История Кисэн

~От лица Юнги~ Прошло около недели с тех пор, как мы с Джиуком прибыли в его поместье. За эту неделю, никто даже и не подозревал о том, кто я на самом деле. О том, что они буквально живут на пороховой бочке, скрывая меня, кисэн, от нового императора. Все придворные, прислуга и даже избранница моего друга, предполагали что я просто его хороший друг и коллега по работе. Всё это время я чувствовал себя довольно странно, ведь как бы я ни пытался успокоится - получалось очень плохо. Мне абсолютно не давали этого сделать: по всему поместью Шина так и ходили слухи о Тэхёне, да такие разные, что не давали мне покоя и на час. Кто-то говорил, что он давно умер, страшной смертью, но его труп скрывают от народа. Кто-то говорил, что они, стражники, что его увезли, пропали без вести, а сам Тэхён сбежал ото всех, прячась в лесах и залечивая раны. Кто-то говорил, что видел дух Тэхёна в доме кисен, а то и вовсе самого Тэ, в городе. Ну и само собой, говорили о том, что он без усилий выдерживает все пытки и боги карают стражников за содеянное с их сыном. Слухи были настолько противоречивыми, что я и не знал чему верить. И лишь в одном я был уверен: хорошего исхода быть не может, ведь мы никакие не дети богов. Целыми днями я не мог находиться один. Стоило мне остаться в одиночестве хоть на час - два, как чувства пустоты и потерянности проникали во все уголки моего разума. Я не мог сосредоточиться ни на чем, кроме Тэхена и его судьбы. Мысли о нем с каждым разом нахлынали со старыми воспоминаниями и обрастали новыми сплетнями. Я правда пытался сосредоточиться на себе, на своем благополучии и счастье но… Знаете… Воспоминания - одновременно лучшая и худшая вещь, данная человечеству. Они снова и снова возвращали меня во времена, когда я со своими братьями, сидел в доме кисэн и был счастлив… Правда счастлив… Джиук часто пытался вытащить меня из таких печальных раздумий и уделял мне как можно больше внимания. Но и он не мог быть вечно со мной: управление поместьем, работа, постоянные деловые встречи и переговоры - всё это лежало на его плечах. И я был ему правда благодарен за то время, что мы проводили вместе, но… Одиночество, что настигало меня так неизбежно, было невыносимым… Оно разъедало изнутри, пробиралось в каждую клеточку, в каждый нерв, в каждое чертово воспоминание. Даже мой сон был тревожным, ведь в нем мы все были вместе… Каждый день ко мне подходили всё новые придворные и слуги, пытались помочь, заговорить и услужится, но новых знакомств совсем не хотелось. Было страшно что меня раскроют, поймают, узнают кто я и сдадут новому императору, без шанса выбраться и выжить, хотя причин для этого страха вовсе не было. Тем более, Джиук тоже пострадал бы в таком случае, а я этого не хочу. Он слишком много для меня сделал. Первые дни я старался гулять по поместью, вспоминать старые моменты из детства и отвлекаться на такие родные, запрятанные в далекий уголок души, места. И хотя временами это срабатывало - слухи были повсюду. Служанки и слуги, что проходили мимо, прачки на реке и даже купцы, что заезжали в поместье со своим товаром - у всех на слуху были кисэн и их разгром. Они были везде, будто поджидая меня за каждой дорожкой, за каждым кустиком, за каждым чертовым мостиком, которых в поместье Шина было не сосчитать. Я не хотел верить в них, я прятался как мог, но все было тщетно. Меня находили снова и снова, поэтому я решил, что сам укроюсь от всего. Последние четыре дня я провел в своих покоях, отведенных для меня Джиуком. Они стали моей крепостью, хотя иногда и через их тонкие стены из васи, просачивались такие мерзкие и ненавистные мне сейчас слова. Каждый день ко мне стучались, с просьбой поесть и выйти на свежий воздух, но я ничего не мог с собой поделать. Из многочисленных попыток накормить меня, я принимал разве что одну в день. Аппетита не было совсем, мне не хотелось ничего, разве что воды, которую мне так же приносили, оставляя под дверью. За эти дни я заметно похудел и, кажется, стал ещё немного бледнее обычного. Джиук заходил ко мне, время от времени, и по правде говоря - он был единственной моей поддержкой и опорой. Но и с ним я не мог долго говорить. Просто молчал. Хотя, казалось эта тишина целебна. Просто сидеть, не выпуская слов наружу, смотреть друг другу в глаза и понимать без слов - вот что помогало мне лучше всего. Один раз, Шин пытался предложить мне одну из его дворцовских кисэн, но… Она лишь снова напоминала мне о доме кисэн. О ребятах. О семье. Сейчас же раннее весеннее утро. Яркие лучи солнца давно пробрались в комнату, освещая её слегка желтоватым светом сквозь полупрозрачную стену. Жизнь в поместье уже кипела, а я лишь проснулся. Кажется, сон стал ещё одним способом спастись от горькой реальности, что встречала меня каждое утро, как только я открывал глаза. Но и он не всегда спасал, ведь снились мне мои братья. И я был вместе с ними. Полежав ещё несколько минут я захотел размяться. Кажется, мое тело не очень хорошо восприняло отказ от еды, хотя само её не принимало. Я ощущал усталость, хотя едва успел проснуться, встать было тяжело, но пока ещё реально. Похожая покоями я вдруг остановился около зеркала. Не знаю почему, но я снял с себя ханбок, оставаясь в чем мать родила и стал разглядывать своё тело. Свет делал еще светлее и без того бледную кожу. В глаза бросались выпирающие ребра. - “Давно я не был настолько худым…” - непроизвольно подумал я. Засосы, оставшиеся ещё от последних клиенток, ещё не совсем сошли, оставляя после себя пожелтевшие следы. Из всех кисен, на мне они появлялись легче всего, а также держались дольше всего, что всегда замечали парни. Но почему так происходило - оставалось загадкой для всех. Осмелюсь предположить, что это было связано с тем, что у меня самая светлая кожа. Сейчас же, я смотрел на желтый след на моей груди. Касаясь кожи холодными пальцами, я вызвал мурашки, что волной пробежали по телу. Коснувшись бусинки соска, слегка теребя её, я непроизвольно вспомнил девушку, оставившую, когда-то алый след на моей груди. В ту ночь она была по правде великолепна. От горячих воспоминаний, разум будто затуманился, а дыхание участилось. Возбуждение подкрадывалось незаметно от упоминания той девушки в моих мыслях… Она была такой… Страстной. Я очень редко говорю такое, но с ней я провел бы ещё не одну ночь. Звук открывающейся двери быстро вывел меня в реальный мир, давая осознать весь позор ситуации. В проходе уже стоял Шин, смотря на меня с лисьей улыбкой, а я стал прикрываться так, как только мог, пытаясь прихватить с земли рубашку от ханбока. - Ой, прости, Мин, я думал ты спишь ,- все ещё улыбаясь, сказал Шин,- могу выйти, если хочешь. - Да нет, все в порядке, заходи ,- кажется, мой голос прозвучал слишком угрюмо и бесцветно. - Ага, что я там не видел… - хотя Джиук сказал это в шутку - я не смеялся. Я снова почувствовал тревожность и упадок сил. После этого настала тишина. Мы молчали пару минут, но Шин опять прервал затишье , – Тебя не тянет? - На что? - недоуменно спросил я. - На секс. Нет зависимости? - Джиук снова стал серьезней, заглядывая мне в глаза. - Нет, все нормально - я отвечал так же сухо, не хотя говорить на эту тему. - Так, о чем я. Почему, собственно говоря пришел... Помнишь поместье в УльДоне? Месте, где мы часто отдыхали в детстве. Как насчёт того, чтобы нам съездить туда? Там много наших весёлых воспоминаний из детства, да далеко это, и там вряд-ли будут обсуждать кисен на каждом углу… - Джиук неловко замолчал, отводя взгляд куда-то в сторону, нервно теребя пальцами край длинного рукава ханбока. Но и я оставил его без ответа. Задумался. В душе было абсолютно пусто сейчас. Я совсем не знал чего хочу - Делай что хочешь ,- тихо сказал я, желая закрыть тему, но... - А? - кажется, меня не расслышали. - Сука, делай что хочешь, говорю! - мой крик пронзил тишину, от чего я и сам испугался, не сдержав слезы. Внезапно на меня накатилась такая буря волнений, страха, воспоминаний и желаний спасения для ребят, что я не мог не плакать. Я понимал, что не должен но… Мне было не сдержаться. Я старался сохранять приличие, как подобает настоящему кисен, старался не показывать хотя бы мимикой свою бурю, что разрывала изнутри, но увы…. Мое тело больше не было моим. Брови предательски насупились, плечи подымались в такт беспорядочным всхлипываниям, а лицо выражало полное недопонимание с самим собой. А глаза… Их черные омуты наполнились безумием... - Юнги ,- Шин пытался заговорить со мной но истерика подступала,все быстрее заполняя каждую частичку меня. - Как меня всё заебало, я не могу! - мой крик казался невыносимым. Душераздирающим. Терзающим сознание и сердце, ведь я молчал неделю. Гребаную неделю я держал все в себе. Это было невыносимо. Страшно до дрожи. И больно. Я не знаю понимал ли меня Джук в полной мере, но он сделал то, что мне нужно было. Не говоря ни слова, друг подошёл ко мне и крепко обнял. Он не стал успокаивать “утешающими” словами, греть ложными надеждами. Нет. Даже наоборот - дал мне выговориться. Положив голову на его плечо, я сказал все как на духу. Матерясь, безумно вскрикивая и устрашающе затихая, маша руками и плача я говорил обо всем. Как вспоминал, что те твари делали с Тэ на площади, как кисэн, счастливые и добрые, приходили ко мне во сне, как скучаю, как боюсь за них и за себя, за Джиука, которого могут раскрыть в любой момент. А он лишь кивал. Не роняя и слова. Так прошло где-то пол часа, хотя в истерике я мог и не заметить времени. В один момент я снова затих, глядя на Шина другими глазами. Такими как раньше. Я снова стал Мин Юнги - сдержанный и спокойный, холодный как лёд кисэн. Отстранившись от друга, я снова ощутил, как мое тело становится тяжелее, будто каждый мускул заливают свинцом. Истерика мертвецки утомила меня. - Тебе… Хоть немного, полегчало? - осторожно заговорил Джи. - Да… Спасибо тебе ,- казалось, я выкричал весь голос, что накопился за время молчания, и сейчас его совсем не осталось.