Коварная кошка

Гермиона никогда бы не назвала себя любопытной. С годами она осознала, что удовлетворенное любопытство может принести массу проблем и нарушить привычный уклад жизни. Но нечаянно брошенный взгляд на один из раскрытых блокнотов Северуса заставил её остановиться и задуматься. Она невольно пробежалась взглядом на несколько строчек вниз, приметив описание послевоенной жизни. Это его дневник? В первое время их совместной жизни они часто говорили о войне, о её влиянии на каждого из них. Однако, она заприметила своё имя в записях. Он писал о ней в то время? Их тесное общение началось позднее, и девушка решила прочесть написанное. Но только на одной странице. Да. Директриса привычно села в кресло. Удивительно, как за такой короткий промежуток времени она смогла привнести жизнь в кабинет - она будто бы никогда не покидает его. Её покои теперь что, здесь? - Минерва, ты понимаешь, о чём просишь? Что я должен сделать? - сказанное никак не хотело укладываться в голове. - Северус, я не прошу делать чего-то непристойного, - крайне возмущено отреагировала собеседница, - я вижу мисс Грейнджер куда чаще тебя и знаю о чём говорю. Она измотана, почти ничего не ест, пытается отвлечься с помощью учёбы. "Как всегда", - чуть не вырвалось из моих губ, но я удержался. - С чего ты вообще решила, что дело во мне? С окончания Войны год прошёл. Девочка многое потеряла. Она сумела вернуть память родителям? - Сумела, не без помощи, конечно. Речь о другом. Я за ней наблюдаю и наверняка уверена, что её давно терзают ... эти чувства. - А если ты ошибаешься? Вдруг проблема вовсе не в этом. И на следующий день Грейнджер принесёт тебе донос на домогательства? - Я и не прошу тебя её домогаться, Северус, - лёд в её голосе только идиот не почувствует, - просто пообщайся с ней. Если дело не в этом, то прекратишь всё, я настаивать не буду. Я боюсь за неё. Эти страдания сведут её в могилу. Макгонагалл ясно дала понять, что разговор окончен. Я покинул её кабинет в скверном настроении. Мне казалось, что годы шпионажа и двойной службы остались позади. Ведь позади? Так и чего ради мне придётся любезничать с Грейнджер? Директриса считает, что девчонка влюблена в меня, что я никак не вразумлю. Помнится, за ней увивался Крам и младший Уизли. И я? С чего? Кошка определённо сошла с ума. На моей практике была одна влюблённая студентка. Это случилось во второй год моего преподавания. Но о взаимности или, не приведи Мерлин, отношениях и речи не заходило - безграничная неуверенность в себе, боготворение Лили, а также душевные муки перед вступлением в ряды Тома Реддла не допускали и мысли о любви. И вот сейчас, когда негласно я готовлюсь к концу жизни, который наступит лет через 100, а то и больше, Минерва объявляет мне о чувствах Грейнджер. Нелепость. Ну ничего, я докажу ей, что это - самая идиотская идея и глупейшее предположение, когда-либо возникающее в её голове. Даю ей неделю, и она всё сама увидит. Через пару дней я приметил кудрявую макушку девчонки в "Трёх мётлах". Не увидев никого, чья компания была бы приятнее, я решил подсесть к ней. Она выглядела как кролик, столкнувшись взглядом с волком. Не переживай, я тебя не съем. Наверное. Пришлось спросить, как обстоят дела с реабилитацией её родителей - другой темы для разбивания льда* не нашлось. Она стала рассказывать о заклинаниях и зельях, используемых для восстановления памяти. Будто я не варил часть зелий, дурочка. В свою очередь, ей стало любопытно, как обстоят дела с выздоровлением после лошадиной дозы яда Реддловской змеюки, не беспокоит ли меня шрам, и не свёл ли я Тёмную метку. Мы будто два пенсионера, встретившиеся в парке и спрашивающие про болячки друг у друга. Забавно. Мне пришлось даже спросить про Поттера и Уизли, о боги! Гарри ухватился за должность в Министерстве, для приёма на которую все дружно закрыли глаза на потерянный год школьного обучения. Рон блистает на матчах по квиддичу. Грейнджер вскользь упомянула Лаванду Браун, с которой, по слухам среди учителей, он сошёлся вскоре после окончания войны. Далее проследовали какие-то незначительные разговоры. Она рассказывала, что купила во время прогулки по магазинам. К счастью, мы говорили не о мантиях и рюшках. Ей даже стало интересно, где я покупаю ингредиенты для снадобий, и девчонка крайне удивилась, узнав, что часть я выращиваю сам в школьных теплицах. Да, у меня есть и другие увлечения, помимо того, чтобы быть мерзавцем. Мы распрощались примерно через пару часов. Она поспешила в замок, я же отправился прикупить некоторые вещи в паре лавок. На миг возникла мысль - как же она дойдёт до замка? Глупости. Девчонка беспощадна в бою, уже убедился, справится, если кто и встанет на пути. Гермиона потрясённо смотрела на дневник. Она совсем потеряла счёт времени, прочитав, естественно, не одну страницу, исписанную крючковатым почерком мужа. В горле начинал образовываться комок. Что она только что узнала? Какой была её жизнь все эти годы? Всё началось с обмана? Наплевав на недавнее обещание оставить блокнот в покое, она пролистала несколько страниц, и, наткнувшись на своё имя, вновь стала читать. Я рассчитывал совсем на другой эффект. Предполагалось, что я не стану с ней осторожничать, буду язвить и вести себя, в целом, как всегда, и она нажалуется Минерве. Скажет, что я подлец, которого даже могила не исправит, и попросит перевести себя в группу к Слизнорту, который обрадуется ей, как самой красивой статуэтке в коллекции. Директриса поймёт, что ошибалась, и всё прекратится. Но нет, черт всех подери. Грейнджер задаёт какие-то вопросы после занятий. На мои подколы позволяет себе шутить и даже иногда подкалывает в ответ. Макгонагалл чуть ли не хлопает в ладоши и радуется, что девчонка стала чаще улыбаться, и перестала быть бледной, как призрак. Перестала? Мы стали говорить всё чаще. Она иногда рассказывала о своей жизни за пределами замка, задавая вопросы о моей, но не настаивала, видя, что я иногда отклонялся от ответа. Со временем, я понял, что даже рад нашим мимолетным встречам и болтовне. Старая кошка сдержанно улыбалась, когда я мимоходом упоминал про то, как обстоят дела с Грейнджер. Да, нам не пришлось ничего отменять. Можешь уже порадоваться своему замыслу. Гермиона закурила - послевоенная привычка. В груди стало пусто. Во что превратилась её жизнь? Стук входной двери известил о возвращении Северуса. Застав жену с сигаретой и слезами на глазах, он тут же обвёл комнату глазами, и увидев дневник, сразу понял в чём дело. - Скажи, что это не то, о чём я думаю, - пальцем указала она на несчастную книжицу, - скажи, что наша совместная жизнь и пять лет брака - не результат твоей блестящей шпионской карьеры! - Гермиона, все не так, как может показаться, - ну что за идиотская фраза! Он взял дневник, обводя глазами страницы, пытаясь понять на каком моменте она остановилась, - позволь мне всё объяснить. Строчки его мемуаров заговорили голосом хозяина. Всё изменил тот день, а точнее ночь, когда я стал видеть Грейнджер во сне. Она снилась мне и до этого - какие-то сцены из школы, наши встречи в Хогсмиде. Но потом мне виделись её объятия, сначала мимолётные образы. Она могла подойти со спины, или я накрывал её плечи, превращая наши тела в кокон. Утром я мучался от пустоты, ощущая холод осознания. Осознания, что это было не наяву. Находиться рядом становилось трудно. Мне. Девушка же напротив наслаждалась, радостно подтрунивая в ответ на мои подколы, давно переставшие быть обидными. Северус на миг замолчал и пролистал несколько страниц, явно зная, где нужно остановиться. Первое признание, вопреки ожиданиям, прозвучало из моих уст. Она не произнесла ни слова о своих чувствах за всё время нашего общения. Её губы растянулись в улыбке, а после накрыли мои. Никаких объяснений и не надо было. Страстных ночей не последовало. События развивались постепенно, мы не торопились. И когда дело дошло до близости, между нами не было неловкости - душевно мы были близки задолго до этого. Он остановился, глядя в её глаза, где уже успели высохнуть слёзы. - Да, все действительно началось после просьбы Минервы, но мои чувства стали развиваться не по её указу. Можешь детально прочитать, - его голос звучал тихо, - сначала мне казалось, что она всё задумала для спасения твоей души. Но позже я понял, что и моя душа залечилась. Моя жизнь стала такой, что я и мечтать не мог. Ты мой дар. Последнюю фразу он уже произнёс в объятиях Гермионы, слушая её облегченные рыдания.