нарисованный

- Кем ты хочешь стать, когда вырастешь, Чонгук? Женщина смотрит на ребенка внимательно, изучающе. Она нравится Чонгуку. На ней черные джинсы и светло-желтый свитер, слегка вьющиеся недлинные локоны периодически спадают на лицо. Глаза у нее светлые, в них отражается солнце, к которому она сидит лицом, а Чонгук спиной. На ее плечах лёгкий белый медицинский халат, но она кажется лучшим доктором из всех уже пройденных. Не тараторит без конца какие-то диагнозы, уткнувшись в его медицинскую книжку, не пишет в этой же книжке ещё по десять подозрений на другие заболевания, не задаёт вечные вопросы про раннее детство, травмирующие воспоминания, не косится, как на прокаженного, неизлечимо больного, медленно умирающего в его пять. Она лишь слушает, иногда чиркает что-то в своем милом пушистом блокнотике и смотрит, иногда улыбаясь глазами, когда Чонгук запинается, чтобы он не замыкался после этого. Психолог, думает Чонгук, гораздо лучше психиатра. - Я хочу стать птицей, - без заминки, спокойно отвечает ребенок. - Что это значит? - Когда я вырасту и совершу много поступков, образующих крылья за спиной, я обязательно прыгну с крыши и полечу вниз, как самая настоящая птица. Яркая, ловкая и самая свободная! - воодушевленно делится, блестя глазами. - Ты же понимаешь, что у людей на самом деле нет крыльев и ты упадешь? - Да, но в момент полета я буду птицей, - простодушно пожимает плечами, прикрывая глаза и откидываясь на спинку кресла, не замечая, как женщина напрягается. Ровно до этого момента она думала, что общается с маленьким гением, а все эти диагнозы - сплошной бред, мало ли, какие специалисты их ставили. Ну как у ребенка пяти лет может быть избегающее расстройство личности, невротизм и далее, далее по списку. Но сейчас, на этом месте, ее на секунду прошибает лёгкий укол страха. - Хорошо. Итак, Чонгук, а как же твои родители? Без тебя? - Они тоже станут птицами. Будут летать со мной. Даже если не захотят - я заставлю. Уговорю, надавлю на жалость. Они просто обязаны понять, что на земле жизнь абсолютно пустая! А там, в воздухе, они познают все прелести, ранее недоступные! За долю секунды, что мы будем падать, они станут счастливее, чем за всю свою никчемную жизнь!.. - мальчишка задыхается в чувствах и вскакивает. - Мы блеклые, черные, никому не нужные! Бога нет! Зачем нам ночники лампочки? Зачем обереги от монстров? Мы - монстры. Я хочу спасти нас, превратить в птиц!.. - Глаза его беспорядочно блестят, речь начинает хаотично заплетаться, спотыкаться и искажаться, голос ломается, и под конец он сгибает руки в локте, поднимая предплечья с поднятыми вверх ладонями, словно сжимая что-то в пальцах. Спустя пару месяцев женщина карандашом пишет "хроническая депрессия". Спустя ещё два года рядом красуется "диссоциативное расстройство идентичности". Там же появляется "биполярное аффективное расстройство" спустя пять лет, которое на протяжении двух лет держится под вопросом, но в итоге остаётся в истории болезней. Когда Чонгуку исполняется пятнадцать, он уже страдает паническим расстройством, галлюцинациями и бесконечной бессонницей. Через 10 лет психологи уже не кажутся ангелами. Люди вокруг корчат лица и чуть ли не тычут в него своими мерзкими пальцами, выказывая неприязнь (на самом деле страх). Сверстники издеваются, потому что ужасно напуганы. Они в постоянном напряжении, не ждут нападения, а бьют первыми. Чонгук посмотрит на них, когда те, вместо того, чтобы птицами с воздушными крыльями задержаться в воздухе, мешком с картошкой полетят вниз, глубже, чем асфальт, земля и дно морское. В ад. В ужасное пекло, прямо на вилы чертям, которые будут вырывать их глаза под громкие животные крики и закусывать ими вкус их мерзкой гнилой крови и плоти. Они сожрут их всех, но никогда не насытятся, потому что мы - то, что мы едим. Чонгука боятся все: у него челка на глазах до кончика носа, как у эмо, глубокие порезы с шеи до мизинцев, кровавые разводы под носом, в уголках губ, на костяшках, коленках и под ногтями (а ещё под ребрами, потому что он любопытный и хотел узнать, глубоко ли находятся лёгкие) из-за пацанов, что ловят его за школой и пинают толпами по двадцать человек. Чонгук не жалуется. Ему даже нравится. Он чувствует очищение, которое никогда не случится с этими упырями. Но также Чонгук чувствует кое-что ещё - одиночество, что стучит по костям камнями изнутри, пытаясь проломать себе путь наружу. Это та причина, по которой он создаёт себе друга - просто рисует маленького мальчика с пяти лет, которого зовут Тэхен. На его рисунках он всегда чонгуков ровесник, растет с ним, и с каждым годом, с улучшением навыков рисования он оживает все больше. Чонгук всю жизнь таскал его с собой везде. Болтал с ним, играл, спал и даже пытался кормить, размазывая кашу по листку бумаги, из-за чего Тэхена снова пришлось перерисовывать. В пятый раз за неделю. Тэхен красивый и понимающий, поэтому в скором времени становится тульпой, а не просто следом карандашей на бумаге. С тех пор они вместе ещё чаще. Врачи говорят, что чоново состояние ухудшается. Чонгук худеет, как на войне, обтягивается кожей по костям даже, кажется, изнутри. То ли гниёт похлеще остальных, то ли освещает себе путь в счастливое будущее. Недолгое, но определенно счастливое, ведь Тэхен полетит с ним. Тэхен тоже будет птицей. Самой прекрасной и самой свободной. У Чонгука снова кровавые разводы по ребрам от собственных ногтей, ножниц и ножа, но теперь просто потому, что Чонгук влюбился, и он настойчиво хочет вырезать это гребанное сердце, лёгкие, которые прекращают работать в присутствии его родного чудесного Тэ, и вручить их ему же, обвязав ленточкой. Плюхнуть прям в ладони с противным звуком разлетающейся в стороны крови, который понравится Тэхену. Он будет в восторге: тыкать в эти трепещущие органы, щупать скользкие склизкие стенки и восхищаться, мол, ты такой милый, Чонгукки, спасибо, давай закопаем их вместе в эту полночь. Его первая и последняя любовь самая отвратительная, светлая, смердящая и великолепная, удивительная. Они с Тэхеном не расстаются ни на секунду, нездорово ревнуют друг друга к каждому столбу, выбивая друг из друга зубы и стоны, если один посмотрел в сторону. Они пробуют все, что хотят друг на друге, в первый раз, а хотят они многого. Разрезать кожу до мышц на бицепсе, например, почему нет. Его Тэхен подбил, поддразнил, Чонгук поддался, порезал, до мышцы не дошел, увезли в реанимацию, но запах, вкус и ощущение кружащейся в разные стороны головы, дрожащие руки, коленки и собственные задыхающиеся хрипы с кровью, хлестающей изо рта, он запомнит надолго, ведь ему понравилось. Они вместе сбегают из дома в два ночи, прыгают по поездам на ходу, бегают от копов, разбивают тачки депутатам и кидаются пиццей в гопников, наркоманов и алкашей, драпая потом со скоростью сверхзвуковой ракеты с ощущением полнейшей пространственной дыры с выходом в космос. Притаскивались под утро, счастливые, уставшие, улыбались косо маме, что смотрела странно, пристально, напуганно. Чонгук рассказывал, как Тэхен отлично бежал на расстоянии вытянутой руки от главного офицера, а мама сдерживала слезы. Чонгук счастливым заваливался в кровать, придавливаемый весом чужих уставших рук и тела.