11.6.843 (23 часа 05 минут)
— Интересно, что забыла Военная Полиция в Гермине в двенадцатом часу ночи? — тихо интересуется Мик, выглядывая из-за занавески гостиничного номера, где базируется наш «штаб». Я тоже пристраиваюсь рядом, отмечая человек десять. Конспиративку мы организовали в крохотной гостинице, приютившейся буквально в квартале от дома Шульцев. Район здесь спальный, и потому нахождение такого количества жандармов, мягко говоря, попахивает неприятностями для нашей операции. — Сегодня утром были вывешены официальные сводки о погибших и раненных, — тут же отзывается Ханджи с другого конца комнаты. — А раз так, не исключено, что они, в свою очередь… — Решили забрать «новичков» ночью, чтобы не поднимать лишнего шума, — заканчивает за ней Леви, тоже настороженно глядя в затылки полицейским. Странно это всё. Если сводки вывесили утром, тогда как бы в Гермине или Митре узнали бы всё уже к вечеру? Вряд ли местные чекисты будут как в жопу укушенные носиться из-за каких-то детей… — Похоже, нам придётся немного подвинуться по графику, — задумчиво добавляю я, решив подумать над этой несостыковкой попозже. — Хорошо, что мы зафрахтовали запасной паром. Нужно сообщить всем командам об изменениях. — Погоди. Прежде всего доложим командованию о ситуации, — припечатывает учёная, кивая Моблиту. Серьёзная Ханджи, следящая за безукоризненным исполнением плана, — это что-то совершенно новенькое для меня. В смысле, никогда не видела её настолько собранной. Даже как-то невольно вспоминается, кому Эрвин передал бразды правления после своей смерти… М-да, не лучший момент, чтобы думать о таком. Мы вот уже несколько часов как ждём отмашки от главного «командного центра», чтобы начать операцию точно за полчаса до прибытия парома из Митры. Первая фаза плана — то есть сбор детей в столице и упаковка Гибсона в чёрный воронок — прошла успешно, и тем командам даже удалось покинуть города без привлечения внимания со стороны властей (уже хоть что-то!). Но, похоже, вторую часть плана придётся посвятить импровизации. Как всегда, чёрт побери. — Рано паниковать. Я прослежу за этой компанией. Возможно, они здесь вообще по другому поводу, никак не связанному с нами, — предлагает Леви самый логичный вариант, пока мы ждём ответа от нашего «мозгового центра». Немного подумав, я быстро соглашаюсь с планом: — Проверить намерения этих единорожков действительно не повредит — будет крайне обидно поднять панику на ровном месте. — И, в отличие от всех нас, моё солнце как нельзя лучше умеет быть незаметным. Всё же уроки его дядюшки не прошли даром. — Только будь осторожен, ладно? Леви кивает и тут же выбирается на улицу через чёрный ход, быстро растворившись в тени закоулков и невольно слишком сильно напоминая мне наши подземные будни. Так сильно, что я даже не сразу замечаю, что вот уже добрую минуту растираю кожу напротив сердца, стараясь унять боль. Всё хорошо, Алиса. С Леви всё хорошо, Подземного Города давно уже нет. А тебе нужно сосредоточиться на деле. Вместе с Ханджи мы ещё раз проверяем расположение и готовность всех команд, удостоверяясь, что мы сможем одновременно забрать всех детишек, и оповещаем связистов о возможных осложнениях. Отдельно я отправляю подручного Ханджи в порт с весьма неприятным лично для моих связей письмом. Даже если Военная Полиция здесь никак с нами и не связана, с чем мой внутренний параноик ну никак не согласен, перестраховка не повредит. Так что я не только прошу подготовить паром раньше срока к мгновенному отплытию, но ещё и надавливаю на гильдию по поводу судна из Митры старым должком за наши разработки для них. И да, после этого я отвлекаю себя тем, что беззлобно переругиваюсь с Эрвином и Пиксисом по связи, которые предлагают дать Военной Полиции забрать детишек, чтобы не привлекать к нам лишнего внимания. Мол, всё равно они в итоге окажутся у Шадиса. Ну-ну, конечно. Если только их не убьют по дороге, когда узнают об исчезновении Гибсона и той части детей, что были в Митре. И наши прения продолжались бы и дальше, если бы не вернувшийся Леви. — Ну что там? — напряжённо интересуюсь я, по глазам уже, в общем-то, видя, что ничего хорошего в ответ не услышу. — Похоже на то, что они нацелились на три семьи, все в нашей группе, — тихо говорит сын. — Будут брать по очереди, сейчас ждут лишь повозку для задержания. Я хмурюсь, понимая, что решать что-то нужно прямо сейчас. — Сколько осталось до прибытия парома из Митры? — быстро спрашиваю я у Ханджи. — Около часа. Что ты собираешься делать? — Учёная заступает мне дорогу под тихий шелест очередной ксивы от её почти начальства. — Я собираюсь не лажать, — весомо припечатываю я, обходя подругу и выкладывая на стол из бокового кармана брюк карго чехол с ампулами, и тут же добавляю: — Ну… насколько это будет возможно, разумеется. — Что это? — напряжённо басит из-за спины Мик, наблюдая, как я осторожно набираю по кубику жидкости. — То, что позволило мне заснуть после принятия всех стимуляторов в экспедиции, — спокойно отвечаю я, откладывая шприц за шприцем. — Ничего опасного для жизни, но на непривычный к препарату организм действие будет убойным. Несколько секунд я молча гляжу на получившуюся батарею из шести шприцев, прежде чем неловко усмехнуться: — А ведь я была простым геофизиком и даже закон ни разу в жизни не нарушала. Да что там, последнюю дюжину лет мне даже врать не доводилось… Интересно в итоге карты легли, да, Леви? — Насколько сильно нам придётся замараться? — верно понимает моё ехидство сын и заранее прощупывает почву под ногами. Весьма здраво с его стороны. — Зависит от того, что ответят в порту, — тихо отвечаю я. — Одно могу сказать наверняка: если мне удалось правильно на них надавить, то план не понравится только Пиксису из-за рисков, а если не удалось… Тогда нам придётся действовать совсем грязно и, возможно, завтрашние газеты будут писать о… Я умолкаю, зарываясь пальцами в волосы и тяну у корней, чтобы почувствовать отрезвляющую боль и сосредоточиться на реальности. Возможно, нам придётся убивать. Я не уверена, что смогу, но если по нам будут стрелять, ничего другого просто не останется. Похоже на то, что этот чёртов мир всё же сломает меня. Почти беззвучно я спрашиваю своё солнце: — Ты ведь не дашь мне перейти черту? — Я — твоя страховка, забыла? Разумеется не дам. Ещё тупые вопросы будут? — Фасолина приподнимает бровь, и меня наконец отпускает. — Нет. Больше нет. — Нежно улыбаюсь, вдруг вспомнив первый месяц своей жизни тут. — Знаешь, а ведь это похоже на… Договорить я, правда, не успеваю. Моблит влетает в комнату, прерывая меня на полуслове, и тут же с порога задаёт весьма интересный вопрос: — Мэм, могу я узнать, что было в том письме? — Помощник Ханджи поспешно поясняет сказанное, приземляясь на лавку у стола напротив меня, немного потеснив Леви: — Похоже, владелец судоходного бизнеса был не слишком рад его содержанию, хоть и обещал всё выполнить по высшему разряду в знак вашей старой дружбы. Но после этого вас «будет ждать беседа». Разведчик показывает кавычки пальцами, повторяя за торгашом, да и выглядит, мягко говоря, не очень: обычно спокойный, если ситуация не затрагивает Ханджи, Моблит сейчас нервничает и дёргается от любого резкого жеста. Кажется, он сегодня по моей вине не один заводик кирпичей открыть успел… Но дело сделано, и если уж тот торгаш сказал да, то всё будет сделано как надо. Слава богу. — Хорошо, — киваю я в ответ, двигая к нашему «посыльному» ближе чашку с горячим чаем. — Значит, паром из Митры проведут по Гермине теми же путями, которыми обычно везут «чёрную» контрабанду мимо глаз Военной Полиции. В комнате все без исключения дружно напрягаются. Ну, кроме Леви, разумеется. Он-то и поясняет местным за жизнь. — Контрабанда делится на серую и чёрную. Перевозки и продажу первой контролирует Военная Полиция, имея с этого неплохой доход. Во вторую категорию же в основном попадают товары либо слишком дешёвые, с которых много не заработаешь, либо наоборот, слишком дорогие. — Сын тормозит на пару секунд, оглядывая своих товарищей, и цинично улыбается. — Люди, например. Вы ведь не думали, что рабство внутри стен было лишь в Подземном Городе? По лицам разведчиков заметно, что они про рабство внутри стен вообще особо не думали. Забавно. Но я поспешно прерываю эту почти гротескную сессию просвещения, возвращая всех обратно в рабочее русло: — Короче, про команду из Митры можно больше не волноваться. В отличие от нас, они с девяностопятипроцентной вероятностью пройдут через Гермину незамеченными и попадут в штаб. Сейчас нам важно самим не налажать. Мы не знаем, прикрывает ли кто-то тех десятерых полицейских, но в любом случае сейчас время — самый ценный ресурс, который мы должны защитить. Заберите детей как можно быстрее. Считайте, что у нас нет получаса, и постарайтесь уместиться в десятиминутный интервал. Особый приоритет должен быть у двух других семей, которые помимо нашей находятся под ударом. С ними желательно уложиться раза в два быстрее, просто на всякий случай. На нас с Леви всё ещё остаются Шульцы. Только теперь помимо всего прочего надо будет обезвредить парочку чекистов, так что нам понадобится ещё один человек для подстраховки. Отбейте Пиксису, чтобы он ещё раз официально подтвердил нам разрешение Верховного Главнокомандующего… И, Леви, у нас всего шесть шприцев. Два твои, четыре на мне. — А оставшиеся четверо? — Леви быстро понимает мою идею, принимая от меня часть нашего «оружия». — Придётся поработать руками. Поскольку препятствовать парому с севера теперь никто не будет, нам достаточно просто отсрочить тревогу. То есть нужно убрать всех десятерых на время, чтобы они не донесли куда не следует и не похерили нам всю кампанию. Большего в нашей ситуации не потребуется — скорее всего, семьи из Митры уже донесли до руководства об изъятии детей. Или по крайней мере направили письма, если их связист сидит не там. В любом случае, сейчас важно добраться до нашей территории, потому что она, как и территория Промышленного Города, неприкосновенна без специального дозволения Верховного Главнокомандующего. — С каких это пор?.. — мягонько интересуется Мик, пристраиваясь рядом со мной за столом. — Так… С тридцать шестого, когда я обратила на нас пристальное внимание учёных из ранее упомянутого «милого» городка, взяв под свою протекцию Арлертов, — усмехаюсь я в ответ. — Там вообще интересный бюрократический конфликт вырисовывается, в том числе и из-за одной нашей совместной работы… Но я его решаю по мере сил и возможностей. Вот два года назад, например, был очередной виток в этих высоких отношениях. Вы что думаете, я просто так больше года этих козлов в правительстве обхаживала в сорок первом, чтобы выбить чин для нашего врача? — Порой у меня возникает ощущение, что ваш отдел вообще ничего «просто так» не делает, — подкалывает Закариас, пряча улыбку за ладонью, и после небольшой паузы добавляет: — Но потом я вспоминаю про детские УПМ. — Кхм! — Неловко кашляю в кулак, решив умолчать о том, для кого изначально делалась детская модель и на ком потом была доработана. — В общем, просто знайте, что стоит нам оказаться на нашей территории, и ни один единорожек туда без ордера от Верховного Главнокомандующего не войдёт. А если сунутся… — Минное поле и тросы над забором? — понятливо продолжает мою мысль второй сильнейший защитник человечества, тонко ухмыляясь. — И огнемёты, — скромно дополняю я его картину. — Мы немного улучшили защиту, пока делали перепланировку дома… — Вот оно как… — в тон мне тянет Мик и собирается добавить что-то явно колкое, но… — Хорош трепаться, — останавливает нас Леви, помахав охапкой телеграмм для наглядности и враз вернув рабочее настроение. — Все группы готовы, ждут только нас. Выдвигаемся. — Да, капитан, мой капитан! — Шуточно салютую в ответ и, неловко почесав нос, добавляю: — Парик только поправь, а то он у тебя на бок немного сполз.11.6.843 (23 часа 27 минут)
В конце улицы нас ждёт весьма нескромных размеров «домик», который хоть и не окружён роскошным садом, но сходу даёт понять, что семейство тут живёт из зажиточных. Мы с Леви выглядываем из-за угла, чтобы оценить местоположение полицейских — трое на крыльце и уже стучат в дверь, ещё четверо в повозке. Остальные трое, видимо, обходят дом по кругу, чтобы дети не утекли. По крайней мере сейчас мы их не замечаем. — Похоже, мы опоздали, — хмуро раздаётся над нашими головами глубокий бас Мика. И я склонна с ним уже было согласиться и предложить старый добрый план «дама в беде», вот только… Одно из слуховых окон с нашей стороны беззвучно приоткрывается, пара светлых голов ненадолго выглядывает, осматривая окрестности, и вместе с тем, как Военная Полиция входит в дом, из всё того же окна вылетает моток чего-то, при более пристальном осмотре похожего на перевязанные бельевой верёвкой (для надёжности, что ли?) простыни. — Вот чёрт! — восхищённо выдыхаем мы на пару с Леви, глядя, как малыши начинают медленно, но весьма сноровисто спускаться вниз. Я ещё раз оглядываюсь по сторонам и киваю сыну. В отличие от остальных, нам с ним слова давно уже без надобности — Леви беззвучно пересекает улицу, исчезая в крохотном проулке между домами. Его задача — обезвредить четверых в повозке, а на мне, похоже, будут трое неизвестных снаружи. Утягиваю нашего помощника в переулок, чтобы не светиться, и уже оттуда, пробежав несколько метров по узкой улочке, мы наблюдаем за разворачивающимися у дома событиями. — Начинаем операцию, — тихо выдыхаю я для Мика, пока мы выбираем более удобную позицию для наблюдения. — Сообщите всем, сейчас же. И постарайтесь не высовываться, когда будете использовать УПМ. Ловите наших умничек через пару кварталов отсюда. Закариас поднимается на крышу, а я остаюсь наблюдать за происходящим снизу, следя за тем, как старший брат страхует свою сестрёнку и помогает ей спуститься на небольшую клумбу. Из окна раздаются звуки глухих ударов — видимо, малыши забаррикадировали дверь, чтобы выиграть себе времени. Чё-орт, а детишки-то действительно умницы! К тому моменту, как жандармы выносят дверь и высовываются в окно, Шульцы уже бодро текают мимо меня по переулку. Старший на ходу немного тормозит по дороге, внимательно сканируя меня взглядом, но я отступаю в сторону, понимающе кивая, и парень, уже не обращая на меня внимания, поспешно убегает дальше, подхватив сестру на руки. А я остаюсь караулить полицейских за углом. И долго ждать мне не приходится. К сожалению, Военная Полиция тоже не совсем из идиотов состоит, и троица, обходившая здание против часовой стрелки, под маты своих подельников сверху устремляется в том же направлении, что и дети. То есть в мою сторону. Что ж, значит, пришло время разыграть ещё одно представление. Хах, что-то мне это всё напоминает… Я пару раз поверхностно вдыхаю и выдыхаю, чтобы сделать вид, что быстро бежала, и выворачиваю из-за угла солдатам наперерез, подгадав момент и заслоняя детей, сворачивающих направо — прямо туда, где я до этого видела тень Мика на крыше. — Помогите! — довольно громко требую я, отлично понимая, что мы уже достаточно углубились в переулки и оставшиеся в доме нас не увидят и не услышат. — Как хорошо, что я вас здесь встретила! Помогите мне, умоляю вас! Солдаты тормозят — просто так с дороги меня уже не отпихнёшь, больно уж узкое пространство и проулок, откуда я выскочила, далековато находится. Да и неясно — вдруг я из обеспеченной семьи. Не отмоются же потом. Не даю им опомниться, подступая к самому первому и хватая его за руку. — Меня преследуют трое вооружённых мужчин! — выдаю я совершеннейшую, между прочим, правду, потому что преследуя сейчас детишек, это единорожье трио невольно преследует и меня тоже. — Прошу вас, вы должны меня защитить! Одновременно с тем, как я отвлекаю внимание мужика, трепетно прижимая его ладонь к своему декольте одной рукой, другой спокойно достаю первый шприц. А дальше всё происходит ровно так, как я и ожидала: — Нам некогда. С дороги! — Мужчина наконец замечает не самую «благородную» ткань и общую потасканность моей одежды и со спокойной душой пихает меня дальше по проулку, заставляя отступить на пару шагов и напирая следом. Вскрикиваю и «неловко» хватаюсь за лацкан его формы, всадив убойную дозу седативного прямиком в грудь чуть пониже правой ключицы и одновременно дёргая первого претендента в полёт за руку, и бью по незащищённым коленям, заставляя солдата проехаться пару метров кверху жопой по мостовой. К сожалению, лекарство действует не сразу — «вштыривает» секунд через тридцать-сорок, но вот побочка в виде спутанного сознания и общей мышечной слабости начинается почти мгновенно. И в этом несомненный плюс для меня. Но на результат любоваться некогда — следующий шприц надёжно входит в плечо второго жандарма. Солдата ведёт в сторону от удара и мгновенно развивающейся дезориентации в пространстве. Так что прислонившийся к стеночке мужчина почти сразу же оседает на землю. Перепрыгиваю тушку, не сводя взгляда с последнего противника. Вот с ним будет сложнее всего — элемента неожиданности у меня больше нет. — Что?.. — М-да, поспешила я с предположениями: как-то хреново у местных чекистов с реакцией… Пока последний стоящий на ногах хлопает ушами и лихорадочно перехватывает с плеча ствол, умиротворяющий укольчик осчастливливает и его тоже. Стр-райк! И у меня всё ещё есть один шприц. Отбираю поскорее ружьё из ослабевающих рук, прикладом несколько ускорив и дополнив действие препарата на всех троих противниках. Ну а что? Грубо, но ведь действенно! Осторожно отставляю оружие к стене, про себя искренне порадовавшись тому, что до сих пор не слышала ни единого выстрела. Значит, Мик и Леви тоже справляются. Неужели мы обойдёмся без эксцессов в этот раз?.. Нет, было бы слишком хорошо. Если всё идёт гладко, нужно быть в сотню раз осторожнее! Добегаю до улицы Ремесленников, ненадолго высовывая из подворотни голову и сканируя округу. Повозки на улице нет, значит, Леви о них позаботился… Тогда где те трое из дома?.. И где Мик? Сзади раздаётся шорох, и я едва успеваю присесть и перекатиться в сторону, чтобы избежать смачного удара по голове. Но вот от пинка, отправляющего меня прокатиться кубарем по мостовой, увы, увернуться уже не успеваю. — Добегалась, дрянь? — довольно громко интересуется почему-то смутно знакомый мне блондин, сильно пиная меня прямиком по рёбрам. И я лишний раз благодарю нашего инженерного гения, придумавшего вместе с учёными из Промышленного Города улучшенный костюм для маневрирования — в обычных ремнях у меня немели конечности на высоких скоростях и иногда доходило даже до обмороков. Ну не рассчитана моя тушка на такие горизонтальные полёты! Зато в новом снаряжении всё было куда лучше… Меня просто тошнило от издевательств над вестибулярным аппаратом. Вот и сейчас прилетевший по рёбрам удар распределяется по поверхности всего костюма, и я впервые (о чудо!) не получаю трещину в ребре от удара! Муа-ха-ха! Радость моя проходит, правда, очень быстро, потому что блондинчик достаёт пистолет, хотя пускать его в ход пока, всё же, не спешит, предпочитая использовать носок сапога в качестве средства допроса. — Кто ещё работает с тобой? Сколько вас? — допытывается мужик, пока что не наводя на меня, слава богу, дуло. За его правой рукой я слежу особо пристально, потому что против вот этой дряни противопоставить мне в плане защиты совершенно нечего, а уворачиваться от выстрела почти в упор… Я не Аккерман. А надо мной ни фига не испуганный мальчишка. Сжимаю последний шприц в руке, примеряясь к ноге противника и выжидая удобного момента для атаки. Если ещё не выстрелил, значит ему нужна информация. А значит, у меня будет шанс для атаки. Нужно лишь придумать, как я буду разбираться с двумя другими. Думай, Алиса, чёрт тебя дери! Думай! — Лучше бы тебе отвечать побыстрее. Не ожидал, что встречу подземную грязную крысу здесь, — усмехается замерший надо мной полицейский. — Теперь становится понятно, каким образом те отбросы смогли так просто сбежать у нас из-под носа. Интересно, что забыла простая помощница третьесортного торгаша тут, в Гермине, ммм? Кто на этот раз твой спонсор, детка? Что за? А я всё никак не могла выкинуть из головы тот факт, что где-то этого мужика уже раньше встречала. Двоих других я точно вижу впервые, но вот этого… Знакомая рожа. Неужели он знает меня из Подземного Города? — Да на кой ляд с ней церемонишься? Она всё равно вряд ли что-то путное расскажет, — вносит лепту полицейский из-за спины этого… л-лидера, мать-передать. — Кончай её и погнали дальше, там разберёмся, что за схема. Если не поймаем шкетов, нам ж начальство головы открутит. — Хах, и то верно… — Я напрягаюсь, потому что дуло пистолета теперь смотрит точно на меня. Но выстрелить моему внезапно обретённому знакомому так не удаётся, слава богу: с тихим вскриком двое подпевал оседают, заставляя блондинчика отвлечься от меня и полуобернуться на звук. Ну а я что? Моё дело маленькое — последний шприц тут же крайне удобно находит своё место чуть повыше голенища сапога растяпы, а дальше пистолет из его руки магическим образом исчезает и рукояткой проходится неплохим таким хуком по челюсти противника. Не с моей подачи, это уже фасолина немного перестарался. Мы с Леви молча встречаемся взглядами, криво ухмыляясь друг другу. — Дети? — тихо спрашиваю я скорее для галочки, пока сын помогает мне встать. — У Мика и очень рвутся сбежать. Нужно их как-нибудь успокоить, пока они весь квартал не перебудили, — тут же отзывается фасолина, начиная оперативно затаскивать блондинистого чекиста обратно в проулок. — Ты как? — Вроде жива… Знаешь, похоже этот солдат знает меня ещё из Подземного Города. Странно, с чего бы ему помнить меня спустя столько времени? — делюсь я своими наблюдениями, подхватывая довольно грузного мужчину за ноги и помогая отнести его подальше в тень. — А разве не он тогда приходил в лавку, когда твой торгаш слетел с катушек? — напоминает Леви. — Возможно. Но всё равно странно. Такие потасовки же были там в порядке вещей. — Я ещё раз цепким взглядом осматриваю жандарма, отмечая для себя, что он, в отличие от остальных, из первого центрального отряда. Что-то знакомое… А, потом об этом подумаю! — Ладно. Двинули, солнце моё, нужно проследить, как проходит операция в других местах. Мика мы находим… в той самой телеге Военной Полиции. Под мой вопросительно-ехидный взгляд Леви пожимает плечами, шутит, что если уж играть в мафию, то по-взрослому, и направляет лошадей в сторону гостиницы с конспиративкой. А я же, пока у нас есть пара минут, присаживаюсь на колени перед связанными малышами, пока что благоразумно не приближаясь, но и попросив Мика отсесть. Девочка выглядит испуганной и жмётся к брату, а вот мальчишка… Мальчишка взглядом напоминает мне сына в нашу первую встречу, даром что глаза при этом другого цвета — кажется, такие же невозможно зелёные, как и у его старшего братца. — Привет, я — Алиса. Ну и натерпелись вы сегодня, да? — мягко спрашиваю я, глядя на мальчика снизу вверх. — Не волнуйтесь, мы не из Военной Полиции. Я из отдела разработок при Гарнизоне, а этот мужчина — из Разведкорпуса. Вас с сестрой теперь никто не разлучит, обещаю. Кстати… Классно это вы с простынями придумали. Молодцы! Дитер, судя по выражению лица, не сильно впечатляется сказанным, но дёргаться прекращает, и я, подождав пару секунд и предупредив Мика взглядом, чтобы не лез, осторожно развязываю ребёнка. — Ну вот, так-то лу… Договорить я не успеваю. Мне прилегает сильный пинок прямо в лоб, и если бы я не заслонилась рукой… А чёрт его знает, что бы было, но явно ничего хорошего. Ударяюсь спиной об лавку напротив и даже не пытаюсь заслониться от второго пинка, только торможу Закариаса: — Мик, всё нормально! — Пацан после моих слов как-то даже замирает, так и не закончив очередной удар. — Всё нормально, я и в самом деле заслужила. Нужно было раньше понять, что с приютом что-то не так. Я отвожу взгляд в сторону, глядя на сухие замызганные пылью доски, и потираю ушиб на груди напротив сердца. Узнать, что их брат мёртв, дети не могли, просто не успели бы за такой короткий срок. Значит, они услышали в доме, что за ними ночью придут. Но одно дело догадываться, и совсем другое — знать наверняка. Кто-то должен сказать всё так, как есть. Закусываю губу ненадолго, невольно вспоминая… Нет. Не сейчас. Не снова. Давай, Алиса. В конце концов, ты сама взяла на себя эту ответственность. — Прежде чем ты продолжишь, Дитер… — Моя ладонь ненадолго ныряет во внутренний карман. Я поднимаю взгляд, прямо встречая почти утратившую детскую наивность зелень напротив. В ушах раздаётся противный монотонный писк приборов. «Где мой малыш, док?» Сухо говорю то, что положено: — Дитер и Грета Шульц, ваш брат, офицер Андреас Шульц, погиб во время семнадцатой экспедиции Разведкорпуса. Мне… очень жаль. «Я… Мне очень жаль, мисс Селезнёва…» Так вот каково это — быть по другую сторону горя. Ужасно. Не понимаю, как врачи справляются с таким. Как? Протягиваю похоронку, осторожно вкладывая свёрнутый втрое лист бумаги в ладонь мальчика. В воздухе отчётливо пахнет медикаментами и безысходностью, а тент повозки ненадолго идёт рябью, внезапно складываясь в ровный узор жалюзи в палате. — Мы с офицером Закариасом были с вашим братом до самого конца и обязаны вам сказать, что… «Мы сделали всё, что могли, реанимировали его в течение…» Я ненадолго прикрываю глаза и больно щипаю себя за руку, отгоняя воспоминания и сосредотачиваясь на настоящем. — Ваш брат был замечательным человеком и настоящим героем, — припечатываю я наконец. — Он до самого конца сражался за вас, за свою семью. И даже в последние мгновения думал только о том, как защитить вас двоих. Поэтому… он взял с меня обещание позаботиться о вашем будущем и… передать вам вот это. Мои пальцы чуть дрожат, когда я протягиваю семейный портрет, с которого задорно улыбаются четверо детишек, совсем малышей, только-только вышедших из-под земли. На всех четырёх приютская одинаковая одежда, все четверо тощие и с немного землистого цвета кожей. Однако они улыбаются и жмутся друг к другу, искренне радуясь обретённой наконец свободе. Вслед за рисунком передаю и нашивку — всё, что осталось от среднего брата этих двоих. Грета всхлипывает, вцепившись с нашивку, и Мик поспешно набрасывает ей на плечи свою куртку, чуть приобнимая и давая столь необходимую поддержку. Дитер же, замерев, молча пялится на рисунок, лишь немного подскакивая на кочках, и наконец переводит взгляд на меня. — Понимаю, что уже поздно о таком просить, — тихо говорю я ему. — Но позвольте мне исполнить данное Андреасу обещание. Можете отпинать — я заслужила, в конце концов. Но не отказывайтесь от помощи. Пожалуйста. — Почему я должен тебе верить? — спокойно, слишком спокойно для тринадцатилетнего интересуется мальчик, больше не проявляя агрессии в поведении. — Не должен, — в тон ему отвечаю я. — Но я держу слово и смогу позаботиться о вас. Ненадолго мне вспоминается и другой фрагмент моей жизни. То, как я тряслась от страха за стойкой бара, сжимая в руках гранату и пытаясь убедить Аккермана пойти на сотрудничество. Как была готова убить, если потребуется, лишь бы защитить будущее своей семьи. — Самой главной мечтой вашего брата было ваше с Гретой счастье, — озвучиваю я ещё раз более чем очевидный факт, добавляя: — И порой ради этой цели ему приходилось делать ужасные вещи… — И что, хотите сказать, Андреас заслужил смерть там, за стенами?! — влезает вдруг сбоку младшая сестра, вырвавшись из рук Закариаса и нависая надо мной мелкой фурией. — Хочу сказать, что мне это знакомо, — продолжаю я, не меняя тона. — Мне знакомо, каково это — быть готовой творить что угодно, лишь бы защитить дорогих мне людей. И каково потом жить с грузом сделанного на плечах. Чёрт, да, возможно, уже сегодня мне придётся творить вещи куда похуже, чем всё, что я делала до этого! И ведь я буду. Даже если придётся переступить через себя — буду. Потому что будущее важнее. — Я не могу всё исправить и не могу вернуть вам ваших братьев, — хмуро заканчиваю я эту беседу, посмотрев на детишек так, что они даже немного отшатываются от меня, подсознательно ища у Мика защиты. — Но одно могу обещать со стопроцентной гарантией — я найду тех, кто заставил ваши семьи пройти через этот ад. Неважно, кто будет противником: Военная Полиция, знать или даже сам король. Я найду всех. И больше те люди никому не смогут навредить. Такое обещание вас устроит? Дитер пару секунд оценивающе меня разглядывает и наконец усмехается: — А, так ты тоже «из наших»? — Мои дети родились в Подземном Городе, — иносказательно отвечаю я ему, тоже ухмыляясь. — Все трое. — Тогда замётано. — Парень подаёт мне руку, помогая сесть обратно на лавку и плюхается напротив, снова обнимая сестру. — Что насчёт нашего обучения? Например, в школе при Гарнизоне? Слышал, оттуда бесплатно потом в университет берут… — Вот чёрт! А тебе палец в рот не клади, а? — Я аж прыскаю от восторга. — Не переживай, парень, уж что-что, а обучение у нас в отделе в любом случае в приоритете. И… Вы теперь не одни. О вас будет кому позаботиться. Так что выдыхайте, ребята. Всё самое худшее для вас в любом случае уже позади.11.6.843 (23 часа 56 минут)
— Знаешь, я начинаю догадываться, откуда у твоего сына такие способности, — тихо шепчет мне Мик, пока мы со стороны наблюдаем за погрузкой детей на паром, контролируя периметр. — Какие такие «способности»? — Я кошусь на него подозрительно. Неужели он «унюхал» откуда-то про милую наследственность клана Аккерманов? Под нами Моблит носится между группами, раздавая всем пайки и тёплые одеяла, Ханджи сверяется со списком и наяривает оставшимся, самым дальним группам, чтобы те поторопились, а остальной состав с удобством размещается на пароме. Всё-таки в десять минут мы не уложились, но, похоже, что двадцати нам всё же вполне хватит. — Я про взгляд, — хмыкает друг, зорко оглядывая округу и периодически принюхиваясь. — А… — Тут же расслабляюсь, носком ноги ковыряя черепицу на краю крыши. — Если это был камень в мой огород, то напрасно. До встречи с Леви я была той ещё тряпкой и «хорошей девочкой». — Хах! Что-то слабо мне верится, что ты была такой уж паинькой, — глумится разведчик и почти тут же перестраивается на деловой лад: — Ты это серьёзно по поводу… поисков? — Вполне. — Пожимаю в ответ плечами. — А что изменилось-то? У нас есть конкретный пиздец в настоящем, который может сильно поднасрать нам в панамку и приплюсоваться к будущим проблемам, превратив их в одну сплошную беспросветную лажу. Так что мы просто должны постараться исправить нынешний пиздец и не ухудшить всё ещё больше. Как и всегда. — Ничего не понял, но звучит интересно. — Мик приваливается ко мне плечом, тем самым немного защищая от малость пробирающего через одежду ветерка. — Эрвин сказал, что ты тут в предсказательницы заделалась… — Да сама уже жалею, что открыла тогда хлебалушко, — устало выдыхаю я. — То есть мне ты не скажешь, сколько я ещё проживу? — понимающе интересуется друг, и я замираю. В отличие от моей тушки, их титаны за стенами видят. Насколько же страшно должно быть выходить туда снова и снова, ожидая, что этот раз может стать последним? — Я… Не могу сказать тебе всего, — осторожно предупреждаю я. — Да и события уже довольно сильно изменились. Например, всей этой чехарды с предателями в Разведке вообще не должно было быть. И вы, соответственно, не застряли бы в том лесу на востоке. И того твоего ранения в сорок первом тоже не должно было быть. Поэтому я не знаю, насколько этим моим… «предсказаниям» можно верить. Мик сдвигается ещё немного, широкой спиной полностью перекрывая ветер, пробиравшийся мне до этого за шиворот. И ни слова не говорит, молча ожидая продолжения. И я решаюсь на небольшую глупость: — Одно могу сказать тебе: если у нас с отделом не получится переиграть тот пиздец, что ждёт человечество в будущем… — Я подбираю ноги, обнимая себя за плечи, и тихо шепчу: — Когда увидишь огромного волосатого титана с нетипичным поведением… Беги. Не подпускай свою лошадь слишком близко к нему — он её увидит. Просто вали с той чёртовой крыши как можно быстрее. Ты выиграешь не так уж и много времени для своих товарищей, ещё и покажешь врагу наши технологии. Поэтому беги как можно дальше, ладно? А если не удастся сбежать — молчи. Ни слова не говори, ни звука. Тогда он уйдёт и, если ты не будешь кричать, возможно, забудет про тебя, и ты сможешь выжить. — Так, я не понял. Титан увидит лошадь? И что за крыша? — Закариас заинтересованно поворачивает в мою сторону голову, но с места не двигается. — Что за чертовщина ждёт нас впереди? — Невъебенных размеров лажа, друг мой. И справляться с ней будете уже вы, — усмехаюсь я на его недоумение. — Я в сорок шестом планирую уйти на пенсию. Если у нас всё получится и нынешний план выгорит, то я вам уже не особо и нужна буду. Так что готовься — совсем скоро ебаться с титанами вы будете снова сами. — Сурово, — тянет приятель. — Только вот что-то мне подсказывает, что долго сидеть в стороне ты не сможешь. Не тот характер у тебя, глава отдела разработок. И я уже собираюсь ответить на эту подколку чем-то не менее тупым и задорным, но нас прерывает Леви, приземлившийся на край крыши. — Долго вы тут прохлаждаться будете? — сходу наезжает на нашу тусовку моё солнце. — Тц, нашли же время для трёпа. Мы отплываем. Живо на борт. — Да, капитан! Мой капитан! — Мигом подскакиваю, шутливо вытягиваясь по струнке и отдавая честь на местный манер. И почти тут же, прыснув и продолжая прижимать ладонь напротив сердца, другую поднимаю вверх, как будто держа череп. Ещё и на крыше удобный уступ под ногу находится. Идеальная поза для декламации стихов!… сквозь бурю мы прошли, Изведан каждый ураган, и клад мы обрели, И гавань ждет, бурлит народ, и колокол трезвонит, И все глядят на твой фрегат, отчаянный и грозный!
Леви молча наблюдает за цирком, в конце концов расплываясь в улыбке. По-моему, я даже слышу что-то вроде «дурынды», но больно уж тихо и неразборчиво сын бормочет себе под нос. — Только что доложили, что паром из Митры уже прошёл Гермину и теперь немного опережает нас, — докладывает фасолина, протягивая мне руку, чтобы спустить вниз — своего-то УПМ у меня с собой нет. — Не подскажешь, как им удалось на час обогнать график, м? — Мафиозная магия, солнышко, — ехидно шуткую я, хватаясь за ремни покрепче, и с интересом наблюдаю, как мою тушку аккуратно десантируют на борт уже начавшего движение судна. — Мафиозная магия в чистом виде.12.6.843 (01 час 17 минут)
До Троста мы так и не доезжаем, тормозя паром неподалёку от территории нашего отдела. Дальше поплывут только солдаты Гарнизона, чтобы не привлекать внимания пустыми судами. Да и разместить всю эту ораву солдатни нам просто негде. На берегу нас уже поджидают повозки и клюющий носом Шит, заправляющей этой группой. Пока народ размещается, мы с доктором отходим в сторону — мои уверения, что в этот раз всё в порядке, до нашего гения медицины не слишком-то доходят. — Поверить не могу! — Петер передаёт мне мазь и разворачивает простыню, давая спокойно обработать синяки. — Когда сообщили, что у вас всё идёт не по плану, я уже приготовился к тому, что в этот раз снова буду что-нибудь зашивать. А ты погляди ж, даже рана на плече смотрится вполне пристойно! Можно, чтобы так всегда было, а? Ну пожалуйста, босс. Вот не пойму, это он так издевается или вполне серьёзно просит?.. Наверняка издевается, зараза блондинистая. — Тц, как будто это от меня зависит, — беззлобно огрызаюсь я в ответ. — Думаю, в этот раз всё получилось так просто потому, что план составлял Смит. Других объяснений нашему успеху я просто не нахожу. — Знаешь, не удивлюсь, если ты окажешься права. Хах, у меня порой ощущение, что почти любой твой план заведомо обречён на неприятности, — хмыкает док, сматывая простыню. — Кстати, о Смите… Пожалей мужика, что ли. Они с Пиксисом всё это время не отходили от телеграфа, дожидаясь новостей. Внимательно смотрю на Шита, отмечая, что он вполне серьёзен. Эк его пробрало… Это что, солидарность собрата по генотипу, или просто Эрвин изящно и планомерно присел ему на мозг? — Меня бы кто пожалел, — отшучиваюсь я, споро забираясь в первую телегу. — Чем занимались тут без меня? — Да как-то не до работы было… — Петер чешет в затылке, одной рукой правя повозкой и тем самым немного, самую малость, меня напрягая. До побелевших пальцев на краю сиденья. — Всё-всё, выдыхай, я уже нормально держу поводья. Дерьмо-доктор и в самом деле по-нормальному перехватывает тонкий кожаный ремешок, и у меня немного отлегает от сердца. Но картины того, как неуправляемые твари уносят нас в кювет, ещё некоторое время продолжают меня преследовать. — Фарлан зачем-то сделал целый загон для свиней около нашего титанопарка, Иззи помогала ребятам готовить замок… Да, все комнаты с оборудованием мы закрыли на улучшенные замки. Ну те, которые Фарлан в тридцать восьмом придумал. Так что не волнуйся, любопытные детишки не пострадают. Ну и я приготовил запасов на всю ораву. — Отлично. Что с директором детдома? — Удовлетворённо киваю. Пока что всё идёт как надо. Будем надеяться, что сможем-таки всё утрясти малой кровью… Но что-то мне подсказывает, что всё будет не так уж и просто. — Они всё ещё едут по стене. Передавали, что с нынешней скоростью будут у нас примерно в семь-восемь утра. — Значит, успеем выспаться. Это радует, — констатирую я очевидное, с облегчением наблюдая, как стены уже ставшего родным замка постепенно становятся всё ближе. Про сон я, конечно, лукавлю. Вряд ли мне удастся заснуть без кошмаров после сегодняшней встряски, приправленной всё ещё продолжающимся ожиданием группы Нанабы. Но вот остальным отдохнуть точно не повредит, особенно Доту. Поэтому, понаблюдав, как мои ребята во главе с Леви слаженно размещают детишек по комнатам левого крыла, уже отдраенного до блеска, я со спокойной душой уползаю приводить себя в порядок в ванной, чтобы вернуться с новыми силами для раздачи тумаков засидевшимся мужикам. Дверь на кухню распахивается почти беззвучно, только пара листов, потревоженных воздушными потоками, поспешно взвивается в воздух, чтобы приземлиться на таких же целлюлозных собратьев. Я замираю, широко распахнутыми глазами глядя на поистине сюрреалистическую для этих мест картину. Почти вся площадь пола покрыта ровным слоем документов, свободными остались, разве что, небольшие проходы до туалета, раковины и, собственно, до моей двери. Стол… стол буквально тонет в бутылках, кружках, тарелках и даже надкусанных бутербродах. И посреди этой вакханалии наш командный центр — то бишь командор Гарнизона, будущий командор Разведкорпуса и главный инженер моего отдела — самозабвенно режется в карты, периодически поглядывая на телеграф, гордо потеснивший батарею из полупустых бутылок из-под спиртного. Какого?.. Меня, что удивительно, товарищи игроки даже не замечают. Протерев глаза и даже ущипнув себя за руку пару раз, чтобы уж наверняка, я наконец понимаю, что это ни хрена не сон и что в ванной меня таки не вырубило. И медленно закрываю дверь обратно, решив, что одной меня в этот раз будет недостаточно. Ну и да, подгадить ближнему всегда приятнее, чем просто раздать тумаков. Поднимаюсь на этаж выше, находя почти закончивших с логистикой ребят. — Эй, солнышко, — ласково зову я сына, приваливаясь к косяку. — Можешь, пожалуйста, ненадолго прерваться и помочь мне на кухне, а? Леви кивает, хоть и щурится крайне подозрительно, прекрасно улавливая настрой на лёгкую пакость, и проходит мимо меня в сторону эпицентра вот-вот готового случиться пиздеца. Тихонько ловлю Мика за рукав и, жестом показав быть потише, тяну его за собой — грех не поделиться с коллегой таким шоу. Леви оглядывается, замечая нашу необычную активность, и предусмотрительно тормозит за поворотом от кухонной двери. — Колись. — Фасолина складывает руки на груди, спиной подпирая стену, и сурово сдвигает брови. Я прыскаю в ответ, нисколько не впечатлившись, и тыкаю пальцем прямо между насупленными бровями, разглаживая складку. — У Эрвина круче получается, — доверительно сообщаю я чаду, шёпотом ехидно добавив: — Арсенал куда внушительнее. Леви хмыкает, кивком засчитывая подколку, но с места не двигается. — Да ничего особо страшного там нет. Просто хочу хоть раз посмотреть, как ты общаешься с коллегами, — честно признаюсь я в ответ. — Тебе что, жалко, что ли? — Нет, — пожимает плечами сын. — Но что бы там ни было — ты будешь помогать это исправлять. — Конечно буду. Это же наш дом, в конце концов, — быстро соглашаюсь я и, чуть подумав, превентивно прошу: — Только ты это… нож мне отдай на время, пожалуйста. Не хочу потом ещё и кровь со стен оттирать. Я даже руку протягиваю, наглядно пошевелив пальцами и давая понять, что не шучу по поводу оружия. Брови что у Мика, что у Леви медленно ползут вверх. Разведчики переглядываются между собой, потом так же синхронно выглядывают из-за угла. Для приличия присоединяюсь к ним, наклонившись вбок. Кухонная дверь отвечает нам полной тишиной и порядком, разве что через порог кокетливо перевешивается зажатый дверью уголок какого-то листа. Но там буквально полсантиметра с нашей стороны торчит, почти незаметно получается. Ещё раз настороженно глянув на меня, Леви наконец выходит на финишную прямую. Его рука уверенно ложится на ручку двери, и я, не удержавшись, шепчу Мику, привставая на цыпочки: — Ты когда-нибудь видел, как чихвостят Смита? — Только в кадетском корпусе, — так же тихо отвечает друг, немного наклонившись для удобства. Но почти сразу же разгибается, зараза такая, чтобы лучше видеть, и мне остаётся только завидовать и, покрепче ухватившись за руку этого дылды, довольствоваться тем видом, что есть сейчас. Дверь (для кого на кухню, а для кого и прямиком в Вальгаллу) без малейшего скрипа распахивается, и сын, так же, как и я до этого, замирает памятником самому себе, так и не переступив через порог. — Три… — Показываю Мику на пальцах. — Два… Один… — Какого хрена тут происходит? Льдом в голосе офицера Аккермана можно спокойно восполнить все запасы пресной воды в странах Африки. По глазам Дина и Дота я вижу, что до них дошло, что сейчас будет. Эрвин не столь дальновиден и потому резонно начинает пояснять, что, мол, они только что закончили проводить анализ документов, которые прислал из кадетского корпуса Шадис, услышав про происходящий у нас ахтунг, и что буквально десять минут назад в комнате было больше двадцати человек народу, работавших без продыха всю ночь… Но поясняет он зря. Очень зря. — Рано вы, — завязывает разговор Эрвин, подавая Мику очередную вымытую тарелку для сушки. С распределением обязанностей никто не спорит, потому что одного взгляда сына сейчас хватает, чтобы даже Смита наконец проняло. — Пришлось немного сместить график. Оказывается, в штабах Военной Полиции Гермины и Митры каким-то… волшебным образом получили сводки погибших и раненых в тот же день, как их вывесили. Буквально через два-три часа, если быть точной. Потому что подтянулись эти ребята не спеша часов в одиннадцать, а действовать должны были начать и вовсе в полночь. — Полагаете, что у нас опять?.. — Смит перестаёт полировать бок очередной чашки и оборачивается ко мне, показывая всю степень своего недоумения. — Полагаю, — ехидно отвечаю я бровастому, тут же намекая: — Вы не отвлекайтесь, не отвлекайтесь. Посуда сама себя не помоет. Раньше закончите — раньше спать пойдёте. Со стороны раковины доносится недоверчивый смешок, тут же сопровождаемый шёпотом Мика, поясняющего, что я ни хрена не шучу. Вот уж кто постиг дзен в нашем бестиарии. — В общем, нам пришлось вырубить десять жандармов, использовать не совсем легальный, мягко говоря, путь для провоза детей через Гермину… Кстати, кажется, я сегодня разосралась с нашим другом из порта… А, ну и в итоге мы гнали на всех парах в самом наипрямейшем смысле этого выражения вниз по течению, — скромно делюсь я нашими достижениями под грохот разбитой чашки и оброненной Пиксисом стопки бумаг. — Алиса. Ты ведь шутишь? — безнадёжно интересуется начальник, но, лишь взглянув в мои честные голубые глаза, обречённо добавляет: — Конечно же, ты не шутишь. Ты никогда таким не шутишь. — … Так мне пошутить? — Я нервно улыбаюсь, в пятый раз начиная протирать и так уже чистый стол. — Ладно. Вот ты знаешь, что общего у единорога и королевской задницы?.. — Алиса!!! — тормозит меня Пиксис. Улыбка всё никак не хочет сходить с моих губ, намертво приклеившись к нижней части лица. — Ну что Алиса-то сразу? Я просто немного припугнула Гильдию! Ничего такого, что нельзя было бы исправить парой-тройкой хороших подка… — Я не о том! Господи, Алиса. Я был уверен, что вы просто успели раньше Военной Полиции! — Дот устало потирает переносицу. — Ну… Технически, мы и в самом деле успели раньше, — примирительно и немного виновато, если честно, сообщаю я ему, запуская пальцы в волосы и ероша свалявшийся под париком шухер. — А вырубили мы их так… Чисто для моего душевного спокойствия, чтобы не стуканули куда не надо раньше времени. Так, если я сейчас не проясню ситуацию, то придётся делиться своим успокоительным. А оно у меня хорошее, вштыривающее. И вообще, мало ли когда мне самой понадобится? — Да ты не парься, — спешу я успокоить друга. — Они часа три от лекарства отходить будут, потом ещё полтора глюки ловить. Я ж им от души, как на себя, жахнула. И тут я вспоминаю одну пренеприятную детальку. — Правда, там были четверо, которых мы не накачали, — бормочу я себе под нос, невольно заставляя друга снова подозрительно на меня посмотреть, и выставляю руки вперёд, в свою защиту быстро тараторя: — Спокойно! Их Леви хорошо отпинал, вряд ли они в скором времени смогут говорить… Или писать… Или двигаться… В общем, пока они придут в себя, пока поймут, что произошло и где теперь искать детишек, мы тридцать раз успеем допросить нашего усатого директора и разработать план действий. Друг немного расслабляется, но всё же не до конца. И я озвучиваю то, что всё это время успокаивало лично меня, одновременно тыча пальцем в сторону мойки: — Эй, в конце концов у нас есть Эрвин Смит! Так что прорвёмся. Последний аргумент, судя по всему, окончательно примиряет начальство с новой реальностью, потому что он, проследив взглядом в направлении моего пальца, натыкается на блондинчика с закатанными рукавами и облегчённо выдыхает. Я тоже выдыхаю, сменяя нервную улыбку на вполне умиротворённую — тут есть люди умнее и прошареннее меня в плане интриг. Лепота… — Я вам что, специальное устройство по генерации планов? — справедливо возмущается Эрвин на мои слова. Блин, а мужик серьёзно недоволен, походу, что я прикрываю им свои прохлёбы. — Лучше! — радостно улыбаюсь я, припечатывая: — В отличие от техники, вы ещё и человеческий фактор учитывать можете. — Это… был комплимент? — не слишком уверенно интересуется Смит. — И что за «техника»? Я просто пожимаю плечами, сама не очень понимая, как охарактеризовать свою реплику. Да и как объяснить про вычислительные машины тоже, если уж совсем по чесноку. — В любом случае, план желательно продумать заранее, — прерывает разведчик молчаливую паузу между нами, чуть нахмурившись. — Кроме того, я понимаю, что вам на этой территории ничего не грозит, но что насчёт моих подчинённых в Разведкорпусе? — А вы их ещё не эвакуировали сюда? — непонимающе спрашиваю я, натыкаясь на такой же недоумевающий взгляд. Опа. А вот и очередная подложенная свинья от партнёров по бизнесу. Зашибись просто. Ну, сама дура. У нас же тут почти секретный объект, как-никак. Надо было сказать ему, а не ждать у моря погоды. — Ничишуя себе лажу мы устроили… — отстранённо замечаю я, бедром для верности опираясь на стол и быстренько подсчитывая, сколько времени потребуется Полиции, чтобы взять нашу территорию в оцепление, и успеют ли проскочить парни из Разведки. Вроде должны, если поедут прямо сейчас же. — Так. Ну, будем разруливать! Дин, свяжись со штабом Разведкорпуса… Не с секретарём Пиксиса только, бога ради. Используй связь с кабинетом Ханджи, там постоянно кто-то дежурит у аппарата. Пусть высылают сюда франтирёров этих несчастных. Дин послушно кивает и тут же пересоединяет кабель на нужный, начиная отстукивать сообщение для наших коллег. — А я, пожалуй, сам съезжу в штаб и встречу гостей, если к нам вдруг пожалуют на «дружеские посиделки», — хитро уходит из-под возможного удара Пиксис. Ну да, если нас возьмут в оцепление, лучше бы ему оказаться снаружи, а не внутри… Хотя это ещё как посмотреть: неизвестно, какие полномочия пожаловал своему первому отряду в столице король. Может, он и местный военный аппарат перебороть способен, чёрт его знает. В конце концов, на дворе не пятидесятый год, все стены целы, и у армии пока не такое уж широкое влияние, как было в каноне. Тогда в штабе Пиксису будет куда хреновее, чем здесь, в безопасности. — Сообщайте мне обо всём происходящем на личную линию, — добавляет Дот, внимательно глядя прямо на меня. — И, Алиса… Присмотри тут за всем. — Сделаю в лучшем виде. — Серьёзно киваю, давая своеобразное обещание. — Всё будет хорошо, мы ведь с тобой и не из такого дерьма выплывали. — Хах! И правда. — Друг машет рукой на прощание и, прихватив какую-то папку с отчётами, вострит лыжи в сторону выхода. Что-то я забыла ему сказать… А, точно. — Только не забудь попросить Анку переткнуть тебе шнур на нашу линию, а то никакой связи не будет! — лишний раз советую я, невольно вспоминая, как обучала мать пользоваться смартфоном. Бр-р-р, старики и технологии — та ещё смесь… Тут же даю себе мысленную затрещину. У нас разница всего восемь лет, какой, к чертям, «старик»?! Хотя это я сама порой забываю, что, вообще-то, уже вполне целенаправленно двигаюсь прямиком к полтиннику. М-да. Так, отставить размазывание соплей по подоконнику! Если всякая чушь лезет в голову, самое время загрузить её работой. Дин, встретившись со мной взглядами, поспешно ныряет в подсобку, доставая коробки с текучкой. Перевожу взгляд на замерших у мойки разведчиков. Они, в отличие от моего старого друга, слинять с нашей территории не догадались. Ну, Мик не догадался, Эрвин просто не может — он нужен тут. Раковина, вроде, пустая, так что можно и выполнить распоряжение начальства… С пользой для моих собственных нервишек, разумеется. — А вы, выхухоли мои жизнерадостные, если закончили с посудой, валите уже наконец спать. Завтра вы понадобитесь мне со свежими мозгами! Мик, покажешь своему коллеге, где у нас комната для тихого часа. — Полюбовавшись на вытянувшееся лицо Эрвина, я более чем красноречиво указываю в сторону двери на третий этаж, оборачиваясь к Дину и готовясь принять порцайку ночной работы для разгрузки головы. — «Тихого часа»? — Эрвин наконец откладывает тряпку в сторону и вытирает руки о кухонное полотенце. — Алиса, я понимаю, что вы растили троих детей и сейчас у вас есть маленький ребёнок, нуждающийся в частом сне, однако… — Однако вы сейчас на моей территории и под моим руководством, — прерываю я его. — Понимаю ваше недовольство, я тоже не в восторге от подобного положения дел. Нам со старшим инженером нужно утрясти пару конфиденциальных дел, так что вспомните, пожалуйста, о субординации и проследуйте в заданном мною ранее направлении. Мик понятливо желает нам доброй ночи и уходит наверх. Эрвин же… Эрвин сдвигает брови и складывает руки на груди. Сдаваться будущий командор, похоже, не намерен. Как же всё это достало, а. — Эрвин, пожалуйста. — Ненадолго сбрасываю успевшую порядком поднадоесть маску. — У вас круги под глазами и бледность, и что-то мне подсказывает, что вы уже вторые сутки спите урывками. Вам нужен отдых, и, в отличие от меня, вы сегодня сможете заснуть. А завтра будет сложный день, и хоть один из нас двоих должен нормально и быстро соображать. — Что, если я останусь и помогу вам? Вместе, как показала практика, мы работаем куда эффективнее, чем поодиночке. — Вот же упрямец. Грустно улыбаюсь, отлично понимая, что Смит всё ещё любыми способами пытается сунуть нос в документацию моего отдела. М-да, не ведись на эту смазливую мордашку, Алиса. Там за маской помощи прячется та ещё акула. — Проекты, которые мы будем обсуждать, строго конфиденциальны и пока недоступны даже для командора Пиксиса. Извините, вы просто потратите своё и наше время, оставшись тут. Если так не хотите спать, можете сходить в местную библиотеку. Там сейчас Байер, вроде, должен быть. Он познакомит вас с систематизацией и даст каталог всех книг. — Думаю, вы и так задолжали мне экскурсию туда, — хмыкает бровастый. — Так что я подожду более подходящего времени, когда вы лично сможете показать мне всё интересное. — Как хотите. Комната для тихого часа — третья справа от лестницы, библиотека прямо напротив, если вдруг передумаете. — Пожимаю плечами и обхожу солдата, чтобы поставить чайник с водой на конфорку. — В таком случае… Доброй ночи, — внезапно идёт на попятную будущий командор. Он что… Реально согласился вот так вот просто свалить? Ничего себе! — Д-доброй. — Я даже оборачиваюсь, чтобы полюбоваться на широкую спину, медленно поднимающуюся всё выше по лестнице. С серванта спрыгивает незамеченная мною до этого Китти и прошмыгивает следом за командором, забавно перебирая лапами при подъёме со ступеньки на ступеньку. Эрвин тормозит, чутко реагируя на тихое, но требовательное мяуканье, дожидается своего питомца, терпеливо помогая мелкой заразе залезть по штанине выше, и с достоинством удаляется из моего поля зрения. Хах! Интересно, он решил сбагрить нам своего кошака и потому привёз малышку с собой или?.. Надо будет завтра спросить. — Мэм, если можно, я бы тоже хотел немного поспать. — Дин выставляет пять коробок около стола в порядке приоритетности и выглядит ещё хуже, чем я себя чувствую. — Мы в ваше отсутствие немного над воздушным шаром опять повозились, и, вроде, седьмая модель должна работать… Сможете соотнести вот эти три схемы в одну со всеми исправлениями? Там ещё надо будет пересчитать мощность выдуваемого газа и необходимую для подъёма выше километра температуру с расчетом перепада температур внутри купола… — Иди, конечно, я всё сделаю. Что в остальных? — Шит систематизирует все доступные нам сейчас записи, пытаясь понять, как убить паразита в титане и при этом не навредить носителю, а также как стабилизировать человеческую форму… В общем, ему нужна вся информация в наглядном, кратком виде. Фарлан работает над прототипом парового двигателя для поездов, но у него что-то не сходится в расчетах, Арлерты тестируют разные материалы для всё того же ВШ-7, там нужно составить отчёт о результатах этих экспериментов… А, ещё вам нужно заполнить формы на спонсирование отдела в следующем году и подать заявки на патенты по миорелаксантам Шита и химическим батареям Байера до конца следующей недели. — Многовато что-то дел скопилось. Ладно, разберёмся. Вали давай, и чтобы до утра я тебя больше не видела. Подъём и тренировка будут как обычно, так что обойдись без чтения в этот раз, ладно? — Отпускаю своего почти что зама, махнув рукой и подготавливая стол к работе с чертежами. — Да, мэм! Вся усталость у нашего гения, как по волшебству, тут же испаряется. И глаза крайне уж очень хитро поглядывают. Вот наверняка своим пожеланием напомнила ему про какое-то интересное чтиво. Вздыхаю, но больше ничего не говорю — не маленький уже, сам разберётся. Вся поверхность стола застилается бумагой, как скатертью, а специальные зажимы не дают всей этой красоте никуда сдвинуться. Отсек с инструментами послушно нависает сбоку, как и специальная небольшая полочка для термоса. Как же хорошо наконец-то побыть… дома. Пока я работаю, с улицы на кухню воровато забирается Жуть, тихонько укладываясь рядом с горячей ещё кружкой чая и сонно наблюдая за перемещениями рейсфедера по бумаге. Первые в истории стен лампы надо мной иногда немного мигают, но светят ровнее и лучше керосиновых. И чувство причастности к их созданию, если честно, немного греет душу. В такие моменты мне начинает казаться, что, может быть, я не так уж и бесполезна для местных, как привыкла считать. Проекты сменяют друг друга, а часы уже показывают начало пятого, когда я наконец разгибаюсь и поднимаюсь из-за стола, чтобы начать уже потихоньку готовить завтрак на всю ораву. Надо бы ещё учесть, что скоро Нанаба и Гергер приедут… Хорошо хоть для детей мне ничего готовить не надо — эту задачу целиком и полностью взяла на себя госпожа Арлерт. За окном небо несмело начинает светлеть, и я ненадолго замираю посреди комнаты с коробкой бумаг в руках, наблюдая, как тьма сменяется предрассветной полутенью. На стыке дня и ночи я как никогда раньше надеюсь, что сегодняшний день будет хоть в половину таким же удачным, как и вчерашний. Неизвестность пугает, но ещё больше меня настораживает то, что за детьми пришли солдаты именно из первого центрального отряда. Это название мне почему-то знакомо. И чувство, что я откуда-то знаю про тот отряд, в особенности напрягает, обещая огромные неприятности.