Рассвет
14 июля 2021 г. в 00:54
Утро снова начинается рассветом, как и все миллионы других до него. Ты любишь закаты — мне же больше по душе именно рассветы, а потому я снова и снова встаю раньше тебя. Правда, я мог бы просто в любой момент встать к тебе спиной и увидеть столько же рассветов, сколько ты видишь закатов, но ты прекрасней.
Когда ты спрашиваешь меня, почему же я никогда не встаю спиной к закату, ведь все равно не уделяю ему внимания, я снова улыбаюсь краешком губ и немного прикрываю глаза — так, чтобы видеть тебя сквозь подрагивающие ресницы. Я снова выдыхаю: «Так уж хочется», а ты снова встряхиваешь золотыми волосами и немного обиженно смотришь на меня, раскачиваясь с пятки на носок. На этом моменте я не выдерживаю и беззвучно смеюсь, обещая рассказать как-нибудь в следующий раз. Ты с тихим вздохом снова обращаешь взгляд к закату.
Но я делаю все, чтобы закатов в твоей жизни было как можно меньше — ты ведь смотришь на них, когда грустно. Я помню это, как помню теперь и тысячи других мелочей о тебе: как ты жмуришься, если солнечный луч попадает тебе в глаза, насколько ты бываешь заботлив, как изменяется твой голос, если тебе плохо или настолько хорошо, что слов не хватает.
Я знаю, что ты навеки ребенок.
— Почему не спишь? — ты подходишь ко мне со спины неслышными шагами босых ног. Садишься рядом и сонно жмуришься, пытаясь подавить зевок, и устремляешь взгляд в одну со мной сторону, — Красиво тут. Жаль только, Розу не видно, — и немного дергаешь плечами в попытке согреться. Как бы ни была хороша твоя планета, по утрам тут и впрямь прохладно.
— Тут красиво, — почти эхом повторяю я, — А Розу оставь для того времени, когда рассветов нет, — а лучше вырви эту Розу с корнем. Но этого я, конечно, не говорю, снова переводя взгляд на тебя.
Почему-то ты кажешься старше, чем я тебя помню. Наверняка все дело в моей зыбкой памяти, но все же не могу не думать о том, что ты стал намного прекраснее. Я хочу дотронуться до твоих волос, обнять и никуда-никуда не отпускать, но я только молча смотрю и мысленно считаю твои ресницы. Зачем, я и сам не знаю, но мне слишком хорошо. Сбиваюсь, вспоминая, что ты не любишь счет, и размышляю о том, как бы тебя нарисовать.
Если бы я умел, я бы создал самый лучший, самый красивый твой портрет — только чтобы у меня был ты, хоть он и вполовину не будет так же прекрасен. Я бы запечатлел тебя именно таким — сонным, жмурящимся, обхватившим себя руками и чуточку задумавшимся. Но я не умею рисовать так, как должно бы нарисовать тебя. Поэтому только любуюсь тобой, чуть наклонив голову вбок и прищурив один глаз.
Ты смотришь на рассвет, тени от твоих ресниц падают тебе на щеки, и мне все кажется, что это разводы акварели. Ты задумчив — а может, вновь мечтаешь о полете с птицами? — но поближе прижимаешь к груди коленки, обхватываешь их руками и кладешь голову. И мелко трясешься.
Я тянусь за лежащим рядом пледом и накидываю его тебе на плечи, с улыбкой следя за тем, как ты расслабляешься и двигаешься чуть ближе ко мне, пока не оказываешься настолько близко, чтобы спокойно положить голову мне на плечо. Я Наклоняю голову и вдыхаю знакомый запах солнца, раскаленного песка и колодезной воды — тот запах, что навсегда останется твоим, сколько бы времени ни прошло. Еще чувствую чуть свежий, сладковатый и чуть терпкий запах — может быть, так пахнут звезды.
— Знаешь, тут было так одиноко, — шепчешь ты, полностью прикрыв глаза. Обычно ты встаешь позже, и ты все еще очень хочешь спать, — Ну, пока я тут был совсем один. А потом появилась Роза, у меня появился барашек и… пришел ты. Я думал, ты забудешь про меня, как все забывали. Вот забавно, — тихо, чтобы не нарушать наше спокойствие, смеешься ты, — Я не думал, что ты найдешь сюда дорогу. Я и сам нашел ее с большим трудом, когда улетел. Но ты пришел. Я сразу тебя узнал — хоть ты совсем и не похож на себя. Но как ты оставил свое тело там?
Я молча отвожу от тебя взгляд. Рассказывать о том, что я вновь упал, не хочется. Не хочется вспоминать, как легкие горели, наполняясь водой. Не хочу говорить, что слышал голоса всех тех, кого когда-то любил и кого покинул ради тебя, и что они звали меня, просили идти к ним. И тебе уж точно не нужно знать, как больно лететь в никуда, как судорожно сжимаются полупризрачные легкие в попытке дышать, как долго можно скитаться по бесконечному космосу ради тебя. И никогда не заикнусь о том, что видел звездную пыль — быть может, души тех, кому не хватило сил?
— Я надеялся, что ты меня ждешь.
И уж тем более о том, что несколько раз почти рассыпался этой пылью.
Ты снова устремляешь взгляд к рассвету, и я выдыхаю. Смотреть тебе в глаза и лгать — больнее, чем было лететь к тебе. Но ты часто задаешь этот вопрос, а я столь же часто отговариваюсь общими, пустыми фразами.
Прижимаюсь губами к твоей макушке прежде, чем отдаю себе в этом отчет. Твои волосы мягкие и немного щекочут трещинку.
Ты резко, но все же аккуратно, поднимаешь голову и смотришь на меня, а внутри что-то сплетается в тугой узел, не выдерживает и взрывается миллионами осколков. Мне страшно — впервые страшно с того момента, как я нашел тебя.
Ты встаешь на коленки, приподнимаешься и прикасаешься к моим губам теперь уже своими.
Я понимаю одно: я постараюсь, чтобы в твоей жизни было как можно меньше закатов. Закаты значат, что тебе грустно. Но я попытаюсь сделать так, чтобы в нашей жизни было как можно больше таких вот рассветов — сонных, трепетных и немного эфемерных, как сказал бы географ. Но на это можно возразить лишь одно: когда исчезнет один рассвет, всегда можно создать новый.
Ты отстраняешься зеваешь и прижимаешься ко мне.
— Погрей меня чуть-чуть, хорошо?
Я смотрю на рассвет, прислушиваясь к твоему сердцу и твоему дыханию.
Встряхиваю головой и улыбаюсь.
На лицо больше не летят сладковато-терпкие пылинки.
Твои волосы больше не пахнут звездной пылью.