Он не сомневается, что проклянет себя еще тысячу раз за то, что поддался, но все же сокращает расстояние между ними и вжимается в чужое тело с невероятным отчаянием. Лекарь обнимает его и ласково поглаживает по напряженной спине до тех пор, пока Сюэ Ян не расслабляется. — Не волнуйся. Я знаю, что даже если ты привяжешься ко мне в ответ, ты не исправишься и не станешь другим человеком. Но мне это и не нужно. Можешь оставаться собой. Ужасным злым монстром, коварным, опасным, кровожадным и безжалостным. И я все равно буду тебя любить. Лекарь касается губами волос Сюэ Яна, а он сжимает его в своих руках так крепко, что кажется, вот-вот переломает половину костей. Сюэ Яну впервые за всю его жизнь тепло.