СИ

Сакура Шел дождь, пластиковая решетка в ванной дрожала. Я прижалась затылком к кафельной плитке и пила розовое вино прямо из горла, пока Инс мылила волосы. Ее плечи торчали над водой, шампунь пах как лосьон для загара. — Знаешь, о чем мечтают парни с колледжа? — спросила я, читая пересланные сообщения от друга. — Понятия не имею, — снисходительно сказала Ино. Пена комками стекала с ее длинных густых волос, цвет напоминал мороженое крем-брюле. Голос у нее насмешливый, с каплей доброты — как всегда, когда речь заходит о парнях из колледжа. Для Инс интересоваться ими это как встречаться в школе с мальчиком из младшего класса. Я с ней согласна. С ровесниками мы даже на свидания не ходили. — Мне Мэтт переслал сообщения из какого-то чата, где собрались все парни-типа-звезды колледжа. Инс засмеялась, не раскрывая рта, я тоже. Мы любили посмеиваться над так называемыми звездами в колледже. Все эти парни — всего лишь раздутое эго в мешке из кожи, подогреваемое неоправданной любовью остальных студентов, которые были слишком ординарны, чтобы понять, что в самых популярных парнях колледжа особенностей чуть больше, чем в Бритни Спирс. (Бритни мне нравилась, но ее слабый голосок вымораживал меня до судорог в костях.) — Говори уже, — сказала Инс, подставляя макушку под сплошную струю. Вода текла с дырочек прямо на ее голову и голые лопатки. Она выжимала слипшиеся концы, сильно сжимая их пальцами с красным лаком. — Они фантазируют о тройничке с нами. С тобой и мной, — зачем-то уточнила я, со стуком поставила полупустую бутылку на пол. Этикетка запотела от конденсата и пара, у меня увлажнились волосы на лбу. — Это их локальный мем. Как было бы круто потрахаться втроем с СИ. — Я даже не удивлена, — сказала Инс. — Это похоже на мечты о сексе с близняшками. А чем мы не близняшки? — Еще и красивые, — добавила я. Но мы правда были красивы и похожи, как дождевые капли, хотя Ино мне всегда казалась чуточку красивее. Мне казалось, «все» обожают СИ больше из-за нее, чем из-за меня. К ней и парни подкатывали чаще, чем ко мне, и подарки ее были дороже моих. Если мне дарили красные розы, ей — дорогущие пионы в несезон. Если мне духи «Шанель», ей — «Монталь». — Да, так что мне даже приятно, что они о таком фантазируют, — сказала Инс. — Любым подругам было бы приятно. Она макнула пальцы в баночку с маской для гладкости волос и намазала субстрат на всю длину. Эту маску мы купили вместе, но я ей почти не пользовалась — было лень. Иногда из-за этого я чувствовала себя какой-то сломанной, ленивой девушкой. — Наверное, — сказала я и посмотрела на свои волосы. Цвет от природы у меня был тоже как крем-брюле, но светлее. Похоже на льдистую лилию, но только лед грязновато-мутный, как лунный луч. Длиной волосы длиннее, чем у Инс, и реже. Вся верхняя половина у меня была натурального цвета, а нижнюю я красила в эфемерно-малиновый, похожий на розовое шампанское. У нас все было похоже, почти одинаково — большие глаза, пухлые губы, достаточно симметричное лицо, правильная фигура. Даже рост одинаковый. 5’7, вес — 103,6 у меня, 110 у Инс. Я была худее, зато у нее были грудь и попа. В кружевных трусах и лифчике Ино выглядела как Мэрилин Монро, только красивее и умнее. Я ее обожала. — Что ты в 111 наденешь? — спросила Инс. Обернулась ко мне. По ее лицу текли капли, стройная рука свесилась с белого бортика ванны. — Что-то красивое и выделяющееся. Ты тоже так оденься, подогреем воображение ребят из колледжа, — я жуликовато улыбнулась. Инс улыбнулась в ответ. — Окей. Так и сделаем. Хотя мой стиль проще твоего, так что греть толпу будешь ты. Но мне, конечно, не нужна была толпа. Я шла в тот бар, потому что знала: там будет кое-кто. Ино В клубе 111 стояла липкая духота. Я сидела за баром, в пустых стопках из-под текилы бледнели желтые кружочки света, засохшая корка от лайма плавала на тарелочке среди соли и сока. Синс вышла на сцену, изящно положила ногу на ногу. Ноги у нее были длинные и истонченные, как у модели времен героинового шика. Она надела что-то сложное и гламурно-сексуальное, в мужском пиджаке и с платиново-розовыми волосами она напоминала мне рок-н-рольную куколку. Сакура взяла микрофон и неуверенно улыбнулась мне сквозь шумящую толпу. Я улыбнулась в ответ. Эти люди еще не знали, какой вокал их ждал. Из колонок скользнула музыка. Синс полностью обхватила микрофон ладошками. Я ей не говорила, но парни в колледже говорили, что это похоже на то, как девчонки обхватывают член во время минета. По мне — очень красиво и самоотверженно она держала этот кусок пластика и электричества. Она запела, перепевала Нирвану. Ее голос напоминал разорванную в клочья плоть или ткань, магически сшитую в единый хаотичный строй. Я знала: Сакура дико талантлива. Это был тот самый микс природных способностей, которые есть у всех, и дисциплины, чтобы способность эту развить. Вообще-то Синс дико недисциплинированна, у ее жизни на первый взгляд нет руководящей мысли. Она как оторванный гелиевый шарик без курса на приземление. Во всем, кроме вокала — уж тут она точно знала, чего хотела, и шла к этому, хоть и с попеременным успехом. Она талантлива, но все остальное в своей жизни игнорирует, как мы игнорируем, например, наличие у нас правой руки. Ко мне подошла Джессика, девчонка из колледжа. Очень-очень типичная калифорнийская девчонка, с пшеничными волосами, жвачкой джуси-фрут и привычкой растягивать слова. Мы перебросились вежливостями и поцелуйчиками. Она спросила: придешь в понедельник на историю искусств? Я подумала: естественно, что за идиотский вопрос. Но сказать не успела. Краем глаза я заметила парня и даже моргнула от удивления: так безотрывно, чуть ли не взасос-взглядом он смотрел на Сакуру, прислонившись к стене и сложив руки на груди. Он был красивый, похож на молодого Бена Барнса своей андрогинной мужественностью, но с какой-то ноткой террора. Одет во что-то милитари-футуристическое, все черное-зеленое-серебристое, какой-то, блин, образцовый слизеринец. У него даже взгляд подходил под этот факультет (я их терпеть не могла, моими фаворитами были Гриффиндор и Рейвенкло; зато Синс обожала Слизерин и придурка Малфоя). Ну, этот парень был покруче Драко. Я о нем слышала от Сакуры — Саске Учиха, вроде как талантливый музыкант, еще известный под псевдонимом Скорп. Скорп — потому что у него на предплечье татуировка со скорпионом, хотя тогда она была скрыта свитером. Саске следил за Сакурой все то время, пока она пела, отдавая всю себя песне, как альтруистка. Веки у нее были в тщательно нанесенных тенях и подведены черными стрелками, глаза полуприкрыты. Я мельком наблюдала за Саске и я была не единственная — на него пялились со всех сторон, кто-то даже сфоткал, забыв выключить вспышку в темноте клуба. Неужели он настолько известный? — подумала я. Еще меня раздражало то, как приклеились к нему мои глаза, словно липучки к шершавой ткани. Я не падка на красоту, уж тем более мужскую, но было в нем что-то, что распространялось по воздуху, как флюиды какие-то, и сбивало с равновесия. И мне нравилось, как его, этого крутого молодого мужчину, стремительно восходящему на музыкальный олимп, загипнотизировал голос моей лучшей подруги. Да, подумала я с гордостью. Вот как офигенно она поет. И на секунду мне сделалось жаль, что я так петь не умею. Когда Сакура допела Нирвану, к Саске подошел парень, тоже очень симпатичный, и они вместе впали в толпу. Я отвернулась, достала телефон (айфон, но не Макс, как у Синс; понятия не имею, зачем ей эта огромная махина) и начала отвечать на сообщения. У меня было много знакомых — со школы, колледжа, стажировки, джима, но максимальная близость была, конечно, с Сакурой. Были еще подруги детства, но с ними я общалась скорее автоматически, по въевшейся привычке, и разговоры наши были на каком-то далеком подростковом жаргоне, который я выносила только с ними. Не будь мы знакомы с детства — сейчас бы точно не общались, короче говоря. Сакура пела вторую песню, кто-то рядом сказал: такая секси-девочка, Саске видно не было, от его отсутствия я почувствовала облегчение. И какое-то тупое, нелогичное сожаление. Сакура Допев третью песню, я спустилась в зал к Ино. Она переписывалась в телефоне, заткнув левую часть волос за ухо. Я знала, что после третьей песни ей становилось скучно — она знала весь мой репертуар и спать ложилась рано, к двенадцати с ней было бесполезно разговаривать. Я посмотрела на время в экране айфона: 11:55. — Как всегда лучшая, — сказала Инс, заметив меня. Я так не думала, но промолчала. Мы сидели за тесной барной стойкой под дымным светом и выпили по рюмке «кровавой мэри». На сцену вышла девчонка в худи и запела. Меня не впечатлило, но я в принципе к вокалу была критична. Кто-то надолго открыл двери в бар, с улицы потянуло влажным дождливым холодом. Это был наш второй февраль в Санта-Монике, мы с Инс сняли здесь уютную квартирку с бледно-желтой кухней (микроволновка, круглый столик, ситцевые занавески с нотным рисунком) и одной двуспальной кроватью, когда поступили в УКЛА. Изначально мы искали квартиру с двумя комнатами, чтобы спать раздельно, но подходящих вариантов не нашлось — было либо дорого, либо слишком убого. Мы с Инс выросли в симпатичных пригородных домах Массачусетса, в больших семьях с отцами-кормильцами и мамами-домохозяйками, и к калифорнийским ценам и порядкам оказались не совсем готовы. Ну и я хотела жить у океана, даже если это значило добираться до университета полчаса на автобусе. — Ино, Сакура! Мы с Инс обернулись. Рядом стоял парень из университета, я помнила, что он играл в нашей сборной по футболу, но кем он там был — знать не знала. — Пошли к нам за столик? — спросил он и тыкнул куда-то на диваны с длинными столами. — У нас депозит. — Нет, Уоррен, мы скоро уходим, — сказала Ино. — Давай в другой раз. Я помешала растаявший лед в стопке, горло сохло после песен и водки. Уоррен почесал шею. — Посидите с нами, может, пока не уйдете? — Нет, извини, в следующий раз, — сказала Инс. Уоррен разочарованно улыбнулся и ушел. Все мы знали, что следующий раз никогда не настанет. Я облизнула губы, они обветрились, пока я пела. — Интересно, этот Уоррен и остальные тоже есть в том чате? — сказала я. — Где обсуждали секс с нами. Ино приподняла бровь. Мимо прошла пьяная студентка и толкнула Инс в плечо, Ино окатила ее холодным взглядом. Я сделала то же самое. — Конечно, есть, он же капитан нашей сборной по футболу, — сказала Ино. — Самая что ни на есть парень-звезда. — Ух ты. Вау, — сказала я с фальшивым энтузиазмом. Этот тон мне удавался особенно хорошо, и он всегда смешил Инс. Она фыркнула, достала из сумочки «Майкл Корс» пачку вишневых сигарет и пошарила в карманах. — У меня нет зажигалки, — сказала я, заметив ее растерянный взгляд. Я увидела, как к нам заспешил парень, сидевший через стул за барной. У него в руке была зажигалка. — Прикурить? — спросил кто-то сзади. Ино смотрела мне за спину. Зрачки у нее заступили за края, как разливается океан; ей явно нравилось то, что она видела. Это меня заинтриговало, я почти не видела у нее такого выражения — застывшего, скрытого одобрения, смешанного с румянцем на щеках, цветом как взбитый персик. — Да, пожалуйста, — сказала я, взяла две сигареты из рук Инс и обернулась. На меня смотрел Саске Учиха. Скорп. Я подумала: охренеть, охренеть! Мой план сработал, ураураура. Он поднес руку и методично зажег обе сигареты, я передала одну внезапно замолчавшей Ино. Обычно в нашей двойке это она ответственна за общение с незнакомцами. Хотя у меня было ощущение, будто со Скорпом я знакома уже лет пять, не меньше. — Я слышал, как ты поешь, — сказал Скорп, глядя на меня. Он затянулся сигаретой. Мы с Ино, кажется, затянулись в ответ одновременно. — Я тоже слышала, как ты поешь, — сказала я, едва сдержав нервный смешок. Саске Учиха, — или Скорп, как его звали большинство фанатов, — был кем-то вроде восходящей звезды в Кали. Настоящей музыкальной звезды, а не тех, которые меряются оценками в университете. Я слежу за ним лет с шестнадцати, Скорпу тогда было двадцать два и он уже пел в популярной группе, из которой потом ушел. Мне было чуть неловко и смешно от того, сколько я знала о нем, в то время как сам Саске-Скорп до сегодняшнего вечера даже не знал о моем существовании. — И как тебе? — с насмешкой спросил он. Глаза у него были светло-черные, как у кота, и пустые, будто ни во что не верящие. Зато лицо — венец андрогинной красоты и физиологического стиля. Я пропустила через легкие сигаретный дым, чтобы звучать уверенно. — Я твой большой фанат, — честно сказала я. Но не сказала, что я перерыла весь интернет, чтобы узнать о нем все, как сумасшедшая девчонка-сталкер: кто его девушки (симпатичные девушки сильно старше меня), какое было детство (особо неизвестно, кроме мамы-еврейки), любили ли его родители, какую еду он предпочитает. Я даже знала, как эту еду приготовить, зачем-то тренировалась на Ино, хоть сам процесс готовки терпеть не могла. Инс я о нем рассказывала, но скуповато, оставляя самое важное при себе — А как тебе пение Сакуры? — наконец сказала Ино. Она слегка улыбнулась, голос у нее был почти обычный. Но чуть выше, с несвойственной ей жеманной хрипотцой. Она красиво сжала сигарету двумя пальцами, блеснул красный лак. Я с удивлением и какой-то секундной завистью поняла, что Инс флиртует. Ино Мы представились и познакомились. Саске занял стул слева от Сакуры, я сидела справа от нее. Он заказал нам троим «негрони» и попросил заменить апельсин на что-то авторское, бармен фамильярно обращался к нему как к Скорпу. Саске что-то спросил у Синс, и она защебетала в ответ. Она всегда вела себя легко, с прозрачным налетом равнодушия, так что я бы не поняла, насколько ее заинтересовала встреча с Учихой, если бы Сакура раньше не рассказывала о нем. — Ты тоже поешь? — спросил Саске, посмотрев на меня из-за Синс. Ядовито-розовая прядь растеклась по деревянному столику. Волосы у нее были длинные и мягкие, как сахарная вата. Я с детства удивлялась, что такая текстура вообще существует. — Нет, — сказала я и стряхнула пепел в стеклянную пепельницу, постучав пальцем по кончику сигареты. Саске проследил своим хлестким взглядом, мне это понравилось. — Я собираюсь управлять командами из таких талантов, как Синс, но пока я еще учусь. — Она стажируется в SURecords, — сказала Синс. — Совмещает учебу в УКЛА и работу, еще и умудряется оставаться отличницей, gpa почти 4. Гений, правда? Я смущенно поправила края свитера со спущенными плечами. Синс действительно верила в то, что говорила, но это потому, что у нее с учебой дела плохи. Как и с работой. Поэтому любой, кто мог успешно совмещать эти две сферы, казался ей сверхчеловеком. — Похоже на то, — сказал Саске, но таким тоном, что невозможно было понять, насколько он шутит. Мне казалось, что издевается. — Так вы обе в калифорнийском? Последний курс? Я докурила и кинула окурок в пепельницу. Когда мы с Синс красились, все давали нам лет чуть больше, чем на самом деле, но и внимания мы привлекали больше. Наверное, нам обеим оно льстило, несмотря на колкие леса шуток, которые мы выстраивали вокруг этого внимания. Наши шутки все равно были безобидные, по-своему добрые, поэтому вряд ли имели значение. Хотя Синс могла быть жестока, когда была без настроения. — Да, в калифорнийском, — сказала я, достала из прямоугольной пачки сигарету. Я надеялась, что Саске сам зажжет ее, а не просто передаст зажигалку. — Но мы на втором курсе. Я в школе менеджмента, а Сакура — искусства. Сакура скисла, как пленка испорченной овсянки. Черт, ругнулась я про себя. Синс не любила, когда упоминали ее учебу, но я иногда забывала об этом. Я послала ей взгляд: извини. Она пожала плечами: да без разницы. — Ясно, — хмыкнул Саске, и я поняла, что мы вроде как прошли по нижней границе. Были бы на год младше — и все, пока-пока. Я едва сдержала желание закатить глаза, положила ногу на ногу. Саске мою сигарету не зажег, хотя снова проследил, как я подносила огонь к бумажному кончику. Кто-то подошел с ним поздороваться, разговор прервался. Синс отхлебнула негрони и подперла подбородок своим тонким запястьем. Лак черный, на запястье швейцарские часы-скелетоны. У меня такие же, только ремешок бледно-голубой, а у Сакуры зелено-штормовой, под цвет наших глаз. Многие думали, что часы наши жутко дорогие, но на самом деле мы получили их в подарок от какой-то тетки Синс. Только ремешки поменяли еще где-то в забитом бостонском даунтауне, каждый около 70$. — Я подумал, Сакура, раз уж ты мой фанат, — сказал Саске все с той же я-знаю-больше-чем-вы-думаете усмешкой. Она меня раздражала и интриговала одновременно, — может, найдешь завтра время для меня? Мне показалось, Синс аж ушки навострила. Она выпрямила спину, хотя куда уж прямее. Я подумала: блин, Учиха, Сакура заслуживает более изящного приглашения на свидание! — Во сколько? — спросила Синс. — Выбирай любое время. — Восемь утра пойдет? Я бы подавилась коктейлем, если бы мне не хватило сдержанности. Утро и бодрствующая Синс — это не то чтобы антонимы, а вообще разные планеты. — Я бы предпочел позже, но если ты хочешь утром — хорошо, можно утром. Сакура довольно улыбнулась, будто сканворд разгадала. — Ты хочешь меня прослушать? — спросила она и склонила голову вбок. Волосы двухцветной завесой скрыли половину ее кукольного лица. — Верно, — улыбнулся в ответ Саске. Улыбка у него приятная, но температура у нее отсутствует. — Круто. Но я, правда, пошутила про восемь утра, — доверительно прочирикала Синс. Я все не могла понять, флиртует она или просто мило общается. — Я так рано встаю только на файналы. И то не всегда. Саске спокойно допил негрони и на мгновение посмотрел на меня. Я убедилась, что держу на лице дружелюбно-нейтральную физиономию. — Знаю, — сказал он. — Я бы не принял тебя в восемь утра. Мы с Сакурой выразили пренебрежение (но шутливое): я все-таки закатила зрачки к потолку, а Синс эффектно сузила глаза. Саске это повеселило, и он тихо рассмеялся. Я подумала: если он поет также красиво, как смеется, мне обязательно нужно его послушать. Иногда я видела, как Синс прослушивает его треки, но она всегда делала это в наушниках. — А где будет прослушивание? — спросила я, жалея, что не знаю о нем больше. Например, не опасно ли вообще уединяться с ним, вдруг он маньяк. — У нас в студии, — сказал он, в этот раз не удостоив меня взглядом. — Я скину адрес. Дашь свой телефон? Я уже собиралась ответить, но тут поняла, что обращался он к Сакуре. О боги, подумала я, дура. Синс продиктовала ему номер. Он проверил правильность, набрав ее, Синс кивнула и скинула вызов. Саске встал, сказал: жду завтра, и ушел. Бармен склонился к нам с лисьей улыбочкой. — Напитки за счет Скорпа. Чем вас побаловать? Я вопросительно посмотрела на Сакуру. В нашем дуэте за алкоголь отвечала она. — На ваш вкус, — сказала она с рассеянной улыбкой, плотнее закуталась в объемный пиджак. И только тогда до меня дошло, что именно этого Сакура и ожидала от Саске. Прослушивания в его группу. — Хитрюшка, — сказала я, обнимая ее за талию. — Мы здесь не случайно сегодня. И ты не случайно пела лучшие свои песни. — Я очень хочу с ним работать, — ее голос взволнованный, в глазах и правда зеленый шторм. — Надеюсь, я завтра нормально выступлю и не опозорюсь. — Пф, Синс. Я уверена, ты будешь на такой высоте, что он после тебя ни одну солистку не сможет воспринимать. И я не врала. Это была чистая правда, пусть и выраженная в моем субъективном мнении. Сакура выдохнула и сделала вид, будто я ее успокоила.