Последние дни Плутония. Проксима Центавра. Планета Росс.

92 — Как такое возможно, чтобы хозяин так привязался к своему роботу? Для меня это непостижимо, — возмущался один из слуг Агона. — Он очень горевал после гибели Илира, не мудрено, что теперь этот робот, один-в-один на него похожий, стал для него всем, — ответил другой. — Этот робот нагло и вызывающе себя ведет, я его боюсь. Увидев, что идёт Илир, они испуганно замолчали. Робот вырвал у слуг поднос с завтраком. — Я сам отнесу, — сказал он. — Агон? — заглянул в комнату Илир. — Я принёс тебе завтрак. Пришелец, сидящий возле зеркала, обернулся на него. — Спасибо, Илир, поставь, чуть позже позавтракаю. — Как ты чувствуешь себя? — Намного лучше. — Если ты не против, я расчешу твои волосы, — робот взял гребень, инкрустированный драгоценными камнями, и подошёл к пришельцу. Длинные пепельные волосы Агона мягко струились по спине. Илир стал тщательно и осторожно расссчесывать каждую прядь. Агон поймал его руку и сжал в своей, гребень выпал. Пришелец усадил Илира к себе на колени. — Если бы я не заболел, наверное, не узнал бы каким ты можешь быть заботливым и внимательным роботом, — пришелец смотрел на него и многозначительно улыбался. Смутившись, робот опустил глаза. Агон взял его за подбородок и легонько поднял голову. — Почему ты опускаешь взгляд? — Потому, что ты смущаешь меня, когда так смотришь... Светло-карие глаза пришельца казались совсем теплыми. Они держали друг друга за руку, переплетаясь пальцами. "Этот робот совсем как ребёнок", — подумал Агон, — "всему его надо учить и от всего оберегать. Вспыльчивый, грубый, несносный и в то же время может быть таким застенчивым, нежным и внимательным"... — О чем ты думаешь? — спросил Илир. — О тебе. — Обо мне? — робот снова смутился. — О том, что хочу тебя поцеловать... — Агон медленно приблизил лицо к Илиру и губы робота сразу же раскрылись, чтобы впустить его язык. Поцелуй Агона был долгим и очень нежным, по телу робота пробежала дрожь. — Агон, когда ты так меня целуешь, моё сердце начинает сильно биться, — признался он. — Правда? Твоё механическое сердце стучит сильнее от моих поцелуев? — пришелец плавно приложил ладонь к груди Илира и склонился к ней ближе. — Да, я слышу как стучит твоё сердце. — Агон, а у меня есть душа? Если я способен чувствовать, то, возможно, и душа у меня есть? — Я не могу ответить тебе на этот вопрос, Илир, потому что не знаю многого о роботопроизводстве, тем более, о роботах последнего поколения. У меня никогда не было робота, ты первый. — Ты же не заведешь себе другого? — с опаской спросил Илир. — Нет, Илир, это будет чревато последствиями, кроме того, мне хватает тебя, — он погладил робота по груди, там, где билось сердце, потом задрал на нем футболку и провёл пальцем в той же области. В глаза бросился соблазнительно открывшийся сосок. Агон не спеша провёл по нему языком. Робот издал тихий стон. — Хочешь меня? — посмотрел на него пришелец. — Да... Очень! — воскликнул робот и покраснел. Агон увлёк его за собой на кровать, содрав футболку полностью. Илир плюхнулся спиной на мягкие подушки, волосы рассыпались в разные стороны. Агон провёл языком от шеи до живота робота, ненадолго остановившись возле сосков. Робот томно прикрыл глаза, улетев на десятое небо. — Агон, ты плавишь меня... — В прошлый раз, когда ты меня грел, ты был таким горячим, что мне казалось, расплавишься прямо в постели, — пришелец ловко расстегнул ремень на его брюках, высвободив долго ждавший этого орган, облизав его языком. Робот тяжело дышал, сгорая от возбуждения. — Мне так стыдно, когда ты делаешь это, Агон. — Чего тут стыдиться, все любовники делают это. — Мы с тобой любовники? — Мы больше, чем любовники, Илир, нас связывают гораздо более прочные узы, чем просто постель, правда же? Робот распахнул зелёные глаза. — Любовь? — Любовь, — ответил пришелец, с чувством посмотрев на Илира. Он окончательно стащил брюки с робота и, не долго думая, вошёл. — Ах, Агон! — воскликнул робот. — Что такое, тебе же не больно? — Нет, я испытываю такие ощущения, будто горю изнутри и мне очень хорошо... Агон протолкнулся глубже, снова услышав, как робот вскринул, он приблизил к нему лицо. — Не смотри так, мне стыдно, — сказал робот. — Я просто поцелую, — ответил Агон, вползая языком в его полуоткрытый рот. Илир обхватил его за шею руками и крепко прижал к себе. — Да, Агон, делай это, я больше не могу... — Я тебя люблю, — прошептал пришелец. — Эй, как тебя там? — выдохнул Барни. — У меня больше нет сил ползти. Меченый остановился, Барни слабо различал его силуэт в темноте. — Нам давно стёрли имена, — сказал он, — у нас есть только числа. Я, например, 235-й. — У вас вместо имён числа? — Да, так легче не считаться с нами, мы — просто числа, просто никто и ничто. — Но как это произошло, ведь наверняка раньше у вас были имена? — Были имена, были дома. Все дело в том, что мы пошли против элиты, мы устали работать на неё. Элита эксплуатировала нас, как рабов, и пользовалась всеми благами нашего труда. Их жизнь проходила в роскоши и развлечениях, а наша — в непосильном труде и нищете. Один раз нам это надоело и мы восстали. Теперь мы те, кто мы есть — никто. Не имеющие дома, статуса, преследуемые копами и другими службами особо опасные числа. — Знаешь, — сказал Барни, проникшись откровениями 235-го, — я с планеты Земля, у нас раньше было тоже самое, к тому же, нас потом утилизировали. Но мы восстали и сделали революцию, вскрыли эту систему и у вас получится! — Вряд ли, — подавлено ответил 235-й, — у нас нет ничего, иногда мне кажется, что и самих нас тоже нет. — А почему ты открылся мне? — спросил Барни. — Все меченые запуганные и недоверчивые. — Не знаю, наверное, потому что не увидел в тебе хитрости и подлости, ты настолько открытый, что у тебя все написано на лице. Мы скоро попадем в заброшенный коллектор, там прячутся все наши. Никто не должен знать, что ты чужак, иначе будет плохо и мне, — 235-й посветил зажигалкой, обмакнул палец в сажу и нарисовал Барни на лбу чёрный круг, — в полумраке не будет видно, что это не татуировка. — Слушай, — сказал Барни, — может мы могли бы вам как-то помочь? Мой любимый очень богат. Если снабдить вас деньгами, продуктами, оружием? Вы бы восстановили справедливость и надрали зад вашей элите. — Не знаю, — печально вздохнул 235-й, — я уже ни во что не верю. Ползи дальше. Они снова начали ползти и вскоре спустились в шахту заброшенного коллектора, здесь стоял гул, как если бы они попали в пчелиный рой. О пчелах Барни узнал из компьютерных игр, Мэрион говорил, что они очень больно кусаются. Он чуть не наступил на что-то маленькое и мягкое, раздался писк. — Что это?! — испугался парень. — Обычная крыса. Ты что, крыс никогда не видел? — Неа, — ответил Барни, — на нашей планете уничтожили всех животных и птиц, и нас хотели уничтожить. Меченые передвигались по коллектору, как тени в преисподней. — Как тебя найти? — спросил Барни. — Никак. Только, если выловишь меня возле того люка, куда мы прыгнули. Я прячусь от копов, все мы прячемся, никому не говори, что ты видел, где мы обитаем. — Тут просто ужасно, как вы тут живете? — У нас нет выбора, — ответил 235-й, — я проведу тебя по самому короткому ходу, их тут много. Барни порылся в карманах: — Ну вот, у меня тут наличные деньги, тебе нужнее, а у меня все есть. — Спасибо, — ответил меченый, — иди за мной. Идя по кратчайшему ходу, они вскоре выбрались на поверхность. — Ну, прощай, — сказал 235-й. — Я надеюсь, что мы ещё увидимся и я смогу тебе чем-нибудь помочь.