Нагретый за жаркий летний день песок приятно согревает голые ступни. Дамиано смотрит на неё, бегающую по краю воды с прикрытыми глазами и тонкими, расставленными по сторонам руками, похожую на какую-то легкую изящную птицу. Она улыбается сама себе, закатному солнцу, окрашивающему вечернее небо в тёплые оттенки, нагретой воде, что едва пенилась у самого своего края. Подол льняного платья слегка намочился, прилипая к слишком светлым для итальянки голеням.
И тогда у его возникает, до встречи с ней незнакомое, но до мурашек приятное чувство, что щемило где-то в районе грудной клетки, отдаваясь по всему телу приятными согревающими волнами, заставляющее уголки рта невольно подниматься. Люди обычно это называют счастьем. Самое похожее на это чувство, что она вызывала внутри него, Дамиано ранее испытывал только в моменты, когда на листке бумаги из под его руки выползали, извиваясь крючками, наиболее удачные строки. Но стоило этой невероятной девушке появится в его бренной жизни недомузыканта, как неожиданно дела пошли в гору. Она была свежим глотком родниковой воды и путеводным огнём среди убийственной пустыни и непроглядного мрака. Она не раз поднимала его с колен, зацеловывая душевные раны, вдыхая в него собственную и ни на что не похожую любовь к жизни.
— Marlena!
— окрикивает её и, словно в замедленной съёмке, наблюдает как вечерний ветер лижет её смоляные короткие волосы, пока она на его голос разворачивается. Улыбается, слегка наклоняет голову и одаривает его самым тёплым и родным взглядом. Рукой машет, подзывая к себе, и вновь начинает кружиться, оставляя на песке аккуратные следы от стоп, которые в следующую же секунду жадно проглатывает средиземное море.
Он не возражает, уже снятую обувь кидает на светлый песок и, закатав обе штанины, направляется к воде.
Она — его призрачная муза, сумевшая воплотиться, неиссякаемый поток вдохновения. Ее улыбка заставляет снова и снова подниматься, благодаря взгляду её тёплых карих глаз он чувствует, что готов свернуть все горы на пути.
Когда Дамиано заходит в воду, она, словно волшебная нимфа, бежит к нему навстречу, хотя кажется, ещё немного, и поднимется в воздух, закружится среди муссонов и скроется за облаками, оставив его одного на этом пустынном пляже.
Но она не исчезает высоко в небе, лишь обнимает его крепко-крепко, прижимает к своему хрупкому телу, оставляя на щеке смазанный поцелуй. И он рядом с ней себя чувствует всесильным, когда кладёт руки ей на тонкую талию, ощущает себя повелителем мира.
А Марлена хватает его за руки, пальцы их между собой переплетая, и принимается кружится, весело поднимая брызги. Он поддаётся, расслабившись, и вместе с ней входит в этот непонятный экстаз, когда на свете вас только двое, взгляд прикован — глаза к глазам, и душа вырывается на свободу из тела, пока вы кружитесь-кружитесь-кружитесь и все вокруг становится одним сплошным акварельным мазком.
Когда он спотыкается, теряя равновесие, и неловко тянет её за собой, падая в воду, они с брызгами приземляются на мокрый песок. Ее платье тут же намокает, и она, оглядывая себя, звонким смехом заливается. Он ей вторит, сначала тихо и неуверенно, но потом запрокидывает голову назад и уже изо всех сил смеётся. Дамиано ее чертовски любит, и в такие моменты это отчётливей осознает.
Когда они, промокшие, вылезают из воды, он заправляет ее короткие волосы за уши и любуется, как ветер играется с её челкой. Она сидит на пластиковом лежаке и провожает глазами закатное солнце, пока он пересчитывает веснушки на её тонком носу. Уже вечер, температура стремительно опускается и он замечает, что ее пробивает лёгкая дрожь. Быстро спохватившись, накидывает на острые плечи свой клетчатый пиджак, что благоразумно оставил сухим лежать рядом с остальными их вещами, получив в благодарность самую прекрасную улыбку на свете.
Он переплетает их пальцы, и целует женскую руку.
— Марлена, нам пора домой. На улице холодает. Пора возвращаться домой.
Она встаёт на ноги, вся промокшая, но все ещё невероятно изящная. Он заключает ее в крепкие объятья, целуя макушку, согревая своим телом. И ничего больше в жизни не надо, только она одна, воплощение всего самого прекрасного, что могло появиться в этом ужасном мире.
— Marlena, Marlena, Marlena... — повторяет, словно мантру до тех пор, пока она не поднимается на носочки и не перебивает его речь своими губами на его.
Он плавится и тает, он простой смертный, она богиня. Своей рукой слегка ее подбородок обхватывает и опускает, приоткрывая ее рот и проникая внутрь. Марлена делится с ним своим совершенством, зацеловывая, проходясь языком по его ровным зубам. Это таинство, ни с каким причастием не сравнится — все более сакрально и чувственно.
Он и она, единое целое. Он и она, творец и вдохновение.
* * *
Дамиано просыпается в своей кровати, когда солнце едва начинает виднеться из-за горизонта. На полу беспорядочно разбросаны листы бумаги. Он вскакивает на кровати и воспоминаниями возвращается к своему сну, старается поймать её образ, не дать ей ускользнуть и раствориться в ночи, хватает карандаш и начинает выводить:
Она подобрала меня с земли,
Покрытого колючками,
Искусанного тысячами змей,
Сдавленного их спиралями.
Она не слушала тех подлецов
И их проклятия,
Одним взглядом,
Убедив меня.
У меня в руке остался лист бумаги
И половина сигареты,
Останемся ещё ненадолго,
Ведь нам спешить некуда.
В моей голове написана фраза,
Так и не сказанная мною,
Потому что жизнь без тебя
Не может быть совершенна.
Поэтому, Марлена, вернись домой,
Так как здесь уже чувствуется холод.
Поэтому, Марлена, вернись домой,
Я не хочу больше ждать.
Поэтому, Марлена, вернись домой,
Так как здесь уже начинает холодать.
Поэтому, Марлена, вернись домой,
Ведь я так боюсь исчезнуть!
