Какой смысл держаться за руки в конце коридора? Какой смысл прогуливать пары, обжимаясь у гардероба или в курилке? Какой смысл влюбляться, когда из-за чувств под ногами будто проваливается пол? И дрожь, и сомнения… и страсть. Иначе нет смысла в этой влюбленности — ей никогда не нужны объяснения. Эх, уйти бы твоему сердцу от твоих бывших! Ведь не видно смысла в том, что ты хвалишься ими, как мы кайфуем друг от друга.
Просто позволять бы себе дальше делать то, что честно не нравилось… однако не принуждало к сексуальной близости и не допускало насилие в отношении её личных потребностей. Пусть и после всего сочла более излишним перебирать причины «особого» отношения постоянного человека в метро к ней, чем принять факт возможного насильственного надругательства. Которое больно долго не свершалось с самого первого момента лояльного посягательства на её личность. Но в глубине души понимала, что полной бредятины, чем ни на чём не основанное успокаивающее убеждение, что такого не произойдёт при отголосками намекавших на это допущенных ей обстоятельств, ещё поискать. В том числе на форумах о трешовых ужастиках, вызывающих противное чувство без конкретики, к чему оно относится. А что, если могло нравиться быть для кого-то ценной вот так, через касания с односторонним удовольствием от них… и тогда вопросы чуть не начали отпадать сами собой один за другим? Неужели сейчас наступает, а то и давно наступил тот самый пугающий, но развеивающий любую завесу тайн отрезок времени, который можно счесть моментом истины? Где важен человек, его намерения, помыслы и причины любить, а не любой материальный критерий, к кому он принадлежит. Вот бы удачно поймать эту мысль, правильно понять её и действовать без ошибок, пусть они могут ничего не значить… но в желаемом случае если понимание будет едино, осадок от каких-либо несовпадений во взглядах может остаться. Однако кто сказал, что с ними невозможно примиряться, или шаг за шагом пробовать менять их едиными усилиями — только при чётком желании делать это. Тогда как пресловутая необходимость соответствовать картинам и законам мира только потому, что становится некомфортно отходить в «сторону» вовсе не из-за нередко навязываемых установок, может отпасть сама собой очень быстро. Предоставив место любви и облегчению. — Ты же такая фея, Мива… как я могу, особенно не представляя, что сейчас творится у тебя в голове. Что ты испытывала целый месяц и каждый день на одной и той же станции, когда этот мужик хватал тебя за… А отрезала бы я такому что-нибудь даже среди людей, где за недоказанную или чрезмерную самооборону также сажают и нас, малолеток? Хотя нет, то был не наш мир, когда здесь только перцовка, бездарно работающая защита свидетелей с пострадавшими… и самозащита, в которой нюансов вдвое больше, чем в готовке деревенского томатного карри. Неважно, что сейчас девушка обнимала девушку, крепко прижав её к своей груди на не заправленной кровати той, кого тепло держала в объятиях. Почти как плюшевого мишку, только с меньшей затратой сил ради настроя, дабы не задушить… не было в этом удовольствия ни для добровольно «подставившейся» этой ласке, ни для осторожно допускавшей такое. Ведь всплеск эмоций — тоже предельно непредсказуемая вещь, слабо поддающаяся контролю в неумелых от недостаточных знаний и нерадивых от удобных вредных мыслей руках. А кто скажет, что любить молодого человека стоит также… Она, Мива Синосуки, покорно, и в то же время с уверенностью в себе сочтёт нужным прислушаться к этому совету жить в рамках, когда достигнет того, ради чего стоит так жить без ущемления своей личности. Она — четырнадцатилетняя жертва домогательств со стороны взрослого человека, так и не ставшего ей даже знакомым после неоднократных допущений покраснения на внутренних сторонах бёдер, что легко доводило её до мокроватого блаженства по ткани нижнего белья — будет согласна, что всё у неё будет ещё впереди, и увлечения легко меняются. Вот только сейчас со своей спасительницей она не поступит так, от сердца допустив дарение части себя. Пусть даже та не требовала, не просила и не убеждала выражением глаз в том, что ей взамен не нужно ничего — лишь спокойное ровное дыхание за ту, которую спасла от чудовища, ещё и с кольцом на пальце. — Я только сейчас, лёжа с тобой на твоей кровати, поняла самую страшную вещь, какая случилась почти с самого начала… этого. Мне стали безумно нравиться его прикосновения под мою юбку… настолько, что я после школы и перед входом в метро задирала её чуть повыше. Одинаково ли в красках могут представлять прямые интимные прикосновения в своей голове оба пола? Кто из них раньше заканчивает с представлением в уме, переводя его в реальность… где есть те немногие проценты, допустившие это любой ценой и по неосторожности обретшие дурную славу на весь мир? Насколько приятно всё продолжать думать о «тревоге» пальцами своих и чужих половых признаков, совершая её без любых уговоров, пока неоднократно были попытки прекращать это? Нет уж, чёрные глаза этой черноволосой жертвы определённо погружали других в её личный космос. И убеждали «гостей», что она не против быть теснее… намного ближе, стоит статься ей по нраву. — Бедненькая феечка, как же я раньше не вышла на тебя… — Можно мне после этих слов счесть тебя супер-агентом, который знает всё и в курсе всего, что происходит… в том числе о сексуальных преступлениях. Прямо как ангел-хранитель… оу, точно это звучит лучше и больше тебе подходит. «Спасительница» Момоэ Кобаяси, которую с каждым годом всё реже путают с парнем из-за коротких волос и ношения брюк, а особенно что должно быть обидно, но её нисколько не задевает — совсем уж плоской груди — сейчас стала корить себя за то, что никак не узнала бы об этом в реальности. Другие цели, другие принципы, да и просто другая школа, где эти двое даже не пересеклись бы взглядами и волосами друг друга. Только разбив чудо-яйцо сродни порталу в реальность сновидений и альтернативную ветку настоящего мира, ещё до этого знала, с чем столкнётся и кому поможет именно силой воли с сжатыми в кулак саблями. Какой там супер-агент или ангел-хранитель, когда знает о чём-либо предопределённом только из получения яиц-заданий на день. Благословенных вещей за возможность помочь нуждающемуся сверстнику в психологическом и физическом духе. И также проклятых за испытывание чужих кошмаров на себе… Постоянно допускающих превращение субъектов, по вине которых цели защиты испытывали запертые внутри себя страдания, превращающихся в отвратных на вид и неуёмных на аппетит чужой боли монстров. Где же люди более отвратны, раз для большой части человечества это их сущность, а некоторые испытывают безмерный кайф от своей причиняющей другим вред испорченности. Что и сидение взаперти навечно будет нипочём — в вымышленном с реальностью последствий, или настоящем, которое невозможно изменить? Тогда уж лучше сохранять личный мир с его равновесием, порядками и возможностью активного воображения — кто бы мог подумать, что и такое будет даваться сложнее всего на свете, когда так происходит всё же не всегда. Что действительно пришедшая из ниоткуда похожая на мальчика спасительница и сделала… получая восторг от того, что спасённая ею думает так. — Извини, что покажется слишком прямо, но… я не прощу себе эту бестактность, если не поймёшь. В общем, этот дурной тип с нагретым креслом в энергетической компании, наседавший над твоим отцом долгое время трогал тебя, забираясь за трусики… Блядь, не представляю вообще, как среди пассажиров это делал, даже в переполненный час пик это непросто провернуть. Каждый раз ощущая борьбу чувств от бесстыжей неправильности и сладких мгновениях, если можно такое говорить о допущении такого взрослым к ребёнку, ты не… желала, что бы он… ну, типа, завёл за угол и довёл дело до конца? Понимаешь, эм-м-м… после чего такие мрази обычно избавляются от своих жертв. Обстановка правильно располагала к совершенно другому — к доказательству заботы с глубоким признанием. Тем более, что для принимающей чудо-яйца в качестве заданий по спасению душ от кошмаров, из-за чего их носительницы покончили с собой… не то что было наплевать на чувства, пока она делала что должна. Но как же оказалось верно не поддающееся опровержению утверждение, что стоит только впустить любовь на миг, а после и влюбиться — как тут же становится невозможно ни о чём думать, кроме неё. Ни о неправильности, ведь давным-давно никого не волнует, ни о несоответствии в следовании протоколу о недопущении симпатий к объекту — когда это слово настолько противно, что хочется вырвать его из лексикона и внутреннего словаря с корнем. Важно лишь не потерять голову и не думать лишний раз, было ли бы всё иначе с парнем, когда он такой же… которому требуется избавление ради упокоения души. От того, что в реале закончилось его суицидом. Что сделала Мива, больше не выдерживая… и что сделали все те жертвы обстоятельств, где от пресечения до необратимости один шаг, которым Момоэ с её такими же подругами, стражами уничтожения обратившихся в чудовищ случаев неприкрытого психологического насилия над теми, кто ещё даже не начинали жить! Нет, пусть ничего не выходит за чувства признательности и благодарности, ведь кто может знать из таких таинственных воинов, что со временем будет позволено, а что исчезнет или упразднится. А пробовать встречаться в реальности и лучше узнавать друг друга вряд ли запретит даже обязанность. — Прошу тебя, Момо… дай мне руку, я так хочу больше твоего тепла и её стройности. — О… ч-чт-то, ты… мне бы так легко оправляться и адаптироваться, как ты это делаешь. Да, обеим милым девчонкам и раньше доводилось испытывать глубокий трепет в груди и невозможность удержать бегающие зрачки глаз при возбуждении. Как от нежности, так и от страха в основном за себя, как бы эгоистично это ни выглядело… а может, иногда и от себя? Когда-то нелюдимым и пытавшимся понять суть тёмных пятен на морали, умело извращавшейся их демонами среди людей при густом окрашивании её в белый цвет правильной чистоты невиновности. Ну и что, что сейчас Мива — такая тоненькая, почти низкая, с длинными прямыми чёрными волосами чуть ниже пояса, до уровня постоянной точки плотного внимания рук не гнушавшегося обоюдно-любовного надругательства негодяя под маской прилично поднявшегося карьериста — сама склоняет… действительно ли это так? Сколь много времени на испытывания лишних касаний на себе и более плотного общения наедине со своими мыслями об этом убедило её не только быть пассивно-податливой для извращенца, но продолжать исполнять эту роль, увлекаясь самой? Впившуюся клещом с его смертельным ядом, упрашивая о чувственных объятиях новую подругу, пока та вовсе не собиралась помышлять о таком… но интимная сладость сделала ход в сторону зависимости от неё? Хотя на самом деле… ну и что, ведь никто не осудит, и сами они прекрасно поняли друг друга, пока не дойдя до сути их зарождавшихся возможных отношений. Для начала вздохи с облегчением от всего, что пришлось преодолеть. А до жарких стонов ни одной, ни другой нет дела, пока они не разберутся, как жить дальше и менять характер по отдельности, и нужно ли им быть вместе по объективной причине. Впрочем, как и расстаться не без основания… да, никому не должна быть важна их жизнь, кроме них самих. Как и поиск смысла с сутью, точно ли они влюбились друг друга и хотят ли любить дальше. Ладно хоть сном и придурью они обе не считали это расположение на кровати, не принимая во внимание несуществующие намёки лежания друг на друге обнявшимися и касающимися щеками друг дружку Вместе со всей допускаемой ими вольностью, которую просто хочется допустить и ничего более. — Ты бы сама, наверное, никогда бы так не сделала… кто ещё больше стесняется, верно? Даже если бы мы с тобой были женаты, Момоэ-тян… ты первая не завела бы свою руку мне за рубашку к любой груди. Даже во время брачной ночи тушевалась бы, не выведи я тебя из того, с чем ты давно бы уже озаботилась справиться и забыть. Даже не из-за случая, с которого меня вызволила, изрезав его на части и самому заставив течь морем кровопотери блевотного цвета от отрубленных конечностей. А потому что хочешь любить меня, не делая ничего, что я бы отвергла когда-нибудь раньше.Один выстрел эндорфина внутри — и я спокойно выдыхаю. Второй выстрел — уговорив её, запираю пассажирскую дверь на замок. А третий пронёсся между нами. Она сказала то, что я ожидал услышать, но всё равно не надеялся. Нет, речь не об отказе, и что мы слишком торопимся! Чёрт, сейчас реально продолжится моя родословная на заднем сиденье? А то! От того, как она всё-таки показала, что без ума от меня…
Всё это проникновение словами внутрь дыр сожалений с необходимостью залатать их сопровождалось Мивой удерживанием ладони Момоэ с последующим направлением её пальчиков к своей груди. Сквозь белую рубашку и фиолетовый полупрозрачный лифчик, чтобы взять… каждую по очереди плавным захватом ладони, для чего стоит справиться с пролезанием под удерживающую ткань. А Момоэ только и оставалось удивляться здоровым люопытством, была ли до противной ситуации с отдававшим отчёт своим действиям извратом она уже такой. Или всегда хорошо разбиралась в нежности, раскрепощённости и излишней откровенности в тесном любовном общении… зная о различиях и не боясь их. Не жалующая, когда её называют спасительницей, но ничего не имевшая против искренней благодарности, девушка-парень успела уговорить себя, что сопротивляясь допущениям спасённой ей, сделала бы ей только хуже. Не из-за кажущейся неизбежности в более близком контакте спустя всего лишь один день знакомства… переросший в сокровенное времяпровождение. — Вот бы мальчик такой попался, но ты так и останешься лучше любого… не подумала бы, что окажусь очень даже без ума от девушки, насколько это вкусно и мягко! Забавно было думать о том, что секс в основном делают, стоит ему ударить его охотой в голову, а не подолгу готовятся к нему морально — и это одно из единственного, почему человека можно причислить к животному под инстинктами? Ведь пламя разгорелось ну очень сильно, и не сколько в знак благодарности. И вовсе не тем способом, какой нужен, от чего огонь эмоционального состояния сожрал бы всё вокруг себя, не оставив ничего из того, что радовало раньше, в том числе навсегда испорченный лад с родителями. Если нужно, бордовая пацанка, коя всё время была на стороне от заварушек и чужих проблем, поможет его высвободить. Может это будет идеальная форма платы за спасение жаркой любовью… Или она, обязанная превратиться в невозможность быть друг без друга, также должна быть постепенной? Раз так, то план стать квитами путём влюбчивости от одного лишь спасения от прошлого крайне не хотелось бы превращать в избавление от чувства долга, и его самого тоже, любой ценой. Интимный разговор через недвусмысленные действия бывает фальшивым, незачем с этим спорить… ну и в чём его возвышенность удовольствия, которую он предполагает? Правда, в одном лишь случае — если согласны оба, и потому медленно выдохнувшая Момоэ кое-как отбросила некомфортность от того, будто слишком далеко заходит. Ну с чего ради получение разогревающих всё тело ощущений от эмоций, которые в процессе хочется возвращать тому, кто их дарит, должно вначале обрастать джунглями противоречий, где в поисках однозначного ответа в жизни найдешь его? Каждая чужая грудь получает лёгкий массаж пальцами, отчего становится родной будущим воспоминаниям об этом, пока губы краешком прикасаются к ближайшей щеке партнёра, убедившего в своём согласии на всё… Ну что может быть не так в отношении соблюдения личного пространства, особенно при том, что делавшая всё это неуверенная в своих гормонах Момоэ ровно также беспокоилась бы и о мальчиках — не среди кретинов, оболтусов, сорвиголов и выскочек? — Хотела бы принять в себя его мужское большое взрослое естество, пока сама маленькая мелочь с мечтой об одиннадцати семестрах с отличием? Длинноволосой маленькой женщине-девственнице Синосуки нравилось считать себя дюймовочкой до неизбежного подрастания своей вышины и грудей, обо всём об этом мечтать приятнее и сочнее, чем о хороших оценках. Также как и то, что короткостриженная с окрашенными в бордовый Саваки называла её феей просто так, якобы без причины. Опять же, кого будет волновать вырвавшееся из уст слово под краткое первое описание вида заслужившей называться так, кроме них самих. Этих прелестных подруг, ничего не обязанных друг другу, и всё же испытывающих благодарность всего за один факт того, что они вообще встретились! Ну и одной, ни у второй не было причин думать о том, что однажды они друг друга бросят по любой причине. И если в этом будет «виноват» парень, то в случае того, что он не использует их обоих в своих целях, эти девушки обсудят всё, как близкие подруги… так тому и быть. При женской дружбе, позволяющей развлечься для снятия напряжения и доказательства преданности друг другу… отвлекаясь от «старой знакомой» грязи, что никуда не делась за столько веков существования человечества. Но напоминающей о том, что не стоит делать из этого вечную ванильную любовь без чёткого понимания, что иной с другим человеком не может быть… это ли неуместная ревность с того, что «пацанка» и близко бы никого не подпустила к её «дюймовочке»? — Ох-ох-ох, Момое-тян, могут ли думать о таком мои сверстницы, а то и раньше? Нет, представляю, конечно… да, так и есть, и кто я после этого? Телевизор с интернет-лентой не упустят возможности напоминать о том, что я бы дала слабинку, будто их цель ни что иное, как безостановочное втаптывание в грязь… знаешь, что скажу? Прекрасное продолжение разговора, так и напрашивающееся на обсуждение примерно столько времени, как у давно «зарекомендовавших» себя лучших подруг на подобиях пижамных вечеринок и бывает. Однако то, как спасённая от своих же слабостей, которым сама до последнего не желала поддаваться в надежде конца кошмара очень лёгким и навсегда рушащим жизнь путём, говорила всё это так, словно точно горела ослепляющим желанием попробовать, но еле-еле сдерживалась из-за бесчестности перед самой собой… Момоэ стало жаль себя, что она понятия не имела, как вообще можно ещё чем-нибудь порадовать новую и единственную в своём чуть не поруганном роде, пусть и в иной, несуществующей реальности, лучшую подругу Миву. Единственную в постели с ней сейчас… так ли ей хотелось думать, кроме того, от чего она её спасла? Подруга-телохранитель… иначе домогательства просто продолжались бы дальше, до точки крутого пике, за чем следовал бы невзоврат в виде нежелательной беременности. Пусть даже «отца» ребёнка и посадили бы в соответствии с законом, у него было целое состояние от акций — ради откупа и развития более скрытной, более опасной одержимости подрастающими и всё осознающими девочками своим неожиданным явлением ну очень хитрой осторожности. — Стоило признаться себе о невозможности так просто стереть эту мысль из головы… о, Момо. Как и то, что о таком спокойно могут думать не только девочки лёгкого поведения богатых родителей… Ах, я для себя решила, что пусть сейчас это не будет выходить за рамки сновидений! — Ладно, Мива-тян, что ж… мне не нужно удивляться тому, что ты оправилась… хоть и больно быстро. Я оказала на тебя такое влияние, что тебе больше незачем проливать слезы… даже внутри себя, правильно? Но в итоге никому не стало жаль за то, что они делали. Прижимаясь крепче, неровно опаляя жарким дыханием, и под властью сладкого удовольствия без печальных последствий трогать интимные места друг друга, «волнуя» края трусиков и лямки бюстгальтера подушечками пальцев. Готовясь чутко целовать друг другу щеки, мочки ушей, ладони, в конце концов губы друг дружке… Да, этим девушкам ещё предстоит познать множество… великое множество великолепных, очень сильно пьянящих влюбчивое мышление искренних ласк противоположного пола. Где, вероятно, признание влечения друг к другу, как девушка к девушке, не отнимают возможности испытать чистую мужскую заботу близости и нежности в обращении. — Я больше не думаю о нём, Момочка… но знаешь? Была бы ты мальчиком, то есть парнем… как в общем-то и выглядишь… Ох, прости, что такое говорю… горели бы мои чувства к тебе и тому что ты делаешь со мной… и к тому, что я делаю с тобой, вдвое больше? Но неужели это так важно, когда дела и аура серьёзно ничего не значат, когда… А потому, пока Момоэ думала о сложившейся верной мысли, что сердцу невозможно указывать то, к кому его должно влечь, Мива «как всегда» высказала именно её лёгким шепчущим голоском. Забавное применение чревовещания, работающее на одной чуткой дамской интуиции, не иначе! Всё-таки смесь леди и бунтарки очень забавна и, кажется, всё равно отваживает нежелательных. Переключающихся на заметную, очевидную привлекательность. С рождения её обладательницы вызывающую настолько серьёзные последствия, как преступление закона в угоду утоления крайне сумасшедшей жажды обладания половым контактом. Когда ни реальность, ни её теневая зона, ни законы этих обеих миров-близнецов не в состоянии сдерживать копившееся… возможно, не один год. Что ж, а о беседе губами по щекам они ещё успеют поговорить…совершенно точно не вытирая ими слезы путём чутких поцелуев, но пробуя на вкус и касания заново обретаемое счастье. — Ох… когда так необходимо знать, какого пола тот, кто спас? Почему за тем, что он сделал, чтобы спасти, обязательно должен стоять скрытый смысл… который больше пугает наличием, чем восхищает, Момоэ? Больше страшит, чем предоставляет прозрение… нет ничего плохого, что я не готова к такому… прошу, забей! Как помогла своим спасением забить до смерти мой самый позорный страх и желание в единой материальной форме… Пожалуйста, давай любить, а не переживать о том, что ушло с твоей помощью, милая Момо.Не могу прочесть всю тебя с твоими мыслями обо мне. Сколько ни пытался, лучше узнав тебя… обнажая твоё отношение. Влезать в чужие мозги действительно необходимо, и выше отношений? Нет, этого не нужно, хоть и осознаётся поздно! Ведь без тебя моё время не было бы потрачено… так, как нужно. Но душа бы стала пустой и потерянной… спасибо, что ты со мной.