Настоящая дружба с первой драки

      Первая мысль, которая проносится в голове Олега, когда он замечает рыжего мальчишку, рисующего что-то в своём блокноте — подружиться. Потом он вспоминает, что друзей никогда заводить не умел, так что план действий меняется. Раз подружиться не получится, значит, надо подраться.       О да, драться он не просто любил — обожал. Ещё с тех времён, когда выглядел как занозистая швабра — тощий и маленький. Потом, правда, окреп. И драться стало ещё приятнее.       Уличные сражения в его районе велись ежевечерне. А там выбор невелик: ты или тебя.       Обычно вокруг дерущихся собиралась толпа из мальчишек и, изредка, нескольких девчонок. Все они кричали, подбадривали драчунов, делали ставки. Деньги мелодично шелестели между толстыми пальцами, с каждым годом всё громче и громче — суммы росли. Олега это не особо волновало, он всегда дрался лишь на интерес.       В такие моменты возникал ток в животе — верный спутник хорошей вечерней разгрузки. Электричество перебегало в руки, замахивающиеся для сотни новых ударов, вливая в них такую дикую и неизведанную силу, что многим дисциплинированным военным и не снилась.       Олегу нравилась кровь, текущая изо рта и через время засыхающая на зубах неприятной коркой. Нравился её стальной привкус на языке. Нравились набухающие синяки и ушибы, нравилось, когда хворост волос ворошился и местами подгорал от запёкшейся крови.       За обедом он спрашивает соседа по столу о рыжике, который, кстати, почему-то сидит совершенно один и с виду совсем не парится по этому поводу.       — О, да он чокнутый, — округляет глаза сосед. — Год назад на пляже пожар случился, три пацана погибли. Говорят, он и устроил. Разтуповский им отомстить за что-то хотел, вот и сжёг.       — Разтуповский? — скептически выгибает бровь Олежек. Сосед закатывает глаза.       — Ну, Разумовский он, конечно, но все его так зовут.       — А имя?       — Сергей, — пожимает плечами сосед и возвращается к трапезе.       Желание подружиться с рыжим возрастает в геометрической прогрессии. То есть, конечно, подраться. Кто же дружит с малолетними маньяками? А вот подраться, пожалуй, можно.       Шанс предоставляется перед ужином — дети разбегаются кто куда, так что найти взглядом огненную макушку и проследить за её обладателем не составляет труда. Серёжа с книжкой и блокнотом под мышкой отправляется прямиком на пляж, видимо, тот самый, на котором и произошел пожар.       Только Олег никаких остатков пожара не замечает. Может, сосед соврал? Может, и не было никакого пожара? Но подраться всё равно хочется.       — Эй! — кричит Олег, ступая на мягую песчаную поверхность. Кроссовки слегка утопают, словно он шагает не по пляжу, а хлюпает по поверхности огромного ванильного торта с тонким слоем крема. Разумовский на крик не оборачивается. Олег повторяет чуть громче. — Э-ЭЙ!       Рыжий не реагирует, продолжая что-то зарисовывать в треклятом блокноте. Тогда Волков подходит ближе и сразу же сталкивает мальчишку с камня, торжествующе глядя на того сверху вниз. Наконец-то Серёжа обращает на него внимание, смотрит с такой жгучей злобой в пылающих глазах, что Олегу даже на секунду становится не по себе. Но это быстро проходит, и он залихватски улыбается.       Когда Разумовский поднимается на ноги и отбрасывает в сторону книжку с блокнотом, Олег уже находится в стойке. Он чуть выше и крупнее рыжего, так что нужно так рассчитать удар, чтобы того случайно не прибить.       Серёжа осознаёт, что убежать уже не успеет — драка почти приготовилась, нависла грозовыми тучами и не желает уходить, не пролив дождь из крови. И тогда он бьёт. Неловко выбрасывает кулак куда-то в сторону лица Олега, так что тот легко уклоняется и тут же заносит руку для своего удара — в правую щёку. Потом в левую, потом в подбородок, в нос, в правый глаз, изредка давая и Серёже хоть немного его задеть — иначе ведь расстроится.       Драка длится минуты с две. Это ведь не боксёрский ринг, а всего лишь махание кулаками двух детишек. Разумовский, кажется, даже начинает получать удовольствие от процесса, пусть и выглядит ужасно уставшим. Олег понимает, что пора закругляться, и, уклонившись от удара, приседает, в тот же момент толкая рыжего вперёд. Тот не ожидает такой подлянки, а потому послушно падает на спину, не успевая даже вскрикнуть.       Олег валится рядом и устраивается поудобнее на мягком холодном песке, улыбается кровавой улыбкой в небо, наслаждаясь моментом. Рядом тяжело дышит и сопит Разумовский. У того разбиты губа и нос, на правом глазу непонятной кляксой растекается розовато-алый фингал, а щёки пухнут как у хомяка, засунувшего в запас добрый десяток орехов. Волков уверен, что сам он выглядит гораздо лучше — по ощущениям, рыжий сильно задел только губу и нос.       — А ты реально сжёг тех детей? — интересуется Олег спокойным тоном.       Серёжа тяжело выдыхает.       — Нет, конечно, эти дураки говорят полный бред, — Волков видит, что тот врёт, но не перечит.       Они продолжают пялиться в голубое небо без облаков, пока тишину вновь не разрубает Олег:       — Тебя ведь Сергей Разумовский зовут?       — Угу, — бурчит он. — А тебя?       — Олег Волков.       — И зачем драться вообще полез? — беззлобно кряхтит Серёжа и медленно садится.       — Да я… — начинает Олег и тоже поднимается, смотрит рыжему прямо в глаза. — Я познакомиться хотел.       Разумовский хмыкает, но руку для рукопожатия протягивает.       Вечером они садятся за один стол, и мальчик, который утром рассказывал Олегу про Разтуповского, с удивлением глазеет на эту парочку, побитую, но вполне довольную жизнью.