О скопофобии

      Регулус вытер всё ещё идущую из носа кровь, выглядя до нелепого невозмутимым, хотя в душе гремел страх. Кристен был на два года старше и даже ходил в Хогвартс и, казалось бы, это должно объяснить его поражение на дуэли, но Регулус понимал — в других семьях, возможно, его бы и простили, а Блэки… Его семья не терпит проигрышей.       Он глубоко задумался и не сразу понял, что пришло время поклонов. Мерлин, лучше бы Кристен вырубил его, тогда бы не пришлось унизительно шмыгать носом, склоняя голову, потому что заляпать кровью рубашку страшнее смерти.       Дедушка Арктурус, который следил за соблюдением всех правил, потрепал его по волосам, когда все наблюдающие разошлись по залу, мгновенно потеряв интерес к наследнику Блэков, который, как им почему-то всем казалось, должен был едва ли не Адским пламенем швыряться. Раздражающие стереотипы! — Ты проиграл, — безразличный голос отца прозвучал за спиной и эхом пронёсся по слуху Регулуса.       Он выпрямился, мгновенно надевая на лицо маску пренебрежительной брезгливости. Ни досады, ни злости, ни, Мерлин упаси, слез. — Да, — попытавшись скопировать интонацию Ориона, ответил Регулус. — Прости, папа. В следующий раз всё будет иначе. — Следующий раз, — хмыкнул Орион и поджег трубку, глядя в высокий потолок и висящие под ним, словно звёзды, свечи. — Ты уже проиграл. Даже сотня побед этого не сотрёт.       Регулус кивнул, с трудом сдерживая ровный взгляд. Перед глазами всё плыло, а скучающий взгляд отца, который до этого смотрел на его дуэль, впервые проявив явный интерес к нему, ранил сильнее, чем мощнейшее Режущее. — Я разочарован, — без всякого выражения сказал отец, пару секунд посмотрел на его лицо и прошел мимо него, тут же заводя разговор с каким-то министерским работником.       Регулус вздрогнул и, воровато оглянувшись по сторонам, быстро ушел из наполненного людьми зала. Слезы уже вовсю текли по щекам, когда он закрылся в своей комнате и упал на кровать, мечтая лишь, чтобы откровенное разочарование в глазах отца исчезло и перестало адски больно гореть внутри.       Регулус постучал в открытую дверь кабинета матери и заглянул внутрь. Вальбурга, сидя за столом в окружении пергаментов и сигарет, поманила его рукой, не подняв взгляда. Присев на прошитый золотом стул, он неловко прокашлялся. Мама молчала несколько минут, полностью поглощенная, кажется, своей бумажной волокитой. — Элиза Мальсибер, — наконец безэмоционально сказала она и потушила сигарету.       В голове сразу появилась названная. Элиза была младшей сестрой капитана их команда по квиддичу и, в этом он уверен, самой недалекой ученицей факультета, позорящей не то что собственную семью, а всю аристократию громкими заявлениями, которые каждый раз печатались в Ежедневном пророке. — Прости? — переспросил Регулус. — Твоя будущая невеста, — с долей раздражения объяснила Вальбурга. — Не маленький, сам должен понимать. — Ни за что, — чеканя каждый слог, ответил он, спокойно, в контрас словам, встав со стула. — Делай, что хочешь, мама, но я ни за что не женюсь на ней.       Вальбурга смотрела на него с лёгким прищуром, будто раздумывая, так неудачно он шутит или всерьёз такой тупой. Регулусу знаком был этот взгляд — на брата она смотрела так же. От этого осознания его будто прошибло током. Вот, значит, какого это… Довольно неприятно и даже больно. — Успокойся, мальчик, — усмехнулась Вальбурга, поджигая очередную тонкую сигарету. — Мерлин, я надеялась, что хотя бы ты не будешь вести себя, как упёртый баран, чем любят потрепать мне нервы твои отец и брат. И за что меня такое наказание? — Не могу знать, — с трудом выдавил Регулус и уже развернулся, чтобы уйти, как сзади раздался ее тихий, почти плачущий вздох: — Такое же разочарование…       Он не чувствовал вины за то, что отказался от женитьбы, но дыхание всё равно перехватило, а руки задрожали. Брат совсем недавно сбежал, а теперь и он, по мнению матери, хочет того же. С ее точки зрения он и правда был разочарованием, которое не оправдало надежд, скинутых на него после побега Сириуса. Регулус почти выбежал из комнаты матери, чувствуя спиной ее взгляд с плескающейся на дне досадой. Он ощущался, как наточенный нож.       Кабинет был пыльным, маленьким и совершенно заброшенным. В Хогвартсе было не меньше пятнадцати подобных помещений, но остальные выглядели явно получше и презентабельнее. Регулус мрачно посмотрел на позвавшего его зачем-то брата. Сам заговорил впервые за год, как ни в чем не бывало, и опоздал на десять минут, типичный Сириус. — Поговорить надо. — Это я понял, — поджал губы Регулус. — О чем? — О тебе, — невозмутимо ответил Сириус и присел на парту. — Метка есть?       Регулусу на секунду захотелось взорваться впервые за несколько лет, наорать на него и уйти, оставив вопрос без ответа. Но он ведь не должен этого стыдиться. Это брату должно быть стыдно за побег! Не ему, точно не ему.       Видимо, Регулус молчал слишком долго. Сириус выдавил неестественный, пугающий смех и почти вплотную подошёл к нему. Смеяться он перестал. На его лице было то выражение, которое, наверное, можно было бы назвать маской. Уродливой, но действенной. Регулусу стало не по себе от холодного, будто пытающегося порезать его на маленькие кусочки, взгляда, но глаз он не опустил и натянул свою маску. Сириус первым это начал. — Ты крупно об этом пожалеешь, Реджи, — процедил он. — Когда я лично отправлю тебя в Азкабан, тебе теперь там самое место. — О, неужели? — скучающе отозвался Регулус, хотя внутри что-то болезненно свернулось. — В таком случае, желаю удачи.       Сириус беззвучно пошевелил губами, и, как бы Регулус ни пытался, понять он не смог. Пожалуй, это к лучшему, раз даже Сириусу не хватает глупости сказать это вслух. — Ты не представляешь, Рег, как я разочарован, — почти прошептал он с горящими от злости глазами. — Не думал, что ты настолько идиот.       Слова ударили в цель, и он это понял, хоть Регулус никак не показал. Явно довольный тем, что задел его, Сириус рванул вон из кабинета и, конечно же, не отказал себе в том, чтобы сильно толкнуть его плечом. — Да пошёл ты! — выкрикнул Регулус, когда дверь с оглушительным, для спящего Хогвартса, грохотом захлопнулась. — Черт, черт, черт!       И хотя все из его окружения хвалили и были рады за него, Регулус чувствовал себя невероятно виноватым. Он готов был свести Метку любым способом, лишь бы едва просвечиваемая горечь и жгучее разочарование в глазах брата перестали стоять поперёк горла, мешая дышать.       Регулусу страшно, настолько страшно, что все здравые мысли испаряются из головы, оставляя лишь панику и нарастающую боль, которая из-за действия зелья ощущалась в разы ярче. Вода над ним окрасилась в красный, белая рубашка — тоже. Он захлёбывался водой, болью и собственной кровью, запоздало понимая, что кровь появилась из-за пытающихся отхватить от него по кусочку инферналов.       Регулус уже мучительно засыпал, когда на границе между спасительным сном и жуткой реальностью прозвучали тихие, но оглушающие слова. — Эй, Рег, я… горжусь тобой.       И он заснул в объятиях смерти, невольно приподняв уголки губ.