***
Эйрин
Я стою на перекрёстке пути и впервые понимаю, что я одна и у меня ничего и никого нет. Лишь серый рюкзак с синей пометкой, перекинутый через спину и чёрная сумка, оттягивающая мою руку и образующая на пальцах несколько новых мозолей. Я буквально чувствую и ощущаю, как холодный леденящий ветер морозит мою кожу, чувствую, как на ней появляются мурашки и волнами пробегают по всему телу. Проклятый дождь падает на моё лицо, скрывая мои слёзы на ресницах. Я всё ещё до сих пор не могу поверить в то, что произошло сегодня утром. Как от меня отказались, выкидывая на произвол судьбы как брошенного блохастого котёнка, оказавшегося ненужным своей матери. Совершенно никому не нужным. Меня никто не ждёт, и я никого не ищу. Все мысли смешались в одну огромную кучу дерьма, перескакивая с одной на другую. Мой мозг отчаянно кричал, что всё то, что происходит — невозможно, что я просто маленькая поганая девчонка, решившая, что она может справится сама, что ей никто не нужен для того, чтобы самой справиться со всеми невзгодами и самой построить свою судьбу без чьей-либо помощи или подсказки. – Вернись! — мысленно кричит ей внутренний голос, давая звонкую оплеуху. – Тебе всего-то нужно вернуться и извиниться, тебя простят и вернут обратно домой! Зачем тебе стоять здесь, на этом полупустынном переулке и мёрзнуть в одиночестве? Показать свою гордость и са-мо-сто-я-тель-ность? И куда она тебя привела? — насмешливо внушал ей внутренний критик. — Вернись. Вернись назад и извинись и тогда все твои мучения закончатся! Тебе незачем страдать, когда можно всё исправить! Я посмотрела назад, в сторону места которое когда-то могла назвать своим домом и ноги сами было понесли меня туда, к семье, но внезапный крик остановил меня. – Я ненавижу, когда ты говоришь мне, что ты всё знаешь! Ты самая умная что ли? Посмотри на себя, неумёха! Ты ведь ничего, ни-че-го-шеньки не можешь! Ты даже овсяную кашу спалила и оставила горячую плиту! Ты разбрасываешь везде свои вещи и вечно устраиваешь в комнате срач! Ты даже не представляешь, как меня задолбали твои полу обгрызенные зубочистки и эти жёлтые, полные серы, ушные палочки! Да сколько можно-то? Почему мне каждый раз приходится контролировать каждый твой шаг! Я так устала от всего этого. Ты даже не представляешь, с каким нетерпением я жду, чтобы ты свалила из дома! Я бы посмотрела тогда, как бы ты тогда нашла себе работу и какую бы запела песню! Ишь ты са-мо-сто-я-тель-ная! – Ненавижу тебя! Ты сволочь, хочу чтобы ты сдохла! Сдохла, сдохла! Или чтобы я сдохла, раз я такая плохая и ни на то не способная! Я всего лишь биологический ненужный мусор, который только и умеет, что жрать, спать и потреблять, выкачивая из вас свои ресурсы. Ты даже не представляешь, как сильно я хочу свалить отсюда! Ты меня так достала! Вечно капаешь мне на мозги и запрещаешь делать то, что мне нравится! Ты думаешь, что ты мне помогаешь, но ты ошибаешься! Ненавижу тебя! Сволочь! Слова боли, гнева и отчаяния сорвались с моего языка прежде, чем я успела остановить себя и пожалеть о сказанном. Я просто не сдержалась в эмоциональном порыве гнева, который словно вулкан, забурлил и грозился вот-вот взорваться. Уже взорвался. Мысленно я понимала, что не должна была говорить все эти гадости, что никакая она не сволочь и что она очень любить меня, но сейчас я не видела в ней заботливой матери, которую я помнила когда-то давно, в детстве, в котором обо мне, действительно, заботились. Сейчас моя мать превратилась в мачеху, в тирана, в моего самого главного врага номер один, от которого мне так сильно хотелось избавиться. Мне хотелось уйти, сбежать из этого места куда глаза глядят и не возвращаться. Мне хотелось спрятаться и не видеть себя за свои плохие, гадкие, мерзкие мысли, которых просто не должно было быть, ведь это же родная мама, но они были. Сорвались с языка, и это было именно то, о чём я думала о ней в данный момент повышенной эмоциональности. — Извинись! — резко сказала уже больше НЕ мать, скрестив руки на груди и прямо посмотрев мне в глаза. — Нет, — всё ещё продолжая прерывисто дышать, произнесла я, не в силах остановить бешено колотящееся сердце. Я знала, что могла была... Что должна была извиниться, но мне тоже сделали больно! Я тоже ждала прощения от маминых слов, сказанных в свой адрес и решила для себя, что пока она не признает свою неправоту, что слишком грубо обошлась со мной, я не стану извиняться, потому что просто не могу её простить. Может, это и было неправильно с точки зрения морали и кто-то бы поддержал мою маму в её требовании, но сердце всячески сопротивлялось этому, ведь... Ведь не просто же так возникают такие плохие мысли о человеке, верно? Не просто же так человек в ярости выкрикивает злостные, мерзкие слова, слетающие с его языка? Ведь если бы всё было хорошо и замечательно, то у ребёнка бы просто не возникли в голове такие мысли. Он бы даже не смел и подумать о том, чтобы так назвать свою мать. Так в ком же проблема? В ней или в матери? — Извинись! Немедленно! — Нет, — злость словно яростно вспыхнула во мне. Стиснув зубы и сжав кулаки я мутным взглядом, будто бы находящимся в состоянии аффекта, произнесла. — Нет! Только если ты тоже извинишься! Ты сделала мне больно, и это Я жду извинений. — ТЫ просишь извинений? Это не я назвала тебя сволочью и желала тебе сдохнуть! С какой стати мне перед тобой извиняться? — Ты сделала мне больно. Ты довела меня до такого состояния, что я так отозвалась о тебе. Если бы я была не права, у меня бы и в жизни таких слов не возникло. Ты оскорбляла меня и твой бумеранг пришёл тебе в ответ. Они обе замолчали, застыв и сверля друг друга глазами. — Ты вздумала меня учить? Это не мне, а тебе возвращается бумеранг за твоё неуважение и поведение к старшим. Советую тебе внимательно собрать свои вещи, Эйрин. Сегодня ты можешь не возвращаться домой. И не смей заходить обратно, пока не извинишься. А даже если и извинишься, то ещё не факт, что я тебя прощу. Людей не оскорбляют. — Младших по возрасту тоже! В тебе тоже есть твоя вина! — Не взваливай свои поступки на меня. Это не я, а ты... ТЫ во всём виновата! — Ты только и умеешь, что винить во всём тех, кто слабее тебя! Легко винить с позиции сильного! Можешь не утруждаться, я здесь не останусь! — Вот и проваливай! И не возвращайся, слышишь?! Не возвращайся!***
В конце концов, мы обе были не правы в этой ситуации, но как бы то ни было, я упёрлась, как баран. Я не могла извиняться за что-то, когда считала, что поступила правильно. Но разве слово "сволочь" допустимо к людям? Мама заявила, что оно под запретом и совершенно не приемлемо. Она мне всегда говорила: <i>ты можешь меня ненавидеть и говорить "я ненавижу тебя", но сволочью называть не имеешь права... Может быть, в этом вопросе она и была права, но сейчас мне было так больно и плохо, что я просто назло не хотела перед ней извиняться, да и не могла, если честно. Я просто не могла извиниться, когда чувствовала внутреннее несогласие. Если бы я извинилась перед ней в слух, но сама бы так и не чувствовала себя виноватой, то посчитала бы себя грёбаный лицемеркой, что ещё хуже, чем такая прямота, пусть и острая. Мне хотелось спрятаться, накрыться одеялом и исчезнуть из этого подлого мира, в котором даже самые хорошие и светлые люди вынуждены проявлять свою агрессию, если хотят выжить. Господи, мне ТАК долго приходилось подавлять в себе злость! Сдерживать эмоции, надевать проклятую маску улыбки, надоевшую уже до тошноты и выполнять роль послушной, робкой и доброй девочки! Показывать всю свою любовь и покорность, ведь меня любили только тогда, когда я была послушной, правильной и удобной/i> милой девочкой, которая всегда смеялась и шутила. Которая любила и ценила жизнь, вдыхая каждый глоток воздуха и ощущая каждое дуновение лёгкого ветерка на своей коже, но которая по какой-то непонятно для неё самой причине превратилась из жизнерадостного, полного энтузиазма человека в почти покорного раба, выполняющего все прихоти тех, кто произвёл меня на свет. Я <i>всегда старалась быть идеальной и совершенной. Мне так хотелось, чтобы мною гордились родители, воспринимая как взрослого и самостоятельного человека, а не неспособного ни на что ребёнка, которого повсюду хотелось таскать за ручку и называть "зайчиком". Я так хотела быть эталоном того, кого с гордостью можно было назвать по-настоящему хорошим человеком, за которым бы следовали миллионы людей... Мне так сильно хотелось признания и уважения от окружающих, их веры в меня и в своё будущее... Мне так сильно хотелось в это поверить. Но я слишком рано поняла, что это невозможно. Люди следуют за тобой только тогда, когда ты им нравишься. Только тогда, когда ты производишь на них правильное впечатление. Правильно сидишь. Правильно мыслишь. Правильно думаешь, не отклоняясь от нормы. И люди не следуют за тобой тогда, когда не воспринимают всерьёз. Они безжалостно отсекают тех, кого считают "неудачниками" в своей жизни, тех, кого считают жертвой, а не хищником. И они бросают тех, кому, действительно, нужна помощь, в самую трудную минуту, всячески противостоя на каждом шагу, ведущему именнок твоей цели. Они безжалостно твердят тебе, что это невозможно, что всё, чем ты занимаешься — хрень и чушь полная до тех пор, пока ты не добиваешься успеха. Они отрицают ту часть тебя, которой ты себя считаешь. Они говорят тебе быть собой, найти своё место и дело в жизни, но когда ты думаешь и веришь в то, что находишь его, что это, действительно то, к чему тебя тянет и во что ты готов вкладываться, то тебе хором во всю глотку начинают говорить тебе "НЕТ". Они говорят тебе, что ты занимаешься бесполезной и пустой тратой времени. Все они верят в тебя и любят тебя лишь тогда, когда ты успешен. Когда постоянно достигаешь результата и новых высот, переполняя план, а если не справляешься — сжирают и выбрасывают на свалку, как какую-то ненужную вещь, которую сами же и сделали безвольным и ни на что не способным потребителем с глупыми мечтами. Все они говорят тебе "да-да, ты сможешь, ты добьёшься, но только не там, где ты хочешь, а там, где они тебя видят. И в итоге ты остаёшься один и проходишь этот пусть сам. В одиночку. Через боль, слёзы, унижения, вечные отказы раз за разом, которые с каждым днём всё сильнее и сильнее отнимают твои чёртовы силы. Когда от тебя отворачиваются даже самые близкие, ставшие первыми яростными противниками на пути к твоей цели. Именно они первыми начинают отговаривать тебя и говорить, что то, чем ты занимаешься — глупость. — Спустись с небес на землю! Хватит летать в облаках! И в итоге ты всё равно остаёшься один, разбивая свои пёстрые белые крылья в дребезги и кровь c окровавленными шрамами. Но не то, чтобы я всегда боялась одиночества. Нет. Я всегда стремилась быть одна и порой хотела его настолько сильно, что уединялась и запиралась в своей комнате, кутаясь в одеяло звёздного неба, так, словно бы ночь могла укрыть меня и спасти от осуждения всего мира. Но я никогда не была полностью одна, потому что знала, что там, за этой самой дверью моей комнаты, всегда были мои близкие, которые ими оставались, несмотря ни на что. Меня всегда кто-то или что-то окружало. Всегда было неподалёку. Несмотря на все тонкие рваные нити, соединяющие наши судьбы полным непониманием и отторжением, что и привело лишь к одному – они лопнули с сильным треском. И слабая трещина, которую тогда ещё можно было залечить и залепить цементом, превратилось в огромную пропасть, разделяющую наши судьбы не то, что на несколько метров, а на несколько километров. И я впервые осознала, насколько по-настоящему я оказалась одна. Никто и ничто не поможет мне. У меня есть только то, что я в спешке успела сложить в свои сумки, почти сбегая из того места, где мне было плохо. Мне и сейчас было плохо, но сейчас я могла положиться только на себя. И я поняла, насколько сильно я оказалась не приспособлена к этой жизни. Я поняла, что не знаю, чего я хочу от неё получить. Передо мной раскинулись все дороги, пути и тропы, но я потеряна. Я не знаю, куда идти и куда я движусь. Я знаю только одно – всю свою жизнь я хотела поступить правильно, чтобы люди, которые были вокруг меня, становились счастливыми. Чтобы они искренне улыбались, смеялись, забывая о своих невзгодах и тревогах. Но я также помнила, что каждый раз, когда я проявляла подобную инициативу, правильную, как я считала, я понимала, что теряю себя и в итоге становилось всё плохо. И я совершенно не знаю, куда мне теперь идти. Я стояла на автобусной остановке, проглатывая ком в горле. Я искренне верила в том, что если человек плакал, когда я проходила мимо, то это именно моя вина. Что я всё разрушаю и каждый, кто ко мне прикасается, в итоге теряет всё. Мне казалось, что я чувствовала боль и злость этого человека, его ярость и отчаяние. Я пугалась от того, что считала, что всё это моя вина. И что я делаю людям больно, поэтому я не могу и не имею никакого морального права с ними общаться. Мне, правда, тогда так казалось. Я была искренне убеждена в этом. Я боялась всего и всех. Боялась открыть рот, когда меня не спрашивают, потому что думала, что моё мнение не имеет никакого значения, а если я его и выскажу, что меня посчитают какой-то экстремисткой и иностранным агентом, который хочет разрушить страну. Я стала бояться себя и своих действий. Я не предпринимала никаких инициатив и не чувствовала ни в каких провокационных действиях, которые мерещились мне теперь повсюду. Я заперлась в своей комнате и выходила только по необходимости, выбирая удалённую работу по интернету, сводя общение с людьми к самому минимуму. Так было проще. Было гораздо проще не общаться с людьми и избегать их, чем выходить на светские мероприятия и задавать глупые вопросы о разных моментах жизни других людей, пытаясь выяснить их потребности и удовлетворить их, решая проблемы и зарабатывая на этом деньги. Но сейчас, учитывая все обстоятельства, мне нужно было срочно мобилизоваться и принять правильные решения. Первые два часа после того, как я оказалась на улице в полной растерянности, я ничего не соображала. Единственными крутящимися мыслями в моей голове было: "Неужели это случилось? Как до этого дошло, что я оказалась на улице?" и «неужели я теперь бомж?» Истерический смех подкатывал ко мне и я тихо посмеивалась с дрожащими губами, размышляя над всей абсурдностью сложившейся ситуации. Я растерянно бродила по улице, сама не зная куда и сама не зная, зачем. Без идей и без цели. Голова, казалось, была набита ватой. Я ни о чём больше не думала. Я зачем-то дождалась ближайшего автобуса и, приложив свою транспортную карту, с огорчением отметила, что поездок осталось не так уж и много, но тогда я была настолько сильно расстроена, что эта мысль пролетела мимолётно. Мелькнула и пропала, исчезнув где-то на задворках моего сознания. Я не знала, куда и зачем еду, но ноги сами привели меня к отелю, образ которого неосознанно всплыл у меня в голове, когда я проходила мимо него на прошлом месте работы. Возможно, краем своего сознания у меня всегда было какое-то скрытое дыхание внутри. Где-то в глубине души я уже давным-давно знала, чего хочу, но в итоге я подавила это в себе, считая эти чувства и мысли неправильными. Низшими. Не достойными. Я отрубала любые нити, ведущие к своей мечте и в итоге они свернулись и сморщились, оставляя за собой лишь рваные обрывки потухших нитей. Мне всегда. Мне всегда говорили, что нужно думать о других, а не только о себе, но при любой неудачной ситуации — это только ТЫ виноват! Ты и никто другой. Ни мама, ни папа, ни бабушки, дедушки, ни браться, ни сёстры, ни общество и уж тем более страна, нет. Только ты САМ виноват во всём. — Ты не имеешь права показывать свою злость, — повторяла я своё железное правило. — Ты не имеешь права показывать свои чувства. Ты не имеешь права показывать свои эмоции. Ты не имеешь права на свою мечту. Ты ведь знала это. Ты знала, что любой разговор о ней приведёт к этому, к насмешкам и твоему изгнанию, ведь ты осмелился пойти против их воли, решив сделать всё по-своему. Не дать ИМ управлять своей жизнью. Я не имею права винить других. Всё это, прежде всего, твоя вина. Ты должен винить себя, но при этом думать не только о себе. Ты должен быть идеальным. Давать то, что от тебя требуется. Требуется быть выдающимся — будь выдающимся, и совершенно не важно, что тебя сломают где-то по дороге. Когда ты будешь не нужен, о тебе просто забудут. И пойдут за тобой только тогда, когда это делает принесёт богатство, славу и успех. Так ведь это работает? А иначе ты плохой? Иначе тебя накажут. Отвергнут тебя. Отвернутся от тебя. Попробуют показать тебе, что без них ты — никто. Даже сам себе найти на пропитание не можешь! Но я отвергнула эту мысль. Ради своей мечты стоит. А иначе ради чего ты ещё живёшь в этом мире? В мире, где царствует дождь. Холод, дождь и почерневшая от грязи фиолетовая куртка, которая нисколько не защищала от холода и была лишь жалким подобием "тёплой" одежды, как и мой голодный желудок заставили мой мозг думать гораздо быстрее и в голове сразу же возник план: 1. Найти жильё хотя бы на первую неделю. Благо, у меня остались совсем небольшие накопления с последнего места работы и на койку в хостеле мне бы уж точно хватило. Разбрасываться на отели с дорогими и комфорт просто нет средств. 2. Найти себе работу хоть кем. Сейчас ты просто выживаешь. 3. Идёшь по своему пути в одиночку. Они в тебя не верят, никто из них. Но ты докажешь им всем, что они ошибаются, что ты можешь всего добиться сам и без их помощи. Я оттягиваю лямки рюкзака, вспоминая, что где-то недалеко на углу видела отель. В моей голове тут же появился план действий. Я пошла вперёд на встречу своей судьбе. — В пустоту. Ибо мёртвые тоже поют. Только у них есть своя песня.