Помнишь меня?

Так звенит в ушах… Гул резко прекращается, ты слышишь только собственное сердцебиение. Резкое, беспорядочное, будто ты сейчас разорвешься. Через секунду тишина прекращается: все стёкла зданий в округе подрываются, и миллиарды осколков летит вниз прямо на твоё и без того искалеченное тело. Звук бьющегося стёкла о разные поверхности слишком громкий. Но ты не можешь закрыть свои уши, прикрыть и без того израненное лицо. Ты крепко держишься за столб, ставший твоим спасением минуту назад. Это конец? Раскрывая глаза, щурясь от яркого режущего света, ты оглядываешься по сторонам. За букетом цветов, стоящих в вазочке на тумбе, прячется дремлющий на кресле Джеко. С другой стороны стояли неизвестные тебе аппараты, равномерно пикающие, стоит и капельница. Ты очнулась в белоснежной палате, вылизанной, без единой пылинки. Этот вид контрастирует с тем, где ты была в сознании в последний раз. — Почему? — с сухостью во рту, ты вымолвила одно единственное слово. Мужчина резко просыпается, прыгая со своего места. Он бросился к тебе, пав на колени. Но ты не слышала его мольбу. — Ты жива, [Имя], ты жива! — проливая слёзы, он говорил, но все мимо тебя. — Пить, — сухо шепчешь ты. Дрожащая рука Джека напоила тебя водой. Кажется, этот стакан долго стоял наполненным и ждал своего часа, а его содержимое не утолило твою жажду. Тёплая жидкость с растворившейся в ней пылью… Мерзость. Тебя снова будят, но вокруг тебя уже стоит множество людей в халатах с озабоченными лицами. Они светят в твои глаза, щупают тело, их руки перевязывают твои раны. Иглы пронзают кожу, что-то вкачивают в твою кровь. — Слаба, но в сознании, — вынес вердикт один из врачей. — Где он? — ты хрипела. — Он? Ваш начальник вышел. Посетителям запрещён вход во время осмотра. Ты окинула пространство глазами — Джеко действительно не было. Но ты спрашивала вопрос именно у него, надеясь, что он услышит, и скажет, где тот, о ком ты говорила. — Где он? — ты повторяла настойчивее. Но ответа не последовало. — Мисс, как вы себя чувствуете? — озабоченно спрашивал доктор. — Плохо. Если бы тебе было хорошо, ты бы спросила все, что тебя так безумно интересует, что стряслось в ту злосчастную ночь, и сколько дней, а то и недель прошло. Ты спала, иногда просыпалась попить, снова засыпала, совершенно не чувствуя ход времени. В одно из таких пробуждений, когда Джеко настежь распахивал окно, ты посмотрела на часы: был полдень. Солнце резало глаза и пекло в голову, аж становилось дурно. Тебе хватило сил дотянуться до кувшина с водой и налить себе немного. Прополоскав рот, а потом прочистив горло, в твоём голосе уже чётче чувствовалась жизнь. — Нет, ничего не говори, тебе нужно отдыхать… отдыхать! — он сделал звонкий акцент, повторяясь. — Расскажи мне все. У меня достаточно сил выслушать. Мужчина поперхнулся, на лбу выступил пот. Он очень нервничал. — Ну, ты лежишь в больнице неделю, тебя доставили без сознания в ту же ночь. Сотрясение мозга третьей степени, [Имя], с соответствующими симптомами, — он отвёл взгляд, — Ты помнишь что-нибудь? Придут следователи. — Следователи? Но я же ничего не сделала! — ты заворчала. — [Имя], ты можешь описать, что случилось? Тебе позволит это сделать твоя память? Что сломано однажды, не сломаешь дважды. С каждым днём ты вспоминала по детали происходящего ночью. Тебе снилось это, повторяясь тысячи раз. И ты мечтала о том, чтобы это был всего сон, но каждый раз приходя в себя, ты понимала, что это случилось с тобой на самом деле. — Эта мерзкая прислуга Орочимару… Кабуто. Он сделал что-то, и нас затягивало в нору с преогромной силой. Я здесь, я… почти сдалась ему, хотела это все прекратить, но мне было страшно, — тяжело дыша, большой ком в горле оказался сильнее тебя сейчас, и горячие слёзы хлынули по твоим бледным щекам, — Джеко, мне было так страшно! Какая я куноичи после этого? Из-за меня… нет, я не хочу в это верить… Лучше бы я не проснулась тут! — ты ерзала на койке, лицом ты зарылась в одеяло, прячась от взгляда Джеко, не менее расстроенного. — Он жив. Как по рефлексу, твоя голова вылетела из покрывал, ты проморгалась десятки, нет, сотни раз. Выпучив глаза, ты, затаив дыхание, смотрела на мужчину, сбившего тебя этой новостью. — Я устанавливал связь с Листом. Они не были в курсе о планах Орочимару. Какаши вернулся несколько дней назад, и походу, у него высосали чуть ли не всю чакру. — Это была ловушка… — Я тоже так считаю, — Он скрестил руки, — чакра Какаши не интересует Орочимару, и он оставил его с мизерным запасом, но если бы это была ты, то… — Я знаю, что я должна была умереть. Но я тут. А теперь мне пора домой, в Коноху, — ты смяла одеяло и уже была готова ступить на пол, собрать вещи, сходить к пиццерии, или к тому, что от неё осталось, а потом к норе — ты не можешь оставить это так просто. Но сильная рука потянула тебя да собой, и носом ты ударилась о подбородок Джеко, он крепко обнял тебя, несколько минут не давая и двинуться. — Он использовал Мангеке Шаринган, чтобы уберечь тебя от удара бетонной плитой, которая летела в портал. — Это безрассудно, зачем Какаши потратил столько чакры, чтобы потом я все равно ударилась своей глупой, глупой головой?! — ты замычала от недоумения. — Он переживает за тебя. Ты небезразлична самому Копирующему Ниндзя, и сидишь здесь, сидишь жалуешься! Тебе ли не стыдно? — он расхохотался, как ребёнок, заразив смехом и тебя. Только твой смешок был болезненный, судорожный. После пришли следователи. Они выглядели как герои комедии, их сатирические образы вовсе не вызывали доверия, будто перед тобой стояло два клоуна, дополняющих друг друга. Устрашающе выглядели только их плащи, которые они купили, кажется, за сто зарплат. Но они внимательно слушали твой увлекательный рассказ о том, как же ты оказалась совершенно одна посреди пустой улицы, и что за стихийное бедствие произошло. — А ваши шрамы на лице… мисс, это от разбитого стекла? — картавый офицер робко поинтересовался. — Ох… я не знаю… наверное, да… Я была растеряна, словно не в себе, последнее, что я видела — дождь из осколков многоэтажных домов Мегаполиса, — от твоей актерской игры Джеко чуть было не расхохотался, но твой острый взгляд это предотвратил. — Какое-то волшебство, это чёрная магия, она существует! — в ужасе пищал шепелявый мужчина в шляпе. Два джентльмена вскоре ушли, оставив вас в в лёгком недоумении. Власти Мегаполиса мало были заинтересованы происходящим, для них правда прозвучала бы фантастикой для детей или чудаков, таких, как жена Джеко, но они лишь изгои. И все твои комментарии воспринимались как бредни сумасшедшей, по выходу из палаты детективы обратились к твоему лечащему врачу с просьбой перепроверить состояние твоего мозга, и как обстоят дела с твоим психическим здоровьем. — Джеко, а Какаши говорил что-нибудь ещё? — маленькая слеза подступила к краю глаза. Надежда крылась в тебе. Что с ним, как он? Ты отвела взгляд в пустоту. — Он поздоровался со мной, говорил по делу. Он спрашивал о твоём самочувствии, очень, очень взволнованно. Наверное в Конохе никто не знает о вашей паре? — Не знают, и надо ли им это знать? Джеко лишь пожал плечами. Увидев слёзы на твоих щеках, он приобнял тебя за плечи, ткнувшись к тебе своим тёплым большим телом. Он как плюшевый мишка — всегда наготове спасти от тревоги. И вот, наконец, тебя выписывают. Пиццерию, твой дом, подлатали. Но в остальных домах некоторые стекла до сих пор были выбиты — там не было жильцов, чтобы починить своё жильё, а власти, опять, не до благосостояния граждан: где-то до сих пор опасно валяются осколки и грязь, в воздухе летает пыль, где-то да и столб отдыхающий на земле можно найти. Чем была обременена верхушка, если не такой острой проблемой, не было известно. В пиццерии людей стало куда меньше, и персонала, и посетителей. Роковой улицы стали бояться, как огня. И заведение стало закрываться раньше, что для тебя некой пыткой. Каждый вечер ты проводила сначала с Джеко, помогая по кухне, потом играя с Дейзи, ставшей более зашоренной, чем раньше. А потом время в тишине и одиночестве в своей спальне, которую до некоторых пор ты делила со своим молодым человеком, обожаемым тобой. Нет больше того тёплого голоса, что-то тебе говорившего, нет и того горячего тела, обёрнутого в вязаный свитер. Теперь ты надеваешь этот свитер, пропитанный запахом Какаши. Ты снова и снова засыпаешь на той маленькой кровати, и теперь она кажется просторной, потому что ты спишь в ней совершенно одна. Ни одно одеяло, да и ни один свитер не согреет тебя так, как согревали сонные объятия вечером и утром. Лишь некоторые вещи, как призраки, напоминали о чем-то хорошем, вызывая у тебя маленькую скованную улыбку. Тут и его многочисленные тетради с записями, и листы, и журналы, книги и газеты. Теперь все это плотно ютится в сумке, подготовленной тобой, чтобы увезти в деревню Листа. — Когда я смогу вернуться домой? — ты стояла за спиной Джеко. — Нору невозможно отворить снова, она словно… словно уже заполнена чем-то, и ей нужно переварить это, как наполненному едой желудку. — И когда переварит? Разве я помешаю? Почему я не могу уйти? — ты разгневалась от этого вздора. — Боюсь, что нескоро. Коноха тратит много сил на открытие портала, и я тоже, [Имя]. Если мы стимулируем открытие, то возможно произойдёт разрыв, и все содержимое, что не может выйти ни сюда, ни туда, взорвется, и что тогда будет, страшно предположить. — А что, если… нет, — замолчала, споткнулась на слове. То, о чем ты сейчас подумала, показалось тебе нереальным, твоя теория звучит. — Что? — притуплённый взгляд мужчины тебя испепелял. — Теория чёрных дыр. — Чёрных дыр? — Джеко непонимающе скривился, требуя немедленного объяснения. — Какаши делал об этом записи, изучая космос. Что, если все, что попало внутрь, попало будто бы в чёрную дыру? Я знаю, это дико, и как тогда он выбрался живым, а не умер в гравитационной сингулярности, но ты не мог бы связать меня с ним? Джеко будто ударило током. Он не сказал тебе ни слова, просто смотрел, не выражая никакую их существующих эмоций, подлежащих описанию. Он закивал в разные стороны, будто его голова кружилась и вот-вот лопнет. Нахмурился, замычал, и невнятно пролепетал что-то. — Если это так, то Какаши одновременно живой и невредимый, а с другой, находится все там же, но только… испепелённым и мертвым. — Но ведь он жив! — Но он и шиноби, что-то да и выдумал! У тебя есть шаринган, или Камуи? Как действует его мангеке? [Имя]? Ты и не знала. Если судить исходя из факта, что Камуи уже было использовано на летящем убить тебя предмете, то у него почти не осталось чакры на второе использование. Или там уже был замешан Орочимару? Кажется, вы знаете не всю правду, и путь домой будет проложен как раз-таки через техники клана Учиха. Чёрная дыра, как было описано, не выпустит из себя даже свет, потому она и чёрная. Тогда как живой человек выберется оттуда, если даже фотон света не может? Со временем чёрная дыра испаряется, и это похоже на твой случай. И если сейчас портала якобы не существует, значит, не существует и того, что было в нём. — Образуется новая дыра, Джеко, я вернусь во что бы то ни стало, как возвращалась и в тот раз, — тебя настигло прозрение вселенских масштабов, и было невозможно не согласиться с твоим доводом. Мужчина не перебивал твой ход мыслей, он был полностью согласен, хотя и не верил до конца так, как была уверена ты, — Почему тогда раньше все было в порядке? Но ведь портал схлопывался на какое-то время, и я не могла вернуться, а потом все возвращалось на круги своя. Тогда были и часы, помнишь? Я вернулась тогда, когда был подан сигнал. Орочимару или Кабуто шагнули дальше нас, они что-то сделали, они обнаружили чёрную дыру, и она стала такой опасной! Почему я не могу просто понадеяться и… — Ждать. Можешь, [Имя]. Будем ждать так долго, как это возможно. Я верну тебя домой. Мы вернём тебя домой. Пускай только дыра обновится. Риск — это то, почему ты здесь оказалась уже второй раз. Коноха одобрила эту теорию. Причём охотно. Там никто и не думал о чёрных дырах, за исключением, может, Какаши, но он не говорил об этом вслух. Да, он выбрался благодаря своему глазу, подаренным погибшим другом. Поднимать эту тему он больше не хотел, что немного раздосадовало тебя, ведь речь идёт о возвращении ценой куноичи и важнейшей информации Мегаполиса, которая нужна для целых наций иного измерения, для страны Огня и других. Переговоры не велись в того момента. Все по сути стало прежним, только ты считала секунды до дороги домой. Все та же пиццерия, вновь обретшая свою посещаемость. Улица, ставшая той же, что и всегда. Нескончаемый цикл, покой и равномерность. Так и пролетел ровно год, по секундам. Круг замкнулся. Та же ночь, тот же район, тот же общепит. Ты надеялась, что сегодня покинешь Мегаполис, кажется, навсегда. День ты провела все в той же компании Дейзи и ее отца. Любимый напиток, любимое блюдо, и тот любимый свитер любимого. Это хорошая нота для начала конца. Объятиям на лестничной площадке за несколько минут до, скупой слезе Джеко и непониманию Дейзи, в принципе каждому проведённому дню здесь ты была благодарна. Ты прятала свои слёзы где-то там же, где и многочисленные конспекты, зарытые в сумке. Последний взгляд на прощанье, и ты вышла из пиццерии, последний раз посмотрела на яркую вывеску, на стоящего Джеко где-то внутри, крепко держащего руку плачущей дочери. — Спасибо… — твой последний шепот, который услышит это измерение… Ты была уверена, и оказалась права. Слабое колыхание перед тобой, твои волосы потянулись вперёд первыми, тебя уже начало засасывать внутрь. И ты сделала этот шаг, без капли тревоги, в предвкушении родной земли и воздуха. Вокруг тебя ничего не было, все такое темное, и эта темнота сияла, прямо как в первый раз, это навеяло на тебя ностальгию. Ты крепко держала ручку сумки в своей руке, и слабо левитировала в чёрной дыре. Она ли это? Пускай и нет, но это была единственная правда, в которую ты искренне верила, как не верил никто другой. Твои ступни ощущают под собой мягкую землю. Это была Коноха. Небо было хмурое, вокруг тебя лишь смог и лес. Это не то место, откуда ты уходила и возвращалась ранее. Но ты все равно улыбалась. «Дома», — ты думала. Ты делаешь вдох поглубже, игнорируя летающую пыль в воздухе — смог кругом. Но воздух пах кровью.