Я не хочу быть волшебником

Одним холодным осенним днем Петунья Дурсль проснулась очень рано и сразу почувствовала неясную тревогу. Как будто вот именно сегодня должно было произойти нечто странное. Однако странности она ой как не любила и, отмахнувшись от настойчивого голоска интуиции, потихоньку встала и начала неспешно одеваться, стараясь не разбудить громко храпящего на своей половине кровати мужа. Приведя себя в порядок, Петунья вышла в коридор и зашла в одну из спален на втором этаже. Ее пухленький малыш сладко спал в своей детской кроватке, подложив под головку ручку и приоткрыв ротик. Петунья немного задержалась, глядя на сына, ее сердце переполняла гордость и нежность. Однако время поджимало, нужно было еще приготовить завтрак и собрать Вернона в дорогу, а то он без нее обязательно что-нибудь забудет. Вздохнув и бросив последний взгляд на спящего малыша, она тихонько вышла из комнаты и проследовала по скрипучей лестнице вниз. Хм, давно нужно было попросить Вернона починить ее. Распахнув на кухне окно и впустив в комнату прохладного воздуха, она принялась готовить завтрак. Пока на сковороде жарилась яичница с беконом, она вспомнила про пустые бутылки из-под молока, которые следовало выставить за дверь. Подхватив вышеуказанные предметы, Петунья поспешила к входной двери, открыла ее и только собиралась поставить бутылки, как наткнулась на сверток, лежащий прямо на крыльце. От неожиданности Петунья довольно громко вскрикнула, но тут же зажала себе рот свободной рукой. Не хватало еще соседей перепугать, что тогда они будут про нее говорить? Наклонившись, она потихоньку убрала часть одеяльца и увидела симпатичное личико малыша, обрамленное черными волосами и украшенное шрамом в виде молнии на лбу. Мальчик, видимо проснувшийся от ее крика, смотрел на нее насыщенными изумрудными глазенками и, увидев ее ответный взгляд, вдруг заулыбался. Петунья уже узнала в ребенке сына Лили, так как она видела его пару раз до того, как они с сестрой разругались окончательно. На одеяльце Петунья заметила конверт, адресованный лично ей, уголочек которого зажал в маленькой ручке Гарри. Ну что ж. Будем разбираться. Петунья поставила наконец бутылки на крыльцо, которые, неизвестно по какой причине, не упустила из рук, и, подхватив племянника, внесла его в дом. * * * — Вернон, милый, я тебе говорю, у нас просто нет выбора! Ну не можем же мы его бросить, в конце концов! — Петунья всплеснула руками. — Или ты предлагаешь отдать его в приют? Вернон Дурсль откинулся на стуле и грозно нахмурил брови. — Ну почему нет, дорогая? Нет мальца — нет проблем! Зачем нам такая обуза? Этот мальчишка только принесет нам одни неприятности, помяни мое слово. А так мы убьем сразу двух зайцев: избавимся от него и …Что, ты говоришь, там в письме написано? — он ткнул толстым пальцем в сторону пергамента, сиротливо лежащего на столе перед Петуньей. — Чтобы мы старались относиться к нему как можно строже, а лучше, чтобы к моменту своего одиннадцатилетия он нас ненавидел, — миссис Дурль хмуро смотрела на письмо, словно стараясь разгадать, о чем же отправитель умолчал. — Ну вот видишь! — Вернон победоносно смотрел на жену. — А в приюте к нему уж точно относиться хорошо никто не будет, особенно если подыскать какое-нибудь заведение, построже. — Но, Вернон! Сам посуди, зачем нужны такие странные условия? И тут черным по белому написано, чтобы мы ни в коем случае не отдавали его в приют или куда-либо еще из-за кровной защиты. Я ведь тебе говорила. — А, — Вернон как даже немного ссутулился на своем стуле. — Я забыл об этом дурацком условии. Ну и что тогда ты предлагаешь? Я вполне могу относиться к нему, как этого требуют в письме, и уж постараюсь выбить из него эту дурь. — Ну, давай подумаем, — Петунья задумчиво водила пальцем по ободку чашки, которую сжимала в руке. — Если мы так поступим, то что будет через десять лет? Мальчик нас ненавидит, волшебство все равно никуда от него не денется, и он вполне спокойно уедет в эту школу. А уж в том, что за ним придут, я не сомневаюсь ни капли. Мы ведь ничего таким способом не добьемся! — Петунья, — Вернон, видя, что какая-то мыслишка прочно засела в голове жены, начал беспокоиться. Не слишком-то часто ее идеи оборачивались благом для Дурслей. — Так что ты предлагаешь? — А если, — глаза у Петуньи загорелись. — А если просто переубедить мальчишку? Будем его воспитывать, как и нашего Дадлика, и периодически объяснять, почему волшебство — это плохо. Он же сам откажется от школы, Вернон! — А что, это идея! — Вернон в уме прикидывал плюсы и минусы затеи, а некоторые начал проговаривать и вслух. — Деньги на него перечисляться будут, этой суммы даже много на одного ребенка. А если с ним разговаривать о правильных вещах, он же нас потом благодарить будет. И Дадлику будет, с кем играть. Решено! Ты гений, Петунья! Мистер Дурсль тяжело встал со стула и звонко чмокнул миссис Дурсль в порозовевшую щечку. Потом он бросил взгляд на часы и направился в прихожую. Ведь не может же директор компании «Граннингс» опаздывать, верно? — Только, Петунья, — Вернон задержался в дверях. — Объяснять ему минусы…ну этого…сама будешь, хорошо? Петуния только кивнула, улыбаясь и, видимо, уже строя в уме сценарий бесед с юным Гарри. Вздрогнув, она вспомнила, что следует провести мужа на работу, и пошла к двери.