И к бабке не ходи

— Давайте играть в города. — Фигня, — отзывается Юра с заднего сидения. — Давайте играть в города, в которых мы бывали, — не унимается Витя. — Я не хочу, — говорит Юри. — Я не хочу напоминать себе о некоторых событиях в прошлом. — Ладно-ладно. Но с вами так скучно ехать. Вы сидите в телефонах… — И ты бы сидел, если б не вел машину, — говорит Юра, даже откладывая телефон на сидение. — Хм… Юра, хочешь сесть за руль? — Ты спятил? У меня нет прав. — Но ты же ходил в автошколу. — Я завалил тест, помнишь? — Зато водишь неплохо, так что давай… — Иди в жопу, Витя, я не поддамся на твою провокацию. Юра переводит взгляд на Юри. Тот испуганно таращится на Витю. Юре становится его жаль, и он кладет руку ему на плечо, говоря: — Он шутит. Он бы так не сделал. Он бы так сделал, он же без тормозов. Хорошо, что в их паре хоть Юри при мозгах. — Конечно, — слегка улыбается Юри, повернувшись к нему. Касается его руки на плече своей, такой трогательный жест, что Юра почти что тает. Тьфу ты. — Вижу, вы уже ладите получше, — меняет тему Витя. Юра цокает языком — вместо тысячи слов. — Может, мы могли бы даже стать друзьями, что скажешь, Юрио-кун? — Я с вами водиться не собираюсь, — обрубает Юра на корню его милые поползновения. — Но ты поехал с нами. — Да. Уже сто раз пожалел об этом. — Юра снова берет телефон, пишет Миле: «Ненавижу тебя. С ними ужасно». Через тринадцать долгих минут прилетает ответ: «А я при чем? Ты сам решил поехать. Я только поддержала идею». Юра отписывает: «И зачем ты ее поддержала???», на что Мила с терпением (Юра даже представляет, как она вздыхает и объясняет ему, как маленькому) отвечает: «Как по мне, тебе это должно помочь разрулить ситуацию с Отабеком. Ты же, очевидно, согласен со мной, раз поехал». «Я не согласен», — вредно заявляет Юра. «Ну, тогда ты по крайней мере надеешься», — приходит от Милы, и это уже больше похоже на правду. Он скребет себя по щеке и осознает, что Витя и Юри о чем-то переговариваются негромко, и Юри звучит слегка нервно. Или не слегка. — Я не уверен, что это к лучшему, — говорит Юри. — Эта задумка… она дикая. — Да почему же? Ты три раза сказал, что она дикая, странная и что там еще, но почему? — Парень, японец, у русской ведьмы… — Ведьма — слишком громкое слово. Назовем ее знахаркой, ладно? — Ты сам ее так назвал. — Я не смог подобрать подходящее слово сначала. — Ладно, не ва… — Витя, так куда мы едем? — вклинивается в разговор Юра, которому резко стало неуютно в машине. Он чувствует себя обманутым, хотя сам виноват, что не расспросил толком. — К бабке. Я же говорил, разве нет? — Я думал, мы едем к твоей бабушке. — Нет, мы не родственники. — И почему я только сейчас об этом узнаю? — Я даже не знал, что ты не понял меня правильно. — Правильно, умывай руки. — Я не виноват. — Витя, останови машину, — произносит Юри. — Почему? — Пожалуйста. — Что случилось? Тебе плохо? — Да остановись, блин! — орет Юра, и Юри отшатывается от него, как от какого-то монстра. Витя тормозит на обочине, колеса шуршат по камешкам, Юри распахивает дверцу и буквально выпадает наружу. Юра хочет пойти следом, но Витя останавливает его: — Дай ему минутку. Потом пойдем. Юра сидит на неуютном заднем сидении и смотрит, как Юри ходит туда-сюда в высокой траве, успевшей потерять живой зеленый оттенок. — Он в норме? — переживает Юра. Витя стучит пальцами по рулю. — Более-менее, — отвечает он после паузы. — Идем. Они выбираются из машины. Юре чертовски хочется разрядить обстановку, поэтому он начинает болтать ни о чем: — Капец сегодня жара. Спасибо, что в машине кондиционер, иначе мы бы там прокипятились. Юри стоит, сложив руки на груди и пялится в одну точку перед собой. Осотом любуется, что ли? Витя подходит к нему — а Юра уходит прочь, чувствуя себя лишним. Вдыхает душный воздух полной грудью, пинает камешки, шагая вдоль трассы. Наблюдает за полетом одного камешка — тот едва не прибивает маленькую, хиленькую улиточку. Юра срывает листок ближайшего лопуха, аккуратно пересаживает улитку на него и спешит назад. — Эй, Юри, смотри сюда. Юри переводит слегка расфокусированный взгляд. Юра понимает, что очки у него зацеплены за футболку, только когда он их снова надевает как положено. — Ты нашел себе друга, Юрио-кун? — Юри улыбается. Слегка-слегка. — Не. Это я тебе друга нашел. — Спасибо. Но, я думаю, друг у меня уже есть. Это ты. Ведь ты принес мне улиточку. Юри забирает у него лопух и кладет его в траву. Улиточка не спешит с него уползать, но ее дальнейшая судьба никого уже не интересует. — Да что ты сегодня мне в друзья набиваешься? — бурчит Юра. Юри грустно вздыхает, а Витя переводит тему: — Как насчет сразу и перекусить, раз уж пришлось остановиться? Юри бросает на него взгляд, полный огорчения. И Юра его понимает: кому бы понравились такие слова, в которых видится упрек? А Витя, похоже, ничего не понимает. Ну или придуривается. — Сами жрите, я в машине посижу, — выплевывает Юра и сваливает прочь от бесячего Витька. В рюкзаке его ждут зерновые хлебцы и шоколадный батончик. А эти двое пусть едят свои бутерброды из термосумки с упоротым ананасом в круге для плавания. И холодный чай пусть пьют, блин, как чаю хочется… Юра отпивает воды и начинает грызть хлебцы. Поглядывает в окно, видит, как Витя мимоходом чмокает Юри в щеку, а тот счастливо улыбается. Через минуту происходит смена ролей: Юри чмокает Витю в губы. Юра внимательно следит за своей реакцией. Ему совсем не противно наблюдать, как геится эта парочка. Но ему сложно — даже невозможно — представить, что он может так же. Он что, однажды возьмет да чмокнет Отабека в губы? Или у них будет долгий глубокий поцелуй? Или… Постельные сцены быстро рассеиваются, когда он начинает кашлять, поперхнувшись крошкой. Он прячет хлебцы, заталкивает в себя шоколадку, переключившись — от греха подальше — на предложение Милы сгонять на концерт какой-то кавер-группы на следующих выходных. Решив, что музыкантов-новичков и Милу неплохо бы поддержать, он набирает ей сообщение о своем согласии, в машину как раз садятся два гейских гея, довольные, будто перепихнулись только что (Юра наблюдал — нет). Будто Юри совсем недавно не колотило. — Ты же голоден, Юрио-кун, — говорит Юри, повернувшись к нему, когда они трогаются. — Я поел. — Точно? — Точно. Почему ты так волнуешься обо мне? — Не хочу, чтобы ты испортил желудок. — Но почему? Эй, а может, ты в меня влюбился? Бросишь Витька, заживем вместе, что скажешь, Юри? Юри улыбается. Искренне так. Говорит: — Я испытываю к тебе теплые чувства. Братские, наверное. А люблю своего Витю. И Юра видит по его лицу: точно любит. С него как будто стекают волны нежности, и лыба эта неуемная… — И я тебя люблю, — произносит Витя с той же нежностью, а Юра не может не гавкнуть: — За дорогой следи, ты не видишь, какие тут ямы? — Что я тебе сделал? — Начнем с… — В этот раз! — Ты не объяснил, куда вы претесь. — Я сказал: «Мы едем к бабке, хочешь с нами?» И ты два дня раздумывал, а потом согласился. — И как я должен бы понять, что это не твоя родная бабушка? — Спросить? — Я даже подумать не мог… — Давайте не будем об этом, пожалуйста, — просит Юри. — Я постараюсь не думать о предстоящем, пока не доедем. — А что предстоит? — спрашивает Юра. — Он переживает, потому что это встреча с незнакомым человеком, который может узнать о нем… что-то. — Влезть в душу? — Без спроса как бы. — Но он же добровольно там будет. — Ну… Это только кажется так просто. — Вам не надоело? — не выдерживает Юри и повышает голос. — Обсуждать меня, будто я не нахожусь рядом с вами, да еще и когда я попросил закрыть тему. — Вить, твой парень сейчас нас сожрет. — И поделом нам. Прости, Юри, я был неправ. — Все в порядке, забудем. — За ямами следи, ты не видишь, какая тут дорога? — подгавкивает Юра. — Далеко еще? — Чуть больше ста, — отвечает Витя. — Сто пятьдесят пять. — Это, по-твоему, чуть больше? Чуть?! — Не придирайся к словам. — Жаль, что не сказал: «Сто девяносто девять»! — И девять десятых, — добавляет неожиданно Юри. — Вот именно, — соглашается Юра и задает крайне интересующий его вопрос: — А почему ты не Витю, а меня поддержал? Юри снимает очки и, протирая их футболкой, отвечает: — Я же не обязан его поддерживать во всем только потому, что мы пара. — Не обязан? — Конечно. У меня все еще есть своя позиция. У Вити — своя. Мы разные личности, а не одно неразделимое «Виктури». — Он показывает кавычки пальцами. — Хорошо звучит. Но не становится ли это причиной для ссор? — Иногда. Но мы постепенно учимся решать конфликты с наименьшими потерями. Юра кивает, словно фиксируя полученную информацию. Чужой опыт бывает полезен, когда сам хочешь начать отношения. Или не начать. Хочется спросить еще кое-что, но он побаивается. Может выглядеть подозрительно, посыплются вопросы, на которые ему не понравится отвечать. А просто послать будет еще более говорящим ответом. Юра не спрашивает, достает из рюкзака книжку и просматривает аннотацию. Голова не слишком хорошо варит, и Юра толком не понимает, о чем говорится на обложке, но он верит, что Отабеку фигня не нравится, что предложить он может только что-то по-настоящему классное. Сначала он ничего не понимает. И потом ничего не понимает. А потом его оглушает ирония в совершенно целостной картинке. Он читает рассказ, второй, третий. Понимает, что устал от эмоций и закрывает сборник. Смотрит на имя автора, осознав, что так его и не запомнил. Роберт Шекли. Ладно, еще пообщаемся, Роберт. Книжка отправляется обратно в рюкзак, и после пары минут подпрыгиваний на ямах становится скучно. Юри дремлет, прислонившись к стеклу, Витя хранит молчание. За окном только трава да деревья, ну и другие машины — ничего интересного. Можно поразглядывать облака, да только нет их. Юра тяжко вздыхает, и в этот момент Юри вздрагивает и садится ровно, будто палку проглотил. — Я тебя разбудил? — спрашивает Юра. Юри оглядывается. — Нет, мне приснился неприятный сон. — Выкладывай. — Ну хоть какое-то развлечение. — Ну… мне приснилось, что ведьма хочет приготовить меня в печи. Я для тренировки своего русского языка читаю сказки, они очень просто написаны, для детей, но некоторые страшные и с неизвестными словами, которые мне Витя объясняет. — Я же не спрашивал, как ты учишь русский. — Ты не спрашивал, — подтверждает Юри и отворачивается. Обиделся? — Прости, — говорит Юра совершенно добровольно. — Некрасиво было тебе так грубить. И еще я считаю, что ты молодец, учишь такой далекий от родного язык, ты понял… — Спасибо. — Повернувшись снова, Юри улыбается ему. — Я думаю, что это в конце концов поможет мне лучше понимать Витю… не в языковом плане. — Я после пары месяцев изучения японского, например, думаю, что Юри самый настоящий сверхчеловек. Его же невозможно выучить! — вставляет Витя свои пять копеек, а Юра уже даже не заикается о ямах, потому как он, честное слово, не тот человек, который будет портить жизнь другим чисто из вредности. — Плохо стараешься, — все-таки не удерживается Юра. — Нет, Витя очень старается, — возражает Юри. — Значит, старческий мозг уже не тянет. — Юр, а хочешь, я тебя высажу? — Высаживай, Вить. Яков тебе за это голову откусит. — У тебя угрозы не меняются с годами. — Могу еще предложить, чтобы Отабек тебе голову откусил, хочешь? — Отабек? А вот это что-то новенькое. Что у вас там? — Натуральнейшего вида дружба. — Звучало, как будто нет. — Мы не встречаемся, если ты об этом. — Пока что нет. — Он хороший парень. — Ты его мне рекламируешь или претендуешь на него? — Я не претендую. У меня есть Юри — зачем мне кто-то другой? — Фу, что за сопли, — ворчит Юра, а сам думает: «Как же прекрасно звучит, а можно мне тоже так?» — И не вздумай ляпнуть, что я не дорос! — Даже не думал об этом. — Верно, — говорит Юри. — Любовь может прийти в любое время, когда ее не ждешь. Ты только не расстраивайся, если пока этого не случилось. «Я расстраиваюсь, потому что не знаю, что с ней делать», — думает Юра. А вслух спрыгивает с темы: — Еще далеко? — Не далеко. Но еще успеем поиграть в города. — Нет, только не это, — страдальчески стонет Юра и демонстративно достает из рюкзака телефон. Юри же по своему нервно барабанит пальцами. — Волнуешься? — спрашивает Юра. Ему уже совсем не хочется быть с ним злюкой. — Волнуюсь. — Так а что у вас вообще стряслось, что вы к бабке едете? Витя вдыхает, тяжело так, совсем не фальшиво. — Юри, можно я расскажу? Или ты сам? — Расскажи ты. — Хорошо. Помнишь, два месяца назад Юри собака укусила? Теперь он боится вообще всех собак, даже Маккачина. Бабки вроде подобным и занимаются. — И как ты заставил Юри поехать? — Я не заставлял, просто привел аргумент, что попытка нам ничего не будет стоить, даже если не поможет, а если поможет — будет просто замечательно. — Я почти уверен, что это можно решить с помощью психотерапии. — Юри еще плохо говорит по-русски, так что это проблематично. — Оу, точно. — Вообще-то я нашел пару англоговорящих специалистов, но страхи — не совсем их профиль. Один занимается семейными проблемами, а второй… я не помню уже чем, не так важно. — Да уж, тяжко японцу в Питере. — Но я не жалуюсь, Юрио-кун. Для нас сейчас Питер — самый удобный вариант. С некоторыми неудобствами ради Вити я готов мириться. — Потом мы, вероятно, переедем в Японию, — добавляет Витя. — Совет да любовь, — говорит Юра невпопад, а Юри издает смешок. — Что? — Это мило с твоей стороны. Юра не говорит, мол, ты не понял, ты тон не уловил, потому что… потому что на самом деле он искренне желает этим двоим долгих и счастливых лет совместной жизни. — А мы тем временем почти приехали, — радует новостью Витя. — Вот эта деревня. Нам на центральную улицу, доехать до детской площадки, потом — направо. — Спасибо за отчет. У меня вопрос. Думаю, вы специалисты по таким делам. — Совет по фигурке? — Не. Такое дело… — Надо как-то спросить, как-то аккуратно, иначе покоя ему не будет. — У меня есть знакомый, имени называть не буду, мало ли… — Соберись, Юра, они точно не просекут. — Ему нравится парень, и он не знает, как ужиться с мыслью, что ему нравится парень, а не девушка. И он не знает, как стать с ним больше чем друзьями, хотя он почти уверен, что его чувства взаимны. — Твой знакомый уже очень храбрый, раз поделился этим… с тобой, — говорит Юри. — Возможно, его приободрит тот факт, что он не один такой в мире, что множество сталкивались, сталкиваются и столкнутся с теми же внутренними и внешними конфликтами и шанс выйти победителем все-таки немаленький. — Выйти победителем? То есть встречаться с тем, кто нравится? — Быть счастливым. — Но остается шанс, что будет… нехорошо, правда? — Правда. Но он также будет, если ничего не предпринять. Будут мучения от невозможности быть с любимым. И будет весьма неприятно гадать, что могло бы получиться, если решиться сделать шаг навстречу. И этот шанс был бы и с девушкой, не все гетеро-истории любви счастливые, согласен? — Звучишь убедительно, Юри. — А если что-то пойдет не так, можно сбежать от всех знакомых в другой город, — вставляет Витя, и Юри резко поворачивает к нему голову. — Зачем ты его пугаешь? — Я учитываю все варианты. И потом, я ведь пугаю его знакомого, а нашего Юру этот вопрос никак не задевает. — Мудила, — бормочет Юра тихо на русском. — Приехали. Витя останавливается возле маленького уютного домика в зарослях цветов и яблонь, густо обвешанных яблоками. На лавочке во дворе, устроившись в тени, спит рыжая кошка. Юра открывает дверцу и слышит, как где-то у соседей гогочут гуси и лает собака. — А тут здорово. Совсем как у нас на даче. — Здесь совсем не мрачно, — подтверждает Юри. — Ну вот, а ты волновался, — говорит Витя, и ему тут же прилетает от Юри сердитый взгляд. — Конечно, я волновался. Витя подходит к калитке и сначала стучит, а затем, не дождавшись ответа, открывает. Навстречу вышагивает проснувшаяся кошка, будто она хранительница этого дома. Она присматривается к гостям, инспектирует, затем, повернувшись к дому, издает громкое: «Мя-а!» — Думаю, нам следует постучать в дверь, — говорит Витя, и в тот же момент дверь открывается, и на пороге появляется низенькая худенькая старушка с полотенцем на плече. — Вы кто такие? Я вас не ждала. — Мы, эм… — теряется Витя. — Здравствуйте, меня зовут Виктор, я вам звонил на прошлой неделе. Моего соседа по квартире укусила чужая собака, и он теперь боится моей собаки. Вы сказали приезжать, как будет удобно. Помните? — Помню. — Так вы нам поможете? — Спас сегодня! — А вы… отмечаете? — Дундук, по церковным праздникам не работаю. Нельзя! — Но мы же приехали из Питера… — совсем огорченно бормочет Витя, а Юра чуть смехом не давится, видя, как все тает и тает его привычная уверенность. — Как приехали, так и уедете, кто ж вам доктор, что вы в календарь не смотрите? — И что, даже воды не дадите попить? — Колодец вон там. Угощайтесь. И она уходит назад в дом, а за ней и кошка, которая напоследок оборачивается и насмешливо фыркает. — Мда, Витя, ты бы хоть дату уточнил, — говорит Юра, закончивший на английском пересказывать Юри (который облегченно вздохнул) диалог. Витя складывает руки на груди и злобно цедит: — Так что, возвращаемся? — Погоди, воды попью. Юра идет к колодцу, борется со скрипящим механизмом, побеждает его, зачерпывает из ведра воды ладонью. Ну точно как на даче. Выпивает несколько «ладошек», умывается — холодная-холодная, приятная в августовскую жару. Когда он оборачивается, Вити и Юри уже нет во дворе, а распахнутая калитка ждет, пока выйдет и он. — До свидания, — бормочет он не столько ушедшей бабке, сколько кошке, дому, двору и всей деревне и закрывает за собой калитку. *** «Ну что, Юрец, полезной была поездка?» Прочитанное сообщение от Милы висит без ответа три с половиной часа. Ему совсем не хочется это обсуждать с кем бы то ни было, даже с Милой, которая знает о нем практически все, даже про Отабека. Юра готовит себе обед, потом, поев, моет посуду, подметает кухню, потому что успел на ней насвинячить, читает несколько рассказов Шекли. Пишет Отабеку: «Не знал, что ты такой юморной. Почитал я твою книжку». Отабек отвечает: «Юмор там трагичный». Мила пишет: «Если ты там что-то узнал, что не можешь переварить, то давай я приеду. Ради поддержки». Юре приходится ответить, чтоб не прибежала, когда он не очень-то готов к общению: «Я в норме, не надо приезжать. Это было полезно. Я за ними понаблюдал, они не фальшиво-идеальные, но все равно вместе счастливые». Мила не унимается: «Так а что с Отабеком???» Юра вздыхает, набирает: «Я задал пару вопросов без конкретики, получил пару ответов». «И???» — все еще не унимается она. Юра пишет: «И все указывает на то, что стоит делать шаг навстречу отношениям». После этого Юра отключает уведомления в чате с ней и переходит в чат с Отабеком. Он знает, что напишет сейчас. Простые слова. Совершенно ничего не значащие. «Ага, я заметил. Смех сквозь слезы».