the light behind your eyes

—... тема сочинения представлена на доске, — устало пролепетала классная руководительница, присаживаясь за стол. Ее лицо было красным, золотистые волосы прилипли ко лбу, ресницы хлопали медленно, рассекая раскаленный воздух вокруг — У вас есть полтора часа. Постарайтесь закончить вовремя... Начало сентября в этом году было просто отвратительным. Летняя жара, казалось, только начала набирать обороты - градусники плавились, поля и леса разгорались с каждым днем все сильнее и сильнее, а измученные школьники были вынуждены ходить в свои школы и умирать в жарких кабинетах, больше похожих на бани. Акааши поправил льняную рубашку, в сотый раз прилипшую к груди и слегка ее потрепал. Учебный год только начался, а их уже заставляют готовиться к экзаменам. Ему казалось это не более чем издевательством над бедными детьми, которые еще не оправились после насыщенного лета. После лета, проводя которое они ни о чем не думали, кроме свободы и развлечениях, их вдруг возвращают в серую и сухую реальность. Разве это гуманно? Он тяжело вздохнул и все-таки посмотрел на доску. Согласны ли Вы с выказыванием Ларошфуко «Из двух любящих, один любит, другой позволяет себя любить»? Согласен ли он? Единственное, c чем он действительно согласен, так это с тем, что тема идиотская. Откуда им, жалким семнадцатилеткам, знать это? Большинство из его одноклассников внятное определение добра и зла дать не могут. А здесь такое - любовь! Знал бы он сам, что это такое. Или лучше сказать: вот бы его это интересовало. Зато Кейджи себя осознавал. Это не хвастовство или юношеский максимализм, даже не синдром восьмиклассника. Акааши Кейджи действительно осознавал себя. Как целостную личность, как плоть, как разум. Он чувствовал каждую клетку своего организма, в его голове всегда был порядок и самое главное - он ничего не боялся. Все потому что он почти ничего не чувствовал. И считал, что именно это и делало его неуязвимым. Пока его одноклассники заводили отношения, а потом страдали из-за неоправданных ожиданий, он стоял в стороне и молча наблюдал за ними. Свысока. Необремененное мнимыми чувствами его сердце было чистым и свободным. Он буквально ощущал свое превосходство над остальными: "Может, у меня и нет девушки, но зато я могу отличить параллелограмм от параллелепипеда". Каждый раз, когда ему приходилось говорить это, люди смотрели на него с некоторым разочарованием. Я отличаюсь от них, — думал Акааши — я умнее, я выше, и чтобы почувствовать себя в порядке, мне не нужно получать чью-то любовь. Но несмотря на его позицию, объектом чьей-то симпатии становиться все равно приходилось. Он красив, у него отличное тело, хорошо подвешенный язык, синдром отличника и стильная одежда - такие парни нравятся всем, хотят они того или нет. Одноклассницы пытались общаться с ним немного ближе, окружали вниманием и предлагали свою помощь даже в самых простейших вещах - они соревновались между собой за его одобрение, но когда не получали его, их интерес тут же угасал. Ненадолго хватает вашей любви, – с усмешкой подмечал парень всякий раз, когда девушки начинали его избегать. Но когда дело касалось его, он не мог даже представить, как его сердце будет заполнено другим человеком. Все эти симптомы влюбленности по типу учащенного сердцебиения, сбитого дыхания, потных ладошек и звона в ушах - все это казалось ему чем-то немыслимым, далеким и абсурдным. Нет, Акааши Кейджи не способен чувствовать что-то к кому-то, кроме самого себя. Поэтому его ответ на сочинении был предсказуем. Конечно, он написал, что согласен с высказыванием, добавил еще несколько бесполезных приукрашенных абзацев о подтверждении своей точки зрения и решил, что сочинение можно сдать. Времени до конца "мини-экзамена" было еще навалом, делать было нечего, и все, что ему оставалось - надеяться на то, что учитель отпустит его пораньше. — Уже закончил? — как всегда, он сдал работу раньше всех. Хотя вопрос и должен был описывать чужое удивление, ничего в голосе женщины об этом не говорило. Скорее, он был задан просто для галочки - такое бывает, когда каждый день тебе приходится спрашивать одно и то же. Кейджи согласно кивнул — Приходи завтра пораньше. Учительница осторожно огляделась по сторонам и наклонилась чуть ближе. — К нам перевели ученика, его мать сказала, что он трудный ребенок, — маленькое раздражение мурашками прошло по позвоночнику. Переведенный ученик в начале одиннадцатого класса? Что за неразумная трата ресурсов? Так еще и трудный подросток... Куда смотрел родительский комитет? — Поэтому я бы хотела, чтобы ты познакомился с ним раньше остальных. Акааши, пренебрегая своим раздражением, слегка улыбнулся. — Конечно, нет проблем, — заверил он свою преподавательницу. Та посмотрела на него с усталой благодарностью и отпустила домой. В этот раз дорога до дома оказалась на десять минут длиннее, чем обычно: ему нужно было привести мысли в порядок и найти достойное оправдание тому ученику. Почему он решил перевестись в такое неподходящее время? Ведь сдача экзаменов не за горами, можно было бы доучиться последний год на старом месте. Никакого стресса, а значит хороший результат. О чем думали его родители, зная, что у него тяжелый характер? Как он собирается адаптироваться на новом месте? Но самый главный вопрос, разрывающий мир Акааши Кейджи пополам: не отразится ли эта ситуация на успеваемости его класса? - Сегодня ночью сон не приходил к нему очень долго, а утро оказалось отвратительным. Во-первых, он не выспался, во-вторых... ОН НЕ ВЫСПАЛСЯ! Больше всего в этой жизни Акааши ненавидел лишь одно: недосып. Отсутствие хорошего сна влияло не только на его настроение, которое превращало его в раздраженный и всем недовольный кусок дерьма, но и... На его продуктивность, внимательность и реакцию. Собственно, поспав плохо, он мог получить бы четверку или даже тройку... Титул старосты не сулил ничего хорошего, как могло бы показаться сначала. Конечно, учителя порой шли на уступки и давали какие-то бонусы, но... Для этого приходилось очень много работать. "Всегда будь идеальным!" - это выбрал Кейджи в качестве своего жизненного девиза. Придерживаться своего образа было сложно, но вторым из девизов школьника был "Скули, но делай" и он скулил. Делал, вернее, параллельно поскуливая лежа вечером в постели. Он был прекрасным сыном, учеником, лидером, но Акааши Кейджи никогда не был уверен в том, являлся ли он хотя бы для кого-нибудь хорошим другом. И, пожалуй, это его немного удручало. Или могло бы удручать, если бы у него оставалось хотя бы немного времени на подумать после учебы. Дорога до школы была короткой и волнительной. Отчего-то он поскорее спешил в нее попасть, несмотря на то что времени было еще целая куча. Погода сегодня была отвратительной - дождь лил как из ведра, зонт не спасал от застилающих глаза противных холодных капель. К резиновым подошвам то и дело лип осенний перегной и свежие желто-зеленные листья с деревьев выше. Это раздражало его больше, распространяя нервность по его кровеносной системе в три раза быстрее обычного. А ведь сегодня ему еще и не удалось хорошенько поспать... Отвратительно. Все вокруг Акааши было отвратительным. Наспех переобувшись, вытерев испачканные в песке и лужах руки об сменку, парень поспешил проскочить через пустующий пост дежурных и устремиться прямиком на третий этаж, в классный кабинет. Сердце внутри него разрывалось, и он никак не мог понять почему: то ли из-за быстрого бега, то ли из-за какого-то странного волнительного предчувствия внутри. Ему это даже немного нравилось. В этот момент, сломя голову несясь по темным коридорам еще спящей школы, ему казалось, что он наконец-то свободен. Остановиться пришлось на лестничном проеме третьего этажа. Нужно было отдышаться и привести растрепавшиеся волосы и одежду в порядок, прежде чем зайти в класс. Школьник был уверен: они слышали его и это заставило немного стесняться. Все же, то что он сделал – было немного личным. Перед самым кабинетом Кейджи замешкался и остановился. Почему-то ему вдруг показалось, что если он сейчас зайдет, то в его жизни запустится цикл из необратимых событий. Слегка тряхнув головой, он все-таки постучал в дверь. Холодный свет от нагревающихся и вечно гудящих ламп ослепил привыкшие к темноте голубые глаза. — Здравст... — Когда ослепляющие блики рассеялись, Кейджи удалось разглядеть перед собой симпатичного, но странноватого парня со странно выкрашенными волосами. Учительницы в кабинете не было, да и сейчас это было не так важно - в голове старосты были лишь эти странные, торчащие во все стороны волосы… — Я Акааши. Акааши Кейджи... Староста этого класса. Странноватый парень чуть приподнялся над партой и подложил локти под голову. Его безразличное лицо растянулось в легкой улыбке. А потом он заговорил. — А я Бокуто. Бокуто Котаро, твой одноклассник. Брюнет был так заворожен чужим голосом, что забывал дышать. Наверное, сейчас он выглядел как придурок - он не совсем вслушивался в то, что говорит ему переведенный. Ему нравилось слушать голос. Он был... Громким, немного хриплым, но приятным - его даже немного разморило. Еще ни у кого он не слышал настолько очаровательного голоса. — Может, у тебя есть какие-то вопросы? Я знаю школу как пять пальцев и буду рад помочь, поэтому спрашивай, не стесняйся... В желтоватых глазах напротив что-то блеснуло. Бокуто не переставал улыбаться и в открытую пялился на Акааши. Это немного смущало. — Правда? — Кейджи согласно кивнул — Что ж, тогда не мог бы ты показать мне как ты плачешь? Дружелюбная гримаса старосты медленно переползала в маску неловкости и непонимания с каждой секундой, пока его мозг обрабатывал только что полученную информацию. Чего? Это что, шутка какая-то? — У тебя очень красивые глаза, Акааши Кейджи, — Пояснил новый одноклассник, не переставая улыбаться. Что-то в ней было лукавое... — Я бы действительно хотел это увидеть. Капля холодного пота медленно стекала вниз по щеке, пока жалкие секунды на ответ сокращались и заставляли Акааши потеть еще больше. Он это ненавидел. Волноваться, чувствовать неловкость. Может, об этом говорила ему учительница? Об этих его трудностях общения? Несмотря на конечную причину, молчать все же было нельзя. — Возможно, в другой раз... Кабинет наполнился громким басистым смехом. Тонкие морщинки выступили на лбу Котаро, а губы растянулись еще шире, обнажая острые белые зубы. — Расслабься. Это была шутка, — Бокуто перестал смеяться и поправил волосы. Вблизи они выглядели еще привлекательней - очень хотелось дотронуться — Вообще-то, я бы хотел узнать где здесь туалет. Хотя... Возможно, он был не прав. Бокуто Котаро не такой уж и плохой новый одноклассник. - Первый урок был самым трудным. Акааши то и дело ловил на себе пристальные странные взгляды Бокуто, который наотрез отказался писать классную работу и просто молча сидел рядом с ним. За одной партой – таково решение классной руководительницы. Она сказала, что поскольку Кейджи самый лучший по успеваемости ученик в их классе, подсадить к нему Бокуто будет лучшей идеей. По ее словам, он должен был, сидя с ним за одной партой, «набраться хороших привычек и поучиться прилежности». Они оба знали, что это не сработает – но сесть все равно согласились. Котаро показался ему не таким уж и трудным, каким его выставила классная руководительница. Обычный подросток, который нашел себя вне школьной зубрежки. Акааши даже немного завидовал ему. В общем, этот союз был выгоден для обоих. Пока он увлеченно переписывал текст из учебника по английскому, под руку прилетел смятый комок бумажки. Кейджи недоверчиво посмотрел на него, смутился, но всего на долю секунды, и осторожно принялся его разворачивать. Коряво печатаными буквами, будто бы автор этой записки – ребенок из началки, на листочке было выцарапано: «Пойдешь гулять после школы?». Акааши задумался. После школы он планировал отправиться на дополнительные занятия по профильной математике и проторчать на них до самого вечера, прийти домой, разобраться с домашкой и лечь спать. Но идея провести время с кем-то после школы, повеселиться, как делают это все школьники в его возрасте и чего он еще никогда не делал… Была слишком заманчива. Ровным почерком он ответил: «Пойду», скомкал лист обратно и осторожно отправил его обратно к Бокуто. Тот, быстро прочитав ответ, улыбнулся. Оставшиеся уроки Кейджи провел в волнительном ожидании. Давно такого не было с ним – это удивляло и настораживало одновременно. Мысль о том, что после школы он будет с кем-то гулять, грела душу. Но у этой медали была и обратная сторона: он все еще чувствовал на себе груз ответственности за успеваемость и внутри тихо скреблось чувство того, что эти прогулки не пойдут ему на пользу. Дело в том, что всю свою жизнь он посвятил оценкам и красному аттестату – осознанно или нет, но давать себе поблажки никогда не хотелось. Он вечно лишал себя примитивных жизненных радостей вроде тех самых прогулок после школы, общение в интернете со сверстниками, реже он рисовал и играл в компьютерные игры – это было единственной отдушиной, что он мог себе позволить. Больше ему, конечно, в перерывах между учебой, нравилось создавать и развивать свою микро-вселенную, которая в основном занимала весь его альбом с рисунками. В ней он чувствовал себя комфортно. Защищенно. Бокуто упорно ждал, пока Акааши запихнет в новый черный рюкзак аккуратно обернутый учебник по истории, тетрадь и пенал, поправит свои волосы и пиджак и наконец-то будет готов к тому, чтобы выйти из класса. Его лицо было светлым, он слегка улыбался и внимательно следил за каждым его движением. Написав своему репетитору о том, что он слегка приболел и ему лучше остаться сегодня дома, они вышли из класса. Кейджи решил поинтересоваться. — И куда мы пойдем? Бокуто задумчиво почесал затылок. — Не знаю? Походим по району, поищем что-нибудь… Я никогда здесь не был раньше. Кейджи удивленно приподнял бровь. — И кто же зовет человека гулять, не придумав, куда пойти? Слишком напряжно… Нужно подумать. Бокуто вновь улыбнулся и приобнял поникшего Акааши за плечо. — Не грузись! Расслабься и получай удовольствие… Сейчас не нужно думать над чем-то, это же не задача, — Они вышли во внутренний школьный двор. Вокруг никого не было - видимо, все уже разошлись по домам. Или нет… В прочем, это было не так важно — Все решится само собой. Доверься мне? Котаро смотрел на него своими большими желтыми, почти оранжевыми глазами, словно щенок. Разве у Акааши был другой выбор? Разве у него были силы отказаться, оттолкнуть его от себя? Он, еще сомневаясь, кивнул. Но попытался улыбнуться. Бокуто подумал, что это еще не супер, но уже хорошо. - Около часа они шатались по знакомым Кейджи окрестностям, пока не забрели в какую-то глушь, которую даже он не смог опознать. Решили остановиться в какой-то полуразрушенной заброшке – Бокуто сказал, что ему здесь понравилось больше всего. Акааши, конечно, подобной романтики не понимал, но согласился – делать было нечего, они устали, а до ближайшей обитаемой части было около десяти километров. Слишком далеко и слишком лениво. — Я вот смотрю на тебя и никак не могу понять… Чем тебя зацепила эта учеба? Уверен, ты о ней думаешь даже сейчас. Явно не ожидав такого вопроса, Акааши неудобно поежился. И что ему отвечать, если он сам не знает, почему все именно так? Он задумчиво промычал. — Я никогда об этом не думал. Меня просто ничего не интересовало. Поэтому… Я решил уделить время тому, что у меня получалось больше всего. А потом это вошло в привычку, — Бокуто все также не сводил с него своего внимательного взгляда, под которым Кейджи чувствовал себя немного неуверенным и даже терялся. — Наверное, я тебя понимаю. Правда, я не могу найти себя ни в чем. Поэтому меня теребит сначала к одному, потом к другому… А дальше следует потеря интереса. Он подобрал грунтовую щебенку, выскребенную из развалившейся плиты, на которой они сидели, и швырнул куда-то в сторону леса. Волк и овечка – вот так они выглядели со стороны, наверное. Смешно. — Я бы хотел, чтобы это прекратилось. Хочу найти свой дом. Себя, наконец-то. Понимаешь, о чем я? Акааши заторможенно кивнул головой в знак согласия, хотя и не был уверен точно, о чем ему говорят. Понимает ли он его? Разделяет ли его точку зрения? Это было странно. Бокуто вселял в него какое-то странное чувство повиновения… И на секунду ему показалось, что если вдруг он скажет ему сейчас спрыгнуть вниз вместе с ним – он обязательно спрыгнет. Это ужасно пугало. Но казалось таким привлекательным и желанным… - С того дня они стали приходить на заброшку каждый день. Отговорки о болезни стали чем-то, что входило в его ежедневный рацион, пока Котаро откровенно недоумевал, почему бы просто не отказаться от репетиторов и не сказать им правду. Но для Кейджи прогулы репетиторов были чем-то странным, к чему он явно не был готов и расценивал как временное решение, пока они окончательно не закрепят свою дружбу с Котаро. Главным было наладить стабильность… Между ними, а там уже и с репетиторами. Пока однажды Бокуто не предложил ему выпить вместе. Кейджи, как и всегда, очень сомневался в рациональности данной идеи, но и не стремился скрыть свой возникший интерес. Он еще никогда не пил с целью напиться. Его максимум – два бокала шампанского на новый год. Конечно, ему было интересно, каково это. В назначенный день Бокуто не пришел в школу и Кейджи уже немного запаниковал: не решил ли он начать без него и не случилось ли с ним что-то ужасное. Ведь он был как раз из тех людей, которых причисляют к группе риска – отчаянный подросток с шалящими гормонами. Но, благо, ничего такого не произошло – он преданно ждал его возле школы после уроков, пряча что-то за воротом теплой куртки. Ноябрь, как никак. Пора утепляться. Отойдя подальше от школы, возбужденно улыбаясь, Котаро радостно достал бутылку красного вина из-за шиворота и потряс ей перед лицом Кейджи. Получив ответную реакцию, улыбка на чужом лице стала еще шире. Вот так просто, оказывается, сделать кого-то немного счастливее… На излюбленном месте все было как обычно - все те же нагретые задницами полуразрушенные плиты, та же щебенка, тот же вид на почти мертвую трассу. И конечно же теплый Бокуто. Он был очень странным, но этой странностью подкупал - с ним было комфортно, никогда не приходилось подбирать правильные речевые обороты, чтобы показаться умным, закрывать рот когда зеваешь, чтобы не показаться страшным, не сдерживать смех, чтобы не показаться невежей... С ним было спокойно. Впервые Акааши ощутил с кем-то комфорт. Волосы Бокуто сегодня были прямыми. Он разморенно упал на колени Кейджи. — Какие планы на зиму? Он был пьяным и милым, медленно растягивая слова будто жвачку, пока Акааши гладил его по волосам. Вообще-то он не понимал, можно ли себе такое позволять, но чужие волосы выглядели такими привлекательными... Грех было не поиграться с ними хотя бы разок. Вино было вкусным, но эффекта не произвело никакого. Этого стоило ожидать, наверное. Какие у него планы на зиму? Кроме подготовки к экзаменам на ум ничего не шло. Ну, и конечно же Новый Год. Он ужасно нравился ему, но отметить нормально никогда не получалось. Вечно с родителями потому что Кейджи не смог завести друзей к своим семнадцати. — Пока не думал об этом, — Бокуто неуклюже перевернулся, чтобы оказаться лицом к лицу. Взгляд щенка... И эти конченные желто-зеленые глаза. Какими же красивыми они были... Чужие щеки смешно надулись, будто бы он засунул в рот зефир. — Может, встретим Новый Год вместе? Кейджи задумался. Что ж, к этому все и шло - он был уверен, что его новый друг выкинет что-то подобное. Тяжело было смириться с подобным заключением, но эта идея ему нравилось. Хотелось попробовать наконец что-то такое с Котаро. Акааши был уверен, что с ним ему точно не придется жалеть о прогулах по учебе. — Не знаю. Подумаю. Котаро закрыл глаза и улыбнулся. Акааши спрятал за теплым шарфом ответную улыбку. Возможно, в его зимние планы добавится еще один пункт. - Декабрь медленно подкрадывался мокрым снегом и песком на подъездных дорожках. Кейджи любил зиму больше всего на свете, но больше он любил подготовку к новому году. Вся эта мандариново-елочная канитель приносила ему столько удовольствия, сколько не приносил решенный на сто баллов пробник по истории. Разбитый экран телефона моргнул. Пришло уведомление - должно быть, это Бокуто.

клубничный сутенер: "Бля, там такая метель, выходи скорее, я уже у подъезда"

Он, кстати, новогоднее настроение Акааши не разделял. Так уж случилось, что зима ему совершенно не нравилась; ни ее блестящие снегопады, ни фиолетовые ночи, ни запах мандаринов и сосен... Но в одном из их разговоров на крыше он все-таки пообещал попробовать ее полюбить. Впопыхах накинув не себя куртку, как всегда не попрощавшись с родителями, Кейджи выбежал в подъезд без шапки. Он слышал как там, за железной дверью, звенит ключами Бокуто. И этот звук вселял в него еще одно теплое чувство, теплее новогоднего настроения. Парень не мог точно сказать, с какого момента ему сделалось с переведенным одноклассником так хорошо, как было сейчас. Он не мог вспомнить, когда именно начал просыпаться с мыслью, что Котаро ему написал, когда стал ожидать их вечерних прогулок и когда его сердце начало так учащенно биться перед железной дверью подъезда. Сейчас ему казалось, что это чувство было с ним с самого начала их знакомства. — Наконец-то. Я уже замерз, — Недовольно, но все же оживленно пробормотал Бокуто, просясь в объятия. Акааши улыбнулся и позволил себя обнять — От тебя воняет мандаринами. Он характерно сморщил нос и чихнул. Кажется, у него была аллергия. — Не воняет, а пахнет. Разве ты не рад меня видеть? Котаро широко улыбнулся и потрепал Кейджи по волосам. — Неа. Опять ты без шапки, придурок, что я тебе говорил? Акааши снова спрятался в мягком шарфе, надеясь, что его слегка покрасневшие щеки никто не заметит. — Отвянь.. Слишком много. Мне слишком много твоей заботы, — Пристыдить получилось, но они оба знали, что это ненадолго - совсем скоро Бокуто забудет и продолжит лезть с дурацкими расспросами и советами. Такой уж он... Неугомонный. На крыше было в сто раз красивее, чем обычно. Кейджи не понимал: то ли это от того, что рука Котаро такая теплая, то ли потому что небо сегодня было оранжевым, будто бы апельсиновым. — Сегодня только кисс с ментолом. Отвратительные сигареты, можешь оставить себе, — Он протянул ему целую пачку. Курить, кстати, Бокуто учил ужасно. Все его сигареты были дешевыми и противными - но Акааши почему-то продолжал уступать своим принципам под чужим жалостливым взглядом. Ради чужой счастливой улыбки можно было перетерпеть даже этот горький мятный привкус на языке. В карманах нащупалось что-то шершавое и Кейджи вдруг вспомнил, из-за чего он отменил сегодняшние занятия по английскому. Точно! Пара ловких движений руками и в ладонях показался кусочек бумаги. Он вложил его в карман Бокуто, а тот тут же вытащил его и принялся разворачивать. В тусклом свете от фонарного столба горели знакомые очертания. С веснушками. — ТЫ МЕНЯ НАРИСОВАЛ! КАК ЖЕ ЭТО... КАК ЖЕ ТЫ.. — Эмоции на чужом лице менялись со скоростью света: от удивления к восхищению и наоборот. В порыве эмоций Котаро бросился обниматься, крепко прижимая к себе и шепча куда-то в шею "спасибоспасибоспасибо". Да, примерно такой реакции он и ожидал. Акааши довольно улыбнулся — Это так чудесно... У тебя прекарсные руки, ты знал? Пиздец, как же я тебя... Как же я тебя люблю... Смазанный поцелуй в щеку ощущался как прикосновение сладкой ваты - легко, почти невесомо и очень сладко. От Бокуто пахло его любимыми клубничными духами, а от Акааши - вишневой колой. Их общий запах создавал атмосферу лунапарка из детства. Приятно. Так, что можно слегка потеряться. — Я тебя тоже, — чуть тише и не так выразительно, но все-таки правдиво. Сегодня хороший день - когда еще Бокуто удастся это услышать от него? Закончив с визгами и красочным описанием художеских способностей Кейджи, Бокуто как-то притих, внимательно разглядывая своего собеседника. — Знаешь, я бы отдал все на свете, лишь бы почаще получать твое тепло. — Я не умею заботиться, ты же знаешь, — Уклончиво ответил он, теребя в руках махровый кончик шарфа. Бокуто как-то странно улыбнулся и отвернулся, смотря куда-то вдаль трассы. — Полюбить зиму оказалось не так уж и сложно, когда рядом оказался нужный человек. Тлеющая сигарета свалилась с крыши, а вместе с ней и последняя стена Акааши. - Тридцать первое число – как же Акааши его любил! До беспамятства. Особенно эти томные поездки на метро в восемь утра через весь город только чтоб успеть занять очередь в гипермаркете и закупиться продуктами на стол. Мандаринами, оливье, шампанским как-никак – Новый Год же! Бокуто стоял над ним, то и дело постоянно расталкивая людей по соседству, но все равно немного улыбался, когда они встречаясь взглядами. На счет квартиры они договорились заранее – к сожалению, она была не такой крутой и роскошной, какую они хотели снять изначально, но крохотная теплая однушка в панельке – разве это не делает атмосферу в сто раз живее и красочнее, чем она была бы в бездушной новостройке с евро-ремонтом? Акааши думал, что ему впервые было все равно, где справлять Новый Год: главное, что с ним был Котаро, а остальное… До остального не было никакого дела. Чувства рядом с этим ходячим обогревателям стали намного острее; Акааши не узнавал себя, не узнавал свою излишнюю эмоциональность, трогательное и бережное отношение к кому-то, не понимал, почему же парень занимает так много мыслей в его голове. Они не особо беспокоили его – он сталкивался с этим впервые, да и к тому же… Кейджи был уверен, что те чувства, что испытывал к нему лучший друг – были намного ярче и преданнее, чем его. Он сам был намного ярче и преданней. И осознание этого все-таки грело душу – как же ему повезло встретиться с ним именно сейчас, пока рутина взрослой жизни не сожрала его с головой. — Знаешь, я бы не справился без тебя, — Тихо пробурчал под нос Акааши, но, как и всегда, ничто не скроется от чуткого слуха Бокуто. Он вопросительно выгнул бровь. — Ха? Ну да, согласен, из меня получается неплохая вешалка для человеческих тел, — Он неловко улыбнулся. Кейджи осторожно поймал его улыбку краешком губ и сильнее укутался в шарф. Оставшуюся дорогу они провели в теплом молчании. Икея встретила обилием новогодних товаров и елок. Искусственные красавицы стояли в каждом свободном уголке, так и маня своими пушистыми мёртвыми иголками. Они приехали сюда за елочными игрушками – те, которые они покупали на прошлой неделе, Бокуто случайно выронил по дороге домой и они разбились. С того дня Акааши затаил крошечную обиду и понял, что доверять своему другу что-то настолько важное и хрупкое он больше не будет. Они проходили мимо полок со всякими безделушками, когда Бокуто радостно воскликнул: — Нашел! Вот, это то зачем мы сюда приехали… — Перед глазами замелькали два странных пластиковых брелка с совами. Акааши тупо уставился в сторону возбужденного друга — Смотри, какая красота! Давай возьмем? Теплый пластик коснулся холодной кожи. Акааши нахмурился – похоже, в Котаро реально кто-то вживил отопительную систему. Обычный брелок – с мультяшными совами, белая и черная – одна идиотка, вторая вроде нормальная. Что ж, не удивительно, что Бокуто понравились именно эти брелки. Нормальное что-то выбрать конечно не судьба… — Давай. Эта белая.. На тебя похожа. Глаза напротив загорелись еще ярче, и ему показалось, что из них вот-вот повалятся искры. Сколько же счастья в этом человеке может уместиться за один раз? Глупый. — Правда? А эта черная – один в один ты… Акааши посмотрел на сову. — Внатуре… Через пару часов прогулок по шикарным и ярким витринам, новые елочные игрушки были наконец-то куплены. Они оба остались довольны: шары в пакетах, брелки на сумке и ключах. Бокуто наотрез отказался вешать его на ключи – объяснил это тем, что часто их теряет, а такую вещь… Такую вещь он бы ни за что себе не простил. А Акааши было все равно куда, лишь бы не мельтешило перед глазами. Квартира была уютная – такая уж в ней была атмосфера. Когда за окном лужи и дождь, а внутри все светится теплым оранжевым светом от гирлянд и пахнет мандаринами с колой – хотелось просто раствориться в этом моменте. Расставив все по столу, они сели на диван и включили старый телек в ожидании речи президента. Оставалось еще десять минут. — Оказывается, Новый Год может приносить что-то еще, кроме денег, — Восторженно проговорил Акааши, удобно располагаясь в теплых объятиях Бокуто. Наверное, со стороны они сейчас выглядели как два больших кота. — Правда круто? Давно мечтал встретить Новый Год с кем-то особенным. Кейджи улыбнулся. С кем-то особенным… Да, наверное, он тоже мог назвать его особенным. Ведь еще никто не заставлял его чувствовать себя настолько спокойно и значимо рядом. Да и вообще… На самом деле это чудесное чувство. Когда рядом с тобой есть кто-то, кто тебя понимает и с кем ты можешь поговорить обо всем на свете. Президент начал читать речь. Каждый год она была примерно одинакового содержания: слушать было неинтересно. Только Котаро спасал ситуацию – забавно передразнивал и коверкал словосочетания. Потом он внезапно вскочил, путаясь в своих же ногах, и помчался к окну. Акааши потянулся следом: и что опять у него в голове? А потом увидел и сам. — Снег! Первый снег, ты видишь? — Радостно запричитал Бокуто, распахивая дверь и вылетая на балкон с голыми пятками — А-БАЛ-ДЕ-ТЬ! Зрелище, конечно, было феерическое: они в одних свитерах с конченными оленями, с голыми бедрами стоят с распахнутыми окнами и ловят руками снег, будто бы никогда не видели его раньше. Акааши начал смеяться. Громко так, как давно уже не смеялся. Котаро подхватил его тут же и теперь ко всей абсурдности ситуации прибавился еще и дикий ржачь. Но Кейджи было хорошо. Свободно. Так, как никогда еще не было. Казалось, что ни истории, ни английского, ни экзаменов, не родителей, ни старшей сестры со своими детьми которые вечно отнимали его сладости, ни школы, ни одноклассников, ни домашки, ни-че-го не существовало. Только они, смеющиеся на заснеженном балконе, и бьющие куранты где-то в квартире. Точно, куранты! Бокуто, кажется, уловил его магнитные импульсы и шикнул, прислушиваясь. Да, это были куранты. Значит, уже полночь.. Новый год наступает прямо на пятки и совсем скоро… Теплые черствые ладони обхватили красные щеки. Уже такое родное лицо Бокуто оказалось так близко, что он ощущал чужое сбившееся дыхание на своих губах. Он прикрыл глаза и обхватил чужие ладони. Все, что было дальше – словно во сне. Бокуто стал невыносимо близко, он был таким теплым и уютным, что захотелось раствориться в нем целиком. А потом он поцеловал. Неумело, неловко, но очень нежно. Так, словно Акааши – это все, что у него есть. Они свалились на заваленный снегом коврик и закурили. Кейджи, наверное, был очень красным сейчас. И это вовсе не потому что он пять минут целовался со своим лучшим другом, нет. Это потому что вокруг был снег, холод, а чужое тело такое теплое и… Он тряхнул головой. Котаро улыбался и смотрел куда-то в небо. — Ты знал, что с кем встретишь первый снег, с тем проведешь следующий год? Акааши улыбнулся и швырнул тлеющую окурок в окно. — Давай проведем его вместе, Бокуто. - Четырнадцатое февраля. Раньше Котаро ненавидел этот праздник. Во-первых, ему всегда хотелось получить шоколад в подарок, во-вторых, этот шоколад ему никто никогда не дарил. Приходилось обходиться открытками от друзей – они не радовали, лишь наоборот заставляли чувствовать себя еще более одиноким. Но сейчас… Сейчас у него есть Акааши. Они встречаются уже месяц. Бокуто думал, что до друга уже никогда не дойдет, что их отношения немного пересекают грань дружеских, но, благо, до него все-таки дошло и он предложил ему встречаться. И этот день – четырнадцатое января – он отметил у себя в голове огромным сердечком. Ради такого случая даже скачал себе на телефон календарь отношений, чтобы следить за каждой датой и случайно ее не пропустить. Хотя и знал, что никогда ничего не пропустит – все-таки, для него это было ужасно важно. И вот, в такой знаменательный день, он решил испечь шоколад своими руками. Для Кейджи, разумеется. Пришлось прибегнуть к помощи мамы: у самого загорелась сковородка. В итоге шоколад вышел симпатичным и вполне съедобным. Бокуто со всей осторожностью уложил его в коробку, где были еще несколько полароидов, которые они успели отснять за этот месяц, бутылка вишневой колы и жвачка. На это свидание он шел с трепетным волнением. Все-таки, это их первая дата и ему бы хотелось… Хотелось, чтобы все прошло отлично и Акааши остался довольным. Для него всегда хотелось сделать все идеально. Ведь он и сам был таким: красивый, умный, добрый, очень веселый и приятный, как теплая мамина водолазка. Ему впервые кто-то нравился настолько сильно. Иногда Котаро пугался сам себя – неужели человеческие чувства могут быть настолько глубокими и вязкими? Когда появился Акааши, весь остальной мир будто бы заглушился и потерял свою ценность. Учеба, одноклассники, старые друзья – все это потеряло смысл, все это стало размытым, серым и неважным. Впереди светилось лишь знакомое и уже родное лицо Кейджи, на котором он уже выучил все родинки и впадинки. Каждое утро он просыпался с мыслью о том, что тот, должно быть, опять засиделся до ночи и что-нибудь ему написал. Каждый день проходил либо с ним, либо с мыслями о нем в голове. Даже во сне они были вместе. Иногда Бокуто задумывался над правильностью своих чувств – не слишком ли он напирает, не много ли его одного на квадратный метр пространства Акааши? Но как только он видел чужую сдержанную улыбку все становилось на свои места: нет, не много. Все в порядке, ведь Кейджи это нравится. Впереди показался знакомый силуэт. Бокуто ускорил шаг, пряча за спину пакет с коробкой. На лице тут же появилась широченная улыбка. Акааши, конечно, тоже ему улыбнулся. Они крепко обнялись. Так, будто бы не видели два года. Какой же он все-таки теплый… — У меня кое-что есть для тебя, — Застенчиво протараторил школьник, протягивая подарочный красный пакет. Акааши, конечно, улыбнулся и заглянул внутрь — Не-не, пока не открывай. Дома посмотришь! Но знай, что я очень старался. Правда. И вновь эта улыбка. Конечно, она не была широкой и ослепительной, не была слишком эмоциональной, да и другой человек наверное бы даже и не заметил… Но Котаро замечал все. И для него была важна даже такая крохотная деталь: Акааши не умел выражать свои эмоции или просто боялся это делать, поэтому эта крохотная и незаметная улыбка – целая победа. И она ужасно ему шла. Такому серьезному и холодному. — У меня тоже кое-что есть для тебя, — Смущенно пробормотал Кейджи, залезая в карман — Держи. От всего сердца. В руках оказалась маленькая коробочка. Бокуто поспешил ее открыть, но Акааши его остановил. — Нет, посмотришь дома. Так будет честно, разве нет? Котаро тяжело вздохнул, но все же убрал коробочку в сумку. Да, если Акааши говорит, он не может его не послушать. — Знаешь Бокуто… Ты прямо как плацебо. Для меня. Они шли вдоль заснеженной аллеи. Людей вокруг не было; ну конечно – вряд-ли адекватный человек будет ошиваться в лесопарке под десять вечера. А им нравилось. Акааши. И Бокуто, конечно, потому что это нравилось его парню. С ним любые прогулки казались самыми лучшими. — Плацебо… Типа “Soulmates never die”? Акааши тихо хихикнул. — Ага. Что-то вроде. — Тогда ты моя чудотворная панацея. Может, уедем вместе в Японию? Я буду откладывать деньги. У меня уже есть… пятьдесят копеек. Смех Кейджи стал громче. — Обязательно. Прийдя домой, Котаро обнаружил в коробке шоколад. Настоящий шоколад. От человека, в которого он по-настоящему влюбился. - — Да иди ты нахуй! Из окна квартиры на третьем этаже полетела любимая мамина тарелка. — Я тебя ненавижу! Входная дверь громко хлопнула, грозясь слететь с петель. Слезы застилали глаза. В окно полетел вест оставшийся мамин сервиз: ложки, чашки, блюдца… Когда выкидывать было нечего, Котаро поднял кипарис и швырнул его к посуде. Наконец-то с улицы кто-то заорал и окно пришлось зайти. Он сполз по стенке, обнимая себя за колени. Еще секунда – и он захлебнулся в слезах. Какая эта уже ссора по счету? Он уже давно запутался в числах. Сегодня было тяжелее всего. И ведь поссорились из-за чего? Он уже и забыл. Но конец всегда один и тот же – сколько бы Бокуто не умолял и не гневил, в конечном итоге он получал чужое равнодушное лицо и хлопок входной двери на прощание. Он слишком устал разбираться. Весна не принесла с собой ничего, кроме разочарования. Почему? Кейджи потерял интерес? Чувства? Что с ним произошло? Как бы он не старался понять, в голове никак не умещалось. Хотелось разорвать себе грудную клетку и выдернуть это чертово ноюще сердце прочь. Как же оно мешало ему. И он не понимал, что точно сделал не так. Что он вообще сделал? В глазах Акааши, которого он помнил, никогда не было такой усталости и скуки. А в его… Всегда ли в нем были эти кровоточащие бреши? Смотреть в зеркало было страшно. В кого же он превратился? Наревевшись вдоволь и замерзнув от еще прохладного майского ветра, Бокуто взял телефон.

кому: масленыш мы расстаемся

Лето начнется без Кейджи. - Бокуто завалил экзамены. В школу перестал ходить еще в мае – видеть Акааши не хотелось, да и он знал, что не выдержит. Обязательно сорвется, снова прибежит к его подъезду и будет валяться в ногах и просить прощение. Поэтому, было принято решение никуда не ходить лишний раз. Он снова начал общаться со старой компанией, попытался найти новых друзей, наконец-то отвлекся. Правда внутри все еще осознавал, что это был обычный побег от себя и от своих проблем – дыра в сердце, заботливо оставленная Кейджи, никуда не делась. Куда бы он не пошел, везде мерещилась знакомая тень, с кем бы он не общался, неосознанно искал знакомые и излюбленные черты. Сны были с одинаковым содержанием – у них все в порядке, они вместе, любят друг друга, будто бы и не было этой тупой боли, разбитых тарелок и миллиона расставаний. Будто бы не было этой ужасной весны и заваленных экзаменов. После таких снов просыпаться было нереально тяжело – порой он даже забывался; вставал и тянулся к телефону, в ожидании увидеть сообщение. Но в диалогах были десятки знакомых, но таких чужих лиц. Акааши про него не вспоминал. Котаро не знал, радоваться ему или вновь рыдать – хорошо ли, что Кейджи его оставил? Должно быть, он занимался своими экзаменами, потом поступлением, потом… Может, у него уже своя, новая жизнь, в которой Бокуто больше не найдется места? С одной стороны, эта мысль грела – они причинили друг другу столько боли и это такое счастье, что хотя бы кто-то из них наконец-то освободился и отпустил. Бокуто был рад, что это был именно Кейджи. Он все-таки заслужил, да и ему никогда не хотелось, чтобы он страдал. А с другой… Ему было жаль. Конечно, его чувства никуда не делись. Да и сейчас он не был уверен, что они куда-то денутся. И где-то в глубине души он все-таки надеялся на то, что они возможно еще когда-нибудь будут вместе, но… Позволять думать себе о подобном – огромная ошибка. Легче не становилось, чего бы он только не делал для этого – червоточина внутри разрасталась с каждой секундой. Он не знал, что ему делать. Сегодня он вновь прогуливался по парку, где они раньше ходили вместе. И возможно совсем немного ему хотелось, чтобы Акааши тоже прошел здесь. К сожалению, ни через десять минут, ни через час, ни через три – Акааши так и не пришел. Дорога домой была серой. Кажется, он добрался обратно благодаря мышечной памяти. Нет, он больше никогда не вернется обратно. Перед самым подъездом на телефон пришло уведомление. Бокуто без интереса взглянул на тусклый разбитый экран. Сердце пропустило удар.

от: масленыш котаро как дела?

Коленки подкосились. Он тут же мёртвым грузом свалился на лавочку возле порога. Быть такого не может… Глаза защипало. Нет, ничего не прошло. Ни на миг. Конченная иллюзия, выдуманная для поддержания хотя бы какой-то жизни.

от: масленыш видел тебя сегодня в парке я все думал если судьба нас постоянно сводит лбами, может, нам суждено всегда быть вместе?

Руки задрожали, а лицо исказилось в счастливой улыбке. Как же он ждал этого чертового сообщения… - Второй новый год подкрался совсем незаметно. Оглядываясь назад, Котаро меньше всего хотел вспоминать осень, которую они провели порознь: ссоры уже перестали быть чем-то необычным. Сейчас они составляли… Почти большую часть их жизни. Они наконец-то съехались, но семейная жизнь, которая наоборот должна была их сблизить, лишь превратила их во врагов, живущих под одной крышей и делящих общую кровать. Сколько раз Бокуто хотел покончить с собой? Он даже не сможет вспомнить. Сколько раз Акааши съезжал к родителям, оставляя его неделями одного? Он тоже уже не вспомнит. В этом году уже не было той чарующей и трепетной атмосферы. Квартира не согревала своими огоньками с гирлянды, еда не пробуждала чувство голода, а Кейджи с ним снова не разговаривал. Да и в последнее время они не разговаривали – они орали друг на друга, посылая куда-подальше. Бокуто наконец-то начал осознавать и осознание свинцовым грузом давило ему на голову. Но разговаривать об этом было бесполезно – Кейджи его не понимает. И он ни за что не захочет его понять, особенно сейчас. Винить его в этом было глупо. Все-таки, это Котаро сделал его таким. Поздно переучивать – нужно просто смириться и попытаться сделать хотя бы что-нибудь, чтобы сохранить их отношения. Возможно, спустя время он обязательно поймет и у них все снова будет хорошо, как и раньше… Та же картинка, как и в прошлом году. Внутри стало совсем чуть-чуть приятно; они снова вдвоем, курят на балконе, пока за спиной бьют куранты. Первый снег давно выпал, балкон был завален мягким свежим снегом. Акааши на него не смотрел и курил в открытую форточку, пока Бокуто сидел снизу и обнимал его за ноги. Такое знакомое и мнимое тепло… — Ты столько раз меня бросал, Акааши. Затушенный окурок полетел куда-то вниз с одиннадцатого этажа. Холодные пальцы коснулись взъерошенной теплой головы. Котаро вдруг захотелось оказаться на месте этого бычка. — Но я же всегда возвращаюсь, — Парень присел перед ними на колени и крепко обнял. Наверное, он сейчас улыбался. А Бокуто хотелось кричать. - Разгар лета. Сессия сдана, зачетки отложены куда-подальше до следующей зимы, из окна на одиннадцатом этаже снова кричат. — Как же ты меня бесишь. Терпеть тебя не могу, честное слово! Какой же ты конченный, блять, — Акааши снова плевался ядом. Что на этот раз они не поделили? Посылы нахуй стали его личным хобби – еще ни один день их совместной жизни не обходился без этого. Наверное, они разговаривали только во время ссор. Бокуто устало потер виски — Да иди ты на… Стакан с колой стукнулся о стол. Кейджи замолчал и глупо уставился на своего оппонента, который слишком странно себя вел. — Хорошо. Давай закончим. Пара секунд и на кухне раздается громкий смех. — Берешь меня на слабо? Но на лице Котаро не дрогнула ни один мускул. — Нет, я серьезно. Мы расстаемся, Акааши. Навсегда расстаемся, — Он безразлично наблюдал за тем, как меняется чужое лицо: от растерянности до гнева. Кейджи подскочил на месте и полетел в комнату. Через пару минут вышел с собранным чемоданом – наверное, все еще не до конца осознавал произошедшее. — В этот раз тебе больше некуда возвращаться. Еще пара секунд – и вновь послышался уже родной звук хлопающей двери. Бокуто устало прикрыл глаза и опустил голову на стол. Знал бы кто-нибудь, как тяжело дались ему эти слова. Но он больше не находил другого выхода – Кейджи бы никогда не понял по-другому. Он сомневался, что тот вообще что-то понял; хотя ему и не было нужно чего-то сверхразумного – всего лишь осознание, что он не материал, не привал и не точка сохранения, в которую всегда можно было вернуться, если что-то пойдет не так. Даже если он и любит его больше своей дерьмовой жизни, даже если он отдал бы все на свете, только бы снова поговорить с ним хотя-бы разочек без постоянных перепалок, снова услышать его добрый и ласковый голос, рассказывающий сказки по ночам, узнать, что их отношения делают его счастливым и думать, что он действительно ему нужен. Он просто устал. Потерялся, истратил запас теплоты, у него села батарейка, да что угодно – но он больше не может. Август дотлевал вишневым окурком на подоконнике. Следующим утром Бокуто сдал ключи от квартиры. - Ноябрь встретил непривычным непостоянством: погода скакала от теплой до невыносимого холода. В один из таких вечеров Котаро решил заскочить в бар возле дома – погреться и немного расслабиться, все-таки пятница. Конец рабочей недели. Бар встретил его теплотой и приглушенным светом, что создавало какую-то интимную обстановку. Вокруг было много людей – наверное, он попал на какой-то праздничный день или просто все зеваки из панелек вдруг решили все скинуть с себя серость прошедших дней и собраться в одном крохотном баре. Более-менее пустой столик выбить все же удалось: из-за пандемии верхний этаж бара был закрыт, но после коротких и прибыльных переговоров с администратором, для Бокуто сделали исключение. Он заказал себе стаканчик виски с колой, конечно же, и удобно расположился вверху, наблюдая за снующими снизу людьми. Ему было совершенно неинтересно смотреть за ними. Все они были обычным фоновым шумом – пьяные, неловкие или даже очень ловкие возле туалетов, за столиками, на танцполе… Какими же одинаковыми они все были. Задумавшись, он не заметил, как на стол приземлился долгожданный стакан. — Спасибо… — Он потянулся к нему, но до писка в ушах знакомая рука отодвинула его почти на самый край. Стул отодвинулся — Привет. Сколько уже прошло? Полгода? Что ж, Акааши совсем не изменился – такой же красивый, равнодушный и холодный. А Бокуто все еще не в состоянии определить его настроение. — Давно не виделись. Как дела? На фоне заиграла знакомая мелодия. Кажется, пела Сия. — Как видишь, живой, — Внутри что-то опасно натянулось. Никогда такого не было и вот опять, – про себя подумал Бокуто, отпивая из стакана — А ты, я смотрю, тоже в порядке.

«Wait for the snow…»

Акааши легко улыбнулся, отпивая из стакана тоже. Что ж, его привычки остаются неизменными. Ну, хоть что-то. — Конечно, я в порядке, — Он сделал еще один глоток. Зачем? Он же все равно не сможет напиться — Ты мне снишься. Постоянно.

«Loving you is a gift tonight…»

— Ты мне тоже. И я устал…

«Loving you for all my life…»

Настоящая комедия, думал Котаро, стараясь не смотреть с таким восхищением в глаза Акааши. Они вдвоем, пьют виски из одного стакана, слушают их любимую когда-то песню и делают вид, что они чужие люди. Должно быть, выглядят как придурки со стороны.

«Loving you is a gift to me…»

— Красивый брелок у тебя, — Подметил Кейджи, кивая на стоящую рядом с ним сумку. Пластиковый брелок с совами. — А где твой? — Больше всего на свете, Бокуто боялся, что его голос сможет задрожать и он снова даст слабину и рассыпется мелким конструкторам на коленках Кейджи. Он держится буквально на волоске от того, чтоб упасть к нему в ноги и начать плакать и просить вернуться обратно; ведь его заебали кошмары с одинаковым исходом в конце, ему надоели постоянно всплывающие в голове воспоминания о том как им было хорошо когда-то, его достало чувство того, будто бы он забыл что-то важное. В конце концов, его достала эта тупая боль внутри. Боль, с которой под силу справиться лишь Акааши. Но они все-таки взрослые люди. Взрослые люди, которые разошлись в разные стороны. — Я его потерял, — Так просто. Что ж, Бокуто все еще боится потерять его больше всего на свете, поэтому все еще таскает его с собой на сумках и… Хорошо, это было обидно. Разве что совсем немного кольнуло где-то внутри — Скучал?

«Oh, everyday is Christmas when you're here with me…»

Котаро легко рассмеялся. Как же он скучал по этим неловким и прямолинейным вопросам со стороны Акааши.

«I'm safe in your arms, you're my angel, baby…»

— Скучал – не то слово… Они обменялись слегка заметными улыбками и замолчали. Бокуто наконец-то почувствовал себя дома – будто путешествовал где-то двадцать лет и вот наконец-то вернулся обратно. Он не знал точно, но почему-то ему хотелось думать, что Кейджи чувствует сейчас тоже самое. — Все кончилось? — в этот раз его голос больше не дрожал. Акааши потянулся к лежащей в уголке пачке сигарет. Вишневых. С тех пор, как он исчез из его жизни, Бокуто курит только их. Наверное, так он пытается восполнить ту пустоту, что осталась после его ухода.

«Everyday is Christmas when you're by my side…»

— Да, все кончилось, Акааши. Противный комок из недосказанности встрял посреди глотки. Они замолчали, пока Кейджи молча курил и смотрел на Бокуто. На секунду, ему показалось, что в этом взгляде было не выговоренное прощание, а немая просьба остаться. Докурив сигарету и сделав последний глоток из стакана, он ушел. На втором этаже никого не осталось. Только приглушенная Сия, пачка вишневых сигарет на столе, вкус любимого блеска для губ Акааши на бортиках стакана и Котаро, которому больше не хотелось плакать. Кейджи вышел на улицу и разрыдался, когда начался первый снег.

«With you by my side…»